Ты Играешь Грязно

Салон автомобиля наполнен тишиной, но не той, что дарит покой, в ней будто разлит яд. Лео сидит у окна, сжав челюсть, взгляд упрямо устремлён в проносящиеся мимо улицы. Щека саднит после утренней стычки, но он не морщится. Рядом Клод, вольготно развалившийся на сиденье, с самодовольной ухмылкой, словно устроился на спектакль в первом ряду.

— Ну что, принцесса, — тянет Клод, лениво поворачивая голову, — как там ощущения после публичного позора? Твоя личность уже обогнала скорость света. Школа сегодня говорила только о тебе. Или точнее, о том, как ты валялся на полу.

Лео не отвечает. Даже не дёргается.

Клод продолжает, с каждым словом наслаждаясь моментом:

— Ты, кстати, красиво летел. Прямо кино. Если бы не Вальтури, может, я бы тебе ещё пару шрамов добавил для красоты.

Он усмехается, кладёт руку на подлокотник между ними.

— Интересно, а он всегда так резко появляется? По щелчку? — он издевается, но голос звучит почти ласково. — Или у вас там договор? Типа: Если Клод начнёт тебя бить пришли мне смс? Ха-ха-ха.

Лео медленно поворачивает голову. Его взгляд ровный, холодный, выжидающий.

— Просто завались, — бросает он спокойно.

Клод поднимает брови.

— Не нравится когда я о нем говорю?

Он смеётся, шумно, нагло. Потом снова поворачивается к нему ближе, почти шепчет:

— Ты видел как он на тебя смотрит? Все видели.

Лео отворачивается, сдерживая порыв врезать снова. Водитель напряжённо смотрит вперёд, стараясь не вмешиваться.

— Только не говори, что ты реально думаешь, будто он тебя не использует, — продолжает Клод с игривой фальшивой заботой.

Он шепчет последнее прямо в ухо, и Лео резко дёргается от него вбок, будто от яда. Клод довольно улыбается.

— Наш принц всё-таки живой.

Машина сворачивает в знакомый переулок. Вдали уже виднеются кованные ворота особняка. Водитель сбавляет скорость.

— О, вот мы и дома, — говорит Клод, расправляя воротник. — Уютное гнёздышко. Как папочка, кстати?

Лео молчит. У него сжаты кулаки, ногти впиваются в ладони. Он чувствует, как кровь пульсирует в висках.

Машина останавливается перед воротами. Водитель выходит первым, чтобы открыть дверь, но Клод опережает, сам тянется к ручке, выходит первым, а потом с ухмылкой поворачивается и протягивает Лео руку, будто приглашающий кавалер.

— Добро пожаловать домой, дружище. Надеюсь, ты меня угостишь чем-нибудь. А то после твоих шоу такой аппетит.

Лео выходит, не касаясь его, идёт к воротам, не оборачиваясь. Клод идёт следом, руки в карманах, посвистывая.

Тяжёлая дверь с мягким щелчком захлопывается за ними. Внутри особняка приглушённый свет, холодный мрамор пола и тихое эхо их шагов. Пахнет чистящими средствами и чем-то сладким, возможно, пирогом. На кухне за барной стойкой возится мачеха, красивая, ухоженная женщина с поверхностной вежливостью в голосе.

— Привет, Лео, — говорит она, бросив короткий взгляд через плечо. — Ты привёл друга?

Клод делает лёгкий поклон, даже не скрывая усмешки. Она не узнаёт его, и не может, ведь появилась в их жизни уже после всей той истории, которая их связывала.

— Он ненадолго, — буркнул Лео, даже не взглянув в её сторону.

— Хорошо, я поднимусь. Если что, я в спальне, — отвечает она так, словно перед ней пара подростков с урока физики, а не напряжённый комок эмоций, стоящий у порога.

Она уходит. Каблуки стучат по ступеням лестницы, лёгко, механично. Когда всё стихает, в доме воцаряется неприятная тишина.

Клод уже прошёл вперёд, уверенный, как у себя дома, и оборачивается.

— Ты чего встал? — спрашивает он, заметив, что Лео всё ещё стоит у входа, сжав плечи.

— Уходи, — тихо, но твёрдо говорит Лео, не глядя на него.

Клод останавливается. Его бровь чуть приподнимается, и он ухмыляется:

— О, блядь, снова это? Опять включил мученика? Слушай, ты уже заебал ныть.

Он разворачивается и подходит ближе, встаёт перед ним и говорит с усмешкой:

— Просто, блядь, зайди в дом. Не ломай из себя драму. Или ты думал, я приду, поцелую твою руку и уйду с ветром?

Лео стискивает зубы, прикусывает губу. Щеки слегка горят от злости и стыда. Он ненавидит себя за то, что не может просто выгнать его. Он ненавидит это ощущение загнанности, беспомощности. Но делает шаг. Потом ещё. Проходит вглубь дома, в сторону гостиной.

Клод идёт следом, ни на секунду не теряя своего превосходства. Садится первым, удобно раскинувшись на краю кожаного дивана.

— Ну вот, другое дело. Хозяин вернулся в гнёздышко, — усмехается он и оглядывается. — Симпатично. Но холодновато.

Лео не отвечает. Стоит, сжав кулаки в карманах. Он не хочет говорить. И не хочет, чтобы Клод был здесь.

— Жрать хочу, — говорит Клод, вяло потянувшись и зевнув. — Есть чё?

Лео стоит неподвижно, чуть сбоку от дивана, руки по-прежнему в карманах, взгляд устремлён в пол. Он даже не дёрнулся. Как будто Клод просто сказал что-то в пустоту.

Клод усмехается:

— Ну да, конечно, блядь. Ведёшь себя как обиженная невеста после свадьбы. Ладно, сам найду.

Он встаёт, тянется к поясу брюк, поправляет ремень и, не торопясь, уходит на кухню. Из-за стены слышны звуки открывающегося холодильника, дверцы, звон банки. Через секунду он возвращается в гостиную, держа в руке банку энергетика. Делает глоток.

— Вкус подростковой депрессии, — фыркает он и оглядывается.

Но Лео нет. Комната пуста.

— Серьёзно? — Клод качает головой, чуть сощурившись. — Съебал?

Он ставит банку на столик и идёт вглубь дома. Проходит мимо лестницы, останавливается, вглядываясь в верхний этаж, как в поле боя. Потом нехотя, но с раздражением поднимается по ступеням.

— Вот уж точно. Гостеприимство твоё, как и ты, — говно, — бормочет он себе под нос.

Шаги глухо отдаются по лестнице. Дом будто специально выстроен так, чтобы каждый шаг звучал, как заявление.

Он добирается до второго этажа. Проходит по коридору, находит нужную дверь. Приоткрыта.

— Эй, принцесса, — произносит он, приоткрывая дверь чуть сильнее. — Я ещё не закончил с тобой.

Лео лежал на кровати, отвернувшись к стене, в наушниках. В телефоне медленно прокручивался плейлист, тяжёлая, глухая электроника, в которой он пытался раствориться, заглушить мысли. Он даже не слышал, как Клод открыл дверь.

— Ты вообще меня не замечаешь? — фыркнул Клод, подходя ближе.

Ответа не последовало.

Он раздражённо потянулся и сдёрнул наушник с Лео.

— Я что, пустое место, блядь?

Лео резко обернулся, глаза злые, уставшие. Он встал, почти рывком, отбирая наушник обратно.

— Вали нахуй из моего дома! — выдал он холодно, прямо в лицо.

На секунду повисла гробовая тишина. Клод моргнул, будто не ожидал услышать это всерьёз, а потом. Рассмеялся.

— О, так ты всё-таки умеешь разговаривать, Делаж? Прямо голос прорезался.

Он шагнул ближе, совсем близко, заглядывая в глаза.

— А может, ты так со своим учителем разговариваешь? Тоже шипишь вали нахуй? — усмехнулся он, — Или побаиваешься?

Лео замер, челюсть сжалась. Он ничего не ответил и просто стоял и смотрел, но молчание было страшнее слов.

Клод хмыкнул, отступил на шаг и, будто невзначай, сел на край его кровати.

— Расслабься. Я ж не кусаюсь. Хотя… — он скосил взгляд, — в зависимости от настроения.

Лео прошёл к двери, открыл её и не глядя произнёс:

— Ещё одна херня из твоих уст и тебя вынесут отсюда.

Клод поднял руки, как бы сдаваясь, и поднялся с кровати.

— Окей, окей. Не обижайся, малыш, я просто развлекаюсь.

Он вышел, но на прощание задержал взгляд, задержал руку на дверной ручке и бросил:

— Ты бы себе нашёл кого-то получше. Чем того извращенца.

Дверь закрылась. Он уснул.

Проснулся ближе к вечеру.

Когда Лео спустился, в столовой уже горел тёплый свет. На фоне ровного звона столовых приборов мать что-то негромко говорила отцу, но, завидев сына, замолчала и одарила коротким взглядом. Отец не посмотрел вовсе.

Лео сел на своё место. Запах жареной рыбы и какого-то овощного рагу ударил в нос, но аппетита не было. Он механически взял вилку.

Несколько минут никто не произносил ни слова. Только негромкий звук столовых приборов.

Потом отец, не поднимая головы, сухо произнёс:

— Водитель сказал, в машину к тебе сел посторонний. И, как я понял, даже зашёл в дом.

Тишина. Лео замирает, вилка зависла в воздухе.

— Это был... знакомый, — осторожно выдавил он.

— Кто конкретно? — отец поднимает взгляд, брови чуть приподняты. В голосе абсолютная прямота, почти ледяное спокойствие.

— Клод, — тихо. Лео не глядит на него, смотрит в тарелку.

Отец моргает, чуть склоняет голову и отводит взгляд. Потом облокачивается на спинку стула и, почти лениво:

— Помирились?

Лео молчит.

Мать переводит взгляд с одного на другого, чувствуется, что хочет вмешаться, но не осмеливается.

Отец некоторое время смотрит на сына, будто выискивая что-то в выражении лица. Потом отворачивается, делает глоток вина и больше не задаёт ни одного вопроса.

Лео продолжает сидеть молча. Он не ест. Он не думает. Он просто ждёт, когда этот ужин закончится.

После ужина Лео поднялся в свою комнату и закрыл за собой дверь. Пальцы автоматически провернули ключ. Привычка, от которой он не может избавиться, как бы ни старался. Он бросил одежду на кресло, сел на край кровати, уставившись в пустоту.

Телефон загорелся на прикроватной тумбе. Уведомление из общего чата класса.

Софи:

Сегодня вечером мы с девчонками в Cercle Noir. Вход только по списку, так что, кто хочет, пишите сейчас. Плюс в лс.

Были ответы. Реакции. Сердечки. Кто-то пошутил. Кто-то спросил, будет ли музыка. Но не было главного. Не было: Лео, ты идёшь?

Раньше она всегда так писала. Даже когда они не были близки. Она всегда спрашивала.

А сейчас просто открытое приглашение для всех. Не для него.

Лео долго смотрит на экран, будто надеется, что сообщение вот-вот допишется, что она вспомнит.
Но экран остаётся прежним.

Он отключает телефон. Поворачивается на бок и ложится на холодную подушку. Всё внутри гудит, но он слишком устал, чтобы чувствовать. Сон накрывает его.