Глава 25. На запах моря и тамарисков
Тем вечером она попросила сестру:
- Надень на меня самое красивое платье, какое только у нас есть, и вплети в мои волосы степные травы. Сегодня мы уходим – мыс делали всё, что хотели.
Сиэль принесла из кладовой старое платье, принадлежавшее ещё их прабабушке. Оно было из лёгкой струящейся материи персиково-розоватого оттенка, по открытым плечам его украшали сверкающие расшитыми стеклярусом крыльями бабочки. Сиэль аккуратно отгладила его и помогла сестре одеться, а потом принесла цветы – букет белёсого ковыля, сиреневую с лёгким налётом сероватого пушка лаванду, алые маки. Альбина села на принесённый с кухни табурет, смиренно сложив на коленях руки. Сиэль подошла сзади, положив на пол копну трав, и запустила пальцы в сверкающие белизной – как морская пена – волосы. Она принялась сплетать нежные белые пряди в косу, вплетая в них атласные ленты и тонкие стебли цветов.
Так, к ужину Альбина вышла в старом розовом платье, нежными струящимися складками ниспадавшими по её хрупкому телу, - как фарфоровая кукла тончайшей работы; ничем не стеснённая грудь её чуть просвечивала сквозь лёгкую материю. Перед тем девушка поднялась к постояльцам, чтобы позвать их к ужину. Юноша и его бабушка были удивлены, но поднялись к хозяевам, где на террасе под виноградной сенью уже был накрыт стол.
- Сегодня какой-то праздник? – поинтересовался Юрий, заметив нарядное платье на старшей дочери.
Он знал, какой праздник, но не желал показывать, насколько встревожен. Этот ужин должен был стать последним, когда он видел своих дочерей, – и он знал. Не знала Ариадна, не знала Эмма, не знала Варвара. Никто не знал, кроме Сероглазого Короля.
Альбина нашарила своими лемурьими руками вилку на скатерти, но прежде чем приняться за трапезу, замерла в напряжённом молчании. Остальные тоже не спешили притрагиваться к пище – все они взволнованно воззрились на девушку, с торжеством глядевшую на них незрячими глазами. Безукоризненная белизна тела, текучие розовые складки, голубые глаза – всё это наводило неизъяснимый ужас...
Всё замерло в тревожном молчании. Даже цикады притихли в саду. Всё ждало, что скажет слепая девушка с лемурьими руками. И она начала:
- Я слышала историю о том, как два младенца появились на свет, но до того они были совсем крохотными и плавали в маленьком море. Им было темно, и они не видели этого моря – зато слышали его ласковый плеск. Они думали, что это единственное и самое большое море.
Потом они родились. Это были две девочки-близняшки. Их мать погибла, оставив детей, от рук собственного мужа. Одну из них удочерила одинокая женщина. Другую, её сестру, взяли в свою семью молодые супруги. Спустя некоторое время у них родилась своя дочь, но приёмную они также продолжали любить и ни на минуту не забывали о ней. Ни одна из этих девочек не знала правды: приёмные родители и той, и другой не видели нужды что-то говорить.
Только одна умерла. Тогда падший ангел разыскал другую и привёл её в дом покойницы, где все приняли её за свою – кроме одного человека, который спустился с горы. Он-то и заметил, что она другая: у неё волосы жёстче, её не раздражает хруст костяшек, она касается пальцем кончика языка, прежде чем перелистнуть страницу книги...
Изумлённые слушатели не смели произнести ни слова, обдумывая то, что только что поведала им слепая девочка с лемурьими руками и льдинками вместо глаз, как тишину нарушила Сиэль. Она сказала тихо, но уверенно:
- Варю убил Меф.
- Что?! – встрепенулась Эмма, вперив взволнованный взгляд в безразлично холодное лицо квартиранта.
Тот был убийственно спокоен, отчего становилось жутко. В лице его отражалась та же луна. Во взгляде читалась тяжкая задумчивость.
- Да, - вздохнул Меф. – Это я убил Варвару. Но я привёл Валентину.
И кто-то порывался вскочить, в возмущении наброситься на Мефа, схватить его за грудки, но Альбина с точностью зрячей схватила его за локоть и приказала:
- Сядь.
Это был Гаврила. И он не смел ослушаться её. Он утёр со лба проступившую испарину, но покорно вернулся на место – он всё равно знал, что мать жива. Он не знал лишь, кто виновен в том, что она было похоронена заживо. У него были смутные подозрения на счёт Мефа – и вот – они оправдались.
- Мне интересно, что вы собираетесь делать со мной, - усмехнулся Меф, абсолютно уверенный в собственной безнаказанности. – Полиция бессильна против меня.
Он окинул присутствовавших торжествующим взглядом. Кончики пальцев обеих рук были сомкнуты. Он был непоколебим: люди ничего не смогут предпринять.
- Я не скажу, - тяжело вздохнула Альбина, словно сияющая в бледном свете луны. – Твой рок всё равно неумолим. Он поджидает тебя там, где ты совершенно не подозреваешь встречи с ним, - и обратилась к Сиэль: - Нам пора.
Услышав, Ариадна вздрогнула, воздела к дочерям дрожащие руки с отчаянным возгласом:
- Куда?! – но Юрий осторожно положил ей на плечи свои руки, пытаясь успокоить:
- Так надо...
Надо дать уйти двум странным сёстрам через ночь – на запах моря и тамарисков; чтобы им пели цикады и чайки желали счастливого пути. Морские волны, ветер унесли бы их туда, куда они могут добраться и без карт сновидений.
Альбина смело ступила на влажную гальку, остывавшую в ночь. Ноги её омыли свежестью прохладные волны прибоя. Море звало её, обещая приласкать в прозрачно-берилловом просторе, обдать тело нежными отголосками тёплых течений. Она заходила в море. Одежды её намокали. В воде в неё врезались упругие медузы – такие же слепые и бессмертные, как она. А она осторожно погружалась в ультрамариновую синь, вбирая в лёгкие её солёные воды. Ей казалось, она растворяется в бездонной синеве. Ей казалось, она видела, как белёсое серебро с поверхности продирается сквозь густую мглу. Она как будто ощущала этот холодный свет своей постепенно истончавшейся кожей. Он оставлял ожоги.
Разметались белые волосы, взметнулась вверх лёгкая розовая материя – чтобы ловить серебристые пузырьки воздуха, вымещаемого из лёгких водой. Ей же отчего-то казалось: она тает, как кусок рафинада. Море принимало её...
:��Wo��