Темный исток

Громкая и самонадеянная фраза, однако, я ничуть не покривил душой, сказав, будто догадываюсь, кто прикончил леди Мирею двадцать лет назад. Для подтверждения гипотезы требовалось лишь уточнить кое-какие мелочи и обвязать концы ниточек вокруг последних важных точечек. В общем, еще предстояло вскрыть немало интересного...

«И сомнительного», – мысленно добавил я, уставившись на искаженное отражение в стенке вибродуша. Впервые с момента спасения со станции куатов, мне удалось увидеть себя со стороны. И, если говорить начистоту, отражение не радовало. Не удивительно, что все вокруг то и дело интересовались моим самочувствием, ибо, после пережитого на Тиссане, выглядел я по-настоящему ужасно. Кожа белее мела, глаза ввалились, их окружили темные синяки, какие-никакие щеки вообще пропали, сделав скулы настолько острыми, что об них, казалось, можно порезаться. И это только лицо. На тело вообще смотреть было страшно, настолько изнуренным и замученным оно выглядело. Потребуются недели, чтобы сошли все синяки и ссадины (в том числе сквозная дырка посреди ладони), а кожа приняла прежний, чуть более близкий к живому оттенок.

Закончив чистку, я закутался в полотенце, проскользнул обратно в свою каюту и, пока никто не заявился, быстро нацепил милый сердцу комбинезон и сланцы. Расчесав патлы пятерней, бросил полотенце на лежак. Я не собирался появляться перед Малышом в таком виде, но время перед встречей еще оставалось, а голова слишком пухла от воплей Мекета, чтобы забивать ее мыслями о шмотках.

Стоило только заикнуться о путешествии к Желтому Малышу, братец так взбеленился, что до смерти перепугал СиОБи. Бедный лакей едва не спалил всю кают-компанию, когда от неожиданности пальнул в переборку. Заряд угодил в узел проводки, отчего та моментально занялась. Пока Мекет искал пламегаситель, криков только прибавилось. В итоге пришлось как следует постараться, чтобы преподнести все в самом выгодном свете. Первые полчаса брат наотрез отказывался в дело вникать. Со второго захода начал прислушиваться к аргументам, частью которых я пользовался совершенно бессовестно. Давил на совесть, как умел. И только с третьего раза принял участие в диалоге как полноценный собеседник.

– Грязные приемчики, Мозголом, – сказал он в итоге, подчеркнуто избегая взглядом Диану. – Будешь злоупотреблять ими, превратишься во второго меня.

Молча отсалютовав ему, я побежал чистить перья.

А едва закончил, сразу же заполучил незваного гостя.

Гостью, если точнее.

– Вот так сюрприз, – без энтузиазма приветствовал я Тассию Руэ на пороге каюты. – Я думал, вы сбежали.

– Мне стало тоскливо, – призналась шаманка, без приглашения переступив через комингс. Она осмотрелась, как будто ждала, что на нее кто-нибудь набросится. Странная. – Никогда не любила тетийсские розы. Они какие-то слишком... мрачные. И раздражают своим запахом.

– Брат в курсе, что вы на борту?

– Да. И не очень этому рад.

Я и не сомневался, но комментировать не стал.

– Пытался спустить меня с трапа, но леди Орра вступилась. Солгала, будто нарочно меня позвала. Удивительно. А ведь он даже спорить не стал. Выругался да и скрылся в рубке. Но с тех пор, как стартовали, точно с цепи сорвался – то и дело старается меня чем-то уязвить, будто я торговка базарная! Унизительно!

Щелкнув застежками пояса, я проговорил:

– Могу себе представить.

– Есть ли во Вселенной хоть что-то, чему он бывает рад?

Подняв на огианку взгляд, я немного поразмыслил.

– Выпивка, женщины, карты. Пожалуй, это все.

Тассия Руэ фыркнула:

– Как банально. – Распространяя за собой пряное и не вполне приятное благовоние, она прошлась по моему обиталищу. – У тебя здесь довольно уютно.

– Спасибо, – буркнул я на неожиданный комплимент, между делом проверяя заряд компактного RT-27 перед тем, как убрать его в кобуру. Дей-Прим на весь освоенный космос слыла притоном контрабандистов и появляться среди подобных персонажей невооруженным, казалось столь же неосмотрительным, как усесться голой задницей в яму, до краев набитую иглобрюхами.

– Весьма атмосферно: запретные книжки, ритуальные безделушки, прочий таинственный хлам... Где ты все это раздобыл?

– Где получалось, – пожал я плечами, невольно окинув рассеянным взглядом свою скромную коллекцию, расставленную по полкам. Между небольшими стопками бумажных книг особенно выделялись голографические навигаторы и атласы, когда-то принадлежавшие лейрам. Раньше все эти блестящие штуковины вызывали в душе трепет, но теперь казались хламом, который просто жаль выбросить. – Нам с братом довелось попутешествовать.

– Ничуть не сомневаюсь, – откликнулась шаманка. – О! Здесь даже трактат самого Батула Аверре! Вот уж не думала увидеть его где-то еще, кроме секретной коллекции библиотеки Риомма. Когда Вторая война завершилась, Сенат издал указ, согласно которому все копии этой книжки должны были быть уничтожены. А ты держишь одну у себя. Не страшно?

Пока она с придыханием шуршала тонкими страницами трактата, я насмешливо закатил глаза. Тоже мне знаток великих древностей!

– Тассия, зачем вы вернулись? Вряд ли истосковались по нашей компании. Причина во мне, не так ли?

Вернув книжку на полку, шаманка медленно обернулась. В подсвеченном взгляде, чуть видимом сквозь дыхательную маску, читался немой вопрос.

– Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, – спокойно ответил я, несмотря на раздражение, проснувшееся с ее визитом и усиливавшееся с каждой секундой.

– Могу я присесть? – спросила она, указав на лежак, заваленный одеждой.

– Пожалуйста.

Терпеливо дождавшись, когда шаманка устроит худощавый зад на кровати, я сцепил руки за спиной и осведомился:

– Ну?

– С момента твоего вызволения из цепких лапок Метары, нам так и не удалось как следует поболтать, – начала она, опустив зеленоватые ладошки на коленки. – И это не потому, что я не старалась. Но кто-то постоянно вмешивался и не позволял нам оставаться наедине.

– Вы про Мекета?

– И про него тоже.

– Думаете, он намеренно не хотел, чтобы мы говорили друг с другом?

– Уж не знаю, намеренно ли, однако перспектива того, что мы с тобой можем каким-то образом сблизиться, его не шибко устраивала. Да и до сих пор эта идея, насколько я погляжу, не дает ему покоя. Кажется, твой брат чего-то боится.

– Не боится, – возразил я, заглядывая сквозь забрало маски, – а не желает принимать. Он хочет, чтобы все оставалось как прежде, и не понимает, что так быть просто не может. А еще его гложет чувство вины. Но это ерунда и быстро пройдет.

– И в чем он винит себя, позволь поинтересоваться?

Я улыбнулся одними губами и склонил голову на бок:

– Вас это не касается.

Качнув своей объемистым пузырем, шаманка признала:

– Разумеется. Прости мне мое любопытство. На самом деле я пришла справиться о твоем самочувствии. Хотела узнать, как ты себя чувствуешь после всего, что случилось на той станции?

– Той станции, – эхом откликнулся я, тяжело опускаясь в кресло. Вопрос огианки, казалось, был задан из чистого альтруизма, но что-то подсказывало, что она не из тех, кто станет переживать о ком-то исключительно по доброте душевной. Чего она хотела? – Той станции... Я стараюсь не вспоминать об этом.

– Могу тебя понять, – откликнулась Тассия Руэ, явно неудовлетворенная ответом. – И все же, произошедшее нельзя просто выбросить из головы, как обычный дурной сон, иначе велик риск, что он может повториться. Не думай, будто я здесь для того, чтобы облегчить твои страдания, неважно физические или душевные. Сейчас они меня не особенно волнуют. На Оджия-Прайм боль считается неотъемлемой частью процесса перерождения. Все, чего я хочу, это научить тебя с помощью этой боли сделаться выносливее. Стать достаточно сильным и не позволить Метаре пленить тебя во второй раз.

У меня были и другие вопросы, но задать почему-то приспичило именно этот:

– Вы по-прежнему верите в то, что она жива?

– Она жива, – с неоспоримой убежденностью заявила шаманка. – Не сомневайся.

– Но... разве это возможно? Я сам видел, как ее буквально стерло взрывом. Ее и нескольких синтетов заодно. После такого невозможно выжить. Нечему там было выживать.

– Ты понятия не имеешь, на что способен лейр, полностью пропитавший себя Тенями, – спокойно откликнулась шаманка.

Я искоса поглядел на нее, но ничего не сказал. Да и к чему? Говорят, огиане невероятно упрямы. Только зря воздух сотрясать.

– Ты переменился с тех пор, как вернулся с Тиссана, – заметила Тассия Руэ, перехватив мой взгляд.

– Надо полагать, – фыркнул я и крутанулся в кресле.

– Я имею в виду не твою внешность, – качнула головой она. – И не поведение. Я о том, что творится у тебя внутри. В твоей душе. Когда мы только познакомились, ты показался мне очень необычным. Бурные потоки эмоций захлестывали твой разум, сделав из тебя головоломку для всех, с кем пересекался твой путь. Но теперь... Я чувствую, что в твоей душе зреет буря, которая вот-вот обрушится на тех, кто не успел укрыться. С этим надо что-то делать.

Остановив кресло, я в искреннем изумлении уставился на огианку, не представляя, что сказать. Верить в то, что ей каким-то образом удалось заглянуть вглубь моих мыслей, не хотелось. Переживания, которыми я не спешил делиться с братом, уж точно не заслуживала знать подвернувшаяся под руку шаманка, пусть даже все в этой истории вопит, что наша с ней встреча совершенно неслучайна. Невольно сжав подлокотники, я проговорил:

– Сомневаюсь, что кому-то нравится, когда без разрешения копаются у него в голове.

– Ты хочешь, чтобы я извинилась? – с натужным смешком осведомилась она.

Откинувшись на спинку кресла, я посмотрел на нее в упор.

– Я хочу, чтобы вы больше этого не делали.

Шаманка своего взгляда не отвела.

– Так тебя пугает, что я могу случайно подсмотреть нечто, непредназначенное для чужих глаз? Можешь не переживать. Все, что происходит между нами, не покинет стен этой миленькой маленькой каюты.

В ответ на ее слова я отрицательно качнул головой.

– Не в этом дело.

– Тогда в чем?

Я отвел взгляд в сторону и нервно пожевал губу, не зная, как выразить то, что в последние несколько часов нестерпимо бередило душу. Собрав волю в кулак, я решился.

– Там, на станции, перед самым побегом, Метара назвала меня живой Тенью. Я хоть и пытался разобраться, что это значит, но ответа так и не нашел. А вы знаете, Тассия?

Внимательно посмотрев на меня, шаманка немного поразмыслила.

– Не то, чем тебе следует забивать свою голову, – довольно сухо ответила она. – Совсем не то. Но если тебе полегчает, можешь считать это признанием факта, что ты все же сумел перепугать Метару до смерти. Есть чем гордиться, кстати говоря.

Вспомнив сияющий изумрудными искрами взгляд претора, где не было ни малейшего намека на страх, я сказал:

– Вы уже второй, кто говорит мне об этом. Но это не ответ на вопрос.

– Ну, конечно, нет, – хмыкнула Тассия Руэ, снова вынудив меня посмотреть в свое выпуклое «лицо». – И, да – я знаю, о чем она говорила. Даже несмотря на то, что пользы в этом знании не особенно много. Видишь ли, суть дела в том, что живая Тень или Исток, как ее иногда называют куаты, считается чем-то вроде небылицы, мифа, сказки для легковерных дурачков...

– Только вот Метара далеко не дура, – заметил я, угадав, к чему она клонит. В прошлом у лейров была похожая история, и чаще всего ею пользовались в качестве страшилки, дабы держать всех любопытных подальше. К слову, саму эту историю я никогда не слышал, но дело не в этом.

– Это верно, – удивительно быстро согласилась огианка. – Она очень даже умна и расчетлива. Но сами по себе эти качества еще не страховка от ошибок. Зато коэффициент опасности прямо пропорционален коэффициенту ума, что уже само по себе представляет серьезную проблему.

– Какого толка?

– Неспособность отличить желаемое от действительного. Я, конечно, понятия не имею, что именно удалось раскопать в тебе ее генетикам, но, зная характер Метары, можно предположить, что доктору Гугсе впервые удалось сотворить нечто потрясающее.

– Я смотрю, вы очень хорошо их обоих знали, Тассия.

Однако мой вопрос не вызвал хоть сколько-нибудь интересного отклика. Шаманка даже тона не сменила, сказав:

– Что в том удивительного? Тебе ведь известно о моей давней причастности к куатам.

– Ну да, ну да... – протянул я с улыбкой.

– А это как прикажешь понимать?

– Только так, что во всей этой истории слишком много ловко сочетающихся друг с другом моментов, вроде ваших удивительных появлений в нужный момент и невероятно полезная осведомленность чуть ли не о каждом аспекте этого дела. От фебов до бедняги Сивера, а от него до леди Миреи и самих куатов. Не знаю, что и думать.

Если бы взгляд, скрывавшийся за дыхательной маской, мог поджигать предметы, моя кожа давно бы покрылась хрустящей корочкой.

– Думай об этом, как о тесте на способность к нестандартному мышлению, – сказала шаманка. – Будь все настолько очевидным, стала бы я отираться поблизости, зная, что меня в любой момент могут разоблачить?

– Вот уж не знаю. Могли бы?

– Если подходить к вопросу гипотетически, да – могла бы. – Я прямо ощутил, как она улыбается под забралом. – Хотя, это не то, о чем бы тебе стоило рассуждать в присутствии старшего брата или Дианы Винтерс.

– Интрига, – проговорил я, не сводя с шаманки пристального взгляда.

– Интрига, – повторила она на удивление весело. – И она куда интересней, чем все эти бессмысленные разговорчики о живой Тени и прочей белиберде. Не мне напоминать тебе, что настоящий детектив всегда оперирует догадками, но опирается на факты! А фактов, смею заметить, у тебя что-то маловато.

Из упрямства не желая проигрывать в этом номинальном споре, я состроил очень серьезную физиономию и таинственным полушепотом обронил:

– И все-таки, больше, чем вы думаете, Тассия.

Эффект оказался неожиданным. Звук нагнетания газовой смеси под маску шаманки всего на пару секунд сделался каким-то неестественно громким, словно скребущие по стенкам турбины лопасти, а потом так же резко сошел почти на нет.

– Я думаю, нам лучше вернуться к изначальной теме разговора, – сказала она наконец.

– К живой Тени? – переспросил я, выгнув бровь.

– Я-то не против, но чутье подсказывает, что тебя этот вопрос не особенно заботит, – проницательно заметила Тассия Руэ и весь мой игривый настрой, как рукой сняло.

– Мне не нравится, к чему все идет, – проговорил я и замолчал, внезапно осознав, что собрался исповедоваться шаманке. Это поразило, но с другой стороны не показалось таким уж противоестественным. Она была единственной, кто понимал суть вопроса, и это нельзя отбрасывать. В конце концов, я продолжил: – Мне и прежде приходилось убивать из необходимости. Когда работаешь с Мекетом, по-другому не бывает. Есть у него тяга к особенно опасным авантюрам, которые иногда заканчиваются кровопролитием. Но, впервые почувствовав и использовав для этого Тень, я неожиданно понял, что мне... – тут я запнулся, опустив глаза в пол, – ...почти нравится видеть, как те, кто охотился на меня или издевался надо мной, умирают. Так было со стражами Аргуса, тем самоубившимся курсу, доктором Симпкином и другими. Мне двадцати еще нет, но мои руки уже по локоть в крови.

– Так ты переживаешь, что превращаешься в чудовище?

– Думаете, нет причин для беспокойства? Я чувствую, что становлюсь как те, кто меня пытал. Я этого не хочу.

Поднявшись с лежака, шаманка приблизилась и, положив шершавую ладонь на мое плечо, проговорила:

– Знаешь, как говорят? Тень хочет быть использованной.

Услышав эти слова, я изо всех сил постарался не вздрогнуть. Шаманка, тем временем, продолжала рассуждать:

– В твоем случае, эта аксиома лишний раз продемонстрировала, что доказательств ей не требуется. Кроме того, твое желание мести нельзя расценивать, как нечто из ряда вон выходящее. Это естественный порядок вещей: куаты и фебовцы причинили тебе вред, и ты хотел заставить их поплатиться. Око за око, дружок. Вот когда тебе захочется рвать на куски невинных, вот тогда и следует переживать.

Подняв на нее изумленный взгляд, я не знал, что ответить. Во всех смыслах слова шаманки были далеки от того, что я рассчитывал услышать. Я переспросил:

– Когда захочется рвать?.. Вы это серьезно?

– Не совсем, – уклончиво ответила она. – Я лишь хочу обратить твое внимание на то, что пытаться быть хорошим разумником – уже само по себе правильно. Другое дело, что с Тенями иначе не бывает. Всякий, кто касается их, вступает в борьбу со своими демонами. Сила Теней делает тебя могущественным, но за это она требует пожертвовать своей человечностью. Это непреложный закон, с которым многим приходится столкнуться. Другой вопрос, сможешь ли ты подчинить этих демонов раньше, чем они подчинят тебя?

Я отвернулся. Страх, вызванный ее словами, до боли сдавливал сердце в ледяном кулаке. Я пытался спросить себя: что мне делать? Но прямого ответа не находил. Словно его вообще не существовало.

Очевидно почувствовав это, шаманка осведомилась:

– Надеюсь, ты не считаешь меня бессердечной сволочью?

Пришлось честно признаться:

– На самом деле, я не знаю, что и думать.

– Не стоит забивать голову бессмысленным анализом всего, что случилось, – отмахнулась Тассия Руэ. Она вновь прошлась по каюте, на несколько мгновений задержалась у книжной полки, а затем с отвращением оттолкнула от себя трактат Аверре, словно то была чернейшая мерзость. – Эксперименты Метары заставили пасть ментальные барьеры, которые твоя психика неосознанно возводила. Твоя безудержная мощь прорвалась наружу, сметая все на своем пути, словно лавина. Понятно, что это пугает тебя. Но ведь и интригует не меньше, согласись? Твоя сила растет и меняется, Риши, и, нравится тебе это или нет, меняешься ты сам. Этого не остановить.

По-прежнему оставаясь в недоумении и одновременно гадая, чем шаманке так не угодил труд легендарного лейра, я спросил:

– Что же вы прикажете мне с этим делать?

Оторвав свой презрительный взгляд от потрепанного книжного корешка, она склонила голову набок и ответила:

– Лейры способны творить вещи за гранью понимания простого разумника. Я же знаю принципы, по которым они действуют. Пожалуй, я могла бы подсказать тебе, как обуздать свою Тень и направить ее мощь в нужное русло. Другое дело, что это совсем не так просто, как может показаться, а кроме того, потребует немалой концентрации и самоотдачи с твоей стороны.

Взвесив ее слова, я прищурился и недоверчиво произнес:

– Смахивает на сделку.

– В самом деле? – с сарказмом поинтересовалась она. – Может и так. А, собственно, почему я должна помогать тебе справиться со своими демонами бесплатно? У шаманов Оджии-Прайм хватает грехов, однако бездумный альтруизм к ним не относится.

– Я это заметил.

– Так ты согласен?

– Зависит от того, что вы хотите получить взамен.

– Не беспокойся. Это будет тебе вполне по силам. Лишь бы в своих дальнейших поступках ты перестал постоянно оглядываться на старшего брата.

– И это все? – с сомнением уточнил я.

– И это все, – кивнула шаманка. – На данный момент. Остальное будет зависеть от того, насколько успешным окажется обучение.

Слова согласия готовы были сорваться с языка, но прежде чем я успел раскрыть рот и ударить по рукам, врубился динамик внутренней связи и мрачным голосом Мекета сообщил:

– Мозголом, скребись наверх. Мы подлетаем.

Поднявшись в рубку, я ожидал увидеть переливающийся грязно-зеленоватыми оттенками шар планеты, к которой мы стремились, однако вместо него, сквозь треугольные иллюминаторы чернела мрачная пустота космического пространства.

– Ты, кажется, говорил, что мы подлетаем, – заметил я, обращаясь к брату, поглощенному считыванием данных с мониторов.

Даже не оглянувшись, он буркнул:

– И что?

– Не вижу я Дей-Прим, вот что!

Но Мекет ничего не сказал. Только хмыкнул, продолжая вести корабль в черную неизвестность.

Слегка встревоженный столь неожиданным поворотом, я перевел взгляд на Диану, облаченную в просторную стеганую накидку темно-синего цвета поверх неприметного дорожного платья и занимавшую одно из пассажирских кресел. Она о чем-то негромко беседовала с парившим напротив СиОБи. Стоило приблизиться, беседа тут же прервалась.

– Мастер Риши, – заговорил лакей, словно заранее был запрограммирован сглаживать неловкие моменты, – у меня не было возможности лично выразить вам, насколько я счастлив видеть вас полностью функционирующим!

– Счастлив? – переспросил я, изогнув бровь. – Не знал, что роботы способны испытывать эмоции.

Подобрав манипуляторы к своему сегментированному тельцу, малютка-шпион приуменьшил яркость фоторецепторов и отстраненно пояснил:

– Фигура речи. Я робот-лакей, и моя программа нацелена на подражание поведению созданий из плоти и крови. Кроме того, целью всей моей жизни является служение Дому Орра. И вы, как лицо, пользующееся особым расположением леди Дианы, так же можете рассчитывать на меня.

– Очень мило с твоей стороны, СиОБи, – неискренне отозвался я и, пока он еще что-нибудь не ляпнул, быстро переменил тему: – Кто-нибудь может сказать мне, почему мы еще не на месте?

Прежде чем Диана успела открыть рот, снова высказался СиОБи:

– Вы, мастер, видимо не в курсе, что темная личность, известная, как Желтый Малыш, обитает вовсе не на планете, а на борту станции утилизации космического мусора, что в астероидном поясе близ системы Прим?

Оглянувшись через плечо и бросив на затылок брата уничтожающий взгляд, я мрачно проговорил:

– Эта деталь от меня, почему-то, ускользнула.

Еще раз поглядев в иллюминатор, я наконец заприметил бледную, словно кость, космическую станцию, чужеродным наростом прицепившуюся к возникшему из темноты астероиду.

– Ну и каков наш дальнейший план? – спросила Диана, глянув на меня из-под капюшона.

Усевшись в соседнее кресло, я недоуменно переспросил:

– План?

– Наше путешествие сюда – твоя идея, – негромко напомнила она. – Или ты забыл?

– Он не забыл, – тут же проговорил через плечо Мекет, ловивший своими ушами каждое слово, брошенное в рубке. – Просто скрытничает. Что-то подсказывает мне, чересчур тесное общение с шаманкой плохо на него влияет.

К несчастью, именно в этот момент Тассия Руэ вздумала подняться в рубку. Застыв на пороге, она уставилась на Мекета невидимым из-за маски, но без сомнения очень выразительным взглядом и ядовито заметила:

– А вы, как всегда, неимоверно великодушны, Динальт.

Но на ее слова Мекет, чье внимание было целиком сосредоточено на корректировке курса и последующей стыковкой со станцией, беззастенчиво фыркнул:

– То, что ты на борту моего корабля, целиком и полностью заслуга принцессы. Так что, если не хочешь свободным стилем бороздить космический вакуум, лучше умолкни и пришвартуй куда-нибудь свою корму. Сейчас, возможно, тряхнет. Хотя, я не буду против, если ты себе шею сломаешь.

Не могу сказать, оскорбилась ли шаманка, но виду она не подала. Только поспешила занять ближайшее кресло и вцепилась в подлокотники, неустанно бормоча под нос о своей стойкой нелюбви к космическим перелетам.

Стыковка прошла как по маслу, о чем говорил внешний металлический скрежет и легкое колебание корпуса «Ртути», когда огромные станционные захваты стиснули вдруг показавшийся таким крошечным кораблик в объятьях. Разрешение было получено практически мгновенно, а лишних вопросов, как и следовало ожидать, никто не задавал. Учитывая репутацию самой станции и контингент обитателей, не стоило и думать, будто она пользовалась популярностью у одних лишь сборщиков мусора и контрабандистов. Как сказал бы Мекет, дерьмо притягивает дерьмо.

Едва пришвартовались, я тут же вскочил с места и бодро нацелился к выходу. Идея фикс, ради воплощения которой мы здесь и оказались, сияла внутри головы ярким факелом, не позволяя тратить время на кажущиеся абсолютно ненужными объяснения. Если уж на то пошло, я даже самому себе не мог признаться, почему был так уверен, что именно у Желтого Малыша найдется ответ на главный вопрос. Неопровержимых доказательств на руках я не имел, лишь некое сумрачное предчувствие и одну занимательную догадку.

Стоило приблизиться к лифту, меня тут же остановил настойчивый окрик Мекета:

– Куда торопишься?

Резко затормозив, я, утомленный его извечным командирским тоном, медленно обернулся и состроил на лице страдальческое выражение:

– Ну что еще?

– Сядь, – приказал он, даже не потрудившись хоть что-то объяснить. Мне это не понравилось.

– С чего это?

Но брат был непреклонен.

– Сядь, сказал.

Чувствуя, что температура внутри моего дивного ящичка неуклонно растет, я, тем не менее, сделал над собой усилие и, чисто любопытства ради, подчинился. Уселся обратно в кресло и в ожидании откровения уставился брату в лицо:

– Слушаю.

Однако выкладывать, что там у него на уме, Мекет не спешил. Вместо этого вдруг занялся проверкой боеготовности бластеров, а под конец схватил с панели управления любимую широкополую шляпу и нацепил ее на голову. И только после этого странного представления заговорил:

– Я понятия не имею, что ты там задумал, Мозголом, но знай, расхлебывать за тебя я не намерен. Вся эта история от начала и до конца слишком дурно пахнет, и мне от этого не по нутру.

И все? Нет, серьезно, и это все, что он хотел сказать? Даже не знаю, как я удержался от того, чтобы не расхохотаться. А ведь было от чего! Надо ли напоминать, что о своем дурном предчувствии он уже высказывался с той самой поры, как Диана вошла в таверну «У Мар'хи»?

Будто почувствовав, о чем я подумал, Диана с подозрением покосилась на Мекета и поинтересовалась:

– К чему вы клоните, Динальт?

– Ты ж здесь не в первый раз, сладкая, – сказал братец, – и знаешь, что за люд обитает на станции.

– По-моему, это ни для кого не секрет, – заметила Диана, и я готов был согласиться.

Только Мекет меня опередил, вставив:

– Желтый Малыш ведет дела со всеми без разбора, лишь бы риммкоины сыпались. Я это к тому, чтоб вы не забывали, что среди его клиентов может затесаться не только клан Феб, но и куаты. Знайте, они те еще навозники, а вы собираетесь с головой нырнуть в самую кучу.

– Не поздновато ли вы спохватились, Динальт? – хихикнула шаманка. – Не стоило ли начать отговаривать Риши от этого опрометчивого шага до того, как мы покинули орбиту Тетисс? Какой смысл говорить об опасности сейчас, когда мы практически постучались в двери к этому вашему Желтому Малышу?

Тот же вопрос интересовал и меня. Только я не думал, что Мекет станет на него отвечать. Особенно шаманке. Тем не менее, я ошибся.

– Я никого и ни от чего не отговариваю, – сказал он. – Лишь предупреждаю. Моя рожа давно здесь примелькалась, так что стоит только переступить через шлюз, Малыш, его бесчисленные подпевалы и прочие лизоблюды, вплоть до самой мелкой сошки, будут знать, что я на борту. Уверен, после нашей последней беседы, этот тип уже не так сильно жаждет встречи со мной. Разве что для того, чтобы продырявить мне башку...

– Что ж, это очень мило с его стороны, – заметил я.

Глаза Мекета вспыхнули:

– Ты хоть понимаешь, к чему это может привести?

– Нет. Как и того, почему ты так уверен, будто нас уже не разоблачили? Вряд ли этот твой Малыш забыл, как выглядит «Ртуть».

Вздохнув так, будто готов исчерпать резервы терпения, братец подпер кулаком подбородок и заворчал:

– Ты мне, Мозголом, вот что скажи: неужели я произвожу впечатление непроходимого тупицы, готового ринуться в логово неприятеля, не прикрыв свою задницу заранее?

Всем своим видом изобразив невинность, я поинтересовался в ответ:

– Надеюсь, это риторический вопрос?

– Пошел ты... – Мекет скорчил рожу и обратился ко всей группе: – К вашему сведению, «Ртуть» – не единственный разведчик в Галактике, а коды транспондера прекрасно маскируются автоматически. После шума, который я тут наделал в прошлый раз, никому и в голову не придет ждать меня назад. Не так скоро, во всяком случае. И пока не встретятся лицом к лицу, конечно. А о том, знаешь ли, и речь. Чтобы не привлекать внимание, на встречу с Малышом пойдете вдвоем, – он указал на меня и Диану. – Мы с железкой спустимся позже и втихаря поглядим со стороны. Все-таки этот притон то еще местечко. Никогда не знаешь, что взбредет в голову местным алкашам. Шаманка останется на корабле. – Мекет повернулся к огианке: – Будешь держать «Ртуть» наготове, если придется срочно линять.

– Как пожелаете, мой капитан, – откликнулась Тассия Руэ.

Но братец уже не слушал, все свое внимание сосредоточив на моей персоне.

– Риши, знай: времени у тебя будет немного, так что постарайся выжать по максимуму до того, как нагрянут незваные гости.

– Если ты о куатах, то я даже представить не могу, как они смогли бы нас выследить.

– Никогда недооценивай противника, Риши, – внезапно вставила шаманка.

– Точно, – быстро согласился Мекет, чем заставил испытать неприятный холодок, пробежавший вниз по спине.

– Желтый Малыш – личность падкая на деньги, – сказала Диана с холодной улыбкой, – и, думаю, разговорится без труда.

– Если только не найдется тот, кто заплатит больше. И вот что, – прибавил Мекет, остановив меня на выходе, – надеюсь, ты знаешь, о чем собираешься спрашивать. Желтый Малыш пустобрехов не терпит.

Посмотрев на брата чуточку дольше, чем требовала необходимость, я, вместо того, чтобы развеять его опасения, задал собственный спонтанный вопрос:

– Как так вышло, что вы все, включая СиОБи, знали леди Мирею, но никогда прежде не сталкивались друг с другом?

Никто, однако, ответа не дал.