Ты Играешь Грязно

Когда прозвенел звонок, Лео встал первым. Быстро, резко, даже не взглянув на учителя, на Софи, ни на кого. Его тень метнулась по проходу между партами, и уже через пару секунд он вышел в коридор.

Толпа только начинала выливаться из классов, но ему нужно было уйти. Сейчас. Пока ещё не вся школа жужжит в коридорах. Пока не стали тыкать пальцами и перешёптываться прямо перед ним.

Он шёл быстро, опустив голову. В его ушах звенело, не от звука, а от сдерживаемой ярости и усталости. Ловил на себе взгляды. Цепкие, голодные, как у ворон над телом.

— Эй! Делаж!

Он замер.

Голос был слишком знаком. Противный, как жвачка, прилипшая к подошве.

Он не обернулся.

— Чё, оглох, принцесса? — голос приближался, уже с ухмылкой. — К учителю опаздываешь?

Лео продолжил идти. Но через секунду Клод уже обогнал его и встал прямо перед ним, преграждая путь. Толпа, как по сигналу, начала сгущаться за спинами.

— Ну давай, не молчи. Всё-таки ты звезда дня. — Клод склонил голову, изображая сочувствие. — Хотел слинять, а тут фанаты.

Лео сделал шаг вбок, но Клод резко вытянул руку и схватил его за галстук, потянул на себя.

— Не торопись, мы же скучали. — Улыбка Клода была мерзкой, глаза острыми.

Лео дёрнул плечом, не отвечая. Воздух между ними словно треснул.

— Чё, молчишь теперь? Где твой учитель-защитник? — прошипел Клод, притягивая его ближе.

Лео посмотрел на него. Ни страха, ни злости, просто эта холодная, усталая пустота.

— Отпусти, — сказал он тихо, но каждый в коридоре услышал.

— А если нет?

— Тогда пожалеешь.

— Да ладно тебе, мы же друзья. Почти родственники, — Клод ухмыльнулся. — Или ты теперь стесняешься? Знаешь, тебе шло, когда ты ползал по земле. Очень искренне.

Толпа замерла. Кто-то шептал, кто-то снимал.

Лео сжал кулаки. Его левая рука уже потянулась к Клоду.

Лео не колебался, просто сжал кулак и влепил Клоду прямо в скулу.

Голова того дёрнулась вбок, волосы взметнулись, и он отступил на полшага, инстинктивно. В коридоре наступила короткая тишина, даже дыхания будто не было слышно.

Клод застыл, одна рука на лице, другая сжата в кулак. Его щека уже наливалась красным.

Он повернулся обратно к Лео. Медленно. Очень медленно.
На губах расползалась ухмылка.

— Ты чё, совсем ахуел? — выдохнул он, голос срывался, но не от страха, а от нарастающей злости.

И тут он поднял руку.

Кулак уже летел вперёд, толпа напряглась, чьи-то голоса пискнули, кто-то достал телефон, чтобы снять драку...

Но его остановили.

Тот, кого никто не ждал.

Он появился словно из воздуха, как тень, что проступает из ниоткуда. Тихо, но безошибочно. И схватил Клода за запястье.

Рука Клода замерла в воздухе.

Толпа взорвалась гулом:
— Это он.
— Этот учитель?!
— Он что, реально?!
— Жесть, он тут.
— Бля, камера у тебя включена? Снимай, быстрее!

Клод резко обернулся, глаза расширились, он не сразу понял, кто перед ним. Секунда и его выражение сменилось с ярости на непонимание. Он оглядел Вальтури с ног до головы: чёрные брюки, белая рубашка, закатанные рукава, волосы немного растрёпаны, вид, как всегда, аккуратный до пугающего. И этот взгляд. Тяжёлый, как ледяной приговор.

Клод дёрнул рукой, но Нико не отпустил. Пальцы его вцепились крепко, будто железо. Лицо абсолютно каменное.

— Отпусти, — прошипел Клод.

Нико медленно склонил голову, не отводя взгляда.

— Уверен?

Клод замер. Отдёрнул руку, Нико отпустил. Тот потёр запястье, глядя на него с наигранной бравадой. Потом снова повернулся к Лео.

— Это он, да? — с издёвкой бросил он. — Защитник явился?

Лео не ответил. Только смотрел, будто не верил своим глазам.
Но потом резко отвёл взгляд и пошёл вперёд, мимо Клода, мимо Нико, не оглядываясь. Быстро, почти бегом.

Толпа расступалась перед ним, кто-то что-то шептал, кто-то пялился, кто-то снимал.

Но Нико не пошёл за ним.

Он остался стоять. Смотрел вслед, а потом медленно перевёл взгляд на Клода. Тот хотел пошутить ещё, но не смог. Его будто насквозь прожгло этим взглядом.

Нико шагнул ближе.
Всего на шаг.

И Клод сам не заметив попятился назад.

Улыбка исчезла. За спиной уже никто не ржал. Толпа ощутила атмосферу.

Нико сказал тихо, почти не открывая рта:

— Ещё раз. — Пауза. — И ты действительно пожалеешь.

Нико повернулся и пошёл прочь, в противоположную сторону, так же спокойно, как и появился. Только теперь за ним тоже следили взгляды.

Клод резко обернулся к толпе, с перекошенным от злости лицом. Его голос взревел, хриплый, срывающийся на крик:

— Выключили, блядь, свои камеры! Все! Пошли на хуй отсюда! Это вам не цирк, уёбки!

Его слова эхом разнеслись по коридору. Кто-то захихикал неловко, но тут же замолчал. Кто-то по инерции ещё держал телефон, но взгляд Клода, злой, обнажённый, сжатый, заставил опустить экран. Толпа заметно поредела. Кто-то ушёл быстро, кто-то поплёлся медленно, всё ещё переговариваясь, но уже потише. Через пару секунд в коридоре почти никого не осталось.

Клод стоял один, дышал шумно, щёка горела от удара. Он оглянулся через плечо. Нико уже исчез.

Лео толкнул парадную дверь школы, почти выбив её плечом. На улице его обдало холодным воздухом, или это внутри похолодело, он уже не понимал.

Площадь перед школой была почти пуста. Его шаги были резкими, будто он сдерживал что-то внутри, а тело само бежало вперёд, чтобы не дать этому вырваться.

У бордюра, как всегда, стоял тёмный седан. Водитель уже заметил его и открыл заднюю дверь.

Лео сел, не сказав ни слова. Сел и сразу закрыл глаза.

В машине было тихо. Только ровный гул мотора и редкие вдохи.

— Домой, мсье Делаж? — спросил водитель, повернувшись слегка.

Лео кивнул. Не открывая глаз.

Машина мягко тронулась с места. Школа осталась позади. Машина ехала долго, в молчании, но быстро подъехала к дому.

Лео вышел из машины, и почти сразу заметил её, массивную, чёрную, с тонированными стёклами машину отца, припаркованную у ворот.

Он выругался про себя.
— Ещё этого не хватало...

Протиснулся через калитку и бесшумно закрыл за собой дверь, будто надеясь, что если не будет издавать ни звука, то и его не заметят.

Шаги по лестнице отдавались в пустоте, один, второй, третий. На стенах те же бездушные фотографии, на полу ковёр, изъеденный временем и тенью.

Комната. Всё на месте. Кровать, стол, окно. Только почему-то хуже.

Он медленно прошёлся взглядом по вещам, по обоям, по собственному отражению в чёрном экране выключенного монитора. Захотелось сорвать с себя одежду, кожу, имя.

Но вместо этого он пошёл на кухню. На полпути в груди что-то кольнуло.
Мама...

Они с ней резали лук и плакали вдвоём, он от лука, она, кажется, от чего-то другого. Она подсовывала ему ложку, обжигающе горячую, и спрашивала: «Как тебе?». Он кривился, морщился, и говорил, что вкусно. И смеялся. Потому что с ней всегда было можно смеяться.

Он открыл холодильник.

Взял всё интуитивно: яйца, сливки, немного тертого сыра, помидоры. На сковородку масло.
Жар, шипение, запах. Пальцы снова вспомнили ритм: взбить, нарезать, перевернуть. Движения, будто откуда-то из глубины. Почти забытые.

И на миг, только на миг, в этой кухне снова был кто-то живой.
Словно мама была рядом. Словно всё ещё можно что-то приготовить, и станет легче.

Но на стол он сел один. Размешал вилкой. И ел. Молча. Потому что вкусно, даже когда больно.

Телефон завибрировал неожиданно, разорвав тишину. Лео вздрогнул, отложил вилку и взглянул на экран.
"Отец".

Он нахмурился.
Он же дома... зачем звонить?

Провёл пальцем по экрану, приложил к уху.
— Да?

— Поднимись ко мне. На третий этаж, — голос был короткий, как приказ. И сразу же гудки.

Лео молча положил телефон на стол. Дожевал последнюю ложку омлета. Проглотил, запил водой.
Потом встал.

Шёл медленно, с каждой ступенькой чувствуя, как на плечи ложится тяжесть, старая, знакомая, телесная. Третий этаж. Он редко бывал здесь. Почти не заходил.

Кабинет отца был как отдельный офис: огромный, стерильный, с высоким потолком и окнами в пол.
Чужой.

Лео вошёл, дверь тихо щёлкнула за спиной.

Отец стоял у окна. Телефон у уха, спина прямая, словно по линейке.
Говорил с кем-то. Холодно. Деловито. Лео остановился в двух шагах от стола, не говоря ни слова.
Ждал.
Минуту. Вторую.

Наконец, отец отстранил телефон, нажал сброс. Повернулся.

Смотрел прямо — как всегда. Словно сканировал.

— Это что, по-твоему, было?! — голос поднялся мгновенно, ударил в грудь, как кнут. — Драки в школе, видео, сплетни? Ты вообще понимаешь, ЧТО ты творишь?

Лео сжал челюсть.

— Ты — Делаж! — продолжал отец, шаг за шагом приближаясь. — А ведёшь себя как последний уличный хулиган. Как кусок говна, а не сын!

Он ударил ладонью по столу, глухо, с грохотом. Папка с документами сдвинулась на край.

— Я тебя спрашиваю! Ты думал?! Или тебе совсем уже нечем?!
— Я... — Лео попытался, но слова не шли.
— Замолчи. Не смей мне врать. Даже не пытайся.

Отец отступил на шаг, обернулся к окну.

— Ты врубаешься, что ты не просто "подрался"? Это попало в сеть. Это будет обсуждать весь совет попечителей. Меня уже предупредили.
— Не я начинал, — выдохнул Лео.

Отец резко повернулся.

— Ты думаешь, кого это волнует? Ты — слабость семьи. Очередной скандал, который мне приходится разгребать.

Он остановился прямо перед Лео.

— Если ты ещё хоть раз втопчешь моё имя в грязь, я найду, куда тебя отправить. И поверь, это будет не частная школа с лазаньей.
Тишина.
— Ты меня понял?

Лео смотрел в глаза. Молчал.

Всё, что хотелось, выйти.
И никогда сюда не возвращаться.

— Я тебя спросил: ты меня понял? — повторил отец, с каждым словом будто выталкивая из себя ярость.

Лео молчал. Ни кивка, ни жеста. Только тяжёлый, усталый взгляд. Он не опустил глаза. Просто не отвечал. Отец смотрел ещё секунду. Потом резко выдохнул.

— Хорошо. Раз ты играешь в молчание, будет по-моему. С сегодняшнего дня никакой свободы. Домашний арест. В школу и сразу домой. Никаких друзей. Никаких выходов. Тебя будет встречать водитель.

Голос был ледяным.

— И если ты думаешь, что можешь дальше делать, что хочешь, ты сильно ошибаешься. Я сотрю всё, что ты знаешь о свободе. Я сделаю из тебя человека. Хочешь ты этого или нет.

Лео ничего не сказал.
Ни тени протеста, ни злости.
Только короткий вдох сквозь сжатые зубы.
Ты и так уже всё забрал, старик…

Он развернулся и пошёл к двери, спокойно, не оглядываясь. Спускался по лестнице медленно, не потому что не спешил, просто не было сил даже на ярость.

Дом был тихий. Только мягкий скрип дерева под ногами и слабый свет из окон.

Вернувшись в свою комнату, он прикрыл дверь. Постоял, прислонившись к ней затылком.
Вдох. Выдох.

Домашний арест…?
Будто что-то изменилось. Он и так давно был здесь в заточении. Просто теперь официально.