божьи коровки молчат

Божьи коровки молчат
1. Талант ляпнуть не подумав

      Если бы Адриана Агреста спросили, какой период своей жизни он считает самым сумасшедшим, то он не задумываясь назвал бы последнюю неделю обучения в лицее и три дня после нее. Вот только причиной тому была вовсе не связанная с выпуском суматоха (хотя и она свою лепту внесла), а ряд чудесных открытий и ужасающих ошибок, которые он за эти десять дней совершил.

      Слишком много событий для столь короткого срока. Быть может, если бы у него было больше времени их осмыслить, все бы сложилось иначе.

      Но, увы, для прошлого никаких «если» не существует. И изменить ничего уже нельзя.

      Началось все с того, что за неделю до выпуска из лицея Кот Нуар набрался решимости и признался в любви Ледибаг. Он выложил ей все свои чувства, обнажил душу, сказал, как сильно она ему дорога, как сводит с ума одной только улыбкой… но ответом ему было лишь тихое «Прости». Кот давно знал, что ей нравится кто-то другой и что ожидать иного ответа ему не следовало, но боль от разбитого вместе с надеждами сердца слабее не становилась. Мир разом потерял все краски, еда утратила вкус, и даже многочасовой марафон комедийного аниме-сериала ни разу не заставил его улыбнуться.

      А ровно через два дня он случайно узнал, что его Леди — это Маринетт Дюпен-Чен.

      Адриану казалось, что он бредит, спит, видит галлюцинации, ведь не мог же он так долго не замечать рядом с собой ту, которую так долго искал. Но нет, чем больше он смотрел на Маринетт, тем больше убеждался, что ни розовая вспышка, ни пятнистая квами ему не почудились. Это действительно была Ледибаг, и, черт возьми, он был прав, утверждая, что и без маски она удивительная. Он, считавший, что хорошо знает стеснительную подругу и досконально — обожаемую напарницу, понимал, что не знал ровным счетом ничего и теперь желал изучить ее всю.

      Потому и обернулся Котом Нуаром, чтобы через подзорную трубу наблюдать за любимой Принцессой с соседней крыши.

      Он надеялся узнать, чем она занимается после лицея, чем любит перекусывать, с каким выражением лица разговаривает по телефону, с каким читает. Акума его побери, он знал, что Маринетт порой грызет карандаш, когда рисует эскизы, но теперь ему жизненно необходимо было выяснить, как часто она это делает и какой фирмы карандаши предпочитает.

      А еще Кот надеялся вычислить личность соперника, чтобы, вооружившись этим знанием, выработать новую стратегию по завоеванию сердца любимой. Выяснив, чем этот парень лучше него, Нуар собирался обязательно его превзойти и заставить Принцессу в себя влюбиться.

      Вот только увидев, как Маринетт посылает воздушный поцелуй висящим на стенах плакатам, внезапно осознал, что она уже влюблена в него.

      Увы, в другого него. Не в напарника, готового до последнего вздоха прикрывать ее спину, а в смазливого паренька, улыбающегося с каждой второй обложки. Не в героя, бесстрашно сражавшегося со злом, а в мальчишку, спешащего в укрытие при малейшем намеке на опасность. Не в искреннего, шутливого и такого свободного Кота, а в сдержанного, скованного, практически фальшивого Адриана.

      И как превзойти самого себя, не потеряв при этом свою сущность, Нуар не знал.

      Вернувшись домой, всю ночь он провел в размышлениях. Проще всего было снять перед Маринетт маску и признаться в том, что ему известен ее секрет, вот только Адриан боялся, что она разлюбит его, узнав, кто он есть. Он мог предложить ей встречаться, не раскрывая себя, но это было бы подло. К тому же он прекрасно понимал: вечно прятать кота в мешке не получится, однажды Ледибаг узнает личность напарника. И подобный обман она наверняка не простит.

      Он совершенно не представлял, что ему делать, потому что до дрожи боялся, что сразу после того, как его личность раскроется, Маринетт отвергнет Адриана так же легко, как отказала Коту.

      А под утро в его голове созрел план, грандиозности которого мог бы позавидовать сам Наполеон Бонапарт. Черт возьми, вся его проблема была в том, что Леди не любила Нуара, перестать им быть он не мог, а вот отбить ее у самого себя… Всего-то и нужно было запастись терпением, чтобы без маски случайно не выдать свои чувства, а будучи в костюме, призвать на помощь все то идеальное воспитание, которое годами вдалбливал в него отец.

      Планы Бонапарта дали трещину в ходе войны с Россией.

      У Адриана это произошло в день выпуска из лицея.

      Он сам не заметил, как с его уст сорвалось «прости» столь же тихое, как в день, когда Леди отказала Коту. Акума его побери, на протяжении нескольких дней он так старательно вбивал себе в голову формулу «Маринетт не должна встречаться с Адрианом Агрестом», что отверг чувства любимой прежде, чем осознал, что она призналась ему в любви.

      Он хотел догнать ее, схватить за руку, обнять, сказать, что пошутил, что сам влюблен в нее, предложить встречаться… но слова застряли в горле, ноги не слушались, а внутренний голос шептал, что так даже лучше.

      Принцесса больше не будет мечтать о Принце, а значит, у ушастого Рыцаря появится шанс.

      Вот только наполеоновским планам настал конец в битве под Лейпцигом. Планы Кота полетели под хвост уже через два дня во время сражения с акумой.

      Произошедшее в тот день вспоминалось обрывочно, покадрово и словно сквозь плотный туман. Вот Нуар отпускает глупейшую шутку в адрес акуманизированного, надеясь, что любимая хотя бы чуть-чуть улыбнется. Вот он видит, что атака врага направлена на Ледибаг.

      Заслоняет ее своим телом.

      От жгучей боли в спине кричит и падает наземь.

      Вот лежит у нее на коленях, чувствуя, будто жизнь покидает его, вместе с кровью вытекая из раны. Просит ее, чтобы она не плакала, а улыбнулась или еще лучше подарила бы ему один-единственный поцелуй.

      Вот она наклоняется, чтобы исполнить просьбу, а по его телу проносится волна обратной трансформации.

      Больше он не помнил ничего.

      На следующее утро Адриан проснулся в своей кровати, а вечером Плагг ему сообщил, что Ледибаг отказалась от своих серег.

      Адриан был уверен, что Маринетт покинула пост героини Парижа из-за того, что не хотела больше работать с ним, ведь наблюдая через окно за тем, как она снимает со стен плакаты, другой причины найти не мог. Страх сбылся — Леди не приняла его настоящего, и Адриану оставалось только смириться с этим и изо всех сил отгонять прочь мысль о том, что было бы, если бы в день выпуска он не отказал ей.

      Потому что внутренний голос противно шептал: все было бы точно так же.

      Что ж, Адриан надеялся, что слова «время лечит» правдивы, что боль в груди когда-нибудь притупится, чувства к Маринетт хотя бы немного остынут, ведь они больше не учатся вместе и вдвоем не спасают Париж.

      — С глаз долой — из сердца вон, — шептал он себе, полагая, что если не будет видеть Принцессу, то ему станет легче.

      Но все равно вот уже два года Кот Нуар завершал вечерний патруль, тайно заглядывая в ее окна с соседней крыши.

     
***

      Без стука в комнату Адриана заходили только двое людей: Габриель Агрест, чьи визиты в обитель сына случались реже, чем к людям спускался снежный человек, и Хлоя Буржуа, о приходе которой обычно все же предупреждал охранник, как только она переступала порог особняка Агрестов. По этой причине Плагг вопросами скрытного существования голову себе не забивал, предпочитая, вальяжно развалившись на компьютерном столе, набивать живот сыром.

      По этой же причине квами лишь чудом успел спрятаться, когда дверь открылась и мадемуазель Буржуа, не удосужившись даже повиснуть на шее Адриана в знак традиционного приветствия, прошествовала к дивану.

      Смс о ее приходе пришла уже после того, как Хлоя села, закинув ногу на ногу.

      — Адрианчик, мне нужно с тобой кое-что обсудить, — на удивление серьезным тоном сказала она.

      — Что случилось? — спросил он, отодвигая недоеденный Плаггом сыр на край стола. Адриан знал Хлою с самого детства и по пальцам мог пересчитать дни, когда она выглядела чем-то взволнованной и обеспокоенной и не пыталась оставить след от губной помады на его лице. Он считал своим долгом поддержать ее, ведь понимал: у Хлои почти нет друзей, а еще меньше тех, с кем она готова поделиться проблемами.

      Поправка: настоящими проблемами, потому что из-за надуманных она с легкостью закатывала истерику и поднимала на уши весь Париж.

      — Не совсем, — Хлоя отвела взгляд, тем самым подтвердив его догадки. Вот только прежде, чем Адриан успел открыть было рот, чтобы сказать, что готов ей помочь, она продолжила: — Адрианчик, ты ведь общаешься с Нино Ляифом?

      — Эм… да, — опешил Адриан, болтавший с бро по телефону менее часа назад и еще минуту назад абсолютно уверенный в том, что никаких проблем у него не было. Ну, разве что он не мог решить, какой плейлист подготовить для свидания с Альей, но разве стала бы Хлоя из-за подобного убиваться?

      — А он встречается с Альей Сезер? — уточнила Буржуа, в ответ на что получила вялый кивок от ничего не понимающего Адриана.

      Следующий вопрос Хлои звучал словно удар под дых, ведь был задан с такой интонацией, которая не оставляла никаких сомнений в том, о ком она пришла поговорить:

      — А Сезер… все еще дружит с Маринетт Дюпен-Чен?

      — Да, дружит, но что случилось-то?! — воскликнул Адриан, чувствуя, как комок подступает к горлу. Черт возьми, вчера, заглядывая к Маринетт в окно во время патруля, Кот видел, как они с Альей устроили битву подушками, а сегодня Хлоя, которую никогда не интересовало ничего, кроме дорогих брендов, спрашивает о Маринетт!

      — Почему сразу «случилось»? — взмахнув руками, огрызнулась она. — Я что, не могу интересоваться тем, как живут мои бывшие одноклассники?

      — Ты — нет, — ответил Адриан. От волнения сердце готово было выпрыгнуть из груди, а в голове настойчиво засела мысль о том, что если подруга сию минуту не скажет, в чем дело, то он прямо на ее глазах обернется Котом Нуаром и направится к Маринетт, лишь бы убедиться, что с ней все в порядке.

      — Просто мы с ней недавно пересеклись, — опустив голову, пролепетала Хлоя, — но поговорить не довелось, и я бы хотела узнать, как она сейчас. Все-таки два года не виделись.

      — Нормально, — буркнул Адриан, начавший успокаиваться, но от мысли проверить Принцессу все же не отказавшийся.

      — А ты… с ней тоже общаешься? — полюбопытствовала Хлоя. — Или со слов Сезер?

      — Со слов Альи, — соврал Адриан. Ни с Альей, ни с Нино за эти два года он ни разу не разговаривал о Маринетт, и лишь из обрывков их разговоров да привычки заглядывать в ее окна знал, чем она живет. — Вроде бы поступила в университет на дизайн, сейчас работает над каким-то проектом, — добавил он, вспомнив, как старательно Принцесса рисовала что-то в альбоме два дня назад.

      — А это… — Хлоя неуверенно ткнула себя пальцем в шею, — ей не мешает?

      — Хло, что за чушь ты несешь? — вздохнул Адриан, откинувшись на спинку стула. Он совершенно не понимал, что происходит с подругой. — Тебя что, пчелы покусали?

      — Вместо того, чтобы издеваться, лучше бы сказал, как давно это с ней! — вспылила Хлоя и даже притопнула ногой от возмущения.

      — Что «это»?

      — Как давно и почему Маринетт больше не может говорить?