Покоряя Кавказ

Ночь раскинула свои черные крылья над Магасом.

Заехав в ворота, Халид увидел черный джип, припаркованный у них во дворе. Похоже, к ним приехал Тагир, возможно, с кем-нибудь из своих. Присутствие двоюродного брата обрадовало ингуша. Возможно, ему удастся спросить совета перед тем, как он признается отцу, что хочет жениться на осетинке.

Собравшись с мыслями, Халид оставил свой гелендваген в гараже, рядом с отцовским внедорожником. Зайдя в дом, парень услышал голоса из гостиной. Отправившись на них, он увидел отца, маму и старшего брата со своей женой. Тагир сидел в кресле справа и что-то им рассказывал.

- О, ты вовремя, - заметил его старший брат, Мурад. - Мы как раз слушаем про американскую жизнь Тагира.

Любая ингушская гостиная была выполнена так, словно ее тайком вывезли из европейского дворца. Мягкий темно-голубой ковер застилал весь пол, поверх него стояли бархатные диваны и кресла с позолоченными спинками. Под потолком с лепниной висела огромная хрустальная люстра. Два широких окна, выходивших на декоративно подстриженные куста двора, были занавешены темно-голубыми роскошными шторами.

Места в гостиной было очень много, так что на праздниках здесь помещалась вся их семья. Халид улыбнулся, вспомнив, как они все вместе собирались на Уразу-байрам - праздник в честь окончания почта в Рамадан. А вокруг были целые ящики гостинцев и бесчисленные банки с соком и газировкой, которые он с братьями раздавал приходящим детям. Когда они сами были в их возрасте, то тоже ходили по району с другими ребятами, и соседи угощали их.

- И как, впечатляет? - поинтересовался Халид, поздоровавшись с родителями.

- Нас - да, - ответил Мурад, - а вот Тагир очень расстроен западными женщинами.

Брат сидел рядом с женой на диване. Он был одет в брюки и футболку, на плечах которой лежала толстовка. Держа в руках чашку с чаем, мужчина выглядел бодрым и отдохнувшим.

- Для ингуша нет никого лучше ингушки, - вздохнула их мама, сидевшая на другом конце дивана.

Одетая в домашнее платье и косынку, завязанную сзади, она переливалась золотыми браслетами.

- Я слишком поздно понял это, - согласился Тагир огорчённо. Одетый в бежевые брюки и зеленый пиджак, он разместился в кресле по соседству с хозяином дома. - И к сожалению, понял это на своем опыте.

Халид вскинул брови.

«Класс», - буркнул он про себя. - «Я рассчитывал на помощь брата, а по итогу он меня сейчас затопит».

- Тагир встречался с двумя американками, - объяснила Хава ему.

Она сидела на диване рядом со свекровью, подложив под спину две атласные подушки, чтобы уменьшить давление на поясницу от большого живота. Ей оставалось меньше месяца до родов, но женщина старалась не показывать своего волнения.

- Когда я только приехал в Америку, они показались мне глотком свежего воздуха, - рассказал Тагир. - Американки не живут, озираясь. Они не боятся того, что подумают люди. Им все равно, что люди скажут, в ответ они скажут не меньше. И эта свобода позволяет им быть собой. Они непривычные, отличающиеся и потому интересны и привлекательны для нас, кавказцев, привыкшим к рамкам и ограничениям.

Халид задумчиво свел брови к переносице. Он тоже влюбился в Фати, потому что она отличалась от ингушек. Но слова брата звучали горько, а ему хотелось верить в счастливый конец их истории.

- И что же случилось? - полюбопытствовал парень, не удержавшись.

- Первая американка бросила его прямо перед помолвкой, закрутив роман с другим, - ответил Мурад. - А вторая подсела на наркотики и стала зависимой.

- В Америке все пьют, - пожал плечами Тагир, - поэтому я не придавал значения, когда видел ее пристрастие к алкоголю. Но когда оно перешло в неудержимую потребность в препаратах, стало уже слишком поздно.

- Да поможет ей Всевышний, - вздохнула мама.

- Амин, - кивнула Хава.

Халид взглянул на брата новыми глазами. Ему самому исполнилось двадцать пять лет, но он еще никогда даже не целовался с девушкой. Тагир же спал как минимум с двумя. Выросшие вместе, на одной земле и в одних традициях, теперь они оказались далеки друг от друга. Халиду показалось, что брат побывал не на другом континенте, а в другом мире. Он будто познал эту жизнь и стал намного старше парня. Легкая зависть уколола ингуша.

- Теперь ты понимаешь, почему надо держаться корней? - произнес Касим. - Общайся ты с отцом и расскажи ему о тех девушках, он ни за что бы не дал своего согласия. И ты бы избежал сердечных ран.

Задумчиво пожевав внутреннюю сторону щеки, Халид опустился в свободное кресло. Разговор, который и так казался ему непростым, теперь представлялся крайне сложным.

- Это станет мне хорошим уроком, - кивнул Тагир. - Теперь я доверился маме, и уже завтра мы идем свататься к девушке.

Брови Халида взметнулись еще выше. Прошло меньше недели с тех пор, как брат, которого они не видели много лет, вернулся в Ингушетию. И теперь он, проживший столько лет в Америке, вместо того, чтобы показать семье, насколько устарели их обычаи, с радостью принимал эти правила.

Халид тоже вырос в Ингушетии, но ему хватило нескольких лет в Москве, чтобы измениться. Теперь ему казалось диким жениться на той, кого нашла мама, на той, кого прежде даже не видел. Да и как Тагир, столько проживший, как американец, мог вернуться к жизни ингуша? Неужели его сердце оказалось настолько разбито?

- Правильно, - одобрительно улыбнулась мама. - Старшие лучше всего знают, кто подойдет их семье. А вот Халида мы никак не можем женить.

Парень вздохнул, пытаясь подавить беспокойство. Похоже, удача сегодня совсем не на его стороне.

- Просто деверь хочет встретить ту самую, - вступилась за него Хава, даже не подозревая, что он уже встретил ту самую.

Халид прищурился, взглянув на девушку. Вырастя с двумя братьями, наибольшее родство он почему-то ощущал с невесткой. Она казалась ему сестрой, которой у него никогда не было.

- Они обе казались мне теми самыми, - покачал головой Тагир, - но разница в менталитете оказалась слишком сильной. Тот, в ком течет горская кровь, недолго сможет любить девушку без принципов и морали. Нам нужны девушки с честью и достоинством, девушки, которые берегут свою репутацию и репутацию своего рода.

Не удержавшись, Халид зло ухмыльнулся.

- Гуляют с чужими, но женятся на своих, верно?

По Кавказу ползла, словно змея, эта отвратительная фраза, отравляя души людей, Правда, чаще всего подразумевали русских девушек, но Тагир поднялся выше, развлекшись с американками.

Халид был равнодушен к западным девушкам. Если они не хотели жить скромно и сдержанно, выставляя себя напоказ, он считал это их правом. Но спать с ними, а затем искать честную девушку среди своих, казалось ему лицемерием. Честная достанется лишь честному. Гулящему же отойдёт гулящая.

- Если бы я встретил достойную девушку не ингушских кровей, то женился бы на ней, - заверил Тагир.

Он посмотрел на брата, и взгляд его карих глаз похолодел.

- А наши прямо все достойные? - хмыкнул Халид.

Он почувствовал странную опустошённость. Оказывается, парень скучал не по Тагиру, а по воспоминаниям о нем. Ему не хватало их счастливого детства, наивности, искренности и надежд, которыми были пропитаны все их разговоры. Взрослый же Тагир сильно изменился. И вернувшись, он не утолил скуку, а посеял разочарование.

- Тагир найдет такую, - заверила мама, мрачно поглядев на младшего сына. - А вот ты даже не пытаешься.

Халид шумно перевел дух, понимая, что не оставалось смысла оттягивать шторм. Он все равно обрушится на семью Местоевых и нарушит привычный уклад их жизни.

- Я уже нашел, - произнес ингуш и взглянул на отца.

Тот удивленно приподнял поседевшие брови.

- Правда? - поразилась мама.

- У меня появится сестра? - обрадовалась Хава.

- И из какой она семьи? - ошеломлённо поинтересовался Мурад.

Один лишь Тагир смотрел на Халида в упор, ни о чем не спрашивая, ничего не говоря. Он единственный понял по вызову в синих глазах брата, что надвигается буря.

- Из хорошей семьи, из хорошей, - кивнул парень и повернулся к отцу. - Я прошу твоего благословения, дада.

- Скажи же, кто она, - отозвался мужчина. - И мы с твоими братьями съездим к ее родителям поговорить.

Проведя рукой по бороде, Халид собрал всю свою решимость.

- Всевышний велел нам не разделять людей на нации, - напомнил парень. - Напротив, Он сделал нас разными народами, чтобы мы познавали друг друга. А самый прекрасный народ пред Ним - богобоязненный.

Отец поджал губы, но ничего не ответил. Зато мама спросила, поглядев на него взволнованно:

- Ты выбрал девушку другой нации?

Положив руку на живот, Хава обеспокоенно поглядела на деверя.

- Осетинку, - ответил Халид.

Он ожидал взрыва, молний, землетрясений, пожара. Но ни одна искра не вылетела из глаз отца. Мама даже не пошевелилась. Невестка испуганным взглядом стрельнула в мужа, но он лишь покачал головой в ответ на ее немой вопрос.

Тишина оказалась страшнее грома.

- Я не дам своего согласия, - наконец ответил отец.

Спокойно, не повышая голоса, не обвиняя сына в том, что он влюбился в осетинку.

- Я не женюсь на другой, - также спокойно и тихо ответил Халид. Он смотрел на отца, не мигая.

- Значит, умрешь бездетным, - подвел итог Касим. - На все воля Всевышнего.

Но мама не выдержала.

- Что значит, не женишься на другой? - возмутилась она. - Я девять месяцев вынашивала тебя под сердцем, столько лет растила и воспитывала, всю душу вложила в тебя, чтобы ты состарился в одиночку? И ради кого? Растоптать все мои труды и годы ради какой-то осетинки!

- Нана, я благодарен тебе за все, - возразил Халид. - И никогда не забуду ни твоих трудов, ни трудов дады. Но женюсь я лишь на Фати или не женюсь ни на ком.

- Фати! - фыркнула мама с презрением.

Будь это именем ингушки, оно понравилось бы ей. Но имя принадлежало осетинке, и женщина тут же его невзлюбила.

Касим прищурился.

- Условия нам будешь ставить?

- Это не условия, - покачал головой Халид. - Я не пойду против вашего слова, но у каждого слова есть цена. Сказав мне не жениться на Фати, вы вообще не получите невестки от меня.

- Вокруг столько прекрасных ингушек! - всплеснула руками мама.

- Которых я не люблю, - спокойно, но твердо, как горы, ответил парень. - Если моя семья не пожелает принять мою жену, которую я люблю, то той, которую я не люблю, не будет тем более.

- Любовь! - наконец взорвался Касим. - Думаешь, твой брат женился по любви?

Он с гневом махнул рукой на Мурада и Хаву. Брат побледнел и встревоженно посмотрел на жену. Она же опустила глаза, но Халид увидел, как переплелись ее пальцы, пытаясь не дрожать.

- Но как видишь, у них прекрасная семья и скоро будет ребенок, - продолжал отец. - Мы с вашей наной тоже не любили сначала друг друга! И его родители, - кивнул он на Тагира.

- А сколько семей, где любовь так и не появилась, - возразил Халид. - Вы даже не видели Фати. Она воспитанная, очень вежливая девушка, учится на стоматолога.

- Своя всегда лучше, - произнесла мама с тоской.

- Фати тоже выросла в строгих кавказских обычаях, - покачал парень головой. - Пусть не в ингушских, но все равно.

- Я не хочу христианскую мать своим внукам! - отрезал Касим.

- А я не хочу, чтобы за мной в старости ухаживала невестка, не знающая нашего языка, - - вздохнула женщина.

Младшие сыновья на Кавказе оставались жить с родителями. Старшие и средние могли переехать в другие дома и даже города, но младшие приводили жену в родительский дом и там же воспитывали своих детей. Разумеется, тщательнее всего кавказские матери подходили к выбору младшей невестки, ведь они должны были жить в одном доме.

Халида ужасно бесил этот обычай. Он не собирался бросать родителей одних, но с ними прекрасно уживался Мурад, который не собирался переезжать в другой город. А в Хаве они просто души не чаяли, не хваля ее в глаза, но за спиной называя невестку драгоценностью их семьи. Девушка тоже любила родителей мужа и называла их по традиции папой и мамой, но говорила это искренне, от души.

Хава все-таки решилась поднять глаза. Они у нее были огромными и перепуганными, но светились странным огнем.

- Дада, нана, простите, что влезаю, - произнесла она взволнованно.

Касим, раскрасневшись от злости на сына, расстегнул воротник рубашки. Казалось, ему стало не хватать кислорода. Кивнул, он ответил осипшим голосом:

- Говори, дочка.

- Фати же может принять ислам. И тем более выучить ингушский. Многие наши девочки, выросшие в Москве, тоже не знают языка, но и не хотят его учить. Фати же может это сделать, если увидит, что мы ее примем.

Халид восхищённо взглянул на невестку. Он помнил, с каким негативом она отозвалась на шашлыках о другой осетинке, вышедшей замуж за ингуша. Парень не осуждал ее, он понимал, почему ингушки не любили, когда их мужчины женились на другой нации. Однако ради деверя девушка вступилась за осетинку перед свекром и свекровью.

- Не вмешивайся, - шикнул на нее Мурад.

Дада и нана в смятении переглянулись.

- А что? - поддержал Хаву Тагир. - Эта девушка и в самом деле может принять ислам.

Халид прикусил внутреннюю сторону щеки, понимая, что Фати не примет ислам. Но если родители хотя бы некоторое время будут так думать, то дадут ей шанс. Парень был уверен, что как только они познакомятся с девушкой, то поймут, какая она замечательная.

- Нет, - наконец мотнул головой Касим. - О другой бы еще подумал, но осетинку никогда не приму. Их предки причинили нам немало зла. А мы что, их кровью разбавим свою?

Халид взглянул на отца с отчаянием.

- Неужели нет ничего важнее крови?

- Ничего, - уверенно ответил мужчина. - Ингушская история писалась кровью, так почему же мы должны ее обесценить?