Часть II
Позже я сходил в трактир,дабы нанять повозку на завтра. Само здание представляло
собой типичный трактирчик в бедной деревушке:Два этажа,выполненных из еловых
брёвен,окна со ставнями,да не просыхающий завсегдатай,лежащий в пьяном бреду у
крыльца. Внутри меня тоже ничего не впечатлило,кроме,пожалуй,двух сломанных по
полам столов,сложенных домиком в углу. Я присел у стойки. Трактирщика я не увидал,и
решил его ждать. Через минуту в кабак зашёл высокий мужчина 50-ти лет,с темными
волосами и аккуратной бородкой. Лицо его было чуть ли не квадратное,нос
картошкой,губы толстые,брови широкие. Да ещё и нахмуренный лоб устрашал его более.
Он сел недалеко от меня. Встретил его трактирщик со словами:”Я не привык тебя таким
здесь видеть,приятель. Скажи,что случилось? Клянусь,лишь дьявол мог тебя
обидеть”.Мужчина поднял свой томный взгляд,и начал рассказ.
«Два десятка лет моя рука отсекала головы виновным и невиновным. Два десятка лет был
я для народа посланником не то дьявола,не то бога,которому решено вершить
неправедный суд. Но была одна...Та,видевшая во мне человека,который отдал ей своё
сердце. Была...
Старый проповедник приехал из далекого монастыря. Сказал,мол,ведьма она. И решено
было отдать её душу Господу...И отправить её туда должен был я...Я помню тот день,когда умерла не только она,но и моя душа. Эшафот. На нём лишь ангел
и дьявол. Вокруг толпа яростно кричит,предвкушая её мучения...Множество
пыток,которые исполняю я...Пламя костра,сжигающие её душу,святую для меня,и
грешную для всех...»
Я думал что он броситься в слёзы,но лицо его было твердо как камень. Ошарашенный
трактирщик мог заглушить боль своего приятеля только кружкой огненного зелья. Палач
сидел всё также недвижно,опустошая кружки горячительного напитка. Я подошел к
кабатчику и спросил о повозке. ”Хватит N ассигнаций. К утру,думаю,повозка будет
готова”-ответил он и пошел за бутылкой пунша в кладовку.
Заказав повозку,я вернулся в тот старый дом. Когда я вошел, то увидел, как Анна
Ивановна сидела в креслах и пристально смотрела на недвижные часы. Она не отрывала
от них взгляд до тех пор, пока я, громко топая ногами, не вошел к ней в комнату.
-О, N***, вы уже вернулись?-спросила она.
-Да. . . Повозку я заказал. Эти скупердяи завернули цену так завернули.
-Действительно, в этом трактире работаю жадные люди. За сто лет ничего не изменилось,
-сказала она, -Мне так дядя говорил.
-Он был прав.
Через час мы сели ужинать. Эти часы над камином не давали покоя моему
коммерческому уму. "Они наверняка много стоят. В Петербурге за них дадут как
минимум. . . "-думал я и прикидывал возможную прибыль.
-Сударыня, раз уж вы не хотите починки ваших часов, то позвольте их выкупить. -наконец
предложил я.
Анна Ивановна перестала отделять маленький кусочек говядины от крупного, и обратила
довольно строгий взор на меня:"Господин, часы я продать не могу и не хочу по
определенным причинам". Я не стал возражать и остаток ужина мы провели молча.
-Что же, спасибо за ужин. Он был невероятно вкусен. -поблагодарил я хозяйку.
-Я рада, что смогла вам угодить. Через час жду вас в своей спальне. . .
Я удивился, ведь такое предложение слышал только от куртизанок в городской таверне.
-А вам не кажется, что это. . . неправильно?-ответил я растерянным голосом.
-Простите, но других постелей в этом доме нет. Тем более, мы просто будем спать. Это же
не запрещено?-улыбнувшись, ответила она.
-Да. . . не запрещено. . .
-Вот и отлично. Спальня на втором этаже, слева от лестницы.
Объяснив местоположение моей сегодняшней ночевки, она ушла в гостиную, взглянув на
меня каким-то хищническим взглядом.
Этот час я провел за книжкой, которая вальяжно стояла в книжном шкафу, а Анна
Ивановна не отрываясь смотрела на те самые часы. Но сосредоточиться на тексте мне
было тяжело. Такие нравы для меня были чужды. Я вырос в краях, где дама даже
улыбнуться не может первому встречному. А мужчина не должен оставаться наедине со
своей возлюбленной, пока родители не дадут согласия. . .
Время сна мне указала сама хозяйка, ведь часы не работают. Я поднялся в спальню, и
застал её уже под одеялом.
-Сударь, когда будете готовы ко сну задуйте свечу. -сказал Анна Ивановна и закрыла глаза
с какой-то странной улыбкой.
Я же снял с себя только сюртук и обувь. Потом я лёг на самом краю кровати, т. к моя
скромность не позволяла мне большее. Но, как ни странно, в голову снова ударили мысли
о часах. Скромность уступила место алчности.
Когда дама, делящая со мной постель, заснула, я, прикрыв за собой дверь, проскочил в
гостиную. Я подумал:"Коли ей нужны нерабочие часы, то, возможно, если я их починю,
она уступит их мне". Это мне почему-то показалось логичным, и я, встав на табурет, стал
осматривать часы. Нашел и устранил я неисправность конечно не сразу, но через десяток
иль два минут они заработали.
Я побежал обратно в спальню, обрадовать хозяйку.
-Анна Ивановна, часы теперь рабочие.
Я ожидал возмущение или недовольства моей дерзостью, но никак не того, что я увидел.
После моих слов она завизжала, как раненая ворона. И если бы надо было нанести на
холст ужас, то её лик в этот момент подошел как нельзя кстати. Когда же раздался звон
часов, её прекрасные кудри поседели;утонченные губы сжались и потрескались;ногти
сделались как у старого, хищного орла;лицо изуродовали морщины. Каждый звон
отнимал у неё год жизни. Вскоре она превратилась в высохшую мумию,и от
сквозняка,проникнувшего через окно,мертвая превратилась в прах. Всё это время я
стоял,прижавшись сильно от страха к стене. . .
Я простоял так до самого утра. Ужас сковал меня своей стальной цепью. Когда же солнце
взошло над горизонтом и лучом ударило в окно,освещая прах мертвой, только тогда я
смог опомниться и выбежать из дома.
Со всех ног я кинулся к трактиру. Там меня уже ожидала повозка. Я заскочил в неё и отправился прочь из этого проклятого места. Пока, ставшие для меня страшными, дома не
скрылись за горизонтом, я перекрещивался и читал давно позабытые молитвы. . .