Потерянным

Выйти пораньше было хорошим решением, так до темноты я смогу добраться до места. От беспокойства желудок скручивало до тошноты.

Череда домов, стоящих друг к другу вплотную, стеной тянулись вдоль набережной реки Фонтанки.

Моя совсем истрепавшаяся карта показывала, что нужный вход уже недалеко. Только улица тянулась бесконечно, и дома повторяли друг друга. Странное чувство, кто-то следил за мной, заглядывал в мутные окна. Свернуть было некуда, а хмурое небо нависало над крышами. Вот-вот торчащими антеннами вспорют низко плывущие тучи.

Наконец найдя нужный дом, ныряю в арку двора-колодца. Внутри, вместо привычной тишины и пустоты, огоньки, натянутые над квадратным двором, компании сидят на сколоченных из палет скамейках. Всюду гомон, звон бутылок, пробивающиеся из дверей и окон неразборчивые звуки музыки. Словно несколько мелодий пережевали вместе и выплюнули эту разноцветную жвачку в уши.

Я иду на гул музыки. Целый дом с двором-колодцем превратили в место, где мелодия смешивается с алкоголем, сигаретным дымом и смехом толпы. Это такой тип мест, где даже асфальт липкий.

В парадной синий свет, и стены испещрены надписями, некоторые из которых отсвечивают флуоресцентным сиянием. Поднимаюсь за развеселой компанией на второй этаж, и длинный коридор уходит влево, а справа двустворчатые двери, из-за которых слышен гул музыки. Внутри, в окутанном дымом полумраке, не могу разобрать лиц, переходя от одной компании к другой, пытаюсь разглядеть знакомые черты Лены.

Я жду этого и сжимаюсь от страха каждый раз, когда кто-то оборачивается. Но незнакомцы, скользнув по мне взглядом, отворачиваются, я им не интересна.

Нужно разыскать Артёма, но тусклый красноватый свет превращает черты лица в маски с тёмными провалами глаз. Он уравнивает любую внешность, оставляя только съедаемый дымом силуэт, который маски выпускают из отверстий на месте ртов. Гоню от себя это видение. Где-то совсем близко раздается взрыв смеха, и головы поворачиваются на звук.

Вот он! Я нашла его! Увидев Артёма среди смеющихся, я вздохнула с облегчением. Мне нужно было подойти к нему, но парень с кем-то болтал, и я решила немного подождать. Когда он опустошил стакан и двинулся к столу в углу зала, я поспешила за ним и, догнав, тронула за плечо.

— Привет! — он растянул губы в полупьяной улыбке.

— Привет! Ты написал, что есть новости, моя подруга здесь? — я старалась перекричать музыку, которую, видимо, выкрутили на максимум.

— Да-да! Погоди! — говорит он и кивает на стол.

Возвратившись с двумя пластиковыми стаканами, протянул один мне и на вопрос, что там, добродушно улыбнулся.

— Пей, все свои!

В стакане была отвратительная мешанина из чего-то жутко крепкого и ужасно сладкого. На вкус это было ещё хуже, чем то пойло, что хранил в тайнике Свет. Он наклоняется к моему уху и, перекрикивая музыку, спрашивает:

— Ты давно пришла?

Щеку обдает алкогольным духом. От чего мурашки ползут по спине, я напрягаюсь, чтобы не отшатнуться, и качаю головой.

— Тогда давай! — Артём поднимает свой стакан, и мне приходится чокнуться с ним и сделать ещё один противный глоток. Даже небольшой, он прокатывается обжигающим шаром по пищеводу. Меня передергивает, и Артём, замечая это, смеётся.

— Что, сильно крепко? Ну прости, я от всей души!

Каждого, кто отходит от стола, он подзывает к нам. Называет мне имена, которые тут же растворяются в дыму и тонут в громкой музыке. Мы снова поднимаем стаканчики, и каждый новый глоток уже не такой отвратительный. Артём действительно знает здесь всех, от этого становится спокойнее, все вокруг такие приветливые.

Я хочу спросить его про Лену, но парень тянет меня в толпу, через дым. Перед глазами всё плывет. Я спотыкаюсь. Плохо, что не поела, кажется, меня уже развезло от алкоголя, потому что пьяная душная тьма накрывает, обдавая жаром лицо. Всё замедляется, и я хочу сказать, что мне нехорошо, но губы не слушаются. На языке привкус колы со спиртным и чужой слюны. Несколько мгновений, и я не знаю, как оказываюсь на лестничной площадке, такой же, как перед квартирой Хозяйки, только более грязной, с исписанными стенами и длинным-длинным коридором, уходящим от лестницы вправо.

Из распахнутого окна тянет сырой прохладой наступившей ночи и дождем.

Секунду я пытаюсь вспомнить, как здесь оказалась, а в следующую за мной из зала с грохочущей мешаниной звуков вываливается Артём и хватает за руку.

— Ты чего?

Он это серьезно? Вырываю руку и отскакиваю к лестнице. Меня словно облили холодной водой, опьянение мигом сошло, испарилось, оставив липкий страх под мышками и тошнотворный вкус во рту.

— Да ты чего? Было же классно, пошли обратно! — на моё счастье, он пьян больше, чем я. Если сейчас побегу вниз по лестнице, то парень не сможет меня догнать.

Но если убегу, то не встречусь с Леной, которая где-то в зале.

Значит, нужно, чтобы он отошел от двери, я найду её сама.

Но он не дает мне пройти и снова тянет руки. Желудок скручивает от спазма.

— Дай пройти! — собственный голос кажется чужим. — Ты сказал, что она будет здесь!

— Я этого не говорил! — пьяно хихикает он. — Я сказал, что у меня есть новости!

— Что? — внутри всё похолодело. Дверь снова открылась, кто-то вывалился из зала и грубо толкнул нас. Несколько едва державшихся на ногах ребят и девчонок чуть не скатились кубарем по лестнице. Под их пьяные вопли Артём больно сжал мое плечо, и я не смогла броситься вслед за ними.

— Пошли ещё выпьем! — он тащит меня в зал, в его темноту, которая стирает звуки и эмоции на лицах. Там все настолько пьяны, что даже не вспомнят моего лица. От этого испуг вдруг забился с новой силой, и я дергаюсь изо всех сил.

— Не трогай меня! — вырвавшись, снова отбегаю от него.

— Ладно-ладно! — Артём примирительно поднимает руки.

Своей нетвердой походкой делает пару шагов, заставляя меня отступить ещё, и я с ужасом понимаю, что путь к лестнице отрезан.

— Её здесь нет, да?

Голос звучит хрипло, отчаянно. Если он снова мне соврет, я поверю. Мне до слез не хочется думать, что я зря пришла.

Но парень качает головой и, покачнувшись, хватается за перила и опускается на задницу.

Теперь мне точно мимо него не пройти.

Он, кажется, больше не собирается нападать, и я смелею.

— Ты сказал, что списался с ней!

— Всё, не мельтеши! — отмахивается он, доставая из нагрудного кармана своей рубашки мятую пачку. — Списался я с ней, — я замираю и жду, пока парень мучительно долго пытается прикурить, — такая же тупая, как и ты! — зло выплевывает он и замолкает, втягивая отравленный дым.

— Что?

— Нет её здесь! Она вообще не из Питера, была здесь с родаками два года назад. Ты бы хоть фотки её внимательно посмотрела, там же половина не её...

— Что ты несешь? — пол покачнулся, я чувствовала, как коленки подогнулись, и я едва удержалась, оперевшись об исписанную стену.

— Ты реально не замечала? У неё фейковая страничка... Не существует этой твоей, как её там?

— Лена Рыжова.

— Точно! Её придумал кто-то в интернете, а ты поверила и всё это время гонялась за призраком!

— Что за бред?

— Бред? Вот смотри! — он вскакивает и достает из кармана телефон, пытаясь сфокусировать взгляд, что-то ищет, а потом протягивает мне.

В открытом окне диалога её аватарка. Всё расплывается перед глазами от слез, что подступили к горлу. Я пролистываю сообщения, и глаза цепляются за её ответ:

«Разве тебе не хотелось побыть кем-то другим?»

Я возвращаю телефон Артёму.

Он что-то говорит, но все звуки будто издалека, я чувствую, что меня вот-вот стошнит. Заметив это, парень указывает куда-то в глубь коридора, и я бегу туда, прижав липкую ладонь ко рту.

В женском туалете отвратительно воняет, и всего две кабинки, одна из которых закрыта, а другая в таком состоянии, что я, уже не в силах терпеть тошноту, разворачиваюсь к раковине. И выкрутив вентиль с водой, позволяю желудку избавиться от содержимого. В соседней кабинке, судя по звукам, происходит то же самое, и от этого становится только хуже. В моём животе уже нет ничего, но я продолжаю сгибаться над раковиной, холодной водой полощу рот, стараясь избавиться от противного привкуса желчи вперемешку с алкоголем, и умываю лицо. В мутном стекле, испачканном шрамами надписей, моё бледное лицо выглядит ненастоящим. Смотрит на меня с таким укором, что хочется влепить пощечину. Взять за грудки и встряхнуть эту глупую, нелепую дуру по ту сторону зеркала.

Не хочу видеть это лицо с жалостливым взглядом! Ладони с влажной прохладой опускаются на щеки, и ногти понемногу впиваются в кожу, я хочу надавить сильнее, до красных следов, но дверь кабинки распахивается, и из неё вываливаются две девушки.

Я вижу в отражении спутанные тёмные волосы, прилипшие к лицу, ниточку слюны, свисающую с подбородка, порванные колготки и разбитые в кровь коленки, короткая джинсовая юбка задралась, обнажая худые бедра. Она была в неадеквате. Подруга не давала ей упасть, держа худое тело.

Спотыкаясь и едва передвигая ногами, они поравнялись со мной, и та, что была трезвее, облокотила свою подругу о стену и, намочив ладонь, убрала с лица слипшиеся пряди.

— Ну же, не отключайся только! — упрашивает она.

— Помоги мне!

Засмотревшись на её ярко-фиолетовые дреды, я не сразу соображаю, что девушка обращается ко мне.

— Помоги мне её подержать! — умоляюще повторяет она.

Пьяная девушка едва не заваливается на бок, когда мы вдвоем её удерживаем и снова прислоняем к стене.

Она, как тряпичная кукла, безвольно опустила тяжелую голову и продолжает всхлипывать и что-то бормотать.

— Сколько она выпила? — изумляюсь я, когда девушка с дредами снова поднимает голову своей подруги и вытирает с подбородка слюну.

Она глянула на меня и, перекинув мешавшиеся дреды за спину, молча покачала головой.

Приведя лицо девушки в относительный порядок, она опустилась на корточки и стала осторожно стирать запекшуюся кровь с острых коленок подруги. Темноволосая девушка всхлипывала и дрожала от каждого прикосновения.

Я смотрела на них, и нутро моё словно протыкали сотни иголок зависти. Я так хотела такой же дружбы и заботы.

— Можешь постоять с ней? Я сбегаю за вещами и вызову такси, — по щекам размазаны блестки пополам с тушью.

— Конечно! Иди, я побуду с ней.

— Спасибо! — кивает она и выскакивает за дверь.

Мигающий противный свет больно бьет по глазам. Я чувствую, как горячее пьяное тело рядом трясет крупной дрожью. Девушка снова плачет, без слез просто обессилено воет, запрокинув голову и уперевшись ей в грязную кафельную стену, пытается шевелить руками. Её ногти с облезлым черным лаком больно впиваются в мою руку.

Безумный взгляд в разводах от подводки мечется по сторонам, не в силах сконцентрироваться.

Несколько минут тянулись ужасно долго, на долю секунды я испугалась, что та с дредами просто бросила нас здесь, и когда, наконец, двери распахнулись, вздохнула с облегчением, увидев знакомую фиолетовую прическу.

Она перекинула через плечо рюкзак, а в руке держала плащ и сумку на длинных ручках — вещи своей подруги.

— Прости, ты не поможешь нам спуститься и дойти до такси? Она совсем на ногах не стоит!

Я киваю.

Мы, удерживая темноволосую с двух сторон, вываливаемся в коридор. Здесь дышать гораздо легче, чем в грязном туалете.

Стоит нам подойти к лестнице, как навстречу кидается Артём.

— Что у вас? — спрашивает он и, оглядев нас, на его лице поступает странное выражение — ему противно.

— Свали, а? — рявкает та, что с дредами, и парень отскакивает в сторону. Но стоит нам сделать несколько шагов, как он идет за нами следом.

— Что, Лер, ты у нас до четвертого курса будешь нянькой? — противно ухмыляется он.

Лера — так он назвал эту девушку с фиолетовыми дредами, даже не обернулась, только плотнее сжала губы и покрепче перехватила ничего не соображающую подругу, ускорила шаг.

Мне было тяжело поспевать за ней, я едва сумела бросить гневный взгляд на Артёма, но он продолжил сыпать издевками.

Смысл которых сводился к тому, что нужно бросить несчастную, и будь что будет. Лера продолжала упрямо его игнорировать до самой последней ступеньки, на ней не выдержала я.

Пот уже стекал вниз по позвоночнику, а поясница ныла.

— Лучше бы помог! — я прошипела это себе под нос достаточно громко, чтобы этот индюк услышал.

Он отшатнулся.

— Ну уж нет! Это на Леру проклятия не действуют, потому что она ведьма, а я простой смертный, к черной вдове прикасаться не буду!

Лера скрипнула зубами от злости, я видела, что ей тоже тяжело нести совсем обмякшее тело. Лицо её покраснело, и высокий лоб покрылся блестящими бисеринками пота. Но она смолчала, решив не растрачивать драгоценные силы на ругань с пьяным идиотом. Нам оставалось пересечь двор, после прошедшего дождя он опустел, и кроме нас четверых, никого больше не было. Никого, кто мог бы отвлечь Артёма, и он продолжал идти за нами, выкрикивая в спину гнусные вещи.

— Ты, — ткнул он меня, — не связывайся с ними! Эта пьяная только и знает, что рыдать и строить из себя жертву, хотя на самом деле жертва вовсе не она! Вот ты жалеешь её, а она человека убила! — выкрикивает он, когда наша процессия входит в арку.

В темноте было трудно разобрать выражение лица Артёма, прислонившегося к противоположной стене.

— Что? — я почти не слушала его пьяный бред и была уверена, что ослышалась.

Лера шипит ему такое отравленное «заткнись», а девушка в наших руках начинает так истошно выть, что у меня пробегает мороз по коже.

— Это несчастный случай! — хрипит Лера.

— Да! Одногруппника моего, Славку, — торжествующе воскликнул он, услышав в моём голосе сомнение, — несчастный случай? Как бы не так! Она даже на похороны не пришла, а теперь делает вид, что страдает! Он дуру эту позвал закат смотреть, идиот! Какой нахрен закат в конце октября? Не дождался, дождь пошел, он поскользнулся... Нелепо так сдохнуть! — парень сплюнул на землю.

— Съебись отсюда! Урод! — орет ему белая как мел Лера. Я уверена, она бы врезала , но не могла отпустить едва волочившую ноги девушку.

Чувство, будто порезался о край бумаги, больно, но сначала не понимаешь, откуда это ноющее ощущение. Смятение. Посмотреть закат?

— Катитесь к черту, суки! — выплевывает он и, развернувшись, шагает обратно во двор.

Лера усаживает свою рыдающую подругу на заднее сидение такси. И таксист начинает возмущаться и говорить что-то про салон авто.

— Спасибо за помощь! — она пытается улыбнуться, выходит криво, и спешит сесть в машину.

Мигнув красными огнями, автомобиль трогается с места и скоро исчезает за поворотом, а я стою на пустом тротуаре, не в силах сделать шаг. Куда теперь?

На такси денег нет, пешком мне минут сорок. По тёмным улицам идти страшно. Внутри всё кипит от гнева и обиды. Я приехала сюда зря. Всё это время меня дурачили!

Если человек создал не настоящую страницу, придумал себе несуществующую жизнь и имя, то что с его отношениями с другими? Они тоже не настоящие? Дружба, в которую я верила, которая поддерживала меня, она тоже ненастоящая? Зачем Лена так живо рассказывала про этот город? Зачем я приехала сюда? Ради чего? Идиотка! С чего я решила, что кому-то нужна?

Странное такое ощущение, что трещины, которые начали расходиться с того момента, как мой самолет приземлился в Пулково, стали глубже, и кусочек собственного Я теперь навсегда откололся. Скол это уже не трещина и не рана, её ничто не залечит. Так горько от этого стало, так жалко себя, что из глаз хлынули горячим потоком слезы. Оплакивая себя, я, кажется, повернула не туда, улица выглядела совершенно незнакомой, кожей ощутила, что кто-то следит за мной. Из глубин тёмных арок, в отражениях окон. Кто-то неустанно следовал по пятам, надеясь, что я не успею заметить. Это Нечто стояло во тьме и жадно смотрело на меня. Смотрело в меня. Свет фонарей поблек, а все тени пропали.

Я оказалась в западне того неизвестного, что обитало здесь очень давно. Словно рыбешка, загнанная хищником, чувствовала, как трепыхается собственная тень, точнее её бледный остаток. Я знала, именно им так хотела полакомиться нечисть.

«Что будет с человеком, который лишится тени?» — спрашивала я, авторизовавшись на форуме, и некто с ником DruJok написал:

«Тогда лишившийся тени станет частью сумрачного мира, и дороги назад не будет. Человек, чья тень становится бледнее, находится в большой опасности. Он легкая добыча, лакомый кусочек для тварей, обитающих здесь».

Мой вопрос о том, как вернуть тень, висел без ответа.

Надо бежать, но куда? Воздух вдруг стал таким густым и вязким, силы оставляли тело, Оно уже прихватило край тени своими когтями. Темнота обвивала ноги, каждый шаг увязал в ней. Сердце колотилось в горле. Пересилив себя, изо всех сил бегу вперед и резко сворачиваю за угол. Там, впереди, яркая надпись, туда, на свет. Скорее! Куда угодно, где тьма подворотен не достанет, где я не буду одна.

Небольшое круглосуточное заведение «Шаурма 24», всего на два пластиковых столика, один из которых я едва не сношу, вбежав внутрь.

— Вай! Ты чего крушишь всё? — возмущается один из посетителей.

— За мной гонятся! — едва дыша, выговариваю я. От страха подгибаются коленки, и я опираюсь ладонями на липкий пластиковый стол.

Взглянув в моё заплаканное испуганное лицо, они с подозрением озираются вокруг. В маленьком помещении умещается всего два пластиковых стола и четыре пластиковых стула. Прилавок отделяет мини-кухню, где стоит немолодой уставший мужчина, похожий на джина из восточных сказок. В зале трое посетителей, в углу по виду таксисты, что заехали ночью перекусить.

Услышав, что за мной гонятся, все притихли. Продавец шаурмы перегнулся через стойку и заглянул куда-то за мою спину, потом улыбнулся и указал на стул.

— Тьма остается за порогом. В окна глядит, но порог пересечь не может. Садись, не бойся! Тут безопасно! — с легким восточным акцентом говорит он.

— Всё так! Тут тебя никто не тронет! Не плачь! — таксисты, сидевшие в углу, дружно подтвердили его слова.

— Вот, выпей горячего чая, — кто-то поставил передо мной пластиковый стаканчик с пакетиком, который в горячей воде стал выпускать из себя тьму.

Они предлагали поесть и подвезти, но я не могла сдвинуться с места от страха. Он парализовал меня, я даже боялась прикрыть на секунду глаза, потому что собственная темнота под веками тут же наполнялась чудовищами. Слезы, не прекращаясь, капали на плохо протертый стол. Я не выйду на эту улицу, пока не наступит рассвет!

Когда таксисты ушли, а чай на столе почти остыл, я спросила у хозяина разрешения посидеть тут до рассвета, и добрый Джин разрешил.

Никого больше не было, и он заговорил.

— Не плачь, тут безопасно. Они находят тех, кто лишен защиты, в ком есть трещины, таких, как ты, — потерянных.

— Что за трещины? — я поднимаю голову.

Ещё когда он сказал про тьму, оставшуюся за порогом, и взглянул мне за спину, ровно туда, где стояла сама тьма или, скорее, её уродливое порождение, я поняла — он тоже видит. Знает, от кого я убегаю, и поэтому разрешил мне остаться.

— Эти разломы ослабляют людей, они теряют чувство цельности, и тогда тем существам проще подобраться к самой сути. Без тени, обнаженная душа — самый лакомый кусочек.

— Как же мне склеить эти трещины? — надежда бьется жилкой на шее. Я не хочу вечно бояться темноты, от этой хвори нужно избавиться!

Я с надеждой смотрю на этого похожего на джина старика. Он, как мудрый волшебник, точно должен знать способ.

— Нет такого средства, — качает он седой головой. — Можно, как прохудившуюся ткань, пришить при должном умении, только это внутренние трещины не затянет, прикроет малость, а потом всё равно по шву разойдется. У потерянных, что у призраков, нет воли, они себя не знают и знать не хотят. Бегут подальше, а страдания за ними, привязанные точно колокольчики, тренькают при каждом движении, напоминают о себе. Колются камушком в ботинке, да не вытряхнешь этот камушек из души, так и мотыляется там. Пока потерянный себя не обретет, пока колокольчиков этих бояться не перестанет, пока камушек этот в драгоценность не обратит. Имя той драгоценности — жизнь. А какой от неё прок, если она щебенкой хрустит внутри? То-то! Только в сказках кто-то придет и поможет, а с тем, что принадлежит только тебе, можешь совладать только ты сам! Заглянуть в себя, ой как страшно иногда! Человек, что колодец, пока на дно не спустишься, не узнаешь, как глубок. Многие так и живут, себя не зная. — Джин сурово кивает сам себе. — Подобно ящерице, которая отращивает хвост, и ты обретешь часть себя, которую потеряла, если будешь искать!

— Где искать? — голос мой хриплый и совсем чужой.

— Везде! — просто отвечает он и принимается за дела. Протирает прилавок, гремит посудой.

Услышав мой всхлип, поворачивается и вздыхает:

— Вот тебе мой совет: держись поближе к людям, помогай и сама проси помощи. Люди не всегда делают зло намеренно, иногда страх и боль ранят, как отравленные стрелы, разносят яд повсюду — так семена прорастают в других. Не носи их в себе! Вырви с корнем и дыши свободно, живи! Бросай и начинай сначала, по-другому не нащупать свой путь. Если будет страшно, заходи в любой ларек «Шаурма24», тут безопасно, мы ставим древнюю защиту, и тьма тебя не достанет.