Женщина в черном

Если пробежаться по книгам Анны, то можно заметить одну очень интересную особенность — в каждой присутствует смерть. Она всегда насильственная, но не всегда является главным событием всей истории. Чаще всего жертвами становятся мужчины, иногда смерть настигает представительниц женского пола, а реже всего детей.

Ярким примером является одна из её наиболее ранних книг, которая повествует о двух дочерях, которым было всего пятнадцать и семнадцать лет. И эти несовершеннолетние ангелы убили собственную мать, потому что она была садисткой и алкоголичкой, которая мешала им жить. Они выставили всё как несчастный случай: подсыпали ей снотворного в алкоголь, надеясь, что она просто крепко заснёт, ведь убить её должен был их следующий шаг. Они отнесли тело в ванную, наполненную водой, раздели и надавили, чтобы она ушла с головой. В итоге причиной смерти и правда стало утопление. Они принесли бутылку и стакан в ванную для вида и даже не забыли надеть перчатки. Это должно было стать идеальным преступление, но им понравился вкус силы, которую они ощутили, надавливая на тело матери, опуская её глубже в воду. Когда их поймали, они сознались во всех преступлениях и припомнили даже это, потому что каждое убийство было как награда, как трофей, который они заработали.

Их звали Лера и Ксюша. Сёстры всегда работали вместе, выслеживали жертву, втирались в доверие, а после выставляли всё как несчастный случай или самоубийство. Чаще всего жертвами оказывались парни. Они знакомились с молодыми людьми или мужчинами в возрасте в барах, а после шли к ним или снимали номер в отеле. Через несколько минут раздавался стук в дверь, приходила вторая сестра. Обычно мужчинам нравилось пополнение, но радоваться оставалось недолго. Они не растягивали их убийство, но обязательно брали что-то на память: кольцо, браслет, куртку. Им нравилось носить вещи, которые хранили в себе память смерти, они буквально пахли ею. Особенно серьги матери: каждая из сестёр носила одну на подвеске.

«Смотри, а мне идёт», — сказала Лера, накинув на себя кожаную куртку парня, который уже десять минут как лежал мёртвый в постели со спущенными штанами. С этого момента девушка постоянно носила эту куртку, она даже идеально сочеталась с её белым платьем.

Эта книга не была особо популярна, хотя молодым женщинам нравилась. Ну конечно, ведь в ней мужчины платили за свою похоть и желания. А сёстры были олицетворением прекрасных родственных отношений, просто мать решили вычеркнуть из семейного регистра.

Для Анны каждая жертва тоже была по-своему особенной и уникальной, поэтому она помнила наизусть имена всех, словно они были выгравированы в её памяти. Каждая жизнь — это целая история, которой она положила конец, словно дописала книгу за другого человека и поставила последнюю точку. Эти жертвы, эти мёртвые тела перед глазами были личным звёздным небом, которое она видела перед сном.

Летом этого года у Анны впервые сорвались планы. Она собиралась проникнуть в дом Олега Николаевича, который в конце девяностых был малолетним бандитом, хотя и достаточно влиятельным. Теперь же он владел несколькими барами в городе и не так давно обзавёлся семьей. Но когда Анна тихо зашла глубокой ночью в квартиру, она увидела маленькую девочку, что лежала в гостиной с игрушкой в руках. Это был бежевый мишка с бантиком на шее и кровью на лапах, освещенный светом из окна, что падал от уличного фонаря. Рядом с ребёнком валялась статуэтка, покрытая свежей кровью. Когда Анна коснулась девочки, та уже не дышала. Пульса не было. Всего пару минут назад её пытались задушить, а после добили статуэткой, что стояла на тумбочке возле стены. Рядом с головой была лужа крови, часть которой впиталась в белый ковер.

На пальцах Анны осталась кровь. Она несколько секунд неподвижно смотрела на собственную руку, а после начала стирать кровь большим пальцем, как будто пробуя материал на ощупь. Девочка лежала спиной вверх, её падение смягчил мягкий ковер, но вряд ли это спасло её от боли. На руках около локтя виднелись уже старые синяки. Ее глаза были открыты: красные и опухшие, но в них всё ещё читалась любовь. Дети верят в людей до последнего, несмотря ни на что. Несмотря на боль, которую причиняют им взрослые, несмотря на все обиды, которые могут храниться в их сердце. Ничто не мешает им продолжать всё так же искренне и всецело любить.

Гостиная вела в комнату, дверь которой была открыта. Анна медленными шагами подошла ко входу, а заглянув внутрь, увидела спящего Олега и его жену рядом с кроватью. Её руки были в крови. Она сидела на полу в темноте, держа мужа за руку. Женщина медленно подняла свои глаза на Анну, а после поднесла палец к губам.

— Тише, он спит, — она поднялась, поцеловала его в щёку, а после медленно поднявшись, направилась к выходу. Кровь на руках казалось совершенно ее не беспокоила. Она оставляла кровавые следы на любой поверхности, которую касалась и даже не шевелила бровь, словно ничего и не замечала. — Вы его любовница, да? — она проговорила это с еле заметной улыбкой на губах. — Вы красивая, лучше той блондинки.

Это была женщина лет сорока, чуть полноватая, с русыми волосами, которые слегка свисали ниже плеч. Типичная домохозяйка, которая все свое время проводит дома, пытаясь привести его в идеальное состояние, чтобы муж был доволен.

— Почему вы убили её? — они уже стояли в коридоре, Анна слегка мотнула головой в сторону ребёнка.

— Она мешала ему спать. Он так устал... — она с сожалением вздыхала, но не из-за дочери. Нет. У неё болела душа лишь из-за мужа. Из-за человека, который постоянно ей изменял, пил в собственных барах больше, чем любой посетитель и даже ни разу не сходил погулять с дочерью. — Сейчас он спит, пусть отдыхает.

— Из-за него? — прищуривая брови, недоумевала Анна.

— Какая разница какой — главное, что мой.

Ей было плевать, со сколькими женщинами он спал, как он обращался с ней, с их ребёнком. Ей было всё равно на то, сколько он пил и во сколько возвращался домой. Единственное, что имело значение — он жив, он в порядке, он всё ещё рядом с ней. Она уже не видела себя отдельно, не могла представить жизнь без этого человека. Она была зависима — настолько, что жизнь в ином варианте даже не представлялась возможной. Её как отдельного человека не существовало уже давно. Слишком давно.

Выходя из дома, Анна позвонила в полицию и сказала, что в её доме убийца. Назвала адрес, а после вытащила сим-карту и убрала в карман. Через несколько дней она прочитала в газете, что женщину задержали. Она не сопротивлялась и рассказала полиции всё. Журналист отмечал, что мать была чересчур спокойной, когда описывала убийство собственной дочери. Она рассказала, как девочка плакала под дверью, а муж ворчал, что она мешает ему спать. Тогда она попыталась отвести дочь в ее комнату, но та упала на пол в гостиной и истерически зарыдала. Мать обхватила руками её шею, но у неё не хватило сил, чтобы задушить ребёнка. Девочка продолжала сопротивляться, а после она схватила статуэтку и ударила ребёнка по голове. Девочка больше не плакала, а женщина спокойно вернулась к супругу, оставив статуэтку на полу. Она положила её тихо на ковер, чтобы не издавать лишних звуков. Муж уже спал, она не хотела его разбудить случайно своей небрежностью.

Анна вернулась за мужчиной позже, когда суд над матерью-убийцей уже закончился и её приговорили к пятнадцати годам лишения свободы за сотрудничество со следствием, хотя прокурор и настаивал на всех двадцати. Женщине бы вряд ли дали пожизненное по данной статье, так что двадцать лет — максимум, на который мог рассчитывать прокурор.

Она убила его на кладбище, когда поздно ночью он решил навестить ребёнка впервые за несколько месяцев. Он постоял несколько минут над могилой, пытаясь вспомнить моменты с дочерью, но голова была забита воспоминаниями из бара и незнакомыми женщинами. Олег повернулся, а в нескольких метрах от него стояла Анна. Он не мог разглядеть ее лицо в ночном полумраке, но прекрасно видел пистолет в ее руках, который был направлен в его сторону. Она направила ствол в сторону груди, в самое сердце, а после опустила немного ниже, чтобы дать ему время помучиться. Тело пронзило честь пуль: одна в ногу, две в плечи, одна слегка задела бок, еще одна пронзила желудок, а последняя залетела прямо в сердце спустя несколько минут, когда он уже ползал на холодной земле рядом с могилой дочери.

Анна выдержала паузу, прежде чем сделать контрольный выстрел — пыталась понять, что было в нём такого, что женщина убила своё дитя. Она смотрела, как он корячился на земле, воя от боли и истекая кровью, но видела лишь мёртвое тело, которым он вскоре должен был стать. Она поняла, что жене было совершенно не важно, кто находился на этом месте, просто на нём кто-то должен был быть. Кто-то, кого она могла называть своим, о ком могла заботиться и ждать вечерами дома. Анна с отвращением бросила последний взгляд на мужчину, прежде чем уйти с кладбища.