Глава 1. Пряди сплелись в косу
- Бисмиллях, - пробормотала Бахира, рванув тяжёлую дверь аудитории на себя.
Ее тут же оглушил пестрый гул голосов: внутри собралось два или даже три факультета. Она не любила большие скопления людей и каждый раз после таких лекций ощущала себя измотанной. Но пропускать философию было нельзя: через два месяца по ней будет экзамен.
Вздохнув поглубже, девушка прошла внутрь и приблизилась к лестнице, которая поднималась вверх вместе с рядами парт вокруг кафедры для преподавателя. Круглая аудитория была просторной, с высокими потолками, покрытыми белой лепниной, и огромными окнами с разноцветными стеклами. Философия проходила в одном из самых старинных корпусов их университета.
Тяжёлая сумка, набитая красками для следующих занятий, давила, врезаясь ремешком в плечо. Сняв ее, Бахира взяла ремешок в руки и постаралась протиснуться мимо студентки, которая заняла почти весь проход и весело болтала с сидящими за партами девчонками, не замечая никого вокруг. Но когда девушка проходила мимо нее, та вдруг шагнула назад и толкнула ее. Сумка выпала из рук Бахиры, и часть ее содержимого разлетелась по ступенькам и закатилась под парты.
«Отличное начало дня», - рассердилась про себя девушка, но, ничего не сказав в слух, наклонилась, чтобы собрать вещи.
Обернувшись, студентка заметила, чему стала причиной, и, рассыпавшись в извинениях, присела рядом.
- Я помогу, - произнесла она и, подобрав блеск для губ, протянула его Бахире. - Ты мусульманка? - спросила незнакомка, заметив в ее сумке сиреневый ежедневник с тонкой изящной надписью «Рамадан».
«По мне не видно?» - с лёгким раздражением подумала Бахира, представив свои каштановые кудряшки и карие глаза с восточным разрезом. Но, вспомнив о намерении быть терпеливой во время поста, просто кивнула в ответ.
Ничего не добавив, студентка подобрала выпавший крабик для волос. Эту заколку в форме цветка Бахира очень любила. Убрав все в сумку, на этот раз она застегнула ее и выпрямилась. Собираясь поблагодарить незнакомку и подняться выше, девушка перехватила ее нерешительный взгляд. Вообще-то она привыкла к взглядам: русские часто пялились на кавказцев. Но эта смотрела как-то иначе.
- Я с переводоведения, - сказала студентка. - А ты?
На ней был бежевый вязаный костюм из платья в пол и такого же длинного кардигана с широкими рукавами. Небрежная коса из светло-русых прядей лежала на плече. Небольшие щечки придавали лицу детское и даже наивное выражение.
- С дизайна, - отозвалась Бахира сдержанно, не понимая, чего от нее хотели.
- Какая высокомерная, - донеслось до нее тихое шушуканье девушек, с которыми прежде говорила толкнувшая ее студентка.
Бахира поджала губы. С детства занимавшаяся народными танцами, она держала осанку ровно и гордо, а двигалась изящно и грациозно, даже собирая то, что выпало из сумки. Воспитание родителей и обычаи ее народа выточили ее характер скромным и сдержанным. Будучи самой красивой в этой аудитории, набитой студентами, двадцатилетняя карачаевка и не осознавала этого. А люди принимали ее притягательную внешность и спокойное поведение за высокомерие и надменность.
Также услышав слова подруг, незнакомка покраснела и виновато посмотрела на Бахиру. Что-то сверкнуло в ее голубых глазах, точно она хотела в чем-то признаться, но Бахира, вежливо кивнув, продолжила подниматься на лестнице.
- Майя, ты чего там застряла? - позвали подруги недоуменно.
Телефон в кармане завибрировал. Достав его, Бахира разблокировала экран и увидела уведомление о сообщении. Прочитав от кого, девушка ощутила, как зима внутри растаяла и на ее месте зацвели сады. От плохого настроения не осталось и следа. Опустившись на ближайшее свободное место, она улыбнулась и напечатала ответ Яне, своей соседке в общежитии и лучшей подруге по совместительству. Но уже в следующий момент ее пальцы дрогнули, и улыбку, а вместе с ней и расцветшие сады сдуло безжалостным ветром. Следом за Яной свое сообщение прислала мама:
«Ты некрасиво ведёшь себя с Фаридом».
Бахира взволнованно провела рукой по джинсам, признавая правоту мамы. Она игнорировала его с вчерашнего вечера, и такое случалось не впервые. Девушка могла пропасть почти на целые сутки, а потом врала, что спала, плохо себя чувствуя, или что заработалась в студии, подготавливая очередной проект к зачету, или что в общежитии их собрали на обязательный субботник, хотя никаких обязательных субботников там никогда не было.
Парень присылал ей цветы, украшения и угощения, пытаясь добиться ее расположения, но вызывал только раздражение. Карачаевец, «правильной» фамилии, из того же села, что и родители Бахиры, сын лучшего папиного друга, он казался идеальным кандидатом в ее мужья. Более того, в прошлом году Фарид закончил университет и устроился архитектором в крупную строительную компанию. Казалось идеальным совпадением то, что девушка училась на дизайне интерьера. Семьи без умолку говорили о том, что из них выйдет отличная команда.
Было лишь одно «но»: работать его отправили в филиал, в соседнюю область. И лишь это «но» спасало Бахиру от личных встреч с тем, кто покорил все на своем пути, но не мог покорить ее сердце, неподвластное также, как и Эльбрус, вблизи от которого она родилась и выросла. Девушка едва выдерживала давление со стороны родителей, готовых хоть сегодня устроить помолвку, но испытывала непоколебимую уверенность, что никогда не полюбит Фарида.
Такое бывает. Человек не может влюбиться в другого, как бы этот другой ни старался, потому что его сердце уже принадлежит тому, кого предписала сама Судьба. Да, пусть разум еще не знает предписанного, но сердце уже любит его и отторгает чужих. Судьбе отводится большое место в исламе, мусульмане верят в нее. А Кавказ - нет. Кавказ верит лишь в вековые традиции.
Прикусив нижнюю губу, Бахира достала тетрадь и с тоской посмотрела на студентов, среди которых больше всего было русских. Девушка никогда не хотела быть русской, но в такие моменты, вспоминая сложные правила своей нации, она завидовала русским, у которых жизнь текла намного проще. В кого влюбилась, за того и выходи. Без оглядок на нацию, фамилию, место рождения и религию.
И, доставая ручку и текстовыделитель, Бахира даже не подозревала, что в этот самый момент одна русская думала точно о том же, но в обратную сторону. Смеясь, казалось, беззаботно рядом с русскими подругами, мыслями Майя находилась очень далеко от них. Мечтая о кавказских подругах, она злилась, что родилась не в том городе и не в той семье. Обижалась на судьбу за то, что стала мусульманкой по внутреннему велению, но никому не решалась в этом признаться, боясь осуждения. Боясь, что хрупкие ростки, посаженные в ее душе Всевышним, вытопчут беспощадными ногами.
Пост уже заканчивался, но девушка, держа его впервые, решила не есть от рассвета до заката всего несколько дней. Этот день стал одним из них. Ей было очень тяжело, особенно когда остальные перекусывали в ее присутствии, но ни с кем поделиться своим испытанием она не могла. И вместо того, чтобы найти в себе смелость признаться подругам и обрести опору в них, Майя обижалась на них, как будто девочки намеренно заняли чужое место, как будто без них у нее были бы кавказские подруги.
Уловив противный запах сигарет, девушка подняла взгляд и уткнулась в спину одногруппнику, севшему впереди от них. В ее голубых глазах загорелось презрение. Русские курили, пили, меняли партнеров, как маски в ковидные времена. Совсем иначе, верила она, жилось на Кавказе. Но между ней и Кавказом растянулась огромная пропасть.
И словно опровергая мысли Майи, экран телефона, лежавшего на столе, засветился. На нем появилось сообщение от Фати. Девушка обрадовалась и тут же взяла телефон в руки. И все же это было не одно и то же. Фати была прекрасным человеком и чуткой подругой, но будучи осетинкой, она принадлежала православию. А Майя так нуждалась в сестре по вере.
«Когда повторим нашу сумасшедшую традицию?» - спрашивала Фати. Она говорила об их ежегодной прогулке по ночной Москве, когда они гуляли по спящим улицам центра, в любую погоду, несмотря на холод или дождь, пока не откроется метро.
«Может, в эту субботу?» - предложила Майя, ужасно скучая по подруге.
Учась на разных факультетах, они виделись редко. Фати выбрала стоматологию и уже сейчас, на втором курсе, проводила все время после пар в клинике, подрабатывая ассистентом. Ее семья была состоятельной, и потому в деньгах она не нуждалась, но хотела как можно большему научиться. Пересеклись студентки совершенно разных факультетов на паре по латыни на первом курсе. У каждой латынь была своя: у Фати - медицинская, а у Майи - лингвистическая. Они случайно обменялись одинаковыми папками и после нашли друг друга в университете, чтобы вернуть конспекты.
«В субботу занята», - последовал загадочный ответ.
Брови Майи поползи вверх.
«Работаешь?» - спросила она. Будучи единственной подругой Фати, девушка сразу отмела вариант, будто она с кем-то могла проводить время.
«Иду в парк гулять кое с кем», - еще более таинственно ответила она, опровергая её уверенность.
«Тогда выполняем традицию сегодня», - решила шокированная Майя. Не мог ли этот кое-кто оказаться парнем?
«В 21:00 на Арбатской», - согласилась Фати, и девушка усмехнулась такой точности во времени. Она не сомневалась, что подруга, как всегда, опоздает на минут пятнадцать-двадцать.
«Не смейся», - пришло сообщение следом, будто Фати сидела рядом и видела реакцию Майи. Нет, она находилась на другом конце Москвы и внимала лекции по ортодонтии, но слишком хорошо знала свою подругу и ее реакцию на свое обещание.
«Не могу», - честно ответила девушка.
В аудиторию зашел преподаватель, и, открыв тетрадь, она записала тему. В желудке неприятно засосало. Казалось, организм, никогда прежде не голодавший с рассвета до заката, мстил Майе за пытку, смысл которой не осознавал. Не имея права при свете дня даже попить, она лишь с трудом сглотнула. Ничего, после занятий можно будет вернуться в общежитие и поспать до захода солнца.
Экран телефона снова засветился, уведомляя о новом сообщении. Девушка хотела прочитать его позже, не отвлекаясь от философии, но когда ее рука потянулась заблокировать экран, глаза выхватили знакомое имя, и пальцы тут же непокорно ввели пароль.
«Майя, привет! Как у тебя дела? Как поживаешь? Мы на майских снова в Дагестан. Поедешь с нами?»
Сердце пропустило пару ударов, а затем начало грохотать с такой силой, что казалось, заглушит собой речь лектора. Девушке стало жарко, и, подхватив тетрадь, в которой собиралась писать конспект, она принялась обмахиваться ею, как веером.
Сидевшая рядом одногруппница Тася удивленно поглядела на приятельницу.
- Ты в порядке?
Взволнованно кивнув, Майя положила тетрадь также резко, как и взяла, заменив ее в руках на телефон и, зайдя в расписание, быстро пролистала до мая. Кровь в ее висках билась шумно, будто море во время прибоя. Коленки дрожали: хорошо, что она сидела, иначе упала бы.
Окинув девушку сомневающимся взглядом, Тася все же вернула свое внимание на лектора, но Майя снова привлекла его, издав сдавленный писк.
- Что такое?
- Между майскими у нас нет пар... - ошеломлённо пробормотала девушка.
Забыв о лекции, она напечатала сообщение маме:
«В мае я снова поеду в Дагестан!»
Впервые Майя отправилась туда в прошлом году, наткнувшись на объявление одной девушки в социальных сетях. Она тогда только стала мусульманкой и еще ничего не знала о Кавказе, но ее повлекло туда невидимой нитью. Казалось, это была воля Всевышнего. И очутившись в Дагестане, Майя бесповоротно влюбилась в него. Вернувшись в Москву, она частенько снами переносилась в горы, которые с первого же дня стали ей роднее того маленького городка в Московской области, в котором девушка родилась и выросла.
И вот теперь, когда Майя с трудом держала пост, мучилась от одиночества среди немусульман и мечтала оказаться среди таких же людей, как она, Всевышний услышал ее непроизнесенные мольбы и вручил самый лучший подарок на Рамадан. Девушка снова окажется дома.
«Опять я буду волноваться из-за тебя», - пришел ответ от мамы, и она даже прочитала его с той же недовольной интонацией, с какой мама могла произнести эту фразу, окажись рядом.
Хорошее настроение будто бы стерли ластиком. Вообще-то мама не относилась враждебно ни Кавказу, ни к кавказцам. Напротив, именно она привила Майе тягу и уважение к ним и их культуре. Но когда разговор заходил о Дагестане, вернее об ее поездках в Дагестан, мама почему-то менялась и пыталась прямо или в обход отговорить девушку от поездки.
«Ты не понимаешь меня», - написала Майя обиженно. - «Не понимаешь, как мне сложно находиться среди немусульман. Я хочу хотя бы несколько дней прожить среди таких же, как я».
Она вцепилась колючим взглядом в студентов, заполнивших аудиторию. Ей не нравилось в них все: их образ жизни, который девушка считала прожиганием времени, недолговечные отношения, открытую одежду, походы в клубы. Они считали ее своей, а она ощущала себя чужой среди них. Казалось, Судьба жестоко посмеялась, забросив Майю в этот край. Но именно Судьба предоставляла ей возможность отправиться в страну своих грез.
«Я с радостью поеду и в этот раз с вами в Дагестан», - ответила девушка, даже не подозревая, что в этот момент коса, одной прядью которой она являлась, перестала плестись, и ее перехватила лента, плотно затянувшись.
Не почувствовав на себя заинтересованный взгляд студентки, с которой столкнулась перед лекцией, Бахира пулей вылетела из аудитории. Фарид звонил третий раз подряд, словно не понимал, что раз она не отвечает, значит, на учебе. Правда, девушка частенько не отвечала, даже когда была не на учёбе.
Возможно, не будь она голодной, то не так сильно разозлилась бы на парня. Но Бахира была голодна, и потому злость на назойливого ухажера вскипела в ней с бешеной силой. Раздражённо сбросив вызов, она забрала в гардеробе свое серое пальто, обернула голову платком из кремового шелка и вышла на улицу, где моросил мелкий апрельский дождь. Оставалась всего неделя до мая, но весна никак не хотела уступать лету.
Поежившись, девушка направилась в сторону метро. В эту минуту она мечтала лишь о том, чтобы поскорее добраться до общежития, забраться под теплое одеяло и сладко проспать до самого ифтара. Желудок заныл от одного упоминания о еде.
Однако у злополучного телефона планы были свои. Раздался звонок. Вздохнув сырой весенний воздух поглубже, Бахира даже не посмотрела, кто звонил, и тут же ответила. Она и так знала, что это мама. Девушка привыкла, что мама ругалась на нее из-за холода в сторону Фарида, но так быстро она еще никогда не узнала о поведении дочери. Мысль, что парень тут же позвонил ее маме, не добившись внимания от нее, вызвала у Бахиры тошноту.
- Ты сильно меня разочаровываешь, - уведомила мама, даже не поздоровавшись.
- Ана, я так устала после пар, - взмолилась девушка. Она и так знала, что сейчас ее назовут неблагодарной.
- Неблагодарная, - произнесла мама, точно услышав мысли Бахиры. - Мне жаль Фарида, который влюбился в тебя.
- Пусть не влюблялся бы... - пробурчала она.
- Легко говорить! - хмыкнула женщина. - Но тебе не понять, что такое любовь, ведь ты никогда не влюблялась. Твое сердце крепче Минги Тау, - так они называли Эльбрус. - Помнишь парня, который хотел с тобой познакомиться?
- Какого именно? - вздохнула девушка.
- Вот именно! - цокнула языком ана. - Вот именно! Их были толпы, а ты отвергала всех, одного за другим. Но сейчас я говорю про того парня, который лишь для одного знакомства с тобой прислал огромный букет цветов, клубнику в шоколаде и серебряный браслет.
- Я больше люблю малину в шоколаде, - не удержавшись, съязвила Бахира.
У нее начала болеть голова.
- Как ты разговариваешь? - телефон едва не замерз от холода в голосе женщины. - Быть может, будь браслет золотым, а не серебряным, ты тогда познакомилась бы с тем парнем?
- Ана, я хочу учиться и работать, - едва не заплакала девушка.
Пытаясь не разреветься прямо на улице, на глазах у всех, она сосредоточилась на своих шагах. Стук каблуков по асфальту хотя бы немного заглушил отчаяние, вопившее внутри нее.
- А кто тебе запрещает? - рассердилась мама. - Но ведь можно и работать, и создавать семью!
Бахира поняла, что этот разговор не приведет ни к чему хорошему. Как и все прошлые.
- Я не люблю Фарида, - произнесла она. - Зато ты папу любишь. Я всю жизнь наблюдала за вашей любовью. Неужели меня ты выдашь замуж не по любви?
Из динамика раздался сердитый вздох. Несколько мгновений, показавшихся девушке часами, ана молчала, и она поняла, что попала в желанную цель.
- Никто не выдает тебя замуж, - наконец проговорила женщина. - Но ты разбиваешь сердце Фариду.
- Я перезвоню ему, - пообещала Бахира, поняв, что только так сможет закончить тяжелый разговор.
Она в очередной раз порадовалась, что самым раздражающим в их общении были звонки. Живи парень в Москве, им пришлось бы видеться лично.
- И будь с ним помягче, - велела ана напоследок.
Попрощавшись, девушка растерянно остановилась посреди улицы. Отвлекшись на спор с мамой, она, похоже, прошла мимо метро и оказалась посреди незнакомого района. Развернувшись, Бахира собралась вернуться к станции, но застыла, взглядом наткнувшись на выцветшую вывеску книжного магазина. Она любила места, существующие не в угоду моде, хранящие свою неповторимую атмосферу. Места с собственной историей, с особым значением.
Спустившись в подвал, в котором растянулись стеллажи с потрёпанными корешками, девушка поздоровалась с продавцом, сидящим за столом у входа. Вдыхая пыльный воздух и скользя задумчивым взглядом по потрескавшимся обложкам, она прошла вглубь магазинчика. Неожиданно ее внимание привлекла зелёная книга с узорами, характерными для арабских произведений. Заинтересовавшись, Бахира потянулась к ней, и ее рука столкнулась в воздухе с чужой.
Удивленно повернувшись в сторону, она увидела парня. Он был зеленоглазым и русоволосым, с золотым оттенком прядей, но по чертам лица девушка сразу узнала в нем кавказца. Рука, охваченная тяжелыми дорогими часами, опустилась, словно уступая книгу ей.
- Одно из первых изданий Корана в Советском союзе, - произнёс парень голосом тяжелым, но доброжелательным. - В послевоенные годы был совсем небольшой тираж, а после снова перестали печатать до самой перестройки.
Бахира инстинктивно сцепила губы, лишь услышав о послевоенном периоде. Это время, а вернее люди, правившие им, нанесли тяжелые раны ее народу. В сорок четвёртом году карачаевцы, балкарцы, ингуши и чеченцы были вырваны из своих домов и насильно отправлены в депортацию на земли Казахстана и Киргизии. Лишь годами позже им позволили вернуться в родные края, где их дома уже заняли другие или разрушили, а их честь оправдали еще позже. И если эти раны и затянулись, быть может, даже стали меньше болеть, то забыться точно не могли.
- Это Коран? - поразилась девушка.
Увидев узоры, которые Бахира как будущий дизайнер частенько видела в арабских работах, она решила, что это сказки или стихи.
- Поэтому я сюда и приехал, - кивнул парень. - Искал это издание по всему интернету, еле нашел этот магазинчик.
- А я случайно зашла, - призналась девушка и немного отступила назад. - Раз вы так долго искали книгу, то, конечно же, она ваша. Я просто из любопытства хотела посмотреть.
Она с интересом взглянула на парня, гадая, кем он мог быть: коллекционером или священнослужителем. Одет незнакомец был в черные брюки и черное пальто до колен с воротником, поднятым от дождя. Бросив быстрый взгляд на его лицо, Бахира поняла со смущением, что он тоже ее изучал. Заглянув в его зеленые глаза, она почувствовала, как у нее закружилась голова. Посчитав тому причиной пыльный воздух старых книг, девушка решила, что пора выбираться на улицу.
- Всего хорошего, - выпалила она, почти бегом направившись к лестнице.
Быстром шагом Бахира возвращалась к метро, даже не ощущая усилившегося дождя, что резкими каплями ударялся о нее. Жар, зародившийся внутри девушки, распространился на все тело. Ей стало тяжело дышать, воздух обжигал легкие, хотя был прохладным и сырым. Спустившись к поездам, оглушительно проносившимся по зеленой ветке, она со странным облегчением утонула в их шуме, ведь он помог перекрыть то, что шептала душа.
Что-то произошло, но пока Бахира ещё не понимала что.