Темный исток

Остатки занавесок все еще закрывали выход, поэтому разобрать, что там снаружи, не высовываясь, не получалось. Я, Диана и Желтый Малыш стояли, не двигаясь, и внимательно прислушивались – не раздастся ли еще какой звук, не появится ли кто? Но все было тихо, будто в могиле. Втроем растерянно переглянулись. В голове темным сгустком пульсировало предчувствие, что там далеко непростая пьяная потасовка.

Но едва я открыл рот, чтобы сказать об этом, Желтый Малыш неожиданно объявила:

– Ладно. Пойду выясню, что там. – Несмотря на чрезмерно легкомысленный наряд, настроена она была довольно воинственно и бластер сжимала крепко. – А вы сидите здесь!

– С чего вдруг такая забота? – с подозрением поинтересовалась Диана.

Глаза хэфу блеснули:

– С того, милая прелесть моя, что, если тебя по глупости прихлопнут, мне вовек не оправдаться в глазах твоего разлюбезного батюшки!

Пребывая в плену недобрых ощущений, я прислушался к недовольному ворчанию Тени в ящике и несколько отстраненным тоном возразил:

– Лучше мы все же пойдем с вами. Если не ошибаюсь, то там кое-кто пострашнее толпы перепивших космолетчиков.

Может, и следовало удивиться, что Желтый Малыш не стала спорить, только мне было не до того. Перехватив поудобней бластер, танцовщица развернулась на высоченных каблуках и уверенно направилась к выходу.

На всякий случай я подобрал оружие здоровяка и, проверив боезапас, еще раз переглянулся с Дианой. Она кивнула, и мы двинулись вслед за хэфу. Отделаться от липкого страха, медленно завладевавшего нутром, не получалось, но я, скорей, согласился бы вырвать себе язык, чем признался бы в этом кому-то.

Тем временем Желтый Малыш, кончиком бластера отодвинув край тяжелой шторы, осторожно выглянула наружу и сдавленно ахнула:

– Космический стыд! – И тотчас же выскользнула за портьеру.

Мы не стали терять времени и синхронно шагнули следом. Бластеры перед собой, пальцы на спусковых крючках. В общем, все как надо. Другое дело, что совсем не были готовы к тому, что ждало нас на той стороне. Я, во всяком случае, – точно. А когда все же разобрал что к чему, в тот же миг подумал, будто сбылся один из моих худших кошмаров.

Если раньше местный притон не вызывал во мне ничего, кроме легкого омерзения с желанием поскорее убраться подальше, то теперь внушал подлинный ужас. Превратившись в эпицентр кровавого побоища, забегаловка, куда прежде любили заглядывать разные темные личности, неприятно напомнила о сбитом на Яртелле катере безголовых анаки. Отсек был буквально усеян трупами и различными их частями. Тела валялись где придется: охрану Желтого Малыша разбросало частями по разным сторонам, точно бумажные фигурки; бармен-драаму с лицом, превратившимся в обугленное месиво, лежал спиной на стойке в луже алкоголя, смешанного с битым стеклом; музыканты обнаружились под сценой вместе с певичкой, которую меткий стрелок снял прямо во время очередного номера; ничуть не лучше дела обстояли у тех, кто в этот вечер просто решил пропустить стаканчик-другой. Всех застрелили, зарезали, закололи или даже обезглавили.

Всех, кроме одного.

Он сидел на крышке игрального стола, скрестив под собой длинные ноги. Бластер лежал чуть впереди, на расстоянии вытянутой руки. На мертвенно-бледных запястьях серебрятся знакомые наручи. Глубокий капюшон безрукавки откинут на спину. Глаза закрыты, дыхание ровное, на бородатом лице выражение абсолютной безмятежности, словно человек этот погрузился в глубокий медитативный транс. И только несколько капелек крови на левой щеке (чужой крови, как сразу стало понятно) намекали о том, что именно он учинил здесь эту расправу.

Я сглотнул и, казалось, что этот звук громом раздался в звенящей тишине мертвой таверны.

– Приветствую, – негромко сказал Ди Аргус. Чуть приоткрыв глаза, серебрящиеся адским холодом, он встретился со мной взглядом и зловеще улыбнулся. – Я немного изменил обстановку. Надеюсь, ты не против? Музыканты фальшивили.

Ответить на это было нечего. А если б и нашлось, сомневаюсь, что я сумел бы выдавить из себя хоть звук. Меня будто парализовало. Пришпилило к точке в пространстве, как навозного жука. Ноги налились тяжестью, руки задрожали, а желудок и сердце вместе свалились куда-то в область кишок, где благополучно запутались.

– Ты кто такой?! – словно напильник, угодивший по металлической трубе, прозвучал вопрос Желтого Малыша.

Аргус перевел внимание на нее и оскалился:

– А на кого я, по-твоему, похож? – Тут он заметил Диану и приветственно склонил голову: – Леди Орра, мое почтение.

Несмотря на видимое потрясение встречей, Диана, тем не менее, процедила:

– Сегодня без своей серой свиты?

– Она мне ни к чему, – откликнулся Аргус и огладил свою бородку.

– Кто ты такой?!! – взвизгнула Желтый Малыш, только ножкой не топнула. Судя по всему, убийственное зрелище не помогло ей понять, что с этим разумником лучше не шутить. На правах хозяйки она требовала ответа, чем и подписала себе смертный приговор.

Аргус не любил тратить время на пустой треп и до объяснений не снизошел. Схватил лежавший перед ним бластер и выстрелил. Негромкий хлопок заставил меня вздрогнуть, а синяя молния на мгновение осветила полутемный зал. Я едва подумал выкрикнуть предупреждение, когда все уже было кончено.

Аргус не промахнулся. Сдается мне, он редко промахивался.

Желтый Малыш покачнулась и, с навечно запечатленным на лице недоумением, замертво рухнула на окровавленный пол.

– Вы оба достаточно умны, чтобы сделать выводы, – вкрадчиво проговорил страж, обращаясь к нам, и уже совсем другим тоном скомандовал: – Оружие на пол.

Мы повиновались приказу и избавились от бластеров, отбросив их в сторону. Те с гулким эхом, похожим на злорадный смех, громыхнули по металлическому настилу. Аргус неторопливо поднялся на ноги, спрятал собственное оружие за пояс поношенных брюк и по-кошачьи грациозно соскочил со стола. Если б не его чересчур ухоженная борода-косица и отточено-скупые движения тренированного убийцы, можно было запросто решить, будто перед нами обыкновенный уличный головорез.

Кое-как обретя власть над собственным голосом, я спросил:

– Как ты нашел нас?

Глянув на меня и будто прикинув, стоит ли оно того, он все же снизошел до ответа:

– Точно так же, как делал это всегда – проследил за маячком, который прицепил к лакею. – А усмехнувшись нашим с Дианой вытянувшимся физиономиям, прибавил: – Ты же не думал, что мои ребята не распознали старого шпиона среди мусора Гугсы?

– Как ты узнал, кому он принадлежит?

– Я не знал. Но был уверен, что хозяин объявится. – Он помолчал, давая нам возможность переварить информацию. – Спасибо Мекету. Он научил меня, как спрятать маячок, так чтобы даже он сам не смог его обнаружить.

Я почувствовал, как напряглась Диана. Сжав кулаки, она ожгла стража уничтожающим взглядом.

– Значит, это вы были тем, кто послал сигнал?

Аргус качнул головой:

– Логичный вывод. Но нет. Я собирался разоблачить очередную угрозу куатам и не подозревал, что на зов придет дочка Миреи Винтерс, грязный предатель Динальт и его удивительный во всех смыслах недоотпрыск.

Чувствуя, как еще одна деталь огромной мозаики встала на место, я, тем не менее, не мог отделаться от ощущения, будто с нами играют. Впившись взглядом в узкое лицо Аргуса, я задал главный вопрос:

– Зачем ты прилетел сюда, Ди? Чего тебе надо?

Он на мгновение замер, будто всерьез недоумевал, почему я об этом спрашиваю.

– Ты и сам знаешь.

Встретившись с его холодным, как космический вакуум, взглядом, я сразу все понял и со всей решимостью, на какую оказался способен, возразил:

– Я никуда с тобой не полечу!

– Посмотрим, – пообещал он и мельком глянул на Диану. – Леди Орра свободна и может уходить. Она мне не нужна. Но ты, Риши... Тебя я больше никуда не отпущу.

– Отпустите, – уверенно заявила Диана, заставив меня преисполниться искренней благодарности за то, что не побежала как только представилась возможность. – Никуда не денетесь.

У Аргуса же ее слова не вызвали ничего, кроме сухого смеха, наполнившего разоренную забегаловку какими-то неестественными звуками.

– Вы так уверены в себе, миледи? Сейчас ваша смерть мне без надобности, но если станете упорствовать, это может и измениться. В любом случае ваш друг покинет эту станцию только со мной.

Я собирался возразить, но вдруг заметил неопределенное движение со стороны шлюзового отсека, и быстро захлопнул рот обратно. В излюбленной широкополой шляпе и с бластерами наизготовку, Мекет неслышно подступил к Аргусу со спины и флегматично заметил:

– А ты упертый, приятель.

Я понятия не имею, почему он не спустил курок сразу. Быть может, помешала сентиментальность? Впрочем, я не мог припомнить момента, когда бы Мекет ею страдал, а выяснять было некогда. Все, что я успел – заметить, как молниеносно развернулся Аргус и, активировав энергоклинок, совершил рубящий выпад.

Сердце пропустило удар. Казалось, это конец и смерть все же настигла неуловимого Динальта. Но Мекет еще раз доказал, что не зря когда-то считался лучшим среди серых. Он будто растворился в тенях, а серия ударов, которой собирался осыпать его Аргус, обрушилась лишь на воздух. Не знай я обратного, с легкостью бы решил, будто брат освоил телепортацию.

Аргуса его выходка не обескуражила. Без выражения оглядев место, где только что стоял Мекет, он усмехнулся и негромко проговорил:

– Прячься, как ты это любишь, Мекет. Рано или поздно все равно высунешься.

Пока страж отвлекся на поиски брата, я решил воспользоваться моментом и подобрал валявшийся в стороне бластер однорукого. Пальцы сжали холодную рукоять, будто та была родной. Секунды убегали, но я не дал себе времени на размышления. Просто направил дуло стражу в спину и несколько раз выстрелил.

С самого начала это был бессмысленный маневр, обреченный на провал. Аргус даже не оглянулся. Отразил все мои заряды лезвием, словно то были жалкие мушки. Один из выстрелов срикошетил прямо мне в руку, выбив из нее бластер. Я вскрикнул и, прижав к груди ладонь, услышал флегматичное:

– Не вздумай повторить.

Я ожидал вспышки гнева или еще чего в том же духе, но не откровенного пренебрежения. Аргус вообще не считал меня угрозой. Для него я, похоже, был кем-то сродни малыша, едва научившегося ходить. Забавная докука, не более.

Это разозлило. Я выпалил:

– Не один ты тут умеешь делать всякие... штуки!

Страж, не спеша вышагивавший вдоль барной стойки, все же оглянулся. В глазах его сверкнул дикий азарт, а рот искривился в усмешке.

– Ну так давай, пусти в ход свою силу. Растерзай меня. Уничтожь! Заставь захлебнуться собственной кровью! – На мгновение мне даже почудилось, будто он искренне хотел, чтоб я именно так и сделал. Но это ведь бред, верно?

Поняв, что не дождется ответа, Аргус снова отвернулся и двинулся к нагромождению грузовых контейнеров и игровых автоматов, за которыми мог прятаться Мекет.

– Не надоело бегать, Мекет? – спросил он в окружавшую полутьму. – Как насчет того, чтобы встретить результат своих ошибок лицом к лицу? Наскребешь мужество?

Неоновые светильники вышли из строя и единственным источником света остались служебные индикаторы мониторов станции. Постоянно помаргивая, они играли на стенах неровными тенями и постоянно отвлекали внимание. Тишина прерывалась лишь негромким стрекотом аргусовского клинка и переменным писком аппаратуры...

Пока не послышался уверенный голос брата:

– Мозголом, хватай принцессу и чеши отсюда к ней домой. – Слова звучали отовсюду, словно сами переборки заговорили мекетовским баритоном.

Прежде чем я успел ответить, Аргус прорычал:

– Ты думаешь, я позволю ему уйти, Мекет?

– А куда ты денешься? – проговорил брат и тут же обрушился на стража с потолка.

Как он туда забрался, я не знал. Но это ерунда. Гораздо важнее было то, что на запястье Мекета красовался наруч с выпущенным энергоклинком, и сейчас его лезвие пыталось пронзить бывшего ученика.

Выпад получился красивым, не поспоришь, но Аргус все же не зря носил звание командира Серой Стражи. Он с легкостью увернулся от нацеленного ему в голову кончика энергоклинка. Мекет со свистом пролетел мимо и, уйдя в перекат, развернулся и принял боевую стойку.

Если Аргус и впечатлился, то виду не подал. Его лицо сделалось абсолютно бесстрастным, хотя во взгляде продолжали отплясывать зловещие бесенята.

– Все еще хранишь их? – фыркнул страж, прямой как палка и с клинком, чье острие смотрело в пол. – Ты сентиментальней, чем я думал.

В противовес ему, Мекет стоял на полусогнутых, держа оружие в оборонительной позиции.

– Только тебя здесь волнуют сантименты, старина Ди, – парировал брат. – Я же прагматик. Не выбрасываю то, что может принести пользу. И хватит уже так зыркать! Думаешь, меня этим запугать? Бейся или проваливай! Мне осточертело тратить на тебя время!

По лицу Аргуса пробежала тень кривой улыбки.

– Это ненадолго, – сказал он и напал.

Их столкновение отдалось во мне дрожью, от которой разом свело все мышцы, а волосы встали дыбом. Будто два одичалых китха, запертые в одной клетке, они сцепились друг с другом не на жизнь, а на смерть. Волны жгучей ненависти и жажды крови растекались по пространству вокруг, заставляя мою Тень скулить и подвывать. Мекет и его бывший воспитанник отбросили все ограничения цивилизованности, дав волю природным инстинктам, выпустив самих себя из ящиков. Жуткое зрелище, ничего общего не имеющее с изящным танцем двух дуэлянтов, но от которого все равно невозможно было оторваться.

– Надо что-то предпринять, – торопливо проговорила Диана, пока с потусторонним скрежетом скрещивались и разъединялись полуметровые клинки, а молниеносные выпады и атаки сыпались одна за другой, схватила меня за руку и встряхнула. Как будто это как-то могло помочь мне собраться с мыслями.

Боясь хотя бы на секунду оторвать взгляд от брата, я рассеяно проговорил:

– У меня тут ни якунов, ни турели под рукой. И ты сама видела, что значат для него бластеры. Что я могу сделать?

Ногти Дианы впились мне под кожу:

– Придумай! Ты же постоянно вылезаешь сухим из воды, даже когда ситуация безнадежней некуда! Используй этот свой талант!

Я не нашел, что ответить, но и высвободиться не пытался. Боль чуть прояснила мысли и развеяла туман бессилия, что сгустился вокруг. Брат к этому моменту неслабо отхватывал от более быстрого, сильного и молодого Аргуса. Выход казался очевидным: снова подобрать бластер и, наплевав на предупреждение, улучить момент и разрядить всю обойму стражу в спину. Я знал, вреда Аргусу это не причинит, но хотя бы отвлечет немного и даст Мекету возможность контратаковать. Беда заключалась в том, что на этот раз они перемещались чересчур хаотично и быстро, так что мне даже прицелиться как следует бы не удалось. Страшно было так рисковать.

Тем временем Мекет и Аргус никого, кроме друг друга не замечали. Перепрыгивали со стола на стол, с диванов на пол и обратно, пинками расталкивая трупы с дороги, атаковали и контратаковали. Один за другим сыпались удары энергоклинков, разлетались пинки. Они резали друг друга, кололи, а когда этого оказывалось недостаточно, просто лупили по первому подвернувшемуся месту кулаками.

– Когда-то ты одним только взглядом мог заставить меня сойти с татами, – между одним из особенно резвых выпадов, процедил Аргус. – Но больше я не боюсь тебя.

Успешно блокировав удар, Мекет напряженно ответил:

– А жаль. Ведь я бы многое отдал за то, чтобы иметь эту возможность снова.

Аргус оскалился:

– Прямо-таки многое? Как насчет руки? – Коротким взмахом он едва не отсек Мекету правую кисть. – Я предпочел бы голову, но и это для начала сойдет.

Увернувшись от следующего скользящего удара, Мекет отскочил чуть назад и, когда Аргус приготовился атаковать вновь, ненавязчиво поинтересовался:

– А как насчет подзатыльника? – Понятия не имею, как ему это удалось, но Мекет умудрился перехватить Аргуса в прыжке и, прежде чем тот успел перегруппироваться, быстро скользнул ему за спину и, впечатав подошву сапога в затылок стража, отправил его в недолгий, но скоростной полет.

Обычный разумник после такого грохнулся бы об пол и, если уж не переломал себе кости, то хотя бы серьезно ушибся. Вот только Аргуса обычным никак не назовешь. Пускай и попался на уловку, он не растерял сноровки и, с легкостью превратив падение в кувырок, плавно перешел в стойку. Всем своим видом напоминая хищное животное, страж низко пригнулся к полу и выставил клинок впереди себя.

– Ты многому научился, Ди, – почти с сожалением покачал головой Мекет, глядя на бывшего ученика сверху вниз, – но не выучил главное – так и не смог отделить правду от вымысла.

Укол угодил в самое сердце. Аргус взревел. Дикий, нечеловеческий рык, вырвавшийся из его груди, громким эхом заметался между стенами. Страж бросился на Мекета с резвостью, достойной снаряда, выпущенного из древней пращи, и одним мощным ударом смел его с ног.

Мекет слетел со стола, на котором до этого, казалось, прочно стоял, и распластался на полу прямо между пары искромсанных портакианцев. Брат сморщился от боли и свободной рукой схватился за бок. Под пальцами проступило яркое багровое пятно. Я всхлипнул и дернулся вперед, но Диана удержала на месте.

– Погоди, – шепнула она.

Аргус занял место Мекета на столе и, нависая, будто темная башня, взирал на бывшего наставника с выражением исступленной радости – момент, которого он так долго ждал, настал. Осталось только привести вынесенный двадцать лет назад приговор в исполнение.

– Это конец, учитель, – проговорил страж.

Задушенный беспомощностью, я с замиранием сердца ждал, что произойдет дальше. Инстинкт гнал прочь со станции, но страх за брата требовал вмешаться и сделать хоть что-то. Что угодно! И плевать на все, что будет дальше!

Но едва я вырвался из Дианиной хватки, тут же был оглушен предупреждающим воплем Мекета:

– Стой, где стоишь, Мозголом! Не подходи!

Я застыл, а брат все кривился от боли и продолжал на меня орать:

– Почему ты до сих пор здесь?! Я же ясно сказал, чтобы ты убирался!

Злой оттого, что приходится разжевывать очевидное, я, не обращая внимания на настойчивые тычки Дианы, прокричал в ответ:

– Потому что не собираюсь бросать тебя здесь, придурок!

– Идиот! О своей шкуре подумай!

– Я и подумал. Все равно он рано или поздно найдет меня.

– Видишь, Мекет? – хохотнул Аргус. – Он сообразительней, чем ты. Понимает, что не сможет прятаться вечно.

Брат перевел взгляд на бывшего ученика и с какой-то невиданной прежде тоскливой мягкостью спросил:

– Зачем это все, Ди? Это же просто месть, не так ли? Он тебе совершенно не нужен. Хочешь убить меня? Убей! Но его только не трогай! Прошу тебя!

Безумие на какой-то миг уступило место человечности Аргуса. Он мельком глянул на меня и возразил:

– Ошибаешься. Еще как нужен. Риши – это ключ! Он всегда был слишком важен, но ты и не пытался глядеть дальше собственного носа.

Но тут брат неожиданно расхохотался:

– Это Метара тебе так сказала? А? Она тебе влила эту чепуху в уши? Ха-ха-ха-ха! Как ты был наивным сопляком, так им и остался. Не верь это старой ведьме!

Я собирался прикрикнуть на него, чтобы заткнулся, но Аргус, чье лицо с каждым мигом становилось все холоднее, махнул гривой:

– Ну, хватит! Пора кончать с этим цирком.

– Так ты убьешь меня? – напрямик спросил Мекет. Крови на его одежде становилось все больше, а лицо все бледнело. И все же он не переставал хихикать, будто бы спятил. – Ведь это то, о чем ты мечтал с тех пор, как я оставил куатов – отомстить мне за предательство. Ну, давай! Хватит тянуть резину! Бей же! Бей!

Аргус издал сухой смешок, будто лед треснул, и тихо проговорил:

– Все это время я мечтал лишь об одном – чтобы ты увидел, кем я без тебя стал, в кого превратился. Плевал я на твои шашни с Миреей и на козни, что строил Метаре. То, что ты бросил куатов меня не трогало. Да и сейчас не волнует. Больно лишь оттого, что ты предал меня. Когда мог поверить в своего ученика, взять его с собой, ты выбрал путь труса.

Усмешка на лице Мекета померкла. Он выдавил:

– Так ты все это время...

Но Аргус не дал ему договорить:

– В целом ты прав, учитель, ибо финал у этой истории только один. – Он деактивировал клинок и, достав из-за пояса бластер, нацелил его Мекету в лоб. – Пришла пора поставить точку.

Аргус спустил курок.

В абсолютной тишине, заполнявшей бар Желтого Малыша, выстрел прозвучал с грохотом, похожим на взрыв.

В этот момент время будто замедлило ход.

С каким-то сверхъестественным вниманием я всматривался в то, как вырывается из черного жерла ослепительный плазменный сгусток и устремляется в сторону все еще лежавшего навзничь Мекета. Подобно синей молнии, сгусток вспарывал пространство, пытаясь соединить точки отрезка между моим братом и его будущим убийцей. Внутреннее напряжение в ящике к тому моменту достигло пика и вылилось в возможность повлиять на ситуацию. Крышка распахнулась. Повинуясь внезапному порыву, я резко выбросил вперед левую руку и, пожелав, чтобы выстрел не добрался до цели, направил прямо на него поток клубящейся во мне темной энергии.

Плазма ударила в пол, на миллиметр разминувшись с головой Мекета.

Я был слишком далеко и не мог разглядеть выражение лица брата, но, подозреваю, оно было неописуемым. Уж наверняка не менее ошарашенным, чем лицо Аргуса, сверкнувшего в мою сторону бешеным взглядом.

– Думаешь, это поможет? – Он снова навел бластер на Мекета и снова нажал на спусковой крючок.

На этот раз выстрела не было вовсе.

Мое внимание оставалось сосредоточенным на вытянутой руке стража и спусковом механизме бластера, сработать которому я изо всех сил старался помешать. Пот струился по лицу ручьями, все тело дрожало от перенапряжения, усталости и боли, однако я был настолько зол, что практически не замечал их. До одури хотелось сломать Аргусу руку, заставить его корчится от боли...

Секунды не прошло, как его оружие скомкало, точно бумажное, вместе с запястьем.

Аргус коротко взвыл и, выронив остатки оружия из, ставшей абсолютно беспомощной, ладони, припал на одно колено.

– Все твои выходки ничего не изменят! – сквозь зубы прошипел он, придерживая неестественно вывернутое запястье поближе к груди. – Мекет умрет все равно, а ты, как ни упорствуй, отправишься со мной!

Этого оказалось достаточно, чтобы окончательно вывести меня из себя.

Трудно описать в подробностях, что произошло затем. Полагаю, в каждом из нас есть часть, которую лучше держать под замком. Мой замок повредили еще на Тиссане, и то, что скрывалось в ящике, выглянуло наружу. Это была Тень. Хотя слово не отражает и сотой доли того, на что она похожа.

Секунды хватило, чтобы сотканное из чистой ярости дымное щупальце потянулось к стражу и, точно куклу, впечатало его в дальнюю переборку.

Удар о стену был подобен грому, от которого зазвенело в ушах. Столкнувшись с металлическим перекрытием, Аргус съехал на пол и так остался там лежать.

Я понятия не имел, сломал ли он себе шею, но подойти и проверить не рискнул. Вместо этого я опрометью бросился к брату, который, то ли из-за ранения, то ли от шока, выглядел потерянным. Словно его тоже чем-то тяжелым по голове огрели.

– Твою мать! – наконец выдал Мекет, как только мы с Дианой помогли ему подняться на ноги. – Я и не знал, что ты на такое способен, Мозголом!

Не подозревая, издевается он или нет, я покосился на брата и, сверившись со своими чувствами, твердившими, что крышка ящика временно встала на место, пробормотал:

– Я и сам не знал.

– Ну, хоть какая-то польза от всей этой адовой хрени, ведь я реально думал, что мне каюк!

Несколько удивленный столь странной реакции, я однако не успел ничего ответить, потому что в разговор вмешалась Диана, и, со свойственной ей надменностью, проговорила:

– Я все понимаю, господин Динальт, но, может, обсудите это после того, как мы уберемся отсюда?

Возразить было нечего. Рана, нанесенная Мекету Аргусом, оказалась глубокой. Понятия не имею, какими резервами воспользовался брат, чтобы, повиснув на наших плечах, поплестись в шлюзовой отсек, но мог только гордиться его упорством.

– Надеюсь, старуха сумеет что-нибудь с этим сделать, – выдохнул он сквозь зубы.

– И ты доверишь ей лечить себя? С каких это пор? – удивился я сильнее, чем тому, как брат выпрашивал у Аргуса смерти.

Но Мекет лишь неопределенно мотнул головой, продолжая хромать к выходу со всей возможной скоростью, как будто боялся, что страж очнется и кинется следом. Он сказал:

– Раз уж спасся, то привередничать не стану.

Мы с Дианой переглянулись, но предпочли оставить его слова без комментариев.

Хотя кое-кто другой от них не удержался.

– К концу жизни ты стал настоящим философом, Мекет, – произнес знакомый голос из темноты коридора, к которому мы направлялись. – Кто бы мог подумать?