Ты Играешь Грязно

Он даже не понял, когда оказался на животе.

Руки выкрутили за спину, не больно, но без выбора. Он не сопротивлялся, не мог. Только стиснул зубы, когда диван под ним дёрнулся, и грубые ладони снова легли на талию, крепко, жёстко. Дыхание сзади, горячее, рваное било в спину. Тишина висела густо, как перед бурей.

И потом толчок.

Нико вошёл глубже, сильнее. Без пощады. Лео зашипел, уткнулся лицом в подушку, ногти впились в обивку. Его прогнуло. Всё внутри сжалось от резкой боли и дикого, невыносимого чувства. В нём больше не было воздуха. Ни звука. Ни воли.

Движения были быстрыми. Глубокими. Молниеносными. Ритм сбивался, но только чтобы снова стать яростным, выбивающим дух. Его тело билось под чужим, затравленное, загнанное, но подчинённое. Мышцы сводило. Кожа вспыхивала огнём в тех местах, где его держали, давили, царапали. Всё горело.

Он чувствовал, как на пояснице выступает пот, их общий, липкий, горячий. Как его сильные руки смещают бёдра, чтобы войти ещё глубже. Как дыхание становится всё громче, и скрип дивана, и хлюпающие звуки между телами, и сдавленное его собственное «ммф», которое он глотает в ткань.

Не было слов, ни одного. Только взял – целиком и насильно.

Его трясло. Всё тело вибрировало. Он чувствовал, как тот становится быстрее. Рывки жёстче. Глубже. Резче.

Диван под ним сдвигался с каждым толчком, но руки всё так же удерживали его за бёдра, за запястья, вгрызались в кожу, как клейма. Лео не мог пошевелиться. Он лежал прижатым к подушкам, грудь тёрлась о ткань, спина выгибалась под его весом.

Каждый вход как удар, как выстрел в позвоночник. Он больше не сдерживал звуки, глухие, животные, в горле застревали. Слёзы жгли глаза, его тело больше не слушалось. Сводило ноги, пульс бился в паху, в горле, под кожей.

А потом толчок. Глубже, чем до этого. И ещё. И последний.

Нико застыл. Лео тоже замер, глаза расширились.

Он чувствовал, как в нём пульсирует. Горячо. Нико кончил прямо в него.

И только потом, тяжесть тела навалилась сверху. На секунду. Как будто тот забыл, что он живой. А потом просто вышел. Медленно. Мокро. С громким, грязным звуком, от которого у Лео по коже пошли мурашки.

Нико наклонился к нему, тихо спросил:

— Ты как?

Он оттолкнулся, вырываясь из рук Нико.

— Не трогай меня. Пошёл к чёрту.

Нико замер на секунду, но потом спокойно схватил Лео за талию и потащил в ванную.

Лео снова попытался вырваться, но уже без сил, и остался идти за ним, стиснув зубы и пряча глаза.

Нико распахнул дверь в ванную.

Лео снова дёрнулся, но всё ещё слишком обессилен, чтобы оттолкнуть его по-настоящему. Он оказался опущенным на край мраморной ванны, прохладной, будто нарочно унижающей. Голова откинулась назад, чёлка прилипла ко лбу. Он тяжело дышал, почти не моргая, и с мёртвой злостью уставился в одну точку на кафеле.

Нико включил воду. Шум заполнил тишину, разбавляя её, но не спасая.

— Ты точно в порядке? — спросил он негромко, чуть склонившись.

— А ты как думаешь? — голос Лео был хриплым, разбитым, но с явной издёвкой.

Нико молчал. Его пальцы осторожно коснулись плеча, Лео тут же отдёрнулся.

— Не трогай меня.

— Тогда почему не сказал «нет»?

Лео вскинул на него глаза. Покрасневшие, влажные. Он выдохнул с раздражением, но злобно:

— Что, сопротивление уже не засчитывается за несогласие?

На секунду Нико замер. Потом подошёл ближе, сел на край ванны рядом, глядя перед собой.

— Ты дрожишь, — сказал он почти ровно.

— Да потому что у меня температура теперь после тебя, может, ещё инфекцию какую словлю, — процедил Лео, потирая лицо рукой. — Или ты и презервативы считаешь проявлением нежности?

Он звучал зло. Иронично. Но за этим всё равно слышалась надломленность. Вода набиралась. Пар начал подниматься. Нико медленно склонился к нему, но Лео снова отстранился, вытирая нос запястьем, как будто был один.

— Уходи. Я сам.

— Ты сам? — переспросил Нико и чуть склонил голову.

— Ты думаешь, я не привык справляться сам? — огрызнулся Лео, сжав зубы. — Просто отвали. Хватит.

Молчание. А потом Нико медленно поднялся, подошёл к двери.

— Тебе будет больно, когда остынешь, — сказал он, обернувшись.

— О, правда? Спасибо, доктор, — ядовито выдал Лео. — Исчезни.

И Нико ушёл, захлопнув дверь.

А Лео остался, сидя на бортике, дрожащий, с колотящимся сердцем, обхватив себя за плечи. Вода в ванной поднималась, теплая, парная. Но в нём самом было пусто и холодно.

Он сидел так ещё долго. Слишком долго.

Вода почти переливалась через край, тёплая, пахнущая чем-то нейтральным, чистым. Лео не двигался. Лишь смотрел в одну точку на полу, где на плитке блестела капля. Её не было и вдруг она появилась. Может, со щеки. Может, откуда-то ещё.

Он не чувствовал, как остыл. Только кожу немного сводило, мышцы ныли. Всё было будто не с ним. Не своим. Как будто тело больше не принадлежало ему.

Мысли то и дело возвращались назад. К дивану. К его голосу. К дыханию. К рукам. К взгляду, который будто прожигал насквозь. Всё возвращалось, и от этого хотелось если не кричать, то как минимум исчезнуть.

Он сжал губы.

«И за что. За что это всё.»

Просто потому что решил не отвечать на сообщение? Потому что вёл себя «не так»?

«Хочешь, чтобы я пришёл лично?»

Вспомнилось. Он закрыл глаза. У него не спрашивали, по сути. Он просто оказался в этом чертовом сценарии, где всё давно было решено за него. Где «нет» не значит ничего.

Он медленно стянул футболку. Вода уже почти доставала до края ванны. Лео встал, не глядя в зеркало, и, всё так же молча, медленно опустился в неё. Тело вздрогнуло от резкого перепада температуры. Он затаил дыхание, словно боялся, что звук снова вернёт реальность.

Спина болела. Он провёл пальцами по коже, осторожно и всё равно поморщился.

Глаза по-прежнему горели. Слёзы были не от боли. Не только от неё.

От стыда. От бессилия. От того, как всё это выглядело со стороны. Как выглядел он – загнанный и разобранный в пустом доме.

Он опустил голову на край ванны, уткнулся лбом в холодный мрамор. Не знал, что теперь. Что дальше. Что делать с собой. И главное с ним.

И почему, почему внутри всё равно оставался этот идиотский, выжигающий до тла интерес.

Он даже не шелохнулся, когда услышал звук, лёгкий, приглушённый, но узнаваемый. Щелчок ключа в замке. Потом скрип входной двери.

Лео замер. Сердце ёкнуло в груди, будто вода в ванне стала ледяной.

Он почти забыл, что кто-то вообще может вернуться. Что этот дом не дыра, куда провалился он один. Что мир снаружи всё ещё существует.

Он не услышал голосов. Ни "я дома", ни каблуков по плитке. Только шаги. Осторожные. Может, отец. А может… Клара. И с ней кто-то опять.

Лео медленно сел, не плеснув ни каплей воды. Старался не шуметь, даже дыхание затаил. Прислушивался. Входная дверь, похоже, осталась открытой.

Сердце стучало слишком громко. Мысли заскакали, одна другой страшнее. Что если кто-то сейчас просто войдёт и увидит. Не его, даже. А диван. Или то, что на полу. Или…

Он резко провёл рукой по лицу. Слёзы уже высохли, но взгляд был мутным. Он не знал, как подняться, не знал, готов ли вылезать, одеваться. Показываться. Отвечать на вопросы.

Он не хотел, чтобы его видели сейчас. Ни отец. Ни Клара. Ни тем более случайные гости.

Плеск воды всё же выдал его. Он затаился. Может, пройдут мимо. Может, подумают, что ванна включена просто так. Может, не заметят вообще ничего.

Он ждал. Как будто в засаде. Когда шаги стихли, Лео ещё немного посидел, позволяя телу остыть. Кожа покрылась мурашками, вода уже стала холодной. Всё казалось липким, чужим, будто он был запачкан изнутри. Он выдохнул, поднялся, осторожно, словно боялся себя потревожить, взял полотенце и вытерся наспех, лишь бы не смотреть на отражение в зеркале.

Он приоткрыл дверь, медленно, на пол-щелчка, и прислушался.

Тишина.

Он вышел. По коридору, босиком, в футболке, которая еле держалась на плечах. Шорты нашёл только у двери в ванную, натянул на мокрую кожу. Ткани липли, тело будто горело изнутри.

А потом он вышел в гостиную.

И остановился. Клара стояла у дивана.

Спиной к нему. Наклонилась, будто что-то рассматривала. На обивке осталась тень, вмятины и следы.

На полу лежал телефон. Не его. Нико оставил?

Клара выпрямилась и повернулась. Увидела его. На лице ничего. Ни удивления, ни злости. Только лёгкое, слишком изучающее выражение. Она смерила его взглядом сверху вниз. Заметила мокрые волосы. Одет он не полностью.

— Ты дома, — сказала она спокойно, как будто не знала. — Всё в порядке?

Лео не ответил. Просто кивнул, будто рефлексом. В горле пересохло.

Клара посмотрела ещё раз на диван, потом снова на него. Словно хотела что-то спросить и передумала. Или уже всё поняла.

— Я только заберу вещи и уйду, — сказала она небрежно. — Не переживай, мешать не буду.

Она прошла мимо, и её духи остались висеть в воздухе, как след. Лео остался стоять. Оцепеневший.

Он не знал, что именно она увидела. Или почувствовала. Но знал точно: это ощущение, будто его застали, не исчезнет.

Лео медленно подошёл к дивану.

Телефон всё ещё лежал на полу, чёрный, блестящий, совсем чужой. Он наклонился, поднял его, как будто боялся, что он обожжёт ладонь. Экран мигнул. Заблокирован. Иконка батареи почти на нуле.

Он задержал взгляд на диване.

Вмятины в подушках. Его футболка сбилась и валялась на полу. Плед сдвинут. Всё вокруг будто дышало остатками происходившего, будто мебель видела и теперь молчала. Лео сглотнул. И не знал, что делать. Убирать? Протереть?

Руки дрожали. Он поспешно отвернулся.

На цыпочках, будто мог кого-то разбудить поднялся наверх. Особняк был тихим. Удивительно тихим. Клара, похоже, уже ушла. Или сидела в своей комнате. Но его это не волновало. Сейчас нет.

Он открыл дверь своей спальни, зашёл. Задвинулся внутрь и закрыл за собой.

Комната единственное безопасное место. Слабый запах книг, его парфюма, постель как он оставлял. Он подошёл к столу, открыл верхнюю полку, положил туда найденный телефон. Не глядя. И закрыл её.

Только тогда позволил себе выдохнуть.

Он упал на кровать лицом вниз, как был, не раздеваясь. Подушка прохладная, простыни тоже. Грудная клетка будто сжалась. Мысли шли кругами, не давали спать, но тело было слишком уставшим, чтобы спорить.

Он закрыл глаза, но знал что эта ночь не забудется. Даже если он очень постарается.