𝑺𝒉𝒍𝒆𝒑𝒏𝒊 𝒗𝒆𝒅𝒎𝒚! 𝑰𝒍𝒊 𝒈𝒐𝒍𝒚𝒊𝒚 𝒎𝒂𝒈 - 𝒆𝒕𝒐 𝒌 𝒔𝒗𝒂𝒅𝒃𝒆.

— А теперь пришло время сделать кое-что очень важное, – заявил Сокджин встав, когда мы с Джису и Дженни освободили стол под чаепитие.
— Да-да, – закивала наша заботливая повариха, – сейчас пирог принесу. Сегодня сливовый!
— Ура, яблоки закончились! – ежик, занявший небольшой стульчик рядом с Юджин, захлопал в ладоши. – Тащите, заценим!
— Сейчас, Бигудюшка, подожди чуток, уже несу, – Джису одарила его теплой улыбкой, но Джин не дал своей зазнобе отойти от стола.
— Минуточку, родная, – он обвил ее талию рукой. – Присядь-ка пока что.
— Так пирог ведь… – растерянно пробормотала она, но послушно приземлила попу на стул.
— Пирог подождет, – отчим достал из кармана пиджака сложенные листы. – При всех вас, мои дорогие, хочу подписать документы о разводе!
— О, новый праздник нарисовался! – прокомментировал еж, поправив бигуди. – Одобрям-с!
Дрожащими руками мужчина положил документы на скатерть. Ручка заскользила по бумаге, подытоживая конец брака, который тоже не сделал отчима счастливым, как и все предыдущие. Лист налился изнутри золотом. Мачеха расщедрилась на магическую подпись – когда Джин подписал свою копию, у нее, на ее копии, далеко отсюда, тоже проявились завитушки-закорючки его имени, знаменующие свободу каждого.
Да уж, настоящий развод, правильное слово. Я усмехнулась. Уверена, кроме дома Айрин оттяпала себе еще и щедрое содержание и, наверняка, неплохие отступные. Развели моего бедного отчима, по-полной. А он даже спорить не стал.
Хотя… Я посмотрела, как Сокджин с Джису обменялись сияющими взглядами, и все поняла. Он ради нее это сделал.
Чтобы любимой женщине не пришлось ждать и терпеть все эти дрязги, которыми обычно сопровождаются бракоразводные процессы. Ее нервы стоили и дома, и содержания, и всего остального, что урвала моя мачеха.
Бывшая отныне мачеха, чему я несказанно рада!
— Поздравляем, Сокджин! – Дженни улыбнулась ему.
— Рано, – он вскинул руку. – Главное впереди! Джису, встань, пожалуйста, – мужчина – теперь уже свободный, протянул ей руку.
— Что ж ты удумал-то? – фея зарделась, так улыбаясь, что все окружающие невольно последовали ее примеру – устоять было решительно невозможно!
— Родная моя, я долго искал тебя, – теперь у отчима дрожал голос. – Несколько браков за плечами у меня, а счастливым так и не был – по-мужски, чтобы крылья за спиной, чтобы чувствовать, что меня любят, уважают и желают. Джису, только с тобой у меня все это появилось!
— Хороший ты мой, – она вытерла слезинки, побежавшие по щекам. – Тоже ведь всю жизнь тебя ждала!
— А раз уж нашли мы друг друга, – Джин встал перед ней на одно колено и протянул заветную для любой женщины коробочку, – то давай теперь никогда не расставаться!
— Ох! – она уставилась на нее.
— Су, любимая, ты выйдешь за меня замуж? – он сообразил нажать на «язычок», и футляр с тихой музыкой открылся, показав колечко, которое баюкал в своих недрах. – Возьмешь такого, как есть, несуразного, не шибко богатого в мужья?
— Конечно, возьму! – выдохнула фея. – Ведь ты же самый лучший у меня!
— Значит, да? – словно не веря, переспросил он.
— Да! – закивала Джису.
— Родная! – Джин надел ей колечко на палец и крепко обнял. – Прости, что вот так, сумбурно. Надо было романтично как-то, только вот не умелец я на такие красивые жесты. Но научусь, ради тебя обязательно научусь!
— Да разве в романтике дело? – наша невеста погладила его по щеке. – Надежность нужна, уважение, любовь. А мелочи – да и черт с ними!
— Ну, и крупности значение имеют, – жених чмокнул ее в щеку. – Обещаю, что построю тебе дом, моя хорошая. Большой, красивый и просторный, в котором ты будешь королевой!
— Ох, да как же? – она захлопала глазами. – Я ж тут нужна, милый. Девочке нашей помогать, Лисе. Да и деточки у них пойдут, надо будет подсобить!
— Рядом с поместьем много земли, – вмешалась я. – Вы с Джином только участок выберите, оформим дарственную, и пусть строит дом для своей любимой. Тогда и ты рядом, и гнездо у вас свое будет. Ты заслужила, Джи!
— Детка, это как же, – наша фея совсем растерялась. – Земля, это ж такие денжищи…
— Считай подарком на вашу свадьбу, – я сама с трудом сдержала слезы, подступившие горячей влагой к глазам. – И вообще, твоя любовь и помощь бесценны, Джису!
— Ура! У нас будет свадьба! – провозгласила Юджин, хлопая в ладоши. – Чур, кольца понесу я!
— Конечно, золотко, только ты, – растроганная Джису притянула малышку к себе.
— Ну, тогда теперь самое важное, – напомнила наша хулиганка, – тащите пирог! Будем отмечать!
— Пирог! Пирог! – начал скандировать ежик. – Пирог!
— Да бегу уж, бегу! – наша фея расхохоталась. – Будем вам сейчас пирог!
***
— Так рада, что ты встретила своего мужчину, – шепнула я, обняв Джису, когда мы с Дженни помогали ей убирать со стола.
— Спасибо, детка, – она чмокнула меня в щеку. – Кстати, хотела о твоем мужчине поговорить.
— А что такое? – я поставила обратно стопку тарелок, которые держала в руках.
— Деликатная такая тема, – фея понизила голос. – Заметила я, что поизносился он. Носки штопаные, одежда ремонту просит многая, понимаешь? Поговори с ним осторожненько, чтобы не обиделся, а? Пусть приносит, я быстренько залатаю, все как новенькое будет. Сам-то он, может, стесняется.
— У него жена есть, – я попеняла себе за невнимательность. – К чему тебя напрягать, сама все заштопаю.
— Тоже дело, – она кивнула. – Ему приятна будет забота от женушки-то. Но если что, так и мне в радость вам помочь, ты же мне как дочка, Лиса.
— Спасибо, моя хорошая! – мы обнялись и продолжили убирать со стола.
Но думать я теперь могла только о супруге. Вспомнила, как он упоминал несколько раз, что карман прохудился, подкладка порвалась, и ключ за нее провалился. Хороша же из меня жена, даже не сообразила, что надо помочь ему в таких важных мелочах. Мужчины ведь частенько совершенно беспомощны в быту, как дети малые.
Освободившись, я сразу отправилась искать благоверного, чтобы потом вместе с ним провести ревизию его гардероба и наметить план дальнейшего устранения неполадок.
— Ты должен действовать, сын, – донеслось до меня, когда подошла к нашей спальне.
Ну вот, кажется, я не вовремя. Гук выслушивает нравоучения от матери. Что на этот раз не так? Недавно пеняла сыну, что «блюда подают в этом доме недостаточно благородные» для ее чувствительного желудка. То есть, каша, картошка и салаты не подходят ее высокородной утробе. А вот вино да виски в таких количествах, что и бывалого проспиртованного насквозь моряка мигом свалят с ног, ничем тонко настроенному привередливому пищеварению ничуть не повредят, оказывается.
— Помни, что ты главный теперь в семье! – генеральским тоном продолжала моя свекобра. – Ты обязан заботиться о нас с сестрой! От тебя зависит ее будущее, не забывай об этом!
— Я все прекрасно помню, мама, – голос мужа был тихим и усталым.
— Если помнишь, то почему тянешь? Ты утверждал, что это легкая для тебя задача, и все скоро будет сделано! – леди Ланьюн явно была недовольна. – А теперь сюсюкаешься со своей ведьмой и думать позабыл о матери и сестре!
— Ни о чем не забыл. Это невозможно, – Чонгук повысил голос. – Забудешь тут, если ты каждый день напоминаешь сотню раз!
— И буду напоминать, как иначе? – леди Ланьюн тоже начала кричать. – Сам-то ты сподобишься действовать, когда уже поздно будет! Включи голову сынок и делай, что должен!
О чем они говорят? Я нахмурилась, застыв в коридоре. Ладно, не буду им мешать, устроим ревизию гардероба попозже, не велика беда.
Стараясь не шуметь, отступила назад к лестнице. И только успела спрятаться за кадкой с цветком, как дверь спальни распахнулась и оттуда выплыла свекобра.
— Подумай над тем, что тебе мать сказала, – наставительно произнесла она напоследок, обернувшись и посмотрев на сына. – Делай уже то, что нужно для семьи, Чонгук. Это твой мужской долг. Обеспечь нам с сестрой благосостояние. Хватит медлить, соберись. Помни, что ты Чон!
— Помню, помню, – раздраженно донеслось в ответ.
Дверь закрылась.
— И как я умудрилась такого недомужчину родить? – посетовала леди Ланьюн, начав спускаться по лестнице.
Все внутри меня сначала заледенело, а потом полыхнуло обидой за любимого и злостью на свекровь. С трудом не запулила фаерболом ей в зад! Никогда не пойму, как у нее язык поворачивается такое говорить о своем сыне, первенце?
Знаю, что брак был договорным и отношения с отцом Чонгука у нее не сложились, но ребенок-то в чем виноват? Неужели она не понимает, что мать любит свое дитя просто так, просто потому что дала ему жизнь? Да любая кошка это знает, любой зверь! Но вот бесчеловечными по отношению к своим детям почему-то бывают именно люди…
***
— Сначала разговаривать вежливо научись! – донеслось до моего слуха, когда подошла к лестнице, ведущей на первый этаж.
Кажется, это Дженни. Кто раздраконил мою фею? Она порывистая натура, всегда на эмоциях, но к ссорам не склонна. Хотя в гостиной, судя по всему, разгорается настоящий скандал. Пора тушить!
— Ты будешь меня учить? – визгливый голосок Розанны резанул по ушам.
— Если потребуется, буду!
— Девочки, что тут происходит? – сбежав по лестнице, уставилась на раскрасневшуюся Дженни и сжимающую кулачки сестру Гука.
— Ничего страшного, милая, – выступила в роли миротворца леди Ланьюн, стоявшая поодаль с бокалом в руке.
Неожиданно. Или просто свекобра решила втихаря продезинфицировать душевные раны после разговора с сыном поллитрой шерри, а тут налетел «шторм», лишив ее приятного смакования любимого лекарства?
— Лиса, эта… – Дженни указала рукой на Розэ, – девушка обвиняет меня в том, что я жениха у нее увела!
— Именно так! – тут же вскинулась та. – Хвостом перед Тэхёном вертела, глазки строила! Бессовестная!
— На себя посмотри! – рявкнула моя подруга. – Бегает за мужиком, как собачонка, себя предлагает, бесстыжая, а потом удивляется, что он в ее сторону и смотреть перестал! Никому не нужны девицы, которые себя не уважают!
— Фея меня жизни учить вздумала? – Розэ пушечным ядром поперла на Дженни. – Совсем оборзела, розоволосая муха?!
— Лучше бы послушала, бессовестная! – не осталась в долгу Дженн.
— Успокойтесь обе! – я хлопнула в ладоши, и упругие волны разошлись в разные стороны, притормозив расшумевшихся девиц.
— Учить она меня будет, – пробурчала сестра Гука, помотав головой. – Свои проблемы решай! Тэхён вон, третий день не появляется, надоела ты ему, видимо!
— Тебя забыли спросить, – пробурчала моя подруга.
— Он понял, что есть другие девушки, к чему время на фею тратить! Дура безмозглая! И отец от тебя отказался, и парень! Никому не сдалась такая! – Розэ с удовольствием била в самые больные места.
— Извинись! – полыхнула Дженни. – Немедленно извинись, нахалка!
— Чтобы я перед таким ничтожеством распиналась? Ага, как же! – та вздернула нос, окатив ее презрительным взглядом.
— Розэ, ты в моем доме, – вмешалась я, ибо наглая девица перешла все мыслимые пределы.
Или уж, вернее, перепрыгнула через них махом.
— Непозволительно так себя вести и обращаться неуважительно с моими гостями. Тем более, с лучшей подругой. Она права, ты обязана принести ей извинения!
— Мама!.. – капризно протянула Розэ, уставившись на леди Ланьюн, которая уже почти прикончила свое «успокоительное». – Ты слышишь, что она говорит?
— Все верно говорит, – кивнула свекобра, и мне показалось, что я ослышалась. – Рози, сделай, как велено, будь паинькой.
— Но…
— Быстро, дочь! – мать прибавила голосу металла.
Ишь ты, что же такого в этот шерри добавлено волшебного, любопытно!
— Приношу свои извинения, – скороговоркой выпалила Розэ и тут же умчалась прочь.
— Вся в папашу, – вздохнула леди Ланьюн. – Доброй ночи, девушки, – цапнув графин с остатками шерри, она направилась к выходу.
В двери попала не с первой наводки, но потом все-таки ушла, шаркая домашними туфлями.
— А теперь рассказывай, – я посмотрела на Дженни. – Что стряслось у вас с Тэхёном?
***
Из сбивчивого рассказа подруги я ничего толком не поняла. Только то, что дракон вдруг резко к ней остыл, уже три дня не появляется. И ни записки не прислал, ни ромашки хоть какой завалящей – а до того букетами заваливал просто, хоть засушивай вместо сена на зиму, козы счастливы будут.
Неужели потерял интерес? Я нахмурилась, когда мы сели на диванчик. А ведь соловьем разливался, дифирамбы пел фее, утверждал, что она его первая и единственная любовь!
А я и поверила! Знала ведь, что он ходок, уже во всех окрестных деревнях и городках рождаемость поднял, повеса чешуйчатый! Провел ведьму, ловелас, провел! Сама влюбленная, вот и поверила. А он наигрался и поминай, как звали!
Кстати, об этом.
— Прости за вопрос, – я взяла всхлипывающую Дженни за руку, – у вас что-то было? Ну, ты понимаешь.
— Нет, конечно! – вскинулась она. – Я порядочная девушка, себя уважаю! До свадьбы ножки крестиком, как Джису нас с тобой учила! Лиса, как ты можешь такое спрашивать?
— Прости, солнце, – повинилась я. – Но ты же знаешь репутацию Тэхёна. Не зря говорят, что он и статую соблазнит, и со скворечником переспит.
— Хотела бы я посмотреть на процесс со скворечником, – задумчиво протянула фея.
— Так, давай забудем об этом, – поспешно предложила я, помотав головой, отгоняя неприличные мысли и еще более развратные картинки. – А что между вами вообще было, если не секрет?
— Мы только целовались, – призналась девушка, покраснев. – Но более ничего ему не позволила, клянусь! – она нахмурилась. – Да он и не пытался, если честно, ничего такого вытворить. Наоборот, говорил, что все будет по-честному, что уважает меня. А сам…
Ее губы задрожали.
— Думаешь, другую отыскал, посговорчивее? – тихо спросила она, глянув в мое лицо. – К чему ему жениться на фее, он же дракон.
— Вот еще! – фыркнула я. – Ты себя в зеркало видела? Таких красавиц не сыскать! Да и он все твердил, что как увидел тебя, пропал. Что ты его первая и единственная любовь!
— Правда? – Катта несмело улыбнулась.
— Конечно, – кивнула я. – Может, стряслось у него что, вот и не появляется. А мы тут уже напридумывали себе.
— И что тогда делать?
— Давай съездим к нему в гости, а там посмотрим по обстоятельствам, хорошо?
— Вечно я тебя своими проблемами гружу, – вздохнула фея и порывисто обняла меня. – Спасибо, Лиса!
— Пожалуйста, моя хорошая!
— А я тоже хочу! – к нам подскочила Юджин.
— Проблемы с женихами хочешь? – уточнила Дженни, улыбнувшись.
— Неа, ну их, этих женихов, одни переживалки от них, как я погляжу! Уж лучше обнимашки! – заявила девчушка и обняла нас обеих. – А теперь давайте играть в прятки!
— Я пас, – подруга встала. – Пойду спать. Никаких нервов на этих драконов не хватает, как лимон после мясорубки себя чувствую!
— Тогда давай с тобой играть, Лис! – Юджин захлопала глазенками. – Ну пожалуйста!
— Ладно, чуть-чуть поиграем, а потом без разговоров спать, хорошо?
— Ага! – закивала хитрюшка. – Ты первая прячься!
***
Так, где же мне спрятаться? Прокралась по веранде, решая, в саду, укутанном сумерками, искать местечко или попытать счастья в доме.
Фурх! В воздухе мелькнули крылья, и рядом со мной села ворона.
— Чего тебе? – боязливо на нее глянув, шепнула я.
— Кар, – отозвалась птица, косясь на мою руку.
— Что, кольцо приглянулось? – усмехнулась, увидев, как она провожает взглядом фамильный перстень, который мы с мужем недавно забрали из сейфа в Драгоценном доме.
— Отдай! – крылья взметнулись в воздух, и ворона набросилась на меня.
— Пошла прочь! – я прикрыла лицо руками и взвизгнула от боли, когда птица ударила по ним когтями. – Кыш, мерзавка!
— Кар-р-р! – злобно прокричав напоследок, она взвилась в темное небо и пропала.
Что это было? Я поморщилась, осматривая царапины на кисти. Дожила, ведьма! Уже мерещится, что вороны кричат «отдай!» и перстень стараются отнять. Наверное, у нее просто гнездо рядом, ей показалось, что я с плохими намерениями тут шастаю затемно, вот она и решила меня отвадить от своих птенцов.
Лучше и в самом деле прятаться в доме. А то отыщу еще приключений себе на попу. Точно, пойду-ка я отсюда!
***
Шаги в коридоре раздались, когда я прокралась в малую гостиную. Неужели Юджин уже меня нашла? Вот шустрый ребенок! Рыбкой нырнув за большое кресло, я затаилась и через пару секунд услышала, как открылась дверь.
— Давай тут поговорим, – до слуха долетел голос Гука. – Проходи.
— О чем, скажи на милость? – это была опять недовольная всем на свете Розэ.
Как-то неудобно получается. Я тут сижу и, вроде как, подслушиваю за ними. Надо…
Уже начала вставать, чтобы объяснить, что играю в прятки с Юджин, а вовсе не сую нос в дела брата и сестры, как вдруг прозвучала смертоносная фраза:
— Ты женился на этой ведьме ради денег, Чонгук. Теперь пора их получить. Не зря же ты мучился, право слово!