Харальд Поттер. Огнем и стальюю

Глава 13. Я вернулся

Что бы нам сделать с упившимся матросом?

Что бы нам сделать с упившимся матросом?

Что бы нам сделать с упившимся матросом?

Рано поутру.

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Рано поутру.

Засунуть в мешок и выбросить за борт,

Засунуть в мешок и выбросить за борт,

Засунуть в мешок и выбросить за борт,

Рано поутру.

Скормить голодным крысам на ужин,

Скормить голодным крысам на ужин,

Скормить голодным крысам на ужин,

Рано поутру.

Прострелить сердце заряженным пистолетом,

Прострелить сердце заряженным пистолетом,

Прострелить сердце заряженным пистолетом,

Рано поутру.

Порезать горло ржавым ножом мясника,

Порезать горло ржавым ножом мясника,

Порезать горло ржавым ножом мясника,

Рано поутру.

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Вздёрнуть на рее, а потом еще выше,

Рано поутру[1].

Харальд Поттер считал, что Гай Юлий Цезарь был крутым чуваком. Наравне с покорением Галлии и Британии в списке крутых черт стояла и способность Цезаря делать несколько дел одновременно — это юный волшебник находил весьма полезным.

Пока что, правда, получалось совмещать лишь несколько наиболее простых занятий. Например, тереть грязный котёл, напевать себе под нос незамысловатую песенку, да думать о сущности инобытия.... То есть, каким могло быть его текущее бытие вместо отработки.

— Я чувствую себя домовым эльфом, — пробормотал сидевший рядом с Харальдом Малфой. — Ужасно.

Всё-таки молва о том, что декан Слизерина — Северус Снейп никогда не наказывает своих «змеек» была изрядно преувеличена. Зельевар с удовольствием назначал отработки абсолютно всем, хотя вот баллы действительно практически никогда не снимал. В отличие от предельно честной МакГонагалл Снейпу явно не улыбалось снимать баллы с собственного же факультета.

— Активнее, мистер Малфой, активнее, — подбодрил Драко сидевший за преподавательским столом зельевар, рассеянно листая какой-то солидного вида трактат. — Остальных это тоже касается. Работайте, маленькие вредители — солнце ещё высоко.

— Где он в этих подземельях солнце-то видел... — бурчал Рон, уныло драящий свой котёл.

— Мистер Уизли, не пытайтесь мыслить логически — ну, не ваше это, не ваше... Лучше даже слова в предложения не старайтесь связывать, а то ваши друзья и недруги будут вынуждены оттирать ещё и чьи-то разлетевшиеся по всей лаборатории мозги, взорвавшиеся от нетипичной деятельности. Я не вижу энтузиазма в глазах! Где былой задор? Где былой азарт?

Собравшиеся в подземелье слизеринцы и гриффиндорцы дружно засопели. Мало им было утомительной и грязной драйки котлов, так ещё всё это проходило под периодические реплики Снейпа относительно умственных способностей современных студентов.

Нужно отметить, что каждый котёл драила пара гриффиндорец-слизеринец. Лично Харальд подозревал, что таким образом Снейп просто схитрил. По идее, слизеринцы должны были задавить... ну, чем-нибудь задавить своих однокурсников с Огненного факультета, после чего могли сами не работать, а лишь создавать видимость работы. По крайнее мере, именно так решил трактовать отлучку зельевара прямо перед началом отработки куда-то минут на десять.

В конце концов, должен же был Снейп хоть немного ратовать за своих подопечных? Даже несмотря на всю свою студентоненавистническую политику.

Не получилось.

На отработке, как назло для слизеринцев, оказался Харальд, поэтому работать пришлось всем по-честному.

Поттер прямым текстом ответил на заявления, что чистокровные, дескать, работать не должны, что если кто-то не будет работать, то получит по морде. По наглой, облачённой в чёрно-зелёную мантию, морде.

В итоге, к некоторому удивлению вернувшегося Снейпа, оба факультета работали достаточно дружно. По крайней мере, молча. Ну, разве что Лаванда с Дафной дружно щебетали, как заправские подруги — всё-таки среди девчонок межфакультетская «резьба» была выражена гораздо слабее. Плюс Харальд напевал себе под нос песенку, услышав которую Малфой счёл за лучше занять дружелюбный нейтралитет.

— Сэр, я больше не могу! — жалобно простонала Браун с ужасом глядя на свои перепачканные руки. — У меня маникюр!

— У меня тоже! — немедленно поддержала её Гринграсс.

— А у меня плоскостопие. Но это же не помешало вам взорвать ваш котёл, заодно вызывав цепную реакцию по всей аудитории? Отличная работа, мисс Браун! Мистер Лонгботтом, извините, но пальма бездарности переходит к вашей однокурснице. Честно заслужили, мисс Браун.

— Но почему мы должны делать такую грязную работу, как какие-то домашние эльфы? — не остался в стороне и Малфой, которого как и слизеринцев не миновала всеобщая кара.

— Физический труд — он, знаете ли, мистер Малфой, облагораживает, — ухмыльнулся зельевар. — И это сигнал некоторым организмам, ошибочно отнесённым к разумным существам. Не умеете работать головой — будете работать руками.

— Виновата Браун, почему наказаны все? — скривилась Булстроуд.

— Повторяю для тех, кто не пользуется головой из религиозных побуждений... В вашем случае, мисс Булстроуд, голова — это такая шарообразная полая штуковина, которая болтается на плечах. Взорвались лишь те котлы, где рецептура зелья была злостно нарушена.

И это было правдой, потому как кое-кто наказания всё-таки избежал. Всякие Грейнджеры и Нотты, например. Увы, но сегодня явно был не день Харальда Поттера, потому что в рецептуре он действительно дал маху.

— Шаро... образная.... Болтается... — на лице Крэбба промелькнуло невиданное — следы высшей нервной деятельности. — Сиська?

— О, явился ещё один палач по мою голову, — поморщился Снейп. — Прошу вас, мистер Крэбб, точите свой карающий топор беспощадной тупости на кого-нибудь другого. Но только не на меня.

— Всё нормально у меня было... — буркнул себе под нос Драко, но зельевар это всё равно услышал.

— Вас это беспокоит, мистер Малфой? Хотите поговорить об этом?

— Нет, профессор.

— Правильно. Потому что жалобы я принимаю исключительно в письменном виде. Написанные только на мягкой бумаге. Можно сразу в рулонах и... Мистер Поттер! Прекратите уже петь свою психопатичную песню!

— Вас понял, сэр! А какую можно? «Я — дровосек, и всё окей. Я сплю всю ночь, тружусь весь день...»

— Никакую нельзя! Никакого устного народного творчества у меня на отработках.

— Даже «Монти Пайтона»?

— Особенно «Монти Пайтона».

Харальд немного загрустил. Всё-таки работать под что-то, поддерживающее ритм, было всегда проще. По крайней мере, для него.

— А вообще я смотрю, у вас полно энергии, — Снейп отложил фолиант в сторону. — Так оживлённо болтаете, поёте вот.... А почему котлы тогда так вяло драите? Или вам всё-таки захотелось загрузить работой не только ваши мышцы, но и немногочисленные серые клеточки головного мозга? Прекрасно! На этот случай у меня есть соответствующая идея. Как и любая моя идея — нечто среднее между бесподобно и гениально. Начинаем опрос по теме «Заменители и подобия при изготовлении зелий». Счастливчик, ответивший на пять... нет, на семь моих элементарных каверзных вопросов, освобождается от отработки, зарабатывает пять баллов и награждается всеобщей ненавистью оставшихся здесь. Итак, приступим, мои уважаемые одноклеточные!

Поттер почувствовал на себе дюжину неприязненных взглядов.

— Путь праведника труден, ибо препятствуют ему себялюбивые, и тирания злых людей... — вздохнул мальчик.

* * *

Освобождение от отработки, пять баллов в копилку факультета и ненависть оставшихся на отработке.

Бинго!

Харальд шёл по вечерним коридорам Хогвартса в приподнятом настроении. И не только от того, что слинял с крайне скучного времяпрепровождения или всё-таки умудрился ответить даже не на семь, а на целых восемь вопросов профессора Снейпа.

Впрочем, не это было причиной позитивного настроя мальчика. Просто жизнелюбие вообще было отличительной чертой Поттера.

Если вы растёте как будущий полководец и лидер магической общины, злобный колдун отобрал у вас семью, а вместо неё у вас мрачный тип с юмором висельника и философией силы в качестве категорических императивов поведения, вы либо растёте маленьким угрюмым психом, либо учитесь относиться ко всему этому по возможности легко. С юмором, так сказать. Иначе, если ко всему относиться слишком серьёзно, действительно недолго и умом тронуться.

К тому же Норд часто ухмылялся с разной степенью злобности, иногда саркастически усмехался, а вот искреннее улыбался — очень редко. Поэтому Харальд и решил когда-то, что должен вносить посильный вклад позитива в их не слишком юморную жизнь. Нет, вообще-то жили они достаточно весело, но уж слишком часто Норд пребывал в довольно мрачном настроении.

В крайнее время Харальд начал подумывать, что для разгона этих вихрей унылых, веящих над отцом, ему бы неплохо было бы жениться. А что? Вариант! Перефразируя самопровозглашённый кладезь хогвартской мудрости — профессора Снейпа: «Женщина — она облагораживает».

Самый идеальный вариант был бы, чтобы когда мама окончательно выздоровеет, они бы поженились. Но, увы, это точно было невозможно. Каждый визит к Лили наводил на Норда лютый мандраж и натуральную панику. По его собственным словам, у него была довольно резкая реакция на рыжеволосых женщин.

«На рыжей тогда точно не женюсь», — решил для себя Харальд. — «Чтоб отца не нервировать».

От тезиса «рыжие женщины вызывают у отца дискомфорт» Поттер плавно перешёл к пункту «какие вообще женщины нравятся отцу?», а затем и к «можно ли сделать из натыренных на обеде ложек дугу для арбалета».

Неожиданно, да

Но это очень хорошо иллюстрировало хаос, творящийся в голове юного мага. Мыслей в голове Харальда всегда было превеликое множество, поэтому постоянно приходилось выбирать, какую из них в данный момент думать — всего лишь потрясающую или безумную, но гениальную?

Правда, что всегда несколько смущало самого Поттера в этом раздрае, что многие мысли были чересчур полярны. Рядом с мыслью о том, чего бы насочинять в заданном эссе по зельеварению, крутилась мысль о том, что в случае захвата власти в Британии неизбежно последует противостояние со Штатами... Или подтверждение вассальной клятвы — эдакого ярлыка на княжение в Британии.

Другая мысль — о том, как бы раскулачить близнецов Уизли на рецепт этого прекрасного мини-болота. Пока что, правда, оно было размером с чайное блюдце, но уже приводило Харальда в восторг перспективами применения...

А рядом с ней свербила мысль о том, как бы выйти, допустим, через Сьюзен Боунс с Хаффлпаффа на её тётку, заведующую Департаментом правопорядка... Потому как лояльный глава Департамента — это очень хорошо, это позволит прибрать к рукам единственную военизированную организацию, а вот если глава будет нелоялен, то наоборот...

Вот такие вот мысли роились в голове Харальда Поттера. Причём, большая часть из них была явно нехарактерна для двенадцатилетнего мальчика. С другой стороны, а кто вообще знает, что творится на самом деле в головах детей?

Но нет, нельзя было сказать, что в голове у Поттера бедлам. Совсем наоборот — у мальчика была целая куча самых разнообразных мыслей, который стремительно сменяли друг друга. Он мог размышлять о том, под каким бы предлогом списать у Гермионы занудное эссе по истории магии, а уже спустя минуту прикидывал, из кого бы он при захвате магической Британии набирал отряды коллаборационистов. Следующим пунктом шёл список минеральных солей для Сакуры Триффидовны, дабы у неё появилась высокопрочная кора, а затем без особых трудностей — размышления о наилучшей связке заклинаний для колдовского боя.

Впрочем, в том, что у него в голове одновременно роились как очень серьёзные мысли, так и откровенно ребяческие, Харальд ничего странного не находил. Он об этом вообще практически не задумывался. Откуда, например, он мог знать, что наилучшими хранилищами магической энергии считаются корунды типа сапфира и рубина, а полное имя Винни-Пуха — Виннипег, и вообще-то так звали медведицу-прототипа? Просто знал и всё тут. Периодические нужные и не особо знания всплывали в голове мальчика, будучи когда-то в неё помещены. Может, где-то когда-то что-то читал, слышал или видел.... Да хотя бы и обонял — чем чёрт не шутит?

Знания Поттера были обширны (особенно для его лет), но мало систематизированы. Возможно, это было влиянием Норда, который, казалось, мог болтать о чём угодно — о практических навыках стрельбы, маркетинговых стратегиях, атомных реакторах, японских стихах, выращивании помидорной рассады или варке смородинового варенья. Впрочем, нигде его знания не были обширны, что выдавало в нём пусть и талантливого, но самоучку...

Харальд хотел быть умным. Не менее, чем быть сильным. По его мнению, это было круто. С учётом того, что вскоре должна была полыхнуть самая настоящая гражданская война, быть сильным и умным было ещё и жизненно необходимым...

Мальчику не хотелось, чтобы в будущем его друзья пострадали. Значит, нужно сделать и их сильнее и умнее? Но силком этого не добиться. Нужна была железная мотивация — мотивация настолько сильная, чтобы удержать на одной цели стайку детей. А иначе никак. По закону фронтира молодые и сильные выживут, а слабаки будут повержены и падут.

Поттеру нравился и Хогвартс. И было бы совсем плохо, чтобы с этой школой произошло что-то нехорошее. А ведь что-то подобное уже давно снилось Харальду, даже ещё до его поступления сюда.

Несущие среди узких горных долин тупоносые ракеты с крыльями...

Валящиеся из фиолетового неба стратосферы огненные росчерки...

И как итог — ослепительная вспышка маленького рукотворного солнца. Свет. Яркий свет.

Или это были не его сны?

В тех снах ударные волны сносили небоскрёбы, а среди моря огня стояли гигантские силуэты то ли богов, то ли титанов. В них мелькали лица, которых Поттер никогда не видел, и места, где он никогда не был. Говорят, в детстве у магов часто бывают спонтанные вспышки естественной легилименции...

Тогда чьими снами или воспоминаниями было всё это? Норда? Но когда и где это всё происходило, в таком случае?

Простейшая арифметика подсказывала, что отцу всего тридцать пять лет, из которых двенадцать он воспитывает Харальда. Получается, что в Британию он прибыл, когда ему не было и двадцати пяти. А когда он родился, в таком случае? В 1956-м, плюс-минус год? Восток.... А где и когда на востоке была большая война? Арабо-израильские конфликты, индо-пакистанские, Вьетнам опять же...

Норд говорил, что когда-то умер. Это он иносказательно? Ну, не в прямом смысле, естественно...

...Харальд с грустью посмотрел на стоящие в одной из стенных ниш рыцарские доспехи. Точнее, на доспехи он смотрел уже довольно спокойно, а вот меч рыцаря ему нравился — он был большой и смертоносный. Шотландский клеймор — тяжёлый и мощный, но изящный и красивый двуручный клинок.

Разумеется, с парадным максимиллиановским доспехом сей меч сочетался неважно. Прямо скажем, плохо, как, например, облачение польских крылатых гусар с японской катаной. Эклектично, так сказать.

Шотландские мечи, как и пехота хайлендеров Харальду нравились. Хотя вот волынки и килты — ни разу. Однако, Шотландия Поттеру явно была по нраву. Суровые, но честные горцы — образ романтичный и идеализированный, но на фоне торгашей и бандитов на королевской службе из Англии, смотрелись куда привлекательнее.

Учитывая, что Норд был ярко выраженным англофобом, несколько странно было то, что Харальд вырос не менее ярко выраженным патриотом Империи, над которой никогда не заходит солнце.

Из чего это росло? Ну, наверное, из того же детского видения мира, когда твоя мать — самая красивая в мире, а отец — самый сильный и мудрый. И твой дом самый лучший, и город... Ну и так далее по нарастающей, вплоть до государства.

Однако если размером величайшей Империи в истории гордиться получалось, то вот её методами — не очень. Кто ещё до нацистов придумал концлагеря? Англичане во времена Бурской войны. Кто постоянно пытался достать каштаны из огня чужими руками? Англичане же. Например, когда Третий Рейх напал на Советскую Россию, это было встречено в Альбионе едва ли не ликованием. Ну, как же! Вторжение отменяется, можно вздохнуть спокойно, что убивать будут кого-то других...

После длительных размышлений, Харальд пришёл к выводу, что благородные британцы скатились в такую дрянь после англо-саксонского вторжения. Созидание огромного государства — это изначальный позитивный мотив британцев. Ограбление в рамках этого государства колоний — привнесённая англо-саксами накипь.

Стратегическая цель? Вернуться к истокам! Воссоздать Империю, над которой никогда не заходит солнце, но воссоздать её... Ну, не доброй. Добрых государств всё-таки не бывает. Справедливой? Пожалуй! Чтобы крестьянин мог спокойно пахать землю, рабочий — работать на заводе, учёный — изобретать и придумывать, а британский солдат не воспринимался как захватчик и оккупант...

Харальд мыслил слишком уж романтично и нереально? Возможно. Хотя, кто в двенадцать лет не мечтает изменить мир к лучшему? Это уже потом попытки изменить мир сменятся на старания не дать миру изменить себя...

Поттер бросил через плечо ещё один мечтательный взгляд на клеймор и вздохнул.

Увы, занятия фехтованием пришлось отложить. Слишком уж много времени и сил они отнимали. Поттеру было интересно великое множество вещей, однако не всеми он мог овладеть. Магия была, без сомнения, необходимой вещью, а худо-бедно обращаться с современным оружием он и так умел. Фехтование же на длинноклинковом холодном оружии явно было чем-то совершенно архаичным. Что-то из разряда умения завязывать хомут на лошади или изготавливать восковые дощёчки.

По сути, даже умение драться и стрелять Харальду нужно было постольку-поскольку. Как иногда шутил (а, может, и не шутил) Норд: «Настоящему командиру оружие только для одного — самоубиться в случае окончательного поражения. В иных случаях воевать надлежит своими подчинёнными, а не самому. Найди тех, кто будет делать всё лучше тебя — в этом заключается главный принцип хорошего правителя».

Хотя мечи Поттеру всё равно нравились. В основном классические европейские. Знаменитые мечи викингов не имели колющего острия, заточенные только на рубку с применением двух фехтовальных приёмов «размахнись посильнее» и «долбани со всей дури». Всякие сабли и прочие катаны мальчику тоже не нравились, потому как были кривыми. А меч — это да! Прямой, острый и мощный... Может, это было отражением характера Харальда? Может, и было. А, может, и не было.

Мысли, мысли, мысли... Тысячи их.

...Два шага, поворот за угол. После чего неторопливые фоновые размышления Харальда моментально прекратились.

В десятке футов впереди в луже крови лежала девушка-старшекурсница. Судя по жёлтой оторочке мантии — с Хаффлпафа.

Поттер моментально отпрыгнул к стене, предельно вжавшись в неё. Резкий взмах правой рукой, и из закреплённой под рукавом кобуры на резинке выскочила запасная волшебная палочка. Левой рукой мальчик нащупал висящий на поясе метательный нож. Не убить или ранить, так хотя бы отвлечь внимание, пока будет произноситься заклинание...

Быстро огляделся по сторонам... Никого. Точно никого? Вроде бы точно. Вроде или точно?

Осторожно, будучи каждый шаг начеку, Харальд подошёл к лежащей лицом вниз девушке. Проверил пульс на шее, всё так же оглядываясь по сторонам, аккуратно перевернул её на спину.

Пульс есть, дыхание ровное. Жива!..

Оттянул веко, посмотрел за глаз — кровеносные сосуды полопались. Чем-то парализующим приложили, видать. Нестандартным. Не из школьного арсенала заклинаний. Кровь.... Откуда столько крови-то? Вся левая кисть исполосована глубокими порезами. Кажется, вены зацепили... Ничего, не смертельно — жить будет.

Так.

А это ещё что за?..

На каменных плитах пола было отчётливо выцарапано чем-то острым:

«Я вернулся. И теперь получу, что желаю».

— Плохо, — произнёс Харальд. — Совсем плохо.

* * *

— Ничего страшного, — мадам Помфри закончила накладывать лечебные чары и укрыла раненую хаффлпаффку одеялом. — Пару дней полежит в лазарете и будет совершенно здорова. А теперь вы, мистер Поттер...

— Я в порядке, — буркнул Харальд, сидящий неподалёку и всё ещё держащий в руках волшебную палочку. На этот раз свою основную, официально зарегистрированную, дабы не возникало ненужных вопросов.

— Мистер Поттер.

— Мэм! Это не меня же кто-то порезал!

— Вас могло шокировать это зрелище, — категорическим тоном заявила школьная медсестра. — Вы могли переволноваться.

— Не шокировало. Не переволновался.

Неожиданно в лазарете появились новые лица — директор Дамблдор, профессор МакГонагалл и профессор Спраут. Все, за исключением старого мага, имели весьма напряжённый и взволнованный вид.

— Помона, займись своей студенткой, — Дамблдор не разводил лишний политес. — Поппи, я украду у тебя на время мистера Поттера. Минерва, подождёшь нас немного, хорошо?

К некоторому удивлению Поттера, директору никто не стал перечить, хотя медсестра и декан Гриффиндора наградили его дружными недовольными взглядами.

Дамблдор и Харальд прошли в кабинет мадам Помфри. Кабинет был небольшим и ужасно захламлённым. А ещё в нём остро воняло лекарствами и больницей даже сильнее, чем в самом лазарете, отчего мальчику захотелось чихнуть.

— Садись, Харальд, — Дамбдлор сел на небольшую кушетку и указал на большое кресло перед собой. — Расскажи мне, пожалуйста, что ты видел.

Поттер сел и начал рассказывать. Лаконично и чётко, как его всегда учили. Когда случается что-то из ряда вон выходящее, лучше не тратить силы и время на всякие словесные кружева.

— Шёл с отработки у профессора Снейпа. Решил срезать через восточное крыло. За одним из поворотов увидел... эээ...

— Уэллс, — на всякий случай подсказал Дамблдор. — Аманда Уэллс, староста Хаффлпаффа.

— ...увидел студентку Уэллс в луже крови. Сначала проверил, нет ли кого поблизости. Никого не было. Потом я проверил пульс и оказал первую помощь. Потом позвал на помощь.

— Думаю, мистер Филч огорчится, узнав, что ты разнёс вдребезги три окна.

— Думаю, мистер Филч меня поймёт. Спустя где-то минуты три на шум примчался Пивз. Хотел опять ерундой страдать, но я сказал, чтобы он немедленно звал на помощь, иначе поклялся проштудировать все книги об экзорцизме и проклясть его на полмиллиарда лет. Ну, дальше вы знаете...

— Не знаешь, кто бы это мог сделать? — спросил Дамблдор.

— Понятия не имею, — честно признался Харальд. — У нас любят жёсткие шутки, но не такие уж точно.... И надпись. «Я вернулся. И теперь получу, что желаю». Кто это, сэр?

— А вот теперь теряюсь в догадках уже я, — покачал головой директор. — Конечно, самым предсказуемым вариантом...

— Волдеморт?

— Или иной тёмный маг из его свиты или сочувствующий. Но Волдеморт, скорее всего, убил бы девочку... Мы не знаем кто и не знаем зачем, вот в чём вся проблема.

— Уэллс лежала лицом вниз, — произнёс Поттер. — Скорее всего, её вырубили заклинанием в лицо. Вырубил кто-то, кого она не опасалась.

— В любом случае мы найдём и накажем преступника, — сурово произнёс Дамблдор.

И сейчас он уже ни капельки не был похож на себя обычного — доброго и мудрого старого волшебника. Скорее уж, на опытного мага, который сокрушил одного из величайших тёмных волшебников этого столетия.

— Сэр, пару недель назад, перед тем, как Хагрид нашёл в лесу мёртвого единорога, я слышал... слышал кого-то, — Харальд решил не темнить и не играть в героя-одиночку. Если события принимают скверный оборот, то всем будет лучше объединиться перед лицом общей опасности. — В Запретном Лесу. Какой-то монстр, говоривший на парселтанге.

— Ты владеешь парселтангом, — казалось, Дамблдор ни капельки не удивился, хотя Харальд знал, что директору об этом неизвестно.

— Да, сэр. И я предполагаю, что возможно Комната Тайн открыта, и кто-то выпустил из неё заключённого в ней василиска. И сегодняшнее нападение с этим как-то связано.

— Интересная теория, — немного удивлённо поднял вверх брови директор. — Считаешь, что в Комнате Тайн мог быть заключён василиск?

— Салазар Слизерин был самым известным змееустом, — ответил Харальд. — Вполне логично допустить, что он поставил на охране своей лаборатории сильную и долго живущую рептилию.

— Вообще-то даже василиски не могут прожить полторы тысячи лет.

— Королевские — могут.

— Королевские всё-таки вымерли, Харальд.

— А что если нет? — возразил мальчик. — И если вы знаете, где находится Комната Тайн, то будет лучше устроить за ней наблюдение. Возможно, Комната и есть то, что нужно нашему злодею.

— Вряд ли, — покачал головой Дамблдор. — Комната Тайн.... Ну, во-первых, это сейчас две легенды слились воедино, а раньше история о Комнате Тайн и лаборатории Слизерина были совершенно обособленными. Лабораторию — да, искали многие. А Комнату Тайн — ещё больше...

— Подождите, сэр... — медленно произнёс Поттер, пытаясь переварить новую информацию. — Но разве...

— На самом деле нет, Харальд. Слизерин действительно, согласно записям, оставил где-то свою лабораторию, но найти её практически невозможно. Салазар всё-таки был учеником самого Мерлина, поэтому надёжно запечатал свои тайны от всех, кроме своего истинного наследника.

— Волдеморта, — уверенно кивнул Поттер. — Он часто заявлял, что является прямым потомком Салазара Слизерина.

— Быть потомком Слизерина и быть его Наследником — это совсем разные вещи, — слегка улыбнулся директор.

— Эмм... Можете, объяснить, сэр?

— Охотно. Да, Волдеморт действительно был одним из прямых потомков Слизерина...

— Одним из? — моментально насторожился Харальд.

— Генетика, друг мой, — усмехнулся Дамблдор. — Думаю, тебе знакомо как само это слово, так и его значение. За минувшие столетия кто угодно может нести в себе капельку крови Слизерина в себе, даже не подозревая об этом... Возможно, его дальним родственником являешься ты, или я, или даже все маги Британии. Но это не сделает из нас Наследников.

— В таком случае, что или кто это вообще такое — Наследник Слизерина?

— Тот, кто доведёт его дело до конца, — предельно серьёзно ответил Дамблдор.

— Уничтожение грязнокровок, что ли?

— Вовсе нет. Хотя.... На самом деле я просто не знаю, Харальд. Однако не думаю, что одним из Основателей Хогвартса действительно был чёрный маг и расист.

— Тогда что в таком случае с Комнатой тайн? Что это такое?

— О, Комната Тайн... — Дамблдор улыбнулся. — Многие её искали, очень многие. Скажу больше — любой умный или сильный маг рано или поздно пытался её найти. И немало было тех, кто нашёл её — каждый свою.

— Хммм... — задумался Поттер. — Вы хотите сказать...

— Ты знаешь, что такое Грааль? — неожиданно спросил директор.

— Мифическая чаща, в которую по преданию собрали кровь распятого Иисуса Христа, — мальчик был слегка удивлён подобным вопросом, но на всякий случай попытался честно вспомнить всё, что слышал об этом Граале. — Согласно истории магии — не менее мифический древний артефакт, способный даровать бессмертие испившему из неё. Что-то вроде воплощения не менее мифического Фонтана Вечности. Много кто таким баловался — та же чаща Хаффлпафф, к примеру...

— В древние времена многие храбрые духом и чистые сердцем люди отправлялись на поиски чащи Грааля... Чашу никто из них вроде как не нашёл, но означает ли это, что их поиски были пустой тратой времени? Иные ведь находили что-то не менее важное, чем эта чаша...

— То есть Комната Тайн — это нечто абстрактное? — уточнил Поттер. — Воплощённый образ поиска чего-либо?

— Для твоих лет, Харальд, ты очень умён, — негромко рассмеялся директор. — Извини, всё это не относится к учёбе или школьной жизни, поэтому наградить тебя баллами я не могу.... Хотя могу дать пятьдесят баллов за то, что не оставил в беде мисс Уэллс.

— Я сделал это не ради каких-то там баллов, — нахмурился мальчик.

— Именно поэтому ты и достоин, хоть и этой маленькой, но награды.

— Так... — Поттер потёр виски. — Разрешите вопрос, сэр?

— Разумеется. Очень люблю хорошие вопросы — некоторые из них бывают даже интереснее ответов...

— Значит, Комнату Тайн... или Лабораторию? Тьфу, запутался уже! Ну, в общем, его сможет открыть только Наследник, но Волдеморт этим Наследником не является, верно?

— Верно, — подтвердил Дамблдор.

— А... вы сами когда-нибудь пытались найти Лабораторию?

— Искать рабочие покои одного из Основателей Хогвартса — великого и ужасного Салазара Слизерина? — улыбнулся директор. — Искать место, где он проводил свои опыты и творил могущественную, но опасную магию? Разумеется, искал! И когда был ещё студентом, и когда стал директором.

— Даже если вы её нашли, то всё равно мне не скажете, — усмехнулся Харальд.

— Нет, я её так и не нашёл, — на удивление легко произнёс старый маг с хитрой улыбкой. — Но я решил, что так будет только лучше.

— Но вы же директор Хогвартса? Разве вы не знаете здесь потаённые места?

— Нет, конечно. Быть директором Хогвартса вовсе не означает быть его хозяином. Можешь считать меня спятившим на старости лет безумным магом, но Хогвартс действительно живой. И он сам выбирает, кого сделать своим.... нет, не повелителем, а скорее распорядителем. И какие тайны поведать. А тайн тут превеликое множество!

— Живой замок? — улыбнулся Харальд.

— Звучит действительно слишком уж... сказочно, пожалуй. Однако Хогвартс — очень древнее и могущественное место. Пожалуй, даже древнее самой магии.

— Волшебством владели ещё египетские жрецы, да и среди наскальных рисунков попадались упоминания о владеющих магией древних людях, — возразил Поттер.

— Хогвартс — очень и очень древнее место, Харальд, — с улыбкой повторил Дамблдор. — Думаешь, четырём Основателям просто взбрела в голову блажь построить школу магии в таком далёком месте? Лично я очень в этом сомневаюсь.... Так что здесь ещё сокрыто очень много тайн. И не меньше силы. Не злой и не доброй, но великой и могущественной, как сон дракона. И ею можно распорядиться очень по-разному... Недостойного она просто испепелит, но даже самый слабый человек — неважно маг или нет, сможет здесь сделать очень и очень многое... Впрочем, здесь совсем не то время и не то место, чтобы читать тебе скучные и утомительные лекции, Харальд. Уже поздно, так что тебе пора бы уже возвращаться в башню. С тобой пойдёт Минерва. И, очень прошу, не спорь! Она всё-таки леди, поэтому надеюсь, что в случае чего ты её защитишь.

Поттер невольно улыбнулся на эту немудреную шутку, ведь на самом деле всё обстояло ровно наоборот.

— Тогда я пойду, — произнёс мальчик, вставая и направляясь к выходу.

На юного мага только что вывалили кучу разнообразной, но не особо полезной информации, которую тем не менее требовалось хорошенько обдумать. Но лучше действительно завтра, потому как сегодня слишком поздно. А утра — оно всегда мудренее вечера, хотя и паршивее.

— Блин, как-то неприкольно всё это... — пробормотал на ходу Харальд. — Не очень-то хочется быть Наследником психа-Слизерина, чтобы только добраться до его лаборатории...

— Быть или не быть Наследником — не зависит от наших желаний, мой юный друг.

— Доброй ночи, милорд директор.

— Доброй ночи, Харальд. И пусть свет укажет дорогу.

— И пусть тьма хранит покой, — на автомате пробормотал мальчик. — А? О чём это я? Нет, спать, пора спать, командующий Поттер...

[1] Песня «TheDrunkenWhaler» (Пьяный китобой) — вариация старой песни английских матросов.

Глава опубликована: 02.04.2014

Глава 14. Поединки локального значения

— К чёрту Дуэльный клуб, — провозгласил на внеочередном собрании Корпуса Поттер. — Спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Восемь пар ушей внимали Харальду. Кто благосклонно, кто внимательно, а кто крайне скептически и саркастически. Кому принадлежи сии органы слуха? Уже вполне сложившемуся коллективу школьников: трём братьям Уизли — Фреду, Джорджу и Рону, Симусу, Дину, Гермионе «Много прозвищ» Грейнджер и примкнувшей к ним всем Луне.

Повод для сбора впервые за долгое время (а, может, и просто впервые) был избран на редкость серьёзный. За прошедшие три дня с момента первого нападения на студентку Уэллс последовали ещё три нападения, жертвами которых стали соответственно рэйвенкловец, гриффиндорка и слизеринка.

Почерк везде был один и тот же — жертв вырубали оглушающим заклятьем в лицо и зачем-то пускали кровь. По приходу в сознание никто из подвергшихся нападениям не смог вспомнить последних нескольких часов своей жизни перед атакой злодея или злодеев.

Атмосфера в школе стремительно мрачнела. В коридорах Хогвартса начало отчётливо пахнуть страхом.

Учителя один за другим делали громогласные заявления, грозясь строго наказать негодяя, вплоть до посадки в Азкабан, но ни повышенные меры безопасности, ни постоянные ночные патрули учителей результатов не приносили. Нападения продолжались и продолжались.

— В свете всех происходящих событий должен сделать официальное заявление, — веско произнёс Харальд, прохаживаясь взад-вперед перед классной доской в одном из заброшенных кабинетов. — Надо всерьёз обороняться, а то, того-гляди, дело может закончиться не только ранеными, но и...

Поттер оборвал жутковатую мысль.

— Посему нужно готовиться, — мальчик выудил из кармана мантии изрядно мятую бумаженцию, при виде которой Гермиона поморщилась. — Я решил, что для прокламационных речей не то время и не то место.... Пока что. Поэтому накидал кое-какие моменты тезисно. Итак, открываем свой собственный дуэльный клуб, который, думаю, лучше будет назвать нейтрально — Комитетом безопасности...

— Обязательно было придумывать громкое и ненужное название? — скептическим тоном осведомилась Грейнджер.

— Безусловно. Итак, правила Комитета.... Первое правило Комитета — ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Все находящиеся в классе невольно вздрогнули — уж больно у Поттера была луженая глотка.

— Второе правило Комитета — всегда держать под рукой средства обороны себя и окружающих. Волшебную палочку, волшебную дубиночку, волшебный кастетик. Всё, чем вы можете гарантированно оборониться хотя бы в минимальных масштабах, чтобы не пропасть зазря.

Третье правило — тренировки в Комитете будут вестись посредством проведения поединков.

Четвёртое правило — к чёрту красивые дуэли! Поединки, как и в реальности, будут вестись между таким количеством участников, которое будет необходимо.

Пятое правило — поединки будут вестись до проигрыша одной из сторон. Потеря палочки — это ещё не поражение. Господь Бог и Госпожа Эволюция дали нам две руки и голову, которыми можно действовать с не меньшим успехом.

Шестое правило — поединки будут вестись столько, сколько необходимо.

Седьмое правило — ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

На этот раз вздрогнула лишь половина альбионцев, хотя вопль Харальда был не менее истошным, чем в предыдущий раз.

— Ну, всякие очевидные вещи, типа по одному не ходить и своих не бросать, я озвучивать не буду, — Поттер деловито убрал конспект речи обратно в кармана. — Вопросы, жалобы, предложения?

— Нужно восьмое правило, — неожиданно вставила Лавгуд, задумчиво перебирающая чёрно-белые чётки. — При вступлении в Комитет новичок должен принять бой.

— А у нас есть новички? — уточнил Симус.

— Есть. Я, например, — невозмутимо ответила Луна.

— Ты, кстати, как вообще с нами увязалась-то? — первым некоторая неправильность происходящего дошла, как ни странно, до Рона.

— Неблагое око и тропы зимы привели меня сюда, — пропела Лавгуд, поправляя повязку на глазу.

— Если ты здесь, то почему здесь тогда нет... ну, допустим, Джинни и Криви?

— Ну, может быть, потому что... — картинно почесал затылок Фред.

— ...здесь не клуб фанатов Харальда Поттера? — с ухмылкой закончил Джордж.

— К тому же она первокурсница, — не сдавался тем временем Рон. — Давайте такой критерий используем.

— Ваааууу... — насмешливо протянула Гермиона. — Рональд узнал новое слово — критерий...

— Ромуальд, я лишь на три месяца тебя младше, между прочим, — заметила Лавгуд.

— Хватит меня уже так называть! И ты не выглядишь на двенадцать!

— Ты тоже. По крайней мере, не ведёшь себя — это точно. К тому же, на самом деле, мой облик — лишь издержки проклятия бессмертия...

— Эй-эй, народ! — вмешался Харальд. — Посерьёзней, пожалуйста. Мы же не хотим пополнить собой ряды, загремевших в лазарет?

— А в лазарете сейчас ланч, оладьи с абрикосовым джемом дают... — мечтательно протянул Рон.

— Если бы ты был грехом, то исключительно чревоугодием! — возмутилась Гермиона.

— Как насчёт праздности? — хмыкнул Дин.

— Праздность Уизли... — протянул Фред.

— Чревоугодие Уизли... — добавил Джордж.

— Не, маме бы не понравились сыновья с такими именами, — уже хором произнесли близнецы.

— Проведём для начала показательный поединок, — возвысил голос Поттер, вновь привлекая внимание к себе. — Добровольцы? Мой дорогой ассистент?..

— Идите к дьяволу, мистер Поттер, — ласково ответила Грейнджер. — Срок нашего с вами пари закончился, так что я уже не ваш ассистент.

— Бывших ассистентов не бывает, — наставительно произнёс Харальд и тут же решил сменить тактику. — А чего, не хочешь, что ли, продемонстрировать настолько ты круче меня в магии, а не в банальных драках? Неужто правда не хочешь?

— И на слабо ты меня тоже не возьмёшь, — Гермиона была непреклонна.

— Ну, пожааалуйста!..

А вот этот подход сработал. Девочка немного поколебалась, но затем вышла в центр класса, загодя освобождённый от парт.

— Ну, что с тобой поделать-то... — буркнула Грейнджер, про себя сокрушаясь о собственной мягкосердечности.

— Превосходно! — просиял Харальд, становясь напротив неё и доставая палочку. — А теперь слушай меня внимательно, Гермиона. Ты можешь бить как угодно сильно и чем угодно, кроме совсем уж смертоубийственных заклинаний. Я постараюсь сдержать себя.

— Вот только не надо мне делать одолжений! — моментально вспылила девочка.

— Готовы? — спросил Рон, на всякий случай отходя подальше. — На счёт «три». Раз... два.... Три!

Харальд и Гермиона выпалили друг в друга заклинаниями практически синхронно, ещё до команды «три». Грейнджер сходу ударила довольно жёстким «ступефаем», Поттер ответил парализующим заклинанием, одновременно уклоняясь от брошенных в него чар и смещаясь с линии огня.

И сразу же вдогонку предыдущему — ещё одно парализующее, а затем вдобавок и волшебную ловчую сеть.

Парализатор Гермиона бесхитростно приняла на колдовской щит, а затем ударила ещё одним «ступефаем», подпрыгивая и пропуская мелькнувшие в воздухе чёрные жгуты магических оков под собой.

Зрители невольно присвистнули — девочка дралась на удивление здорово.

Харальд трансфигурировал воздух в дымовую завесу и наугад, ударил тремя сшибающими с ног заклятьями, одно из которых неожиданно полетело прямо в сидящих в дальнем углу остальных школьников. Никто не успел толком среагировать и даже произнести какое-нибудь заклинание, когда «ступефай» бессильно разбился о на краткое мгновение выставленный в воздухе магический щит.

— Постоянная бдительность, я всё правильно поняла? — произнесла державшая в руке палочку Лавгуд.

Тем временем Гермиона наглухо закрылась от атак Сферой Отрицания, которую вообще-то проходили лишь на четвёртом курсе ЗОТИ, приняв в лоб ещё несколько ударных заклинаний Поттера. Но, как и любые щитовые чары, Сфера сильно истощала силы мага, поэтому уже спустя считанные секунды магическая защита исчезла, и Грейнджер отскочила в сторону.

В паркет пола ударило ещё одно парализующее заклинание, оставив на досках лёгкую изморозь. Вынырнувший из-за рассеивающейся дымовой завесы Харальд перекатился и ударил ещё одним заклинанием. Гермиона вновь отбежала в сторону, но Поттер бил с упреждением, поэтому пол на пути девочки превратился на некоторое время в начисто лишённый трения участок пространства. Грейнджер от неожиданности вскрикнула и с размаху упала, одновременно взмахнув палочкой и выкрикивая новое заклинание.

Стоявшие около стены тяжёлые деревянные парты сорвало с места и швырнуло в стоявшего Харальда, но тот моментально ударил левитирующим заклятием себе под ноги и пружиной взмыл на добрый десяток футов вверх. Парты столкнулись между собой, а сверху на них приземлился мальчик, обрушивая на лежащую на полу Гермиону ещё одну ловчую сеть.

Спустя секунду яростно дышащая Грейнджер была крепко стянута самозатягивающимися магическими путами и только и могла делать, что ругаться.

— Фините, — Харальд отменил действие своих чар и мягко спрыгнул на пол, подходя к подруге и помогая ей подняться. — Отличной бой, миледи. Весьма польщён.

— Не стоит благодарности, милорд, — не особо дружелюбно огрызнулась Гермиона, отряхиваясь и приводя в себя в порядок. Особенно плохо дело было с волосами, из-за которых девочка сейчас больше походила.... Даже не на пугало, а на последствия взрыва на фабрике по производству париков.

— Стиль, — оценил Фред.

— Стиль, — подтвердил Джордж.

— Да чтоб я ещё хоть раз её разозлил... — задумчиво протянул Рон, потирая лоб. — Эй, Пай-девочка, а где ты так навострилась колдовать?

— В отличие от некоторых я учусь, — фыркнула Грейнджер.

— Нас такому почему-то не учат, — заметил Невилл.

— В книжках прочитала.

— С трудом верится.... Всё равно, что научиться драться по книжкам...

— Что-что?

— Да нет, ничего...

— Теперь я хочу потренироваться, — решительно выступила вперёд Луна.

* * *

Фред присел на одно колено и выставил щит, приняв на него парализующее заклинание. Джордж ударил поверх него «ступефаем», опрокинувшем одну из парт.

Однако Луна умудрилась в последний момент ускользнуть из-под удара и ювелирно точно ударить ещё одним парализующим заклятьем прямо в правое плечо Джорджа, который уже замахивался для нового заклинания. Но в итоге его рука в крайний миг безвольно обмякла, и «ступефай» ударил аккурат в спину метнувшегося вперёд Фреда, сбив его с ног и вырубив. Лавгуд ещё двумя точными уколами сначала подбила левую ногу близнеца, а затем и сделав выпад в шею.

Джордж ухмыльнулся и перекатился по полу, подхватывая левой рукой палочку и с неудобного положения лёжа ударяя парализатором по ногам опрометчиво высунувшейся из-за укрытия девочки. Ещё одно заклинание, и Луна была полностью обездвижена.

— Победа за близнецами Уизли! — провозгласил сидящий в уголке Харальд.

К поединщикам тут же бросились Невилл и Джинни, приводя их в чувство.

— Могу ли я задать вопрос вам, отец? — произнесла Сакура, которую Харальд переселил в этот пустующий класс, потому как для спальни мальчиков неожиданно резко подросший куст был уже слишком велик.

— А почему ты назвала меня отцом? — поинтересовался Поттер.

— Се просто, мой любезный лорд. Создатель мой вы, оттого решилась величать отцом я вас. Коль не по нраву это вам, смиренно я прощу прощения и вопрошаю, как же обращаться впредь?

— Ну, учитывая, что кроме Герми нас всё равно никто не понимает.... Эй! Только не вздумай называть Гермиону матерью! По крайней мере, называя меня при этом отцом. А то Дэнжер опять себе нафантазирует целую сагу сомнительного содержания...

— Благодарю, к сведенью сие я приняла. Коль просите об этом вы, я буду матушку просто леди Гермивоной величать.

Харальд вздохнул. Сакура была чудовищно интересным экземпляром, но её логика зачастую просто поражала. С другой стороны — а чего вообще можно ожидать от разумного хищного растения, считающего себя маленькой девочкой?

— Так что за вопрос-то?

— Насколько понимаю я правила сего турнира, все бьются лишь один на один. Отчего ж тогда два этих доблестных милорда сражаются супротив одной воительницы храброй?

— Вообще-то я в правилах постановил, что совсем необязательно биться один на один, — объяснил Поттер. — Да и вообще близнецы засчитываются за одного.

— Благодарю, отец, за обстоятельный ответ своей дщери неразумной.

Мальчик подумал, что меньше всего он в своей жизни ожидал, что станет в двенадцать лет отцом растения-хищника.

— Ай! — вскрикнула Лавгуд, хватаясь за правый глаз, когда с неё сняли чары.

— Что такое, Луна? — забеспокоилась Джинни, которая была одной из тех, кто теперь примкнул к общим тренировкам. Харальд рассудил, что чем народу больше, тем веселее. — Поранилась? Что такое?

— Сейчас... Да где же она.... Вот!

Рэйвенкловка подняла с пола небольшой предмет, достала откуда-то из-за пазухи крошечный металлический стаканчик размером с пару напёрстков, наполнила его водой из палочки и быстро прополоскала в ней найденную штуковину.

Остальные ребята на всякий случай подошли к ней поближе, чтобы узнать, что же произошло.

— А что это такое? — Симус не был бы собой, если бы не спросил.

— Сдерживающий мою тёмную силу артефакт, — Луна была верна себе.

— Контактная линза, — объяснила слегка прищурившаяся Гермиона. — Так вот что...

Луна достала линзу из стаканчика и обвела всех взглядом, вызвав неподдельный приступ интереса у всех.

Левый глаз девочки был таким же, каким и всегда — бледно-голубого цвета, а вот правый был неестественно изумрудного цвета. Пожалуй, он был даже более ярким, чем у Поттера.

— Гетерохромия, — с важным видом покивала Гермиона. — Разный цвет глаз.

— Я обычно скрываю своё Неблагое Око либо повязкой либо этим артефактом, вырезанным из вечного нетающего льда, привезённого из земель йотунов, — с самым невозмутимым видом выдала Луна, вставляя линзу себе в глаз. — Открытое Око опасно как для других, так и для меня, даже несмотря на многовековые тренировки. Оно искажает всё вокруг себя и может даже стать причиной прорыва в наш пласт реальности хмари Асфодилонского луга...

— При гетерохромии один из глаз может иметь дефекты зрения типа дальнозоркости или близорукости, — спустя некоторое время, потраченное на осмысление услышанного потока сознания, произнесла Грейнджер.

— Составь переводчик с лавгудовского на английский, — с ухмылкой предложил Рон.

— Очень смешно, Ромуальд.

— Поединки идут один за другим!..

Поединки действительно шли один за другим, и заседание Комитета Безопасности в целом легко могло затянуться на несколько часов в связи с возросшим числом участников.

Собственно, Харальд не ставил себе целью создать какой-то боевой отряд, но обученных хотя бы элементарным навыкам боя магов гораздо лучше вербовать, чем недоучек, которые станут лишь полиролем для волшебных палочек врагов.

Незаметно подтянулся практически весь второй курс Гриффиндора, а следом за ним и первый. Прибыли рекруты из Хаффлпафа и Рэйвенкло. За Лавандой какой-то увязалась и Дафна, став первой слизеринкой в Комитете.

Кроме Луны и Гермионы из девочек никто не выказывал как способностей к ведению магического боя, так и желания в нём участвовать. У Грейнджер было и то, и другое, так что противником она оказалась даже посильнее многих мальчишек, чем вызывала довольно существенный разрыв шаблона. От прилежной ученицы ожидали лишь чисто теоретических знаний, но оказалось, что Гермиона не так уж слаба и в практике.

Лавгуд поединки нравились, хотя вот сил у неё как раз и не доставало. Если тот же Симус умудрялся одним-единственным парализующим заклинанием обездвижить не просто ногу или руку, а всё тело сразу, то у Луны получались лишь короткие и точечные импульсы. Впрочем, это она с лихвой компенсировала потрясающей точностью и умением не просто швыряться заклинаниями, стоя на месте, как делали многие, но и грамотными перемещениями в бою.

Кстати, именно за Лавгуд следом и пришли те же Лаванда и Парвати, не оставляющие попыток превратить рэйвенкловку в персональный манекен для примерки разнообразных нарядов.

Правда, подружки тут же были вынуждены последовать Восьмому правилу и принять бои на правах новичков.

Браун вполне ожидаемо была вырублена на двадцатой секунде боя с Луной, Парвати же продержалась дольше — почти минуту.

Следующие несколько собраний Комитета подружки пытались отсидеться в стороне, предпринимая время от времени лишь поползновения в сторону Луны. Однако на такое поведение им было высказано решительное фу и поставлен ультиматум — либо они что-то делают, либо Луна самолично погонит их до самой башни Гриффиндор грязной тряпкой.

В итоге большая часть девочек разучила пару-тройку самых элементарных защитных заклинаний, после чего в основном занимались приведением в чувство и первой медицинской помощью другим поединщикам.

Впрочем, при тренировках всё равно царил здоровый энтузиазм, вызванный нехилой мотивацией в виде всё ещё бесчинствующего в коридорах Хогвартса Того-что-пускает-кровь, как кто-то его нарёк.

Пока кто-то сражался на палочках, другие приводили только вышедших из боя в порядок, обсуждали домашние задания или даже делали их тут же, да и просто болтали.

Общая численность Комитета Безопасности превысила две дюжины человек.

Очередной кирпичик по созданию Корпуса Альбион был заложен.

* * *

— ...всем происходящим, потому как это настолько ужасно, что я просто... — горестно вещал Локхарт, стоя за преподавательской кафедрой.

— Пятьдесят три... — флегматично произнёс Рон, рисуя в тетради очередную палочку.

— Чего «пятьдесят три»? — вяло поинтересовался Симус.

— За этот урок этот павлин произнёс слово «ужасно» уже пятьдесят три раза.

Вообще-то, повод ужасаться был. За истекший месяц странным нападениям подверглись уже почти три десятка человека. По одному в день. Со всех факультетов, обоих полов и различных курсов.

Все однотипные — учеников вырубали заклинанием, а затем резали левую руку, пуская кровь. Не насмерть, Слава Богу, но дети уже начали отчётливо побаиваться ходить по прежде хоть и мрачноватым, но гостеприимным коридорам школы.

Преподаватели наперебой выступали перед общественностью, обещая поймать злодея и если уж не засадить в Азкабан, то уж совершенно точно выгнать из школы.

Атмосфера в Хогвартсе постепенно накалялась. Квиддич уже больше не собирал полный стадион болельщиков, да и сами игроки проводили матчи без особого азарта. Не считая разве что конкретно двинутого на метлоспорте Оливера Вуда. Старые развлечения и игры были крепко заброшены, и даже отработки по вечерам больше не назначались. Парочки со старших курсов прекратили шастанья после отбоя, поодиночке вообще никто больше не мотался — боялись.

Харальд как обычно не слушал разливавшегося соловьём Локхарта, а что-то сосредоточенно чиркал на задней странице тетради.

— Что делаешь? — поинтересовался Рон, обращаясь к сосредоточенно пишущему что-то Харальду.

В крайнее время Уизли по просьбе товарища время от времени помогал либо притащить какую-нибудь очередную непонятную штуковину, либо сделать пару вычислений, пока Поттер был занят чем-то более серьёзным.

Целью этих исследований Рон вполне разумно интересоваться не стал. А зачем? Наверняка очередной сногсшибательный проект гениального полководца, мага и учёного по фамилии Поттер.... То есть, с высокой долей вероятности, Уизли бы ни хрена не понял, что там предполагалось сделать.

Что-что, а в плане одержимости знаниями с Харальдом могла посоперничать только Пай-девочка... Довольно помрачневшая и погрустневшая за последнее время. Гермиона выглядела хмурой и не выспавшейся, впрочем, этого мало кого беспокоило — половина студентов такие же ходили.

— Бог создал людей неравными, — изрёк Поттер, отрываясь от своей писанины. — Полковник Кольт уравнял их. Сержант Калашников пошёл дальше — он уравнял целые народы, а доктор Оппенгеймер поставил вровень людей и богов войны. Я же собираюсь всего лишь уравнять неизвестных злобных и юных недоучившихся магов в стенах этого общеобразовательного учреждения.

На листе желтоватой бумаги красовался схематичный эскиз... Эскиз чего-то. Судя по спусковому крючку, рукояти и прикладу — без сомнения боевого.

— А что это вообще такое? Артефакт? Прибор?

— Арбалет. Я решил, что в одной моей старой шутке была лишь доля шутки, и подобное оружие будет для нас совсем нелишним.

— И что делает эта хреновина? — Рон заинтересовался, потому как о немагическом оружие имел весьма смутное представление.

— Выплёвывает полуфунтовую стрелу на сто шагов, если верны мои и твои расчеты, старина. А так как в нашем распоряжении магия, то появляется огромный потенциал для совершенствования конструкции...

— Это ты всё думаешь, как свалить монстра из Комнаты Тайн?

— Прибор двойного назначение, — не слишком добро улыбнулся Поттер. — Если получится сделать бронебойную или зажигательную стрелу — сгодится и для монстра. Обычной можно уложить человека. Но для Того-кто-пускает-кровь я бы приготовил что-нибудь особенное... Усыпляющий дротик или ловчую сеть.... Убить мерзавца? Нееет... Это слишком просто...

Вот в такие моменты Харальд Рону категорически не нравился. Потому что Уизли категорически не нравилось всё, что его пугает.

— ...и в свете всех этих ужасных событий я решил, что просто обязан научить вас невероятно нужному в критических случаях заклинанию.

Находящиеся в мрачной сонливости классы Гриффиндора и Хаффлпаффа, включая даже наипреданейших фанаток Гилдероя, сообразили что к чему, только когда преподаватель закончил замысловатое и действительно сложное движение палочкой, а затем резко ткнул ею вперёд, патетически выкрикнув довольно длинное заклинание.

Лишь только Мерлину известно, чего хотел добиться Локхарт, но вышла у него, как обычно, какая-то хрень. Но на этот раз — разнообразия ради, сия хрень была вовсе не столь безобидной, как приснопамятные пикси.

Из кончика палочки Гилдероя с хлопком вылетела струя дыма, моментально уплотнившаяся и принявшая облик полупрозрачной, но от того не менее устрашающей гигантской королевской кобры, которая с размахом плюхнулась прямо на первую парту центрального ряда, до одури напугав сидевших там девчонок.

— И вот, пока ваш враг отвлёкся на подобную иллюзию, вы можете... — важно произнёс Локхарт.

Тем временем иллюзия раздула капюшон, громко и злобно зашипела, и завернувшийся в кольцо хвост, мимоходом хлестнул по столешнице, оставив самую настоящую вмятину...

Что было несколько нехарактерно для нематериального объекта.

Лаванда, перед которой неожиданно оказалась жуткая тварь, истошно завизжала. Кобра в ответ не менее громко зашипела, раскрыла пасть и рванула вперёд.

— Стой!

Оскаленная морда рептилии остановилась в считанных сантиметрах от лица девочки, которая от такого поспешила лишиться чувств. Кобра медленно повернула голову в сторону.

— Прочь отсюда, — из-за соседней парты вскочила смертельно бледная Гермиона.

Змея зашипела, начав слегка раскачивать из стороны в сторону.

— Я сказала — пошла вон отсюда, — Грейнджер пыталась судорожно достать из мантии свою волшебную палочку.

— Кховоришь... — прошипела кобра. — Но не мокху... Сильнее меня...

— Я приказываю! — зазвенел голос девочки.

Змея отчаянно замотала головой.... А затем с громким шипением дёрнулась всем телом, когда незаметно подобравшийся к ней со спины Харальд пригвоздил тело рептилии кинжалом.

Чересчур материальная иллюзия моментально вспыхнула от головы до кончика хвоста изумрудным пламенем, рассыпавшись буквально в ничто.

Одновременно с этим Гермиона покачнулась и начала валиться вперёд. Лишь только в самый последний момент, перепрыгнув через парту, Харальд успел подхватить подругу и удержать от падения.

Оба класса молча взирали на всё произошедшее, не проронив ни звука. Молчал и Локхарт, всё это время, поняв, что дело плохо, пытавшийся наколдовать контрзаклятье. Но у него ничего не получалось.

— Хорош глазеть, — скомандовал Харальд, аккуратно усаживая потерявшую сознание Грейнджер на стул. — Кто-нибудь, метнитесь за мадам Помфри.

Тяжёлый взгляд в сторону изумленно взирающего на всё Локхарта.

— И профессора МакГонагалл, думаю, позвать не помешает...

— Парселтанг... — донёсся чей-то несмелый голос. — Грейнджер — змееуст?

— Она же маглорождённая?

— Она змееуст!

— Это же только у чёрных магов бывает, да?

— А, ну молчать! — не сдержавшись, рявкнул Харальд. — Кто-нибудь живо за мадам Помфри!

— Я схожу! — вызвался Невилл, первым более-менее пришедшим в себя.

— Мы тогда за деканом, — поднялся Дин, потянув за собой и извечного приятеля Симуса.

— Грейнджер — змееуст... Змееязычная волшебница... Может, даже тёмная... — вновь начали перекатываться испуганные шепотки.

Харальд скрипнул зубами, и быстро достал волшебную палочку, взмахнул ею и произнёс заклинание:

— Серпенсортиа!

Из кончика палочки тут же самым натуральным образом вылезла небольшая змейка изумрудного цвета с голубым узором на спине, обившаяся вокруг правой руки мальчика и заползшая к нему на плечо.

— Говори со мной, змея, — произнёс Харальд на нормальном языке, а затем перешёл на парселтанг. — Говори со мной.

— Слушаю и повинуюсь, кховорящий... — на удивление громко и с каким-то стрёкотом в тоне прошипела рептилия.

— Я тоже змееуст, — объявил Поттер. — Можете меня за это бояться или ненавидеть — мне начхать. А кто полезет к Грейнджер — будет иметь дело со мной. Лично.

Харальд на мгновение бросил взгляд на безвольно сидящую с полуприкрытыми глазами Грейнджер...

И тут же слегка сощурился, пристально наблюдая за тем, как радужка глаз девочки меняет свой цвет с ярко-зелёного на привычный карий.

— Блин, я уже ничего не понимаю в происходящем...

Глава опубликована: 08.04.2014

Интерлюдия 6

— Люмос, — произнесла Лили. — Люмос.

Палочка оставалась неизменной, не было даже намёка даже хотя бы на лёгкое свечение.

Женщина со вздохом отложила палочку в сторону — магия возвращалась слишком медленно. Простейшие заклинания выходили даже не через раз, а через дюжину раз.

Инкапсуляция. Замыкание магических потоков тела на себя. И ещё куча всяких умных терминов — Лили могла назвать их без особых проблем. Сама сталкивалась, в конце концов. После школы она окончила медицинское училище и некоторое время работала в Сент-Мунго.... А время было непростое — как раз случилось очередное обострение конфликта, и раненых было немало. Были среди пострадавших и те, кому не просто требовалось латать непредусмотренные природой дыры в организме, но частенько и вправлять мозги или заниматься реабилитацией временно потерявших магию волшебников... Не часто, но и такое случалось.

В четырёх случаях из пяти магия возвращалась, а вот в последнем случае.... Впрочем, Лили это сейчас не особо тревожило. Больше нет магии? Плохо, но терпимо — пережить можно. Всё-таки одиннадцать лет своей жизни она жила без всякой там магии и заклинаний, и ничего — не умерла.

Лили посмотрела на свои руки, когда откладывала палочку в сторону. Все в ссадинах и мелких ранках, даже несмотря на постоянное лечение. Но это было уже не последствия болезни, хотя это всё равно были не руки волшебницы.

— Нападай, — невозмутимо произнёс стоящий в центре открытой площадки Норд.

Люпин не слишком уверенно встал в стойку и на пробу ударил правой рукой, сжатой в кулак. Ему явно было не по нутру всё происходящее.

Виктор без особо труда поймал сжатый кулак раскрытой ладонью и заломил руку Ремуса.

— Я сказал — нападай, — бесстрастно повторил седоволосый, выпуская руку из захвата. — Здесь не театр кабуки — бей всерьёз.

Ещё пара ударов — на этот раз резче, быстрее и сильнее.

Норд отклонился от одного, поднырнул под размашистый удар левой, походя ткнул пальцами в печень Люпина, зашёл ему за спину и добавил локтём в спину, заставив оборотня упасть на одно колено.

— Магия, — ухмыльнулся Виктор. — Великая сила в руках ничтожеств. Способности к телепортации и маскировке в любых оптических диапазонах. Способность путём трансфигурации проникать куда угодно и крушить что угодно. Сочетание боевых возможностей, которые позволяют конкурировать по огневым возможностям с основным боевым танком. Встроенное оружие, которое невозможно отнять или сломать. Дайте мне десять таких бойцов, и я хоть не уничтожу, но полностью дезорганизую целую дивизию. Дайте мне полсотни таких бойцов, и я захвачу власть в средних размеров европейской стране. Дайте мне армию магов, и я поставлю на колени целый мир.

Норд резко обернулся и выставил блок, останавливая новый удар. Впечатал кулак правой в живот своего противника, заставив его согнуться пополам, а затем нанося хлёсткий удар в челюсть.

— Но нет этих бойцов, — у седоволосого даже дыхание не сбилось. — Нет их. А сила эта — в руках ничтожеств. Лавочники и торгаши — не солдаты, даже если дать им в руки мечи, винтовки или волшебные палочки. У вас есть всё, чтобы воевать, но вы не можете воевать, потому что у вас нет главного...

Виктор расслабленным шагом подошёл к поднимающемуся на ноги Ремусу и коротко, без замаха заехал ему ногой в бок, отбросив на несколько футов в сторону.

— Дух, — мраморная маска Норда на мгновение словно бы дала трещину. — В вас нет духа. Про таких говорят — тонка кишка. Вы боитесь. Вы не умеете терпеть боль. Вы не умеете и не хотите драться. Чёрт, да вы даже ненавидеть по-настоящему не умеете!..

Глухо зарычав, Люпин рванул вперёд, пытаясь ударить плечом в живот разглагольствующего аврора и повалить его на землю.

Не вышло — Норд с почти что скучающим выражением лица подставил подножку, вновь захватил руку оборотня и без особых сантиментов ткнул Ремуса лицом в покрытый старым ковром бетонный пол.

— Что за хрень, старик? — неожиданно рявкнул Виктор. — Что, твою мать, это за танцы? Хорош подавлять уже свои эмоции!

Норд выпустил руку Люпина и шагнул назад. Маг тут же вскочил на ноги и бросился на седоволосого. Виктор заблокировал один удар, другой, третий.... Пропустил выпад под совсем недавно восстановившееся колено. Удар в корпус, удар в лицо. Перехватил правую руку Люпина и с размаха впечатал локоть в лицо Ремуса, заставив его отшатнуться назад.

Шагнул вперёд, ударил под дых, заставив противника согнуться, а затем врезал коленом в лицо и швырнул на пол.

— Я сказал, что тебе не подавлять свои эмоции, но не говорил поддаваться им! — рявкнул Норд, сплёвывая кровь. — Оставь всю эту херь нашим врагам, ты должен быть бойцом. Бойцом, твою мать! Тебе должно быть насрать на эмоции. Ты не боишься. Ты не злишься. Тебе. На всё. Насрать. У тебя есть только поставленная задача. Сдохни, но выполни её! Вставай. Вставай, я сказал!

Ремус встал. Даже с учётом того, что Норд явно бил в полсилы у мага была разбита бровь и, кажется, сломан нос. Однако он утёр кровь с лица, сплюнул на пол и, тяжело дыша, пошёл вперёд. И на этот раз не тупо бросился вперёд.

После нового обмена ударами Ремус лежал на полу, а у Норда на скуле наливался свежий синяк и была рассечена губа. Однако седоволосый был на удивление довольным, как будто не схопотал только что по морде, а получил хорошее наследство.

— Ну, вооот... — криво ухмыльнулся Норд. — Ну, можешь ведь, когда хочешь.... Давай, помогу подняться...

Однако Люпин оттолкнул протянутую руку и кое-как поднялся сам.

— Приведу себя в порядок, — буркнул оборотень и пошёл прочь.

— Ага, — Норд подошёл к сидящей в сторонке Лили, плюхнулся рядом на скамью, беря полотенце и вытирая лицо. — Толковый мужик. Интересно будет сразиться с ним в звероформе. Оборотни — противники опасные, но чертовски крутые.

— Ну и зачем это всё? — усмехнулась женщина.

— Это всё? — не понял или сделал вид, что не понял, Норд.

— Все эти драки, тренировки... Мы же маги, Виктор. Мы колдуем, а не машем кулаками или стреляем из револьверов.

— Да я и не спорю, — ухмыльнулся седоволосый. — Вот только я-то как раз не маг. Ваше дело колдовать, моё — воевать. Или заставлять других воевать.... А как можно сколотить армию, где солдаты ни разу не получали по морде? Пока не подерёшься с кем-то, толком и не узнаешь этого человека...

— Вы прямо так упиваетесь этими драками... — поморщилась Лили. — Вы видите в них решение любой проблемы.

— Отнюдь. Драка не даёт ответов — она помогает забыть вопрос. Опять же, вы, например, сейчас колдовать не можете... — невозмутимо продолжал аврор. — А вдруг девчонки? А вдруг Волдеморт из камина лезет? «Хо-хо-хо! Авада Кедавра, мои дорогие грязнокровки!» Так что тут либо драться, либо стрелять, либо ложиться и вытягивать руки, чтобы похоронной команде труп было легче выносить.

Женщина невольно скрипнула зубами, слыша эти подчёркнуто-глумливые слова, но сдержалась.

— Вам это нравится? Не просто драться, а ломать других и лепить из них что-то нужное вам.

— Ммм.... Нет, не особо. Знаете, никогда не любил быть злым сержантом, вколачивающим знания в новобранцев... Однако сложившееся положение меня к этому просто-напросто обязывает. Если честно, то мне просто больно смотреть на вашу гражданскую войнушку. Вы так эпично продували Волдеморту не потому что он был силён — просто вы были слишком слабы.

— Меньше презрения в голосе, — всё-таки вспылила женщина. — На этой, как вы изволили ляпнуть, «войнушке», погибали мои друзья! Может, для вас это и всего лишь детские шалости, но для нас это была настоящая трагедия!

— Сожалею, — равнодушно бросил Виктор. — Однако.... Сколько всего магов в Великобритании? Тысяч двадцать пять, тридцать от силы. Сколько активно участвовали во всей этой заварухе? Несколько тысяч. Сколько вели активные боевые действия? Сотни, если не десятки. Можете обижаться, но это уровень криминальных разборок в каком-нибудь захолустном городишке. Так что не надо превозносить это до эпической борьбы Света и Тьмы.

— Да как вы... — задохнулась Лили.

— Впрочем, кто прошлое помянет — тому глаз вон, — улыбнулся Норд, поправив охватывающую волосы повязку на лбу. — История всегда повторяется, но не всегда в виде фарса. Так что лучше готовиться к тому, что вся эта местечковая возня будет в прошлом... Кстати, как самочувствие? Готовы к более активным тренировкам?

— А женщину вы тоже станете бить? — ядовито осведомилась Лили. — Ну, исключительно в виде боевой подготовки, разумеется...

— Хммм... — седоволосый картинно задумался. — Пожалуй, что... да! Лилиана, я не садист и не изверг — можете считать меня всего лишь оружейником. Ваш маленький мирок пасторален, но крайне хрупок. Стадо мигрирующих антилоп, так сказать, снесёт его в два счёта. Так что вам нужно оружие хотя бы для той же самой обороны. И если никто не может или не хочет этого сделать, я дам вам это оружие.

— А почему бы вам самому в таком случае не защитить всех и каждого? Ну, раз уж вы так печётесь о всеобщем благе...

Норд расхохотался.

— Смешно. Честно. Ну, во-первых, я всё-таки один и не могу в одиночку защитить всех...

— А во-вторых?

— А во-вторых, — Виктор перестал смеяться. — Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Вы ещё не поняли, Лили? Вы принесли обществу первую победу над Волдемортом, но эту победу никто не оценил. Почему? Потому что никогда не ценишь того, за что толком и не боролся, что досталось слишком легко. Ваша... Британия должна спастись сама. Я не должен её спасать. И я не хочу её спасать. Для начала вы должны захотеть этого сами. Сделать что-нибудь сами. Защитить свой дом сами. А я лишь дам для этого оружие.

Лили наградила отвернувшегося седоволосого напряжённым взглядом.

Злиться на Норда не получалось. Но и понять его до конца было невозможно из-за этой его извращённой философии оправданной жестокости и необходимого зла. Наверное, именно такие люди учат плавать, тупо выкидывая из лодки на середине озера. Выплыл — молодец, достоин жить. Не выплыл — значит, не судьба. Отбраковался.

Норд, похоже, считает себя именно таким выбраковщиком.

Как он там говорит?.. «Вы имеете право жить. Вы имеете право умереть. Выбор за вами».

Лили бросила последний вздох на сиротливо лежащую волшебную палочку и встала со скамьи.

Часть подземного помещения, освещённого забранными решётками фонарями занимала тренировочная площадка, а вот в оставшейся части был сооружен небольшой тир.

Женщина подошла и взяла очки, наушники и тяжёлый воронёный пистолет.

Оружие одновременно притягивало и отталкивало Лили.

Притягивало — законченностью линий и совершенством конструкции. Ничего лишнего — лишь то, что нужно для того, чтобы выпустить пулю в цель. В этом оно было похоже на Норда — законченная конструкция для разрушения.

А отталкивало оружие своей сущностью. Оружие всё-таки, как-никак. Только-только вышедшая из комы Поттер была полна злобы и желания поквитаться с теми, кто разрушил её жизнь. Потом эти желания поутихли и тень былой Лили попыталась было вернуться.... Однако рядом был Норд, который заботливо подавлял любые отклонения к прежнему миролюбию.

Он методично — слово за слово, фраза за фразой, разговор за разговором — вдалбливал, вколачивал свою систему взглядов и ценностей. Грядёт буря, кто не будет к ней готов — пострадает. Нужно уметь постоять за себя, всегда бить в ответ, не бояться отвечать адекватно и симметрично...

И так далее.

Лили в общих чертах знала основы психологии и психологической помощи, знал их похоже и Норд, однако у Виктора на все случаи был только один вариант — переплавить любую проблему в боевые навыки.

Обычно, когда ломается коса или плуг, их чинят или пытаются починить. А Норд сразу же отправлял их на переплавку в клинки мечей и наконечники стрел.

Паршивый выход из проблемной ситуации, но что же поделать, если никто не предлагает другого?

Женщина со вздохом взяла лежащий рядом снаряжённый магазин, в прорезях которого матово поблёскивали золотым короткие тупоносые патроны. Вогнала его в рукоять пистолета, с некоторой натугой отвела затвор. Вскинула оружие, прицелилась в центр ростовой мишени, совмещая мушку и целик...

Бах!

Выстрел продырявил мишень в добром десятке дюймов от головы силуэта. Ещё выстрел — пуля лишь слегка чиркает по плечу. Ещё выстрел — вообще куда-то в никуда.

— Меньше зацикливайтесь на самом процессе стрельбы, фройляйн, — хрипло произнёс подошедший к Лили Норд. — Для вас это должно быть совершенно естественным занятием, как чистка зубов или причёсывание.

— Я не хочу, чтобы это было моим естественным действием, — буркнула в ответ женщина.

— Корпус чуть вправо, — равнодушно бросил седоволосый, поворачивая женщину за плечо. — Ещё. Вот так. Ноги чуть шире. Левая — опорная. И не сжимайте так рукоять! Свободнее, легче...

Руки Лили коснулись серебристо поблёскивающие стальные пальцы механического протеза, двигающиеся ничуть не неуклюжее настоящих. Лили невольно вздрогнула, но на удивление они оказались не холодными, а вполне даже тёплыми.

В нос ударил запах пота. Чужого пота. Женщина с некоторым отстранением подумала, что в нём очень мало человеческого. Больше оттенков медицинского препарата или оружейной смазки.

Полноте, да и человек ли вообще этот псих?

С другой стороны...

Лили бросила косой взгляд на Виктора.

Высокий, худой, в этой странной майке в сине-белую полоску и камуфляжных штанах. Не гора мускулов, скорее просто жилистый. Седые волосы, бледное лицо. Странного цвета красновато-карий глаз, внимательно оглядывающий всё вокруг. Вторая глазница абсолютно пуста и укреплена каким-то тёмным металлом по периметру.

Просто робот какой-то, а не человек.

Но опять же, с другой стороны, он, похоже, искренне любит Гарри.

Почему-то пришло смутное ощущение, что Норда невозможно остановить. Он никогда не бросит Гарри, не обидит, не причинит боль и не скажет «Отвали, я слишком занят». Он всегда будет рядом, и он умрёт за мальчика, чтобы его защитить. Странно, но такой отец получился из человека, в котором человеческого-то было не так уж и много...

Глава опубликована: 11.04.2014

Интерлюдия 7

Одетое во всё чёрное фигура вынырнула из густых зарослей вереска и, преодолев бегом полсотни футов, оказалась подле высокой кованой изгороди, что окружала небольшой особняк на окраине Лондона.

Чтобы преодолеть десятифутовую преграду, ощетинившуюся по верху острыми копейными навершиями, неизвестному потребовался всего лишь один прыжок. Далее требовалось преодолеть небольшой сад, но человек почему-то помедлил.

Вместо того, чтобы рвануть к дому, он достал из одного из карманов разгрузочного жилета небольшую коробочку и поводил ею перед собой. В воздухе тотчас же замерцала едва заметная призрачная стена, ещё одной преградой вставшая вокруг особняка.

Неизвестный спрятался за толстым стволом одного из деревьев, убрал непонятную штуковину обратно в жилет и закатал на лоб маску с прорезями для глаз и рта.

— А вот это уже паршиво, хотя и ожидаемо... — пробормотал Норд, щёлкая кнопками на закреплённом на его левой руке непонятном пульте.

Спустя несколько секунд и так едва различимый в ночной темноте силуэт аврора начал превращаться и вовсе в полупрозрачную тень. Норд извлёк из-за спины два тонких металлических стержня, похожих на телескопические антенны... в принципе, они ими были. Когда-то. Но сейчас их венчали какие-то небольшие угловатые коробочки неясного назначения.

Норд достал с пояса небольшой ножик, оголил запястье правой руки и сделал небольшой надрез, кровью из которого смазал коробки на концах антенн. Тотчас же на них неярко замерцали странного вида то ли руны, то ли иероглифы, после чего аврор разложил антенны и воткнул их в землю напротив всё ещё виднеющегося в воздухе призрачного барьера.

Между антеннами проскочило несколько молний, и напротив них в магической защите образовался небольшой проход.

Аврор быстро огляделся — не заметили ли эти непонятные вспышки в доме, но особняк по-прежнему был неосвещён и безмолвен, как будто был нежилым. Однако это всё-таки было не так, и Норд это совершенно точно знал.

Короткая перебежка до дома, поворот, перебежка к заднему двору. Целью аврора, несомненно, являлась дверь в подвал, расположенная неподалёку от чёрного входа.

Виктор остановился около двери, достал из кармана небольшую штуковину, напоминающую пучок длинных тонких иголок, и вставил их в замочную скважину. Послышалось негромкое жужжанье, а затем прозвучавший чересчур громко щелчок. Норд недовольно поморщился, убрал диковинную отмычку обратно и повернул дверную ручку.

Дверь негромко скрипнула, отворяясь, и аврор начал осторожно спускаться в подвал.

Внизу оказалось старое захламлённое помещение, полное всякого садового инвентаря, инструментов и прочей ерунды. Больше никаких входов или выходов из него не было, однако Норд явно не торопился уходить.

Он подошёл к одной из стен, около которой находилась стойка с разными садовыми орудиями, но аврора интересовали явно не старые грабли с обломанными зубьями или тупой ржавый секатор.

Пальцы Норда методично обшарили всю стойку, пока что-то не привлекло его внимание. Быстрое нажатие, щелчок, и стеллаж слегка выдвинулся вперёд.

Виктор аккуратно отодвинул потайную дверь и, слегка склонившись, проскользнул в небольшой коридор.

За ближайшим поворотом обнаружилось небольшое расширение прохода, заканчивающееся массивной металлической дверью... Которая была под присмотром охраны.

Охрана — домовой эльф (точнее, эльфийка), была экипирована старым, но чистым полотенцем в качестве одежды и собственной магией в качестве оружия. В отличие от многих Норд считал, что волшебство эльфов-домовиков нельзя недооценивать, и в случае чего они могут стать достаточно серьёзным противником...

Однако данный эльф угрозы не представлял, потому как сладко посапывал, свернувшись калачиком в старом покосившемся кресле. Однако уши создания время от времени подрагивали, что показывало — эльф спит, но в любой момент может и проснуться. И тогда непрошенным гостям здесь будут совсем не рады.

Норд достал из-за спины пистолет и прицелился в спящего эльфа. Хлопок, волшебное создание резко проснулось, с писком молнией вылетело из кресла... И растянулось на каменном полу, вновь сладко посапывая.

Аврор перезарядил пневматический пистолет, стреляющий усыпляющими дротиками, подошёл к уснувшему эльфу, аккуратно взял его и переложил обратно на кресло, не забыв выдернуть из груди создания небольшой щприц-дротик.

Большего всего Норд опасался за передозировку препарата, не зная сколько именно нужно, чтобы усыпить эльфа, но при этом не усыпить его навсегда. Однако, вроде бы всё обошлось, потому как сердечко домовика выбивало ровную частую дробь, а сопение было естественным.

Отмычка была использована вторично, Норд с натугой толкнул внутрь тяжёлую дверь и оказался в просторной комнате, освещённой неярким светом нескольких ночников.

Несмотря на подземное расположение, комната была совершенно обычной — кровать, письменный стол, кресла...

На кровати с полуприкрытыми глазами лежал бледный светловолосый мужчина лет тридцати с небольшим.

Норд подошёл к нему, снял с себя дезиллюминационные чары и пару раз щёлкнул пальцами перед носом мужчины. Потряс его за плечо, похлопал по щекам. Удовлетворённо хмыкнул.

Откинул одеяло, сгрёб мужчину в охапку, перекинул его через плечо и зашагал прочь.

Глава опубликована: 16.04.2014

Глава 15. Наследники Слизерина

— Дорогу Наследнику Слизерина! — идущий справа Фред взмахнул правой рукой.

— Падите ниц! Идёт величайший тёмный маг от сотворения мира! — идущий слева Джордж взмахнул левой рукой.

— Мессир, желаете ли вы и сегодня учинить какое-нибудь неслыханное злодеяние? — нарочито-подобострастно спросил Фред.

— Желаю, чтобы Лок... профессора Локхарта продрал жёсткий дрищ, — невозмутимо произнёс шагающий следом за близнецами Харальд. — И пусть сгорят в объятьях тёмного пламени все наши домашние задания.... Ах, да! А рекомого Перси Уизли напоить допьяна огневиски, а на утро не давать похмеляться.

— Неслыханная жестокость, мессир! — в притворном ужасе округлил глаза Фред.

— Вы кровожадный, — подхватил Джордж.

— Вы беспощадный.

— Вы злейший тёмный маг.

— И это факт, мяу! — не стал спорить Поттер. — Оу... Мы пришли, мои верные миньоны. Более не задерживаю вас, слуги мои верные, слуги мои скверные.

— Желаем скорейшего выздоровления Её Высочеству, Наследнице Слизерина, — с ухмылкой произнёс Фред. — Олл хайль, Слизерин!

— Олл хайль, Британия! — поддакнул Джордж, после чего они с братом взялись за руки и вприпрыжку побежали по коридору.

— Далеко. Далекооо... — донеслись до Харальда удаляющиеся звуки инфернальных песнопений. — Ускакала в поле молодая лооошадь... Так легко. Так легкооо... Не догонишь, не поймаешь, не найдёшь...

Немногочисленные ученики, идущие по коридору, от такого зрелища только и могли, что ловить падающие челюсти, да испуганно вжиматься в стены.

Поттер вздохнул и зашагал в лазарет.

Честно говоря, подобное фиглярство ему уже порядком поднадоело за крайние дни, но ничего с этим поделать было нельзя.

После того урока ЗОТИ по школе моментально пошли зловещие слухи, что в Хогвартсе объявились змееусты. То есть в Хогвартсе, получается, объявились чёрные маги. Кто-то немедленно вспомнил, что и Тот-Чьё-Имя-Заставляет-Писаться-Даже-Суровых-Британских-Волшебников тоже когда-то учился в Хогвартсе. Быстро провели параллели между соратниками Неназываемого и текущей компанией, куда входили Грейнджер и Поттер.

Короче, слухи ширились и разрастались, что могло привести и к совсем невесёлым последствиям.

Как говорится — чем чудовищнее ложь, тем охотнее в неё верят.

Медлить было нельзя, поэтому Харальд моментально ухватился за идею, когда близнецы Уизли как-то в шутку обратились к нему как к Наследнику Слизерина.

Расчёт был прост, но гениален — затруднительно чего-то бояться, если смеёшься над этим. Поэтому спектакль «Наследник Слизерина и его верные миньоны» разыгрывался теперь постоянно и перед всеми.

И постепенно ситуация начала сглаживаться. Сложно было заподозрить хоть и взрывоопасного, но честного Харальда в чём-то злодейском. Все знали, что он может поджигать, взрывать, драться и причинять иной ущерб окружающему пространству, но ничего действительно злого от него никто так и не смог припомнить. Поэтому шуточный Наследник Слизерина не вызывал особого страха или ненависти. Да и в конце концов — как может Наследник Слизерина учиться на Гриффиндоре?!

Гермиона во всё происходящее, правда, была посвящена не слишком хорошо, потому как опять же после того урока, она загремела в лазарет. Недосып, усталость, общее переутомление организма.... Поэтому уже почти неделю Грейнджер сидела в заключении и едва не лезла на стены от скуки и от угрызений совести, что в данный момент пропускает занятия. Не спасали даже приносимые Харальдом домашние задания и лёгкое чтиво в промышленных масштабах.

— Главное — не дёргайся, если тебя назовут Наследницей Слизерина, а просто обрати это в шутку, — втолковывал Поттер подруге. — Можно даже в обидную шутку. Или задвинуть что-нибудь вроде «как ты разговариваешь с величайшей тёмной волшебницей!». Нападения сейчас прекратились, так что народ успокаивается и потихоньку посмеивается над этими страшилками.

— Я никакая не Наследница Слизерина! — Гермиона от возмущения аж подпрыгнула на кровати. — Я вообще гриффиндорка! Маглорождённая!

— Тор, между прочим, полукровкой был, что не мешало ему быть прямым потомком Салазара Змееязычного. Может, ты, это самое... Гомозиготная по рецессивному признаку...

— Не хочу я быть рецессивной! И уж тем более гомо!

— Так, а теперь серьёзно, — перестал дурачиться Харальд. — Давай поговорим с тобой на парселтанге.

— Это ещё зачем? — подозрительным тоном осведомилась Грейнджер.

— Так надо. Доверься мне.

— Ну, допустим. И о чём же нам говорить? — девочка перешла на змеиную речь.

— Да хотя бы о том же парселтанге, — ответил Поттер. — Ведь вообще-то большая часть рептилий — непроходимо тупы и не поддаются даже элементарной дрессировке. Так почему мы воспринимаем их при разговоре на парселтанге как хоть и не особо умных, но безусловно разумных созданий? И почему вообще существует только парселтанг, но нет языка, позволяющего говорить с птицами или, например, с медведями?

— Парселтанг — не слишком изученная штука, — задумчиво прошипела Гермиона. — Особенно в рамках современной науки — сказывается недостаток носителей змеиной речи.

— Я бы сказал, что сказывается недостаток носителей змеиной речи, готовых сотрудничать. В двадцатом веке кроме нас с тобой известным змееустом был лишь Тор, но у него с готовностью стать субъектом исследования было как-то тяжко, согласись.

— Да уж.... А предыдущий змееуст жил в начале девятнадцатого века и благополучно сгинул где-то в Испании во время войны с Наполеоном.... И вообще непонятно само происхождение змееязычности. Это ведь сугубо британская черта, нераспространённая нигде более.

— Узкораспространённый феномен? Типа тех же перуанских ягуаров-оборотней, которых больше нет нигде в мире?

— Фиг его знает, — шипение Грейнджер был скорее похоже на свист. «Фиг» — явно не слишком вписывался в картину змееязычности.

— У рептилий, как мы уже говорили, вообще неважно со слухом, — произнёс Харальд. — Так что вряд ли парселтанг заточен на перенос информации исключительно посредством звука. Возможно, шипение — это лишь сопутствующий момент ультра— или инфразвуку, который влияет напрямую на мозг рептилии?

— Интересная версия, — благожелательно кивнула Грейнджер. — Однако человек не умеет генерировать слишком высокие или слишком низкие частоты.

— Уверена? Не все люди могут извлекать в уме корни пятой степени, например.

— Уникальный феномен?

— А почему бы и нет?

— Звучит не слишком правдоподобно, но хотя бы логично, — вздохнула девочка. — Но вернёмся к тому, что посредством парселтанга мы на удивление хорошо воспринимаем рептилий. Ты говорил, что общался даже с драконом?

— Было дело, — уклончиво ответил Харальд, припомнив одного из питомцев Хагрида — детёныша норвежского горбатого. — Но тесты ведь определили, что драконы действительно умные создания. Ничуть не хуже тех же дельфинов, а иногда даже и умнее...

— Но вот гадюка примерно настолько же умна, насколько умён пудинг с мясом.

— Утрируешь.

— Ситуация позволяет, — рассмеялась Грейнджер. — Твоя версия?

— Воображение! — патетически взмахнул руками Поттер. — Ну, в смысле, всё это человекоподобное поведение змеек мы домысливаем уже сами.

— Довольно сложно. К чему бы это?

— Может, к тому, что мы вряд ли бы поняли настоящий ход мыслей рептилий?

— Тоже считаешь, что логика иных разумных видов может отличаться от нашей? — Гермиона оживилась.

— Логика? Вполне! Факты — нет, но вот логика.... Складывая два плюс два любое разумное создание должно получать в итоге четыре. Не пять, не двадцать восемь, не корень квадратный из двух и не овсяное печение.

— Мышление иных разумных видов действительно может отличаться от нашего, — продолжила свои рассуждения Гермиона. — Хотя бы в силу иной системы ценностей, допустим.... К примеру, они могут считать, что жизнь — это несвобода, а смерть — освобождение, но её ещё нужно заслужить... Или, например, что любая жизнь священная, или, например, что только они являются разумной расой... Или...

— Даже многие народы на нашей планете отличаются по своему мышлению от других ничуть не хуже воображаемых инопланетян, — подхватил Харальд.

— Значит, своего рода буфер? — произнесла Грейнджер.

— Хммм... — задумался Поттер. — Лучше сказать — интерфейс, наиболее приемлемый для взаимодействия с иной системой мышления. А вообще.... О! Вот оно!

Мальчик неожиданно достал из-за пазухи небольшое зеркальце и сунул его под нос несколько удивлённой девочке.

— Гляди!

— И чего я там должна уви... — Гермиона нехотя заглянула в зеркальце, а затем натурально открыла рот от удивления. — Мои глаза!

Привычный карий цвет сменился на ярко-зелёный, хотя и с тонкими коричневыми прожилками.

— Вот-вот! — возбуждённо воскликнул Харальд. — Твои глаза!

Он поднёс зеркальце к виску так, чтобы глаза Грейнджер отражались рядом с его глазами. Сейчас глаза Гермионы были даже более яркими, чем у Харальда, хотя и постепенно теряли свой цвет, возвращаясь к своему нормальному оттенку.

— А... э... — девочка была в полной растерянности. — А что.... А как... Это шутка?

— С глазами даже волшебники шутить не любят, — наставительно произнёс Поттер, убирая зеркальце. — Мне, правда, и раньше казалось, но мне казалось, что это мне лишь кажется.... Оказалось, что не казалось.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь!

— Когда ты используешь парселтанг, твои глаза начинают менять цвет, — объяснил Харальд.

— А почему? — несколько растерянно спросила девочка. — Я ни о чём подобном никогда не читала...

— Фиг его знает, если честно, — напрямик заявил Харальд. — Я о таком тоже ничего никогда не слышал. Максимум, что раньше считалось, что зелёные глаза означают высокую магическую силу...

— Ерунда, — не особо уверенно отмахнулась от подобного заявления Грейнджер. — Ещё говорят, что рыжие — это прирождённые колдуны, а ты на семью Уизли посмотри. Близнецы — да, хороши. Перси — просто старательный, как и Джинни, а вот Рон довольно слаб как волшебник.

— Рыжие волосы, между прочим, тоже — рецессивный ген. Интересно, а каким будет ген, отвечающий за наследование магических способностей?

— Да уж понятно, что доминантным, иначе рождение детей-магов у родителей-магов было бы исключением, а не правилом.

— А, может, там целый комплекс рецессивных генов? — возразил Поттер. — Но случается, что один или несколько выпадают, поэтому и рождаются сквибы...

— Вряд ли всё так просто, — поморщилась Гермиона. — Возьмём, к примеру, Крэбба и Гойла — они же почти натуральные сквибы! Хотя чистокровнее некуда.

— Может, они нормальные маги, но просто дебилы?

— Ммм.... Ну, такой вариант тоже исключать не следует... Однако! Посмотри на старшие курсы. Если чистокровные аристократы на первых курсах в основной массе учатся лучше и их знания выше, то к старшим курсам они наоборот начинают проигрывать в сравнении с полукровками или маглорождёнными.

— Фора начальных курсов — это фора в том, что они знали до школы, — заметил Харальд. — Когда их фора исчезает, все загоны про чистую кровь оказываются пшиком.

— Загоны про кровь — изначально один большой пшик, — наставительно произнесла Грейнджер. — Теория генетического превосходства абсурдна и опасна.

— Йа, йа, натюрлих, майн фюрерин, — ухмыльнулся Поттер, уворачиваясь от подзатыльника. — Да и теория социального превосходства тоже как-то не особо радует. Глядя на сегодняшних аристократов не особо хочется, чтобы они управляли чем-то сложнее ёршика для унитаза.

— Ну, как-никак наследственное дворянство и всё такое... — слегка поморщилась Гермиона.

— Ну, народ, конечно, заслуживает ту власть, что имеет... — протянул Харальд. — Хотя даже только мы с тобой заслужили власть получше, чем есть. А то нынешнюю хочется вывести в чистое поле, поставить спиной к стене и пустить пулю в затылок...

— Какой кошмар! — ужаснулась Грейнджер.

— Ты о моём желании массовых расстрелов по имя спасения Британии?

— Я о твоих фантазиях, полных неевклидовой геометрии!

Юные маги рассмеялись.

— Год назад тебя бы ужаснули всё-таки расстрелы, — улыбнулся Харальд.

— Времена меняются, — буркнула девочка. — Так сказать, Tempora mutantur...

— И мы мутантур вместе с ними! — подхватил Поттер.

— Слушай, Харальд... — Гермиона сдула сбившуюся на глаза прядь волос. — А вот кем бы ты хотел стать после школы? Ну, если отмести вариант Императора Земли...

— По живому без ножа режешь, кузина, — мальчик скорбно сложил руки перед собой. — Ну, что же мне ещё делать, как не властвовать над миром и всем владеть...

— А серьёзно?

— Если бури всё-таки не будет, то, естественно, пойду в авроры. Женюсь. Пролезу на руководящую должность. Обзаведусь сыном. Стану самым молодым главой Аврората за последние сто лет. Обзаведусь ещё одним сыном. Стану самым молодым начальником Департамента правопорядка за последние двести лет. Обзаведусь дочкой. Стану председателем Визенгамота. Обзаведусь внучкой. К сорока годам рассчитываю стать молодым и перспективным Министром магии.... А потом я потребую чрезвычайных полномочий, установлю диктатуру с собой во главе и начну строить стардестроеры и армию клонов!

— Опять ты надо мной издеваешься! — возмутилась Грейнджер. — А что ещё за буря?

— Скажем так — я считаю, что по своей сути Чёрное Восстание Волдеморта было своеобразным аналогом Первой Мировой войны в большом мире. Попытка решить старыми методами старые проблемы без учёта изменившейся обстановки. Большая бойня ради сомнительных целей и с ещё более сомнительными результатами, которая не только не разрешила старых, но и добавила кучу новых проблем. И поэтому...

— Считаешь, что по аналогии нам следует ждать... эээ.... Второго Чёрного восстания? — спросила Гермиона. — Ерунда. Силы тьмы разгромлены, некому восставать.

— Не обязательно это будут силы тьмы — проблема ведь вовсе не в чёрной магии.

— А в чём же по-твоему?

— В обществе, которое рождает Тёмных Лордов. Знаешь историю Тора? Талантливый, честолюбивый, но бедный выпускник. До этого воспитывался в сиротском приюте. После окончания обучения не смог получить места работы, где смог бы себя проявить...

— Волдеморт был убийцей и террористом.

— Убийцами и террористами не рождаются — ими становятся. Это как атомная энергия — её можно запихнуть в бомбу и скинуть на Хиросиму, а можно заключить в реактор и заставить согревать целый город. Всем было пофиг, поэтому Волдеморт стал бомбой, а не реактором.

— Ты что... Ты оправдываешь его?! — девочка была ошарашена.

— Я пытаюсь мыслить конструктивно, — спокойно ответил Поттер. — Выиграть одно сражение — ерунда. Побеждать нужно сразу во всех сражениях, а для этого нужно смотреть в корень проблемы.

— Это схоластика. Отвлечённые рассуждения, оторванные от жизни.

— Не, ну а чего ты сразу ругаешься-то? — картинно надулся Харальд. — Схоластика-мордастика.... Но просто представь, что некто Тор получил нормального заботливого родителя — мать или отца, неважно. Неважно даже родного или нет. Нормальные условия воспитания, жизни... Внутренний стержень, в конце концов.

— Да-да, ему просто не хватало любви и тепла, вот он и убивал женщин и поджигал дома, — ядовито прокомментировала Грейнджер. — Волдеморт — монстр. Сколько угодно не воспитывай тигра домашней кошкой он останется тигром. Твоя теория высосана из пальца.

— Вот так, да? А давай представим, что я оказался бы в тех же условиях, что и Тор. Родителей нет, живу в приюте, где регулярно получаю на орехи и считаюсь мерзким магиком. А по приезду в Хогвартс одни начинают меня ненавидеть за то, что я слизеринец, а другие — за то, что я полукровка.

— Зная тебя, ты бы развязал Первую всехогвартскую войну и навёл порядок, — хмыкнула Гермиона.

— Ты знаешь меня такого. Я-другой, выросший в иных условиях, легко мог быть совершенно другим. Как растущая на открытой местности сосна получается низкой, раскидистой и коренастой, а выросшая в бору — тонкой и длинной.

— Хочешь сказать, что озлобился бы на всех и задумал страшную мстю? Вряд ли.

— Отчего же?

— Нууу... — девочка задумалась. — Должна признать, что при всём своём сумасбродстве — ты силён. Не только физически.

— Благодарю за комплимент, — Харальд задумался и решил не оставаться в долгу. — Ты тоже сильная. Хотя и не физически. Умная. И симпатичная.

— На фиг иди. Это не комплимент, а констатация факта, — покраснела Грейнджер. — И... эээ.... Стой, какая я?

— А?

— Нет, ничего, — девочка покраснела чуть сильнее и яростно замотала головой. — Ааа... эээ... иии... О чём это я? А! Ну, в общем сильный человек вряд ли озлобится. Скорее только крепче станет.

— Возможно. Но я всё равно считаю, что если бы становление личности Волдеморта шло в других условиях, то мы могли получить совершенно иного человека на выходе. Умного, хоть и беспринципного учёного, к примеру. Или, допустим, жёсткого и одиозного, но сильного Министра магии.

— Ну, ты и загнул... Волдеморт — Министр магии...

— А что? — оживился Харальд. — Вполне себе вариант, кстати. Гитлер, вон, тоже к власти пришёл через демократические выборы, а потом пошло-поехало...

— История не имеет сослагательного наклонения, — категорическим тоном заявила Гермиона.

— А зачем тогда вообще нужно это наклонение?

— Вообще-то мы начали вовсе не с этого.

— Вообще-то я уже и не помню, с чего мы начали, — признался Поттер.

— Давай всё-таки определимся с тем, что ты подразумеваешь под бурей. Ещё одну попытку глобального потрясения, верно? Возможно, на этот раз не с Волдемортом в качестве основной движущей силы, а кого-то ещё. Признаю, мысль, что где-то родился или уже вырос ещё один могущественный, но озлобленный колдун, не лишена рационального зерна...

— Это ж моя мысль. Как она может быть лишена этого чудесного зерна?

— Много самомнения, мистер Поттер. Чрезвычайно много.

— Много нотаций, кузина. Чрезвычайно много.

— Я сделаю вид, что этого не слышала, — слегка высокомерно бросила девочка. — Лучше скажи, как ты планируешь... ммм.... мог бы противостоять новому Чёрному Восстанию?

— Как-нибудь, — пожал плечами Харальд. — Ушёл бы в вооружённую оппозицию, развернул бы партизанскую войну или ещё что-нибудь в этом роде. Ну, в общем, не сидел бы, сложа руки. Пытался бы сделать хоть что-то. Изменить реальность, так сказать. Если надо — с оружием в руках.

— В таком случае, — начала рассуждать Гермиона. — Если отбросить твою традиционную и традиционно глупую клоунаду, попытка стать Министром тоже была бы попыткой изменить... эээ... ну, пусть будет реальность, да. Но уже относительно мирными методами. Я всё верно понимаю?

— Ага. А ты?

— Что я? — не поняла Грейнджер.

— А что ты планируешь делать после школы?

— Нууу... — замялась девочка. — Если честно, я так далеко не заглядываю.

— Ты делаешь домашние задания на неделю вперёд, но почему-то не заглядываешь в собственное будущее после седьмого курса, — иронично заметил Харальд. — Логично, чего уж там.

— Я тебе оракул, что ли, в будущее заглядывать? — моментально вскинулась Гермиона.

— Нет. Но всё-таки?

— Ну... — Грейнджер слегка порозовела. — Я никогда не хотела быть врачом, как родители. Ни дантистом, ни хирургом, ни психологом. И уж точно я никогда не мечтала связать свою карьеру с армией.

— А почему?

— Ну, вообще-то, если ты ещё не заметил, то я — девочка!..

— Брат! — раненым лосем взревел Поттер. — Кто с тобой сотворил такое?! Тебя превратили в девчонку!..

— ...и вообще я не считаю, что армия — это достойный удел для умного чело.... Да хватит тебе уже придуриваться!

— Извини, увлёкся, — Харальд в мгновение ока перестал дурачиться и нацепил максимально скромное и серьёзное выражение лица, которое всё-таки как-то мало вязалось с хитро поблескивающими зелёными глазами. — А о чём ты тогда мечтала?

— Да так... — замялась Грейнджер.

— Брось. Это ж я — Харальд Поттер, со мной можно и честной быть. Я вот всегда мечтал, что у меня будет большая счастливая семья, а все в мире будут счастливы.

Гермиона почувствовала себя неуютно. Совсем неуютно. Это всегда так, когда другой человек говорит тебе что-то действительно личное, вроде сокровенной мечты. Теряешься, не зная — на полном ли серьёзе он говорит или всё-таки отшучивается. Мечта — это ведь всё-таки так по-глупому и по-детски... Мечта — это ведь что-то несбыточное. То, что можно достичь, называют целью, а вот чего нельзя — мечтой...

Неожиданно эта мысль обожгла девочку, сильнее огня.

Мечта — это то, что, скорее всего, никогда не сбудется.

«У меня будет большая счастливая семья, а все в мире будут счастливы».

Всегда хитрый, всегда весёлый взгляд, но где-то в глубине, где-то в самой глубине...

— Я мечтала попасть на другую планету, — сказала Гермиона. — Не в другой мир, а именно на планету где-нибудь в системы Альфа Центавра или Эпсилон Эридана. Исследовать и изучать целый новый мир, другой мир.

— ...но другой мир оказался не за несколько световых лет, а совсем рядом — за углом, — без тени улыбки произнёс Харальд. — Мир магии.

— Я попала в сказку, но она никогда не была моей любимой сказкой.

— Ты столкнулась с чудом, но вовсе не с тем, которое бы хотела.

— Да.

Повисло молчание. Не неловкое, просто не нужно было ничего говорить. Такое тоже бывает.

— Слушай... — протянул Поттер. — А знаешь что, Гермиона?

— Что? — отозвалась девочка.

— А давай поклянёмся.

— Хм. И в чём же?

— Ничего сложного, — с энтузиазмом произнёс Харальд. — Просто когда-нибудь мы изменим этот мир. Тут все будут счастливы и будут летать к звёздам.

— Люди до Марса-то долететь не могут... — улыбнулась Грейнджер.

— С обычными знаниями, с традиционной наукой — да, нельзя. А мы соединим магию и технологию. Если можно трансгрессировать на десяток миль, то можно открыть телепорт и на Луну. Если можно повесить левитирующие чары на метлу, то можно будет обойтись и без ракетоносителей на жидком топливе.

— Не забыл Статут о Секретности?

— Значит, придётся его отменить.

— Люди не слишком любят отличающихся от них. Вспомни выражение «охота на ведьм».

— А кто сказал, что будет легко? — резонно возразил мальчик.

— Действительно, никто... — задумалась Гермиона, на удивление близко восприняв эту насквозь детскую мысль — изменить целый мир. — Но правительства, что обычные, что магические...

— Поэтому буря необходима, — глаза Харальда странно сверкнули. — Всю гниль она сметёт до основания, а затем мы построим дивный новый мир.

— А что если бури не будет?

— Тогда придётся её вызвать самим.

— Если мы станем... проводниками бури, то чем мы тогда будем отличаться от Волдеморта?

— Тем, что мы правы, а он — нет.

— Он тоже так думал.

— Разумеется, — улыбнулся Харальд. — Но ты же ведь знаешь, что его правда — это ложь, а настоящая правда за нами?

Девочка серьёзно задумалась. Действительно серьёзно и действительно задумалась.

— Да, — наконец вынуждена была признать Грейнджер. Она понимала, что правда у каждого своя, но не могла прогнать непоколебимую уверенность, что её правда... да и правда Харальда — истинна. — Это, ну.... Как бы наше дело правое, да.

— Враг будет разбит, победа будет за нами! — патетично воскликнул мальчик, вызвав невольную улыбку у Гермионы.

— Пафосно, но красиво. Так в чём суть нашей клятвы?

— Дивный новый мир и счастье для всех. Традиционные ценности и знания вместо всяческих отклонений и безудержного потребления.

— Идеологическая основа не ахти какая оригинальная, но привлекательная, — заметила Грейнджер. — Добавляю отсутствие дискриминации. Всяческой. Правда, вдвоём такую систему хоть и можно создать, но вот поддержать...

Девочке отчего-то понравилась это игра в мечту.

— Нужны кадры, — уверенно заявил Харальд. — Кадры решают всё. Новая элита, новая, если так можно выразиться, аристократия.

— Да уж Гойл или Крэбб — это те ещё кадры, — саркастически заметила Гермиона.

— Этих — к чёрту. Настоящий аристократ должен быть примером и вождём, его должны уважать за личные заслуги, а не за родовой титул, доставшийся от дедушки. Изволишь претендовать на высшее положение в обществе — не кичись тем, что можешь сожрать салат двенадцатью разными вилками. Лучше, так сказать, будь готов если что идти в атаку в составе Лёгкой Бригады или на маленькой шхуне плыть на другой конец мира. Ну или просто работать на благо народа. Власть над другими должна быть почётной обязанностью и работой, а не привилегией для утоления собственных комплексов.

— Ты романтик, — рассмеялась Грейнджер. — Причём клинический.

— Не надо так говорить, будто это что-то мерзкое, — шутливо погрозил ей пальцем Поттер. — Телевизор и фаст-фуд не должны усыпить наш неукротимый дух авантюризма. Да если бы хотя часть тех деньжищ, что тратят на сотни новых сортов помады, мы тратили на освоение космоса, у нас бы уже была готова перевалочная база на Луне! В общем так.

Харальд вытянул вперёд кулак с отогнутым мизинцем.

— Хватайся своим мизинцем за мой. Это мне отец показывал — наикрепчайшая в мире клятва.

— Сильнее Непреложного Обета? — подчёркнуто усомнилась девочка, тем не менее протягивая палец вперёд.

— Непреложный Обет плачет и катается в истерике.... Давай, как я. Я, Харальд Поттер.

— Я, Гермиона Грейнджер.

— Торжественно клянусь.

— Торжественно клянусь.

— Что изменю мир к лучшему.

— Что изменю мир к лучшему.

— Да будут сокрушены все преграды на нашем пути, — провозгласил мальчик. — Да будут сокрушены все наши враги. Да будет счастье и мир во всём мире. Да преумножатся наши знания, богатства и годы жизни.

— Эй, если я такое повторю, то у меня рот от патоки склеится! — возмутилась Гермиона. — Можно это как-то менее патетично оформить?

— Ну, ты меня поняла, — подмигнул Харальд. — Сначала Британия, потом в союзе с СССР разделим Европу, установим контроль над Северной и Центральной Африкой, закрепимся в Аравии и заключим союз с Индией. Так как я смотрю на вещи объективно и реалистично, то гадкими сепаратистскими Тринадцатью колониями[1], думаю, придётся заняться уже моему наследнику...

— Я задумала государственный переворот и мировую революцию в двенадцать лет, — хмыкнула Грейнджер. — Шикарно.

— Вам что-то не нравится, Ваше Высочество Наследница Слизерина?

— Эй! Не надо меня так называть!

— Не высмеешь это сейчас, ещё приклеится. Как эксперт по выдаче прозвищ тебе говорю.

— Не нравится мне этот план... — поморщилась Гермиона и не удержалась от ответной шпильки. — Ваше Темнейшество Наследник Слизерина.

— Слушай, а неплохой титул... Мне нравится.

— Эм... Харальд...

— Чего?

— Признаю, я не слишком компетентна во всяких клятвах.... Поэтому спрашиваю тебя — это нормально?

Девочка указала на несколько изумрудных нитей, который оплетали их всё ещё скрещенные мизинцы.

Поттер посмотрел на это зрелище, слегка наклонил голову на бок, а затем подул на нити, и они рассыпались в мелкую искрящуюся пыль.

— Абсолютно, — с самым невозмутимым видом произнёс Харальд. — Вы же всё-таки колдунья, леди. В каждом вашем слове и чихе есть граны магии.

— Это утверждение мне сейчас тоже, кстати, не понравилось, — буркнула Грейнджер, внимательно осматривая свой палец.

— Доверься мне, — подмигнул Поттер, чем ни капельки не успокоил Гермиону. Даже, пожалуй, совсем наоборот...

[1] Вероятнее всего, имеются в виду Тринадцать североамериканских колоний, впоследствии образовавшие США.

Глава опубликована: 17.04.2014

Глава 16. Завтра

— ...Давно это было.

Луна задумчиво болтала ногами, сидя на диване и смотря куда-то в пространство.

— В те времена не люди правили Британией, а народ более древний и могущественный, именуемый фэйри. Различны они были промеж собой — были среди них и добрые, и злые, и красивые, и уродливые... Разные они были — прямо как люди. И, как люди, проводили они всё своё время в постоянных войнах друг с другом. Двор Благой, Летний Двор воевал с Неблагим двором, Двором Зимы. Так было от сотворения мира и длилось всегда, пока на берегах земель фэйри однажды не высадились Сыновья Миля — люди.

Подобно саранче они в своей алчности захватывали всё, что не принадлежало им по праву, обогнав в своей жестокости даже заплечных дел мастеров Зимнего двора. Древняя магия фэйри оказалась куда слабее боевых заклинаний людей и хладного железа, обрывающего нити бессмертных жизней.

И решил тогда владыка Благого двора — король Оберон, положить конец междоусобной войне и, объединившись с тёмными фэйри, сокрушить людей. И дабы скрепить сей договор, решил он выдать свою дочь — принцессу Ниаду за наследника Неблагого двора принца Астера.

Ужасен был сей принц, жестокостью своей он славился и беспощадностью к врагам. Повелителем страха и безумия его величали. Не хотела замуж за этого монстра принцесса Ниада, и сбежала она. К людям сбежала она, мечтая, что Благой Двор объединится с Сыновьями Миля и вместе победят они Двор Неблагой.

Полюбила она одного рыцаря, и решили они поженится, дабы заключить союз меж людьми и летними фэйри. Вся свита Оберона прибыла на свадьбу и все рыцари-соратники жениха. Но как упали на землю сумерки, явился на праздник в плаще из теней и принц Астер. И воскликнул он:

— Пусть вечно светит нам луна, но клянусь, не дам я свершиться этому бракосочетанию!

И ответила ему тогда Ниада:

— Любовь моя сильнее твоих темных чар. Пока жива наша любовь, не сможешь убить ты возлюбленного моего!

Разгневан был король Оберон, и сказал он своё слово:

— Раз так, то пусть вечно продлится это самайнская ночь, и никто не покинет этого места, пока дочь моя замуж не выйдет!

И было так. Века стали для них всех одной вечной ночью в Самайн. Века и целую ночь пытались принцесса и рыцарь дойти до алтаря, но не пускало их воинство Астера. Хладное железо разило воинов Неблагого двора, песни лета жгли их плоть, но на смену одним приходили другие.

Долго ли коротко, но нашли влюблённые способ победить воинов Астера. И Ниада своим кинжалом пронзила чёрное сердце принца, и взошла со своим избранником к алтарю, где ждал их король Оберон.

И спросил он их:

— По какому обычаю вы желаете венчаться — по людскому обычаю, или же по фэйри?

И выбрала Ниада людской обычай, ибо знала, что тогда выйдет она из-под власти магии фэйри и не будут над ней властны древние законы.

Но рыцарь избрал обряд фэйри, ибо знал, что станет он после того фэйри и обретёт бессмертие к которому стремился. К бессмертию, а не к бессмертной любви как думала Ниада.

И поняла то Ниада.

Погас жар в её сердце, и поселился в нём холод неблагой. Стала кожа её белее олова, а крылья стали крыльями нетопыря. Стекли по щекам принцессы чёрные слёзы, навечно оставив следы на её лице.

И услышала она смех безумный, пронзительный смех Астера.

Развеялся тогда насланный принцем морок, и сказал тогда он:

— Монстром меня ты считаешь, но жених твой был чудовищем ещё большим. Не любил он тебя, но бессмертия жаждал. Я же люблю тебя, всей страстью своего черного сердца. Неблага эта любовь, но истинная она, ибо не разум правит нами, но чувства — таков путь тёмных фэйри. Стань же моею женой!

И соединились Дворы сидов в войне против людей, как Астер и Ниада в браке своем. Но не выстоял в той войне древний народ — погиб тогда и великий Оберон, и прекрасная Ниада, и жестокий Астер.

Ныне о тех временах храню память лишь я — воительница тёмных сидов, под холмы изгнанных и законных земель лишённых. Но пусть знают Сыновья Миля, что однажды древний народ вернёт себе силу и наступит день отмщения...

Дракена благожелательно шевелила листочками, слушая девочку, а в это время один из её ловчих усиков успешно стырил с соседнего столика печеньку и утянул внутрь густой кроны.

— С вами весьма приятно вести разговор, миледи Сакура, — с признательностью поклонилась Луна растению, закончив рассказ. — Вы очень интересный собеседник.

Хищный куст высунул лиану и протянул печеньку Луне.

— Вы как всегда внимательны, миледи Сакура.

Харальд закончил натягивать ворот, опустился на одно колено и вскинул на плечо громоздкую и массивную конструкцию.

Баммм!

Металлическая дуга распрямилась и метнула вперёд короткий толстый дротик, который воткнулся в стену гриффиндорской гостиной.

— Ну и кто теперь "техническое убожество"? — победно взглянул на Гермиону Поттер. — Будьте проще, кузина, и люди к вам потянутся!

— То, что твой так называемый арбалет действует, не отменяет факта его технического примитивизма, — скривилась Грейнджер. — Система натяжения воротом, простая стальная дуга, однозарядный и тяжёлый... И вот этот ты собираешься использовать в качестве оружия против василиска? Окстись.

— Я назову тебя Дора, — ласково произнёс Харальд, обращаясь к своему оружию. — И Гермиона просто очень гордая, упрямая и обидчивая — её-то эргономичный блочный арбалет с магазином и рычажным перезаряжанием развалился после первого же выстрела... Ну, не будем о грустном, Дора...

— Будущее за техническим прогрессом, — порозовела Гермиона. — И я... это самое... просто в виде игры ума сделала ту штуковину...

— Не спорю, концепция весьма перспективная. Но не при наших возможностях изготовлять такое. Это всё равно, что сэр Фрэнсис Дрейк придумал бы утопить Непобедимую Армаду при помощи подводных лодок. Идея хорошая, но исполнить такое было технически невыполнимо. А тут всё грубо! просто! эффективно! И что главное — трасфигурированные детали такого качества продержаться очень долго. А не превратятся из рычага в губную помаду спустя полчаса после превращения.

— Это была тушь.

— Слушай, Герми, для меня не знать это — абсолютно нормально. Куда подозрительнее было бы, если я как раз мог различить футляр от помады и футляр от туши.

— ...Лаванда, ты не видела мою тушь? — невдалеке послышался голос Патил. — Я её что-то никак не могу найти...

— О, — улыбка Харальда стала подозрительно широкой. — Экспроприация? Это по-нашему, это по-революционному!

— Совпадение, — не слишком убедительно открестилась Гермиона. — Ну, и просто нечего было раскидывать свои вещи где попало. Я из-за этой штуки чуть не споткнулась.

— Справедливо, — изрёк Поттер. — Кстати...

— Моргана меня побери, что здесь происходит?!

Перси переводил ошалевший взгляд с торчащей из стены стрелы на Харальда и обратно. В процессе перемещения взгляда старосту явно укачивало, потому как он всё больше и больше зеленел, как будто хотел переметнуться в стан идеологических противников — слизеринцев.

— Я выстрелил из арбалета в стену — разве непонятно? — охотно пояснил Харальд.

— Минус десять баллов с Гриффиндора, — гнусаво произнесла Гермиона, зажимая пальцами нос.

— Минус десять... — начал было Перси.

— А где это сказано, что я не могу стрелять из арбалета в стену? — искренне удивился Поттер. — За что наказывать-то сразу?

Староста Гриффиндора издал неопределённый и трудноидентифицируемый звук, потрясённый подобной наглостью до глубины души.

— Братья! Сёстры! — патетически воскликнул Харальд, вскакивая на диван, пока Перси беззвучно ловил ртом воздух. — В то время как космические корабли бороздят просторы вселенной, мы забываем о традициях! Мы забыли, что факультет Гриффиндора — это факультет доблестных воителей! Как скучно мы живём! В нас пропал дух авантюризма, мы перестали делать хорошие забойные глупости! Но ни фига! Грифоны поднимутся вновь!

С этими словами Поттер выудил откуда-то небольшого плюшевого грифона с веревочной петлёй на спине и метким броском зашвырнул его на торчащую из стены стрелу.

Окружающие взирали на всё это с вежливым благодушием. Правильного зануду Перси не то чтобы недолюбливали... но особо и не любили, как несоответствующего духу факультетского раздолбайства.

— Не сказать, чтобы я этого так уж хотела... — пробормотала Гермиона, беря со стола тряпичный пенал и взвешивая его в руке. — Но если не я, то кто спасёт эту морду и факультетские баллы?

— Бинго! — мальчик искренне обрадовался удачному броску.

Однако почти тут же он был вынужден был увернуться от полетевшего в него пенала, а затем отбивать от набросившейся на него Гермионы.

— Харальд Поттер!.. — зазвенел голос Грейнджер, которая оперативно взяла шею мальчика в захват. — Да как ты посмел!.. Столь вопиюще!.. Столь нагло!.. Учинять безобразия!.. Хулиганить дисциплину!..

И уже намного тише и на ухо Харальду:

— Беги к выходу, морда, пока Перси в шоке.

Поттеру не нужно было повторять два раза, поэтому он исполнил свой классический ритуал бегства в сторону выхода из гостиной, а Гермиона устроила не менее ритуальную погоню и побивание его свёрнутой газеткой.

— ...баллов с Гриф!.. — рявкнул пришедший в себя Перси, когда Грейнджер вылетела из гостиной.

И почти сразу же получил дружеский тычок в бок от Анжелины.

— Да забей, — дружелюбно произнесла девушка. — Лучше посмотри, какой миленький грифончик!

— Харальд плохо на вас влияет! — искренне возмутился такой вопиющей несправедливостью староста.

— Милорд говорит очевидные вещи, — с сожалением заметила Луна, грустно вздохнув.

Стоящая рядом в горшке Сакура, вынесенная в общую гостиную, как особо важный экземпляр гербологических исследований, согласно покачала листьями, прошуршав ими что-то непонятное.

— Да, вы правы, миледи Сакура — до очевидного очевидные вещи. Неблагостно. Совсем неблагостно...

Впрочем, для Луны это шуршание явно о чём-то, да говорило.

— А!.. — безнадёжно махнул Перси. — Он на всех нас плохо влияет... Пойду я отсюда... Если что — ищите меня в Рэйвенкло.

— И это весьма логично, — наставительно объяснила дракене Лавгуд. — Ведь если я здесь, то кто же будет вместо меня там? Кстати, я всё слышу. Даже не надейтесь.

А то уже — к крадущимся сзади к девочке Патил и Браун.

— Луночка, о чём ты? — медовым голосом пропела Лаванда. — Это же мы — твои подружки-сестрички!

— И мы не сделаем тебе ничего дурного! — нехорошо улыбнулась Парвати.

— Изыдьте, отродья Лета, — Лавгуд плюхнулась на диван, обхватив голову руками. — Миледи Сакурааа!..

Дракена не подвела и послушно хлестнула по крадущимся подружкам парой тонких лиан. Разумеется, без шипов, потому как Харальд и Гермиона строго-настрого заповедали ей изображать из себя бойкий, но дружелюбный куст.

В прошлом году Лаванда и Парвати непременно бы завизжали, при виде столь страшного древовидного монстра...

Однако! Как правильно заметил Перси — Харальд влиял на всех.

К тому же, как какой-то фикус мог быть страшнее, чем демонические мышиные призраки?

— Справа! Справа заходи! — в азарте крикнула Лаванда, бросаясь вперёд. — Мы сделаем это!

— Мы должны... Нет, мы просто обязаны!.. — с энтузиазмом поддержала подругу Парвати. — В этом розовом платье ты будешь ещё милее, чем обычно! Просто умопомрачительно и смертоносно миленькой!

— Потому что это квинтэссенция милоты!

— Оборочки!

— Рюшечки!

— Рагнарёк, — закатила глаза Лавгуд. — Когда наступит конец времён, и боги выйдут на последнюю битву... из царства мёртвых выплывет корабль, сделанный из розовых платьев. С оборочками. И с рюшечками. И безжалостные пони, ведомые Локи, отправятся на нём штурмовать Асгард, жаждя хаоса и дружбы... Апокалипсис. Как страшно жить...

Девочка сграбастала лежащую на диване подушку, сунула её себе под голову и, сладко причмокнув, закрыла глаза.

— Всецело полагаюсь на вас, миледи Сакура... — сонно пробормотала Луна и заснула.

* * *

К Рождеству пугающие нападения в Хогвартсе резко сократились в количестве, а после каникул и того больше — полностью превратились.

Разумеется, большую часть учеников это только обрадовало, однако личность таинственного агрессора так и осталась невыясненной.

Мрачным от всего этого был, пожалуй, только Харальд, потому как прекращение нападений могло означать только одно — неизвестный достиг своей цели.

По крайней мере, учитывая обстоятельства нападений, злоумышленник пускал своим жертвам кровь из пальца, но явно не стремился убивать учеников. Почему, отчего? Возможно потому, что дело о мелких травмах ещё можно было как-то замять, а вот убийство или исчезновение без вести — ни в коем случае.

Ещё Поттера чрезвычайно огорчало, что ни одна из его засад или патрульных вылазок не принесла успеха. То есть вообще никакого. Как будто...

Как будто злодей знал о выходе Харальда на охоту.

Мысль была гнилая, но, к сожалению, слишком уж правдоподобная. А с учётом того, что однокурсники-гриффиндорцы практически не подверглись нападениям, приходилось мириться с очевидным — был велик риск того, что кто-то из окружения Поттера был «кротом». Не землеройным млекопитающим, а шпионом.

Хотя, вероятно сведения «крот» поставлял непреднамеренно. Или?..

Нет, лучше всё-таки считать, что кто-то служит источником информации либо против своей воли, либо вообще не осведомлён о факте собственного предательства.

Школьная жизнь потихоньку брала вверх, отодвигая суровую реальность куда-то в угол. Страх перед неизвестным агрессором сменился на традиционный ужас и панику от грядущих контрольных. По идее к зиме и каникулам настроение учителей тоже должно было сменяться более пофигистичным — в конце концов, учителя ведь тоже люди, и тоже хотят отдыхать.

Однако, такая ситуация явно было далеко не со всеми учителями. Тот же Снейп начинал лютовать зимой едва ли не сильнее обычного — видимо от сидения в холодных подземельях зельевара начинало буквально распирать кипучая активность. Наверное, в попытке согреться. Хотя повод для приятной, согревающей душу радости, у декана Слизерина имелся безотказный — несмотря на новейшие ультра-дорогие мётлы, а скорее всего как раз из-за них, змеиный факультет умудрился скатиться на последнее место в общефакультетском зачёте.

Оливер Вуд даже толкнул по этому поводу перед своей командой новую речь, что, дескать, выучка и боевой дух нивелируют любое техническое превосходство.... Хотя, вероятно, слизеринцы банально не могли нормально играть на неподходящих мётлах. 2001-е действительно крайне плохо показывали себя в маневренной игровой сшибке.

Тем временем Харальд уже начинал всерьёз подумывать над тем, чтобы бросить хотя бы квиддич, потому как даже его кипучей деятельности не хватало на всё. Не отменял этого и неожиданный выход на первые места по успеваемости среди однокурсников.

Да, как это и не парадоксально, но Гермиона Грейнджер стала хуже учиться. Девочка стала временами демонстрировать несвойственный ей пофигизм и отсутствие должного усердия в изучении некоторых дисциплин.

Хотя вот на истории магии она и так стала последним учеником на потоке, кто перестал конспектировать лекции Биннса. Мало того, что его лекции имели мало общего как с магией, так и с историей магии, так Гермиона начала подозревать, что у призрака элементарный склероз. Так что это не у волшебников оказалась такая однообразная история, а у Бинса после смертью что-то с памятью его стало.

Апофеозом стало изучение девочкой собственных же конспектов, которые к концу семестра начали совпадать чуть ли не слово в слово с некоторыми предыдущими лекциями.

Конспекты по истории магии были торжественно сожжены в камине гриффиндорской гостиной, а Грейнджер окончательно предпочла изучать монументальное многокнижье, именуемое «Историей Хогвартса».

Прошло и былое восхищение уроками ЗОТИ и лично Гилдероем Локхартом, зато на «курсах самоподготовки», как иносказательно именовал свои собственные занятия Харальд, Гермиона демонстрировала всё большие успехи. Спустя всего пару месяцев о таком постыдном факте, как фактически проигранная магическая дуэль с отнюдь не блещущей знаниями и умениями Милисентой, нельзя было думать иначе, как о случайности.

Однако из одиночных бойцов пальму первенства до сих пор держал Харальд, хотя пара Фред-Джордж начинала теснить его всё сильнее и сильнее. Правда, несмотря на успехи в магии, Поттер не забывал и о своей любимой взрывчатке, смастерив в итоге целый рюкзак небольших бомб.

Гранаты были примитивные — по типу тех, что использовали гренадёры ещё Фридриха Прусского, однако подрыв всего рюкзака пронял бы даже василиска.

Ну согласно расчетам самого Харальда, разумеется.

А потом наступили рождественские каникулы.

— ...Так что ничего не ясно, отец, — закончил личный рассказ Поттер. — Это не Джинни, да и откуда бы взяться у неё дневнику? А всех тотально проверить не получается, поэтому марионеткой может быть кто угодно.

— Плохо, — Норд задумчиво грыз зубочистку. — Неясность — это плохо. Ну, с Джинни-то всё понятно — раз не было драки в магазине, то и подсунуть дневник было проблематично...

— Драка? — уточнил Харальд.

— Не обращай внимания, — отмахнулся Виктор. — Это я так — о своём, о шизоидном... Тогда что насчёт изменившегося поведения? Приступы амнезии, растрёпанность, взвинченность, странные поступки...

— Пап, это ты сейчас девяносто процентов учеников перед зачётной неделей описал, — хмыкнул мальчик. — Да и к тому же как я могу определить точно — ведёт себя человек типично или нет, если я не знаю всех настолько хорошо?

— И то верно... — протянул Норд. — Чёрт, как же всё сложно.... Даже ещё сложнее, чем я думал... Но всё-таки василиск, верно?

— Я слышал, как кто-то или что-то говорило на парселтанге в лесу, — подтвердил Харальд. — И ничего хорошего я тогда не услышал. Кстати, может быть, дашь мне всё-таки хоть один гранатомёт?

— Никаких гранатомётов. В случае чего просто не вмешивайся, а свяжись со взрослыми.

— Ага, так они мне прямо и поверят... — скривился мальчик.

— Это лучше, чем влипать во что-то столь опасное. Пообещай, что не будешь рисковать сверх меры.

— Обещаю, — невинным голосом произнёс Поттер.

— Я знаю этот тон, — прищурился Виктор. — Я знаю это выражение морды лица. Я был точно таким же. Ты же сейчас врёшь.

— Нет, я искренне заблуждаюсь.

Норд наградил Харальда долгим тяжёлым взглядом.

— Ладно, кто не рискует, тот не попадает в Вальгаллу. Сценарий переписывать уже поздно, так что будем играть в карты на шахматной доске...

— Что-нибудь удалось выяснить о наших глазах? — попытался сменить тему Поттер. — Что это всё-таки такое?

— Да шаринган какой-нибудь, — криво усмехнулся Виктор. — Не знаю, правда, что именно это такое, но, кажется, тоже имеет отношение к глазам и магии....Да и что тут выяснять-то? Скорее всего, это связано с тем, кто ты есть.

— А именно?

Ещё один взгляд. На этот раз ещё дольше и мрачнее.

— Помнишь то пророчество, что подтолкнуло Волдеморта к попытке тебя убить? Помнишь, что именно там говорилось?

— Ну, ты же сказал, что, возможно, здесь оно вообще не было произнесено.... Как там? «...И Темный лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы. И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой...» — процитировал по памяти Харальд. — В отличие от твоих пророчеств это традиционно мутное. Типично пророческое пророчество. «Ибо ни один не сможет жить спокойно...» Можно подумать, что быть Тёмным лордом, или противостоять Тёмному лорду могут обеспечить особо спокойную жизнь. И что значит «отметит»? На мне узоров нет...

— Зато в тебе есть сила Волдеморта, — возразил Норд. — В тот Хэллоуин он невольно поделился с тобой... частью своих сил. Такой частью, что по сути ты стал равен ему.

— Я не чувствую в себе способностей прямо сейчас телепортироваться в Министерство Магии и учинить там захват, — с сомнением произнёс мальчик. — Собственно, я и знаний, как именно пробиться в Министерство не имею.... Или ты всё-таки решил подарить мне на Рождество танк?!

— Я дарил тебе танки много раз.

— Они все были игрушечными, а я хочу настоящий!

— Ну, и что ты будешь с ним делать? — улыбнулся Виктор. — Сейчас, во всяком случае?

— Придумаю! — решительно рубанул рукой воздух Поттер. — Так что?..

— Не отвлекайся. Тебя же вроде бы твои глаза интересуют, не так ли? Если так, то... Видимо, это связано с тем же знанием парселтанга, которое передалось тебе от Волдеморта.

— Гермиона тоже язык змей понимает, но ведь в отличие от меня её в детстве не посещал Санта-Морт с мешком «круциатусов»?

— Если честно, то меня это здорово нервирует, — признался Норд. — Чего-чего, а змееустости от маглорождённой волшебницы я никак не ожидал... Блииин! Как же меня бесят такие форс-мажоры!..

— Да и вообще, не лучше ли игнорировать пророчества? — спросил Харальд. — Тут же вероятность пятьдесят на пятьдесят, что пророчество может быть самоисполняющимся.

— Ну да. Оракул предсказывает войны, и мы наносим упреждающий удар, начиная её. Оракул предсказывает чуму, мы уводим людей из опасных мест, собирая вместе, и начинается эпидемия.... А если нет?

— А если да?

— Все так думают, — рассмеялся Виктор. — Всегда так думают! Поэтому это и предсказуемо.

— Это логично, — не согласился Поттер.

— Но предсказуемо. А предсказуемые поступки можно парировать. Возьми ту же ситуацию сейчас в школе...

— А там трудности создаёт не непредсказуемость, а неизвестность, — возразил мальчик и вздохнул. — Куда-то вообще не туда разговор ушёл.... Мы же о глазах говорили?

— А действительно ли это сейчас важно? — хмыкнул Норд.

— Неа. Не особо.... Тогда другой вопрос.

— Важный?

— Исключительно.

— Завтра, — улыбнулся Виктор. — К Лили мы поедем завтра.

Глава опубликована: 09.09.2014

<b style="color: rgb(68, 68, 68); font-size: 21px;">И это еще не конец...