Гавайи на районе
Рината
Университет встретил меня привычной суетой: кто-то пробегал мимо с кофе в руках, кто-то в последний момент искал шпаргалки, а кто-то громко обсуждал, кто с кем поругался на прошлой неделе. Всё было как обычно — но не для меня.
Я шла по коридору, будто через слой стекла. Всё казалось немного чужим, немного не своим. Окружающие жили в параллельной реальности, где не было вторжений в дом, оружия в руках и разговоров о выживании.
А у меня всё это теперь — под кожей.
Впрочем, я старалась держать лицо. Джинсы, худи, рюкзак через плечо — всё как всегда. Даже наушники на шее, хотя музыка была выключена. Просто защита, имитация нормальности.
Аврора уже ждала у аудитории. Увидев меня, кивнула — коротко, но тепло. Между нами не было слов, только это молчаливое "я рядом".
— Как ночь? — всё же спросила она, когда мы сели на заднюю парту.
— Лучше, чем предыдущие, — ответила я, доставая тетрадь. — Прочитала "Убийство на улице Морг". Спала с книгой, как с плюшевым мишкой.
— Классика в бою. Надо тоже что-то достать из полки. Может, Шерлока.
Я усмехнулась и откинулась на спинку стула.
Препод ещё не пришёл. Мы сидели в полупустой аудитории. Несколько студентов уже увлечённо спорили у доски. Кто-то грыз ручку, уткнувшись в лекции.
— Ты не думала бросить на время? — вдруг спросила Аврора. — Универ, сессия... всё это. Пока опасно.
— Думала, — честно ответила я. — Но это единственное, что ещё держит. Знания, рутина, параграфы. Здесь я хотя бы могу притворяться, что всё под контролем.
Она кивнула, опуская взгляд на свою тетрадь.
— А ты? — спросила я. — Спала?
— Немного. Миша оставался до поздней ночи. Мы сортировали информацию. Денис что-то копает через свои каналы.
— Придешь сегодня ко мне? , — спросила я у подруги, та немного замешкалась
— Извини, Рин, — сказала Аврора, оглядываясь по сторонам. В голосе звучало что-то неловкое, будто она только что собиралась признаться в преступлении. — Меня сегодня один парень пригласил... на кофе. Или что-то вроде того.
Я нахмурилась, заинтересованно приподнимая бровь.
— Так. Что за парень? — спросила я, с интересом глядя на неё.
Аврора поёрзала, будто примеряя, как сказать это мягче:
— Саша Виноградов.
— Это который из хоккейной команды? — переспросила я, пытаясь припомнить. Высокий, громкий, всегда с клюшкой под мышкой и шапкой на затылке?
— Угу, — коротко кивнула она, и уголки её губ выдали: ей это действительно приятно. Улыбка была лёгкой, тёплой, почти девчачьей. Такой я её давно не видела.
— И как вы познакомились? — спросила я, пересев на широкий подоконник, обвив колени руками. Хотелось услышать всё. Хотя внутри что-то сжалось — интуиция? Чуйка? Или просто тревожный фон последних дней.
— Я шла к Дэну. Встретила Сашу и... Матвея, — имя она произнесла с таким хрустом, будто откусила лимон. Я удивлённо посмотрела на неё. — Матвей оказался козлом.
Я подняла бровь выше.
— Прости, что?
— Он устроил драку с Сашей прямо в коридоре, чтобы показать, кто тут "главный". Серьёзно? Как в дешёвой подростковой драме.
Аврора покачала головой, будто всё ещё злилась, а волосы соскользнули ей на плечо.
— Это тебе Саша сказал? — осторожно уточнила я, ловя каждое её слово, как капли дождя перед бурей.
— И он, и я сама видела, — пожала плечами она. — Матвей — просто придурок с клюшкой на перевес. Он думает, что кулаками можно всё решить.
Она продолжала говорить, горячо, с раздражением, которое, возможно, было не только про Матвея, но и про всё остальное, что мы не обсуждали. Но я уже не слушала.
Потому что позади неё, чуть в стороне, в коридоре, я увидела его.
Матвей.
Он шёл, не спеша, но уверенно. Увидел нас. Заметил взгляд. Заметил Аврору.
И направился к нам.
Я замерла. Внутри будто что-то сжалось в клубок. То ли неловкость, то ли предчувствие — не знаю. Но Аврора ещё не видела его. Она продолжала говорить, пока я смотрела, как шаг за шагом приближается тот, кого она только что разобрала по косточкам.
— ...и вообще, не понимаю, что Денис в нём нашёл, — бросила Аврора. — Высокомерный, грубый...
— Аврора... — тихо сказала я, но уже было поздно.
Он подошёл.
Шум в коридоре словно приглушился, растворившись в электричестве, что повисло между ними. Матвей стоял совсем рядом — с прямой осанкой, сдержанным взглядом и тенью обиды, которую он даже не пытался прятать. И в этом молчании он вдруг казался не мальчишкой с хоккейной клюшкой, а чем-то намного взрослее. Уязвлённым. Настоящим.
— Еще псих ,да? — спокойно, почти тихо проговорил он.
Аврора вздрогнула. Голос Матвея, прозвучавший так близко, так буднично и одновременно остро, будто ударил не по ушам — по сердцу.
Она медленно обернулась.
— Ты... — начала она, но запнулась. То ли не ожидала, то ли не была готова смотреть ему в глаза после своих слов. — С чего ты решил, что можешь вот так просто подходить?
Он усмехнулся. Губами — не глазами.
— А с чего ты решила, что можешь говорить обо мне, будто я не существую? Будто я — просто фон на твоей новой романтической истории?
Аврора замерла. Я видела, как дрогнули её пальцы, крепко сжимающие край стола. Но она не отступила.
— Я сказала правду, — холодно проговорила она. — Ты вёл себя как... как...
— Как тот, кто пытался защитить тебя? — перебил Матвей, не повышая голоса. — Да, я сорвался. Да, Саша мне не нравится. Потому что я знаю, какие у него шутки, когда ты поворачиваешься спиной. Потому что я слышал, как он делал ставки на то, с кем ты окажешься до конца семестра.
Аврора нахмурилась. В её взгляде на миг мелькнула неуверенность.
— Это неправда, — выдохнула она, будто борясь с собой. — Он не такой...
— Конечно, — кивнул Матвей с горькой усмешкой. — Потому что он улыбается, говорит красиво. А я — псих с клюшкой.
— Я не верю тебе, — сказала подруга, а я мысленно ударила себя по голове.
— Я не верю тебе, — отчеканила Аврора, и в её голосе не было ни колебаний, ни жалости. Только ярость. Ярость на того, кто — по её мнению — разрушил спокойствие, вторгся туда, где, как ей казалось, начала зарождаться новая жизнь.
Матвей ничего не ответил. Он стоял молча. Словно каждое слово, каждый укол, каждое неверие ложилось на него тяжёлым грузом. И всё же — не сгибался.
— Конечно, — произнёс он спустя паузу. Тихо. Почти устало. — Ты же веришь тому, кто красиво улыбается. Ты всегда верила словам, а не людям.
На секунду повисла тишина. Дышащая. Живая. И такая острая, что казалось — вот сейчас, и кто-то что-то скажет, что будет не забыть.
Но Матвей кивнул.
— Понял, — коротко сказал он. — Спасибо, что показала, кто ты, Аврора.
И развернулся. Ушёл. Не хлопнув дверью. Не бросив последнего слова. Просто ушёл — в своём темпе, в своём молчании.
— Придурок, — прошептала Аврора и, не глядя ни на кого, села на подоконник. Она не вспыхнула, не закричала, не расплакалась, как можно было бы ожидать. Нет. Она просто сидела — слишком спокойно, будто шторм внутри неё замёрз под ледяной коркой. Только пальцы чуть дрожали, как тонкие ветки под наледью.
Я подошла и молча обняла её. Без слов. Просто обняла — крепко, по-сестрински, по-настоящему. Прижала к себе, как бы говоря: я здесь, я держу, даже если ты молчишь.
Она не сразу ответила. Но, когда наклонила голову и уткнулась мне в плечо, я почувствовала, как ей всё-таки тяжело. Не от слов Матвея — от того, что они могли быть правдой.
— Ава... ты не думаешь... — начала я, не зная, как закончить. Но она закончила за меня сама.
— ...что он прав? — её голос был хриплым, будто шел по краю сломанного стекла. — Возможно.
Она выпрямилась, посмотрела в окно, где весеннее солнце, обманчиво тёплое, клалось на подоконник полосами. Глаза её были сухими, но взгляд — затуманенным.
— Но если он прав... я хочу это услышать не от него, — спокойно сказала она. — Я лучше спрошу у Саши. Посмотрю в глаза. Пойму сама.
Пусть даже обожгусь, но я должна пройти через это. Без чьих-то ярлыков, без чужих выводов.
Я кивнула, сжимая её руку.
— Тогда иди с открытыми глазами, Ава. Но не с закрытым сердцем.
Аврора грустно усмехнулась, глядя в пустоту:
— А я вот не знаю, что больнее — ошибаться в себе или в других.
И мы сидели так, две девушки на грани взрослой жизни и чего-то куда страшнее, чем любовь или предательство. Мы сидели на подоконнике университета, где кипела обычная жизнь, и делили одну боль на двоих, не обещая, что всё будет легко, но зная точно — вместе не так страшно.
Второй экзамен — на отлично. Моя любимая философия, предмет, который я не просто учила — проживала. Каждая теория, каждый парадокс звучал для меня как музыка, только умственная.
Я спускалась по ступенькам лёгкая как облачко. В груди пело что-то светлое, редкое — спокойствие и радость. Даже воздух казался чище. Я уже почти вышла на улицу, как вдруг...
— Рина! — позвал кто-то.
Женский голос. Знакомый. Чёткий как выстрел.
Я обернулась — и сразу узнала её.
Алена.
Ветер играл её чёрными волосами, а она, поправляя прядь за ухо, уверенно направлялась ко мне. Та самая Шинигами. Соперница, союзница... и что-то ещё не до конца определённое.
— Привет, — коротко кивнула я, останавливаясь у колонны. Последний раз я видела её на заезде с Денисом. Тогда в её взгляде было железо, сегодня — тревожность.
— Как вы? — спросила она, внимательно изучая моё лицо. — Удалось что-то выяснить?
Я сразу поняла, о чём речь. И по спине побежали холодные мурашки. Стало ясно: "они" не оставили нас в покое.
— Не у той спрашиваешь, — усмехнулась я. — Каждый копает по своим каналам. Пока всё обрывочно. Информации мало — а слухов море.
Алена хмыкнула, будто это подтверждало её мысли.
— В VIP-зоне больше не было нужных людей, — сказала она. — Но приходил странный тип. Искал тебя.
— Меня? — переспросила я, на шаг отступив. — Зачем?
Алена понизила голос и подошла ближе.
— Говорил, что видел нашу гонку несколько недель назад. Хочет новый заезд. Только с нами. Только с тобой.
— Он настаивал. Лез в администрацию, спрашивал, когда будет следующий трек, когда ты появишься. Слишком много интереса, слишком мало лица.
Я напряглась, вглядываясь в её лицо. Серьёзность. Ни грамма насмешки.
— Так что, детка, — мягко, почти по-дружески, добавила она, — если хочешь адреналина... трек пока закрыт. Для тебя.
Лишние глаза, чужие руки и слишком много неизвестных.
— А я-то думала, ты просто боишься конкуренции, — усмехнулась я, облокотившись о колонну. Её ладони легли мне на предплечья — жест, в котором было нечто большее, чем дерзость.
— А если серьёзно, — впервые за всё время в её голосе прозвучала забота. — Это может быть ловушка.
Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
Мне стало не по себе. Услышать такое от неё... это было не в её духе. Но именно поэтому и задело сильнее.
— Спасибо. Я передам это брату. Может, удастся выстроить ловушку. — Я кивнула. — Это всё?
— Нет. Ещё кое-что. — Она протянула мне золотистую карту. Я взяла её, удивлённо приподняв бровь.
— Приглашение на вечеринку. Сегодня. Девять вечера. Закрытая. Только "избранные студенты". — Алена улыбнулась уголком губ. — Я договорилась, чтобы тебе сделали исключение.
Моё сердце на миг сжалось. Я сто лет не была на вечеринках. Мысли закружились: музыка, огни, люди.... Но следом — холодный голос разума: если меня едва не похитили дома, то что может ждать на чужой территории?
— Я бы с радостью... но пока всё это не закончится, я предпочитаю держаться в тени.
— Закрытая, Рин, — протянула она с ленцой, будто уговаривала ребёнка съесть конфету. — Это дом моего друга. Контроль входа. Камеры. Я тебя лично отвезу и привезу. Обещаю. Переверни карту
На обороте была аккуратно приклеена бумажка с номером. Почерк — её.
— Это мой личный. Звони, если решишься. Я приеду за тобой и прослежу, чтобы ни один волос не упал.
Я кивнула, пряча карту в сумку.
— Спасибо, Алена. И за информацию... и за это. — Я выдохнула, чувствуя, как где-то под всем напряжением зашевелилось ощущение свободы.
Алена чуть улыбнулась и, обернувшись, растворилась в толпе.
А я осталась стоять — между тревогой и соблазном. Между голосом страха и жаждой жизни.
Я сидела у себя в комнате, лёжа на кровати с телефоном в руках, когда набрала номер Дэна. Сердце стучало чуть быстрее — не то чтобы я скучала. Просто... скучала.
— Привет, — сказала я, когда он ответил. Его голос был чуть глухим, будто он стоял где-то в гараже, окружённый железом и дымом.
— Привет, Фурия, — отозвался он. Устало, но с той самой ноткой тепла, от которой внутри становилось светлее. — Как ты?
— Живу. Лучше, чем вчера, — усмехнулась я. — Слушай... Приезжай ко мне? Вечер свободен. Руслан уже не рвётся тебя прибить. Даже наоборот — стал почти вежливым.
Повисла пауза. Потом он мягко выдохнул:
— Я бы очень хотел. Правда. Мама хочет свое дело открыть, попросила помочь с сайтом.
— Поняла, — коротко сказала я, стараясь не выдать разочарования. — Работаем, значит.
— Обязательно компенсирую. Обещаю, — добавил он. Я усмехнулась и сбросила вызов.
Комната казалась особенно тихой. Тоскливо тихой. Я зевнула, открыла сумку, чтобы переложить тетрадки — и случайно наткнулась на ту самую золотую карту, которую мне вручила Алена.
Секунда — и я уже звонила ей.
— Аленка, привет. Слушай... твоя вечеринка ещё в силе?
— В полном, детка, — протянула она с довольной интонацией. — Будет бассейн, гавайский стиль, светящаяся лента на воде, коктейли и немного сумасшествия. Возьми купальник. Я заеду за тобой через час.
Купальник. Отлично. И немного храбрости тоже не помешает.
Я спустилась вниз с рюкзаком на одном плече. Макияж лёгкий, но точный. Волосы собраны, как будто случайно — но это была тщательная случайность. Я уже собиралась тихо ускользнуть, но, конечно, на пороге кухни стоял он. Руслан. В худи и с кружкой чая.
— Ты куда это собралась? — спросил он, прищурив глаза.
— К Авроре на ночёвку, — ответила я с той интонацией, в которой должно было быть написано: «не лезь, братец, я взрослая».
Он нахмурился. Подозрительно. У него было это шестое чувство, как у кота, который чувствует, что мышь где-то рядом, даже если её не видно.
— Ну-ну, — протянул он и... достал телефон. — Сейчас узнаем, как там Аврора. Может, ей чего передать?
Паника ударила в грудь.
— Руслан, не надо, — выдохнула я. — У неё зарядка может...
— Алло, Аврора? — уже говорил он в трубку. — Привет. Слушай, а Рината говорит, что к тебе на ночёвку едет. Это правда?
Я смотрела на него, как на предателя. Если бы взгляд мог бросать ножи — он бы уже был на полу.
Секунда. Потом в трубке послышался голос подруги — такой же уверенный, как всегда.
— Конечно правда, — сказала она без запинки. — Мы с ней сериалы пересматриваем. Рината печеньки взяла?
Я чуть не выронила рюкзак от облегчения.
— Она... да, взяла, — хмыкнул Руслан, всё ещё с лёгким сомнением. — Ну, ладно. Хорошего вам вечера.
— Спасибо, старший брат года, — съязвила Аврора и сбросила вызов.
Я подбежала к двери, мимо Руслана, и уже на пороге обернулась.
— Не скучай, братик, — Руслан что-то пробормотал, но я уже выбежала на улицу, где у обочины стояла машина Алены.
— Ну что, бунтарка, — усмехнулась она, открывая дверь. — Готова повеселиться?
— Более чем, — ответила я, садясь в салон и захлопывая за собой дверь. Сердце стучало — не от страха. От предвкушения.
Потому что иногда, чтобы остаться собой, нужно позволить себе немного свободы. Или хотя бы танцев у бассейна.
Машина мягко тронулась с места, и я почувствовала, как привычная тяжесть последних дней — страхи, тревоги, ожидание — немного ослабевает. Ветер врывался в приоткрытое окно, запутывая пряди волос, и в этом простом ощущении было что-то невероятно живое. Я позволила себе улыбнуться. Настояще.
Алена вела уверенно, одной рукой облокотившись на руль, другой переключая треки. Музыка играла где-то на фоне — лёгкий бит, ненавязчивый, как гул летнего вечера.
— Знаешь, — сказала она, мельком бросив на меня взгляд, — я рада, что ты поехала. Тебе это нужно. Хоть немного забыться.
—Спасибо ,а чья это машина? — спросила я, осматривая салон мишины
—Старшего брата — она усмехнулась. — Он любезно предоставил мне ключики
—Ты у него не спрашивала разрешение? — усмехнулась я хитро смотря на Алену
— Нет, — обыденно ответила она и мы рассмеялись.
Мы подъехали к особняку минут через двадцать. Это был современный дом с панорамными окнами, освещённый мягкими неоновыми огнями, которые переливались в такт музыке. На заднем дворе, где располагался бассейн, уже собирались люди: кто-то болтал у барной стойки, кто-то смеялся на пуфиках, а несколько человек в воде устраивали миниатюрную феерию с шариками и брызгами.
Алена припарковалась, и мы вышли. Я на секунду замерла, втягивая воздух. Лёгкий аромат наступающего лета — прохладного, влажного, с нотками мяты и шампуня с чьих-то волос.
— Слушай, что-то я сомневаюсь в своей готовности — сказала я, чуть нервно посмеиваясь, — Я там никого не знаю
— Все будет хорошо, — отрезала Алена. — Держись рядом со мной, познакомлю с адекватными ребятками, — Она взяла меня за руку и повела вперёд — к шуму, к свету, к жизни.
Аврора
— Ну что, девочка, на охоту? — пробормотала я себе под нос, проводя кисточкой по скуле, глядя в зеркало с выражением, будто собиралась выиграть "Мисс Вселенную", а не ехать на сомнительную вечеринку у бассейна с подозрительным мальчиком из команды Матвея.
Хайлайтер лёг чётко. Глаза блестели. Настроение — тоже. Почти.
Почти — потому что в голове всё ещё звучал голос Матвея, как будто кто-то поставил его на внутренний повтор.
«Я слышал, как он делал ставки на то, с кем ты окажешься до конца семестра.»
Вот честно? Я бы предпочла, чтобы он кинул в меня книгой. Или ластиком. Или даже — не знаю — замёрзшей пельменью. Было бы легче. А это... голос, интонация, правда между строк — всё вонзилось как ледяная заноза.
А если он не врал?
А если я снова, как последняя наивная дурочка, купилась на улыбку и уверенность? Саша был... ну, да, он был милый. Приятный. Смотрел красиво, пах дорого. Но в этом всём было что-то слишком. Словно всё отрепетировано. Даже его «случайные» прикосновения — будто из учебника по флирту для чайников.
Я мотнула головой. Стоп. Не сегодня. Сегодня ты — красотка. Сегодня ты — богиня. Сегодня ты идёшь на вечеринку. Да хоть и в ад — но на каблуках и с мятной помадой.
Из коридора донёсся скрип половиц, и я выглянула из комнаты. Денис спускался, застёгивая часы.
— Ого, — сказала я, смерив его взглядом. — Это ты куда такой нарядный? Пахнешь как парфюмерный отдел в ЦУМе.
— На свидание, — бросил он нехотя. — С Ринатой.
Я аж зависла. Как будто кто-то паузу нажал.
— Ты серьёзно? Она мне ничего не говорила.
Он поднял бровь, всем видом показывая: «Ага, теперь твоя очередь.»
— Не успела. А ты куда?
Паника внутри сделала пару сальто, но внешне — я была спокойнее буддийского монаха на медитации.
— Меня пригласил Саша.
— Саша? Из команды Матвея?
Я кивнула. Медленно. С достоинством. Как будто подписываю указ о перемирии. Хотя мысленно я уже писала завещание на случай, если брат взорвётся.
Он осмотрел меня с головы до ног. Внимательно. Так, будто сейчас начнёт выносить вердикт.
— Ладно. Только не поздно.
И ушёл.
Я замерла. Пара секунд — и внутренне выдала себе грамоту: "За выдающуюся игру и сохранение самообладания в диалоге с контролирующим братом."
Усмехнулась и пошла обратно к зеркалу. Только собралась надеть серьги, как зазвонил телефон.
Руслан.
Я посмотрела на экран и закатила глаза.
— Походу Ринатку поймал её братик, — пробормотала я. — Ну, началось. Подруга пошла на свидание с её братом, а я должна теперь играть прикрытие. Прекрасно. Просто «Друзья. Сезон 100.» Спецвыпуск: «Шпионская миссия Барсовой».
Смахнула вызов. Я услышала голос Руслана.
— Алло, Аврора? — уже говорил он в трубку. — Привет. Слушай, а Рината говорит, что к тебе на ночёвку едет. Это правда?
Оу. Даже с ночёвкой? Вот это у них свиданка. Барсов, ты вообще романтик ещё тот, однако.
— Конечно правда, — сказала я, как будто мы с Ринатой репетировали эту сцену сто раз. — Мы с ней сериалы пересматриваем. Рината печеньки взяла?
Ну скажи, Руслан, скажи, что она взяла печеньки. Только ради драматургии.
— Она... да, взяла, — хмыкнул он, и я прямо слышала, как он прищурился на том конце провода. — Ну ладно. Хорошего вам вечера.
— Спасибо, старший брат года, — пропела я и сбросила вызов.
И, обернувшись к зеркалу, театрально прошептала:
— Премия «Актриса года» вручается... Авроре Барсовой! Спасибо, спасибо, особенно хочу поблагодарить подругу, которая бросилась в любовь, не озвучив прикрытие.
Я рассмеялась. Да, может, всё и сложно. Может, и сердце немного колется. Но я выгляжу прекрасно, и мне нравится эта версия себя. Уверенной. Готовой проверить, кто есть кто.
Я только вышла на крыльцо, когда телефон завибрировал в кармане. Достала его, глядя на экран. Сообщение от Саши:
«Может, за тобой заехать?»
Мило. Заботливо. Но...
Нет.
«Не надо. Я сама.» — быстро набрала и отправила, прежде чем сама себе передумала.
Потому что дело не в нем. И не в желании быть самостоятельной. А в том, что я иду туда не на свидание. Я иду туда с мыслями, которые должна прояснить. С вопросами, на которые хочу найти честные ответы.
Да и... я была не из тех, кого надо забирать. Если уж я куда-то еду — то сама, громко и эффектно. Или никак.
Я подошла к байку.
Он стоял у дома, как что-то из другой жизни. Из того времени, когда в зеркале отражалась совсем другая Аврора — младшая, тише, осторожнее. Тогда я только училась держать равновесие. Сейчас — училась держать себя.
Протянула руку к шлему. Но пальцы вдруг замерли.
Почти два года прошло. А всё равно... внутри щёлкнуло что-то знакомое и колючее. Как тогда. Когда я впервые повела байк Ринаты после... всего.
Мои руки тогда дрожали, как осенние листья. А потом — я просто разревелась. Не от страха. От свободы. От того, что теперь принадлежу только себе. И что в этой свободе — ни черта не ясно, что дальше.
Но сегодня было иначе. Сегодня во мне говорила не боль, а тревожная осторожность. Я не хотела пить. Не хотела курить. Я вообще ни черта не хотела, кроме как быть собой — честной, настоящей, немного надломленной, но уже почти склеенной.
И я вспомнила папу.
Он всегда говорил: " Вредные привычки, это не показатель крутости, это утопия, в которой ты придаешь себя."
Вот и всё. Я себя.
Завела байк. Он взревел — негромко, но уверенно, как будто знал, что я снова здесь. Села, нацепила шлем, глянула в зеркало заднего вида.
— Ну поехали, Аврора Барсова, — пробормотала я. — Разобьём пару сердец. Или хотя бы стереотипов.
И выехала.
Город растворялся во мне с каждой пройденной улицей.
Шины мягко касались асфальта, как будто танцевали под ритм моего сердца. Фонари — редкие золотистые пятна на мокром черном холсте дороги — мелькали мимо, отражаясь в зеркале шлема, в стекле витрин, в моих зрачках. Всё казалось киношным, но в этом кино я не играла — я жила.
Сама себе режиссёр, сама себе каскадёр.
Мотоцикл шумел спокойно, не рвался вперёд — слушался. Удивительно, как механика становится продолжением тебя. Я чувствовала каждую вибрацию руля в пальцах, каждый поворот — в позвоночнике.
Навстречу проносились машины — чьи-то жизни, чьи-то драмы. А я ехала сквозь них, будто сквозь время. Сквозь себя. Сквозь сомнения.
А если Матвей был прав?
Эта мысль билась где-то в голове, но я отгоняла её, как назойливую муху. Ночью думать нужно о важном. О дороге. О том, что я вообще-то лечу сквозь город как комета.
На секунду я прикрыла глаза — да, без фанатизма, всего на миг — и вдохнула воздух. Прохладный. С примесью бензина, цветущих кустов у чьего-то забора, вечерних запахов города. Такой настоящий, густой, живой.
Повернула налево. Колени немного дрогнули — рефлекс. Всё-таки байк — не просто техника. Это память. Это свобода. Это выбор.
Я больше не пассажир. Я рулевой.
На светофоре замерла. Сбоку пара парней в машине, громко включивших музыку. Один обернулся, глянул на меня и поднял бровь.
Улыбнулась в ответ — так, чтобы не переоценивал.
Загорелся зеленый.
Я сорвалась вперёд.
Ночные улицы расступались передо мной. Город принимал меня, и я принимала его. Мы не были друзьями, но мы были в соглашении: я не падаю, он не бросает мне под колёса подлости.
Так мы и ехали вместе — я и мой город, я и мой страх, я и моя новая смелость.
И чёрт подери, как же красиво он выглядел в отражении зеркал — этот город, где я стала собой.
Алена
Музыка гремела, но не оглушала — тот самый баланс, когда ты всё ещё можешь слышать собеседника, но тело всё равно подстраивается под ритм. Где-то сбоку пульсировали неоновые огни, отражаясь в воде бассейна, а в воздухе витал аромат чего-то тропического — или это просто наш коктейль был слишком щедро приправлен ананасовым сиропом.
Я сидела на шезлонге, вытянув ноги, бокал в руке, и с ленивой улыбкой смотрела, как Рината осторожно осматривается по сторонам. Было видно, что вечеринки — не её стихия, или, по крайней мере, не такие.
— Ну, как тебе? — спросила я, сделав глоток. — Живая атмосфера, а не твоё молчаливое "я сама себе форсаж".
Рината хмыкнула, взяв бокал. Она явно хотела казаться расслабленной, но я-то её уже знала — пальцы чуть сжаты, плечи напряжены, взгляд скользит, как у пилота, всегда на чеку.
— Привыкаю, — ответила она, делая глоток. — В принципе, всё неплохо. И музыка норм. Без шансона, уже плюс.
Я рассмеялась.
— Тут вообще не шансон, детка, тут диджей с двумя подписками на "глубокие миксы для внутреннего равновесия". А если серьёзно — расслабься. Тебя тут никто не узнает. Только я знаю, что под маской "девочки с коктейлем" скрывается Фурия.
Она усмехнулась, чуть склонив голову.
— А ты всё та же, Алена. Красиво прикроешь, но глаз с дороги не спустишь.
— А как иначе? — я пожала плечами. — На дороге и на вечеринке важно одно и то же — видеть на несколько поворотов вперёд.
Я встала, вытянулась, подхватив её за руку.
— Пойдём, познакомлю тебя с парой людей. Не волнуйся, не гонщики. Хотя... — Я прищурилась. — Хотя один — кое-кто очень интересный.
Мы обошли бассейн, прошли через открытую террасу, где сидела небольшая, но очень качественно отобранная компания. Там было тихо. Только лёгкий гул музыки с основного двора и свет гирлянд над головами.
— Так, девочки и мальчики, встречайте Фурию, — сказала я, вкатываясь в круг у бассейна, обняв Ринату за плечи. — Но звать её будете Рина. И, внимание: никто не трогает. Ни словом, ни взглядом, ни странными шуточками. Увижу — отправлю в баню. В прямом смысле, со шваброй.
Я усмехнулась и подмигнула Рине. Та закатила глаза, но я видела — ей приятно. Да и не привыкла она, чтоб кто-то вот так сразу стеной за неё вставал.
— Сильно ты её охраняешь, Аль, — хмыкнул Ник, крутя в пальцах бокал с чем-то зелёным и подозрительным.
— Это хозяин дома и организатор, — представила я его Ринате, она хмыкнула и они обменялись рукопожатиями.
— Она со мной — сказала я легко и дерзко. — В смысле, под моей защитой. Можете думать, что хотите. Я своих не бросаю.
— О-о-о, — протянула Вика, облокачиваясь на Лёшку, — вот теперь я вижу этот вайб. Аля: «это мой котёнок, и я его за усы никому не дам».
— Ага, — вставил Лёшка, — только если Алена — это та кошка из «Короля льва», которая всех раскидала.
— Именно, — фыркнула я, доставая сигарету, но тут же вспомнила про Рину и убрала обратно. — Не травим младших. У нас тут клуб сознательных взрослых.
Рината стояла рядом, будто между всеми нами и своей привычной внутренней бронёй. Я видела, как она напряжена, как сканирует обстановку, но рядом со мной — уже меньше. Она не привыкла быть под чьим-то крылом, и от этого даже милее выглядела.
— Всё окей? — спросила я её, наклонившись ближе.
— Угу, — кивнула она. — Просто непривычно. Обычно я не на таких тусовках.
— Ты просто не была на наших, — сказала я, поглаживая её по спине. — Тут всё под контролем. Если кто-то сунется — отвечаю, сброшу его в бассейн с колонкой на шее.
Она рассмеялась — тихо, но искренне. А у меня внутри что-то потеплело. Эта девчонка... Чёрт, я бы и вправду ради неё в драку полезла. В ней есть что-то от меня в 17. Та же злость на несправедливость, та же резкость и... уязвимость, которую она до последнего прячет.
— О, кстати, — сказала я, взяв Рину за запястье, — пошли, кое с кем познакомлю.
Она кивнула, и мы вышли из круга. Я повела её через террасу, мимо танцующих, на вторую часть двора, где у каменного столика сидели двое — один в гавайской рубашке, другой в чёрной футболке. Последний обернулся первым.
— Матвей, — позвала я, — знакомься. Это Рината.
Они встретились глазами, и воздух будто щёлкнул.
Молния. Без грома, без дождя — просто разряд. Прямо в центр.
Он выпрямился. Рина тоже застыла. Словно они оба не ожидали, что этот человек окажется именно здесь.
— Вы знакомы? — спросила я, чуть прищурившись. Я-то чувствовала, что тут что-то не так. Не просто "да, видели друг друга". Это было... глубже.
— Да, — ответил Матвей. — Нас Денис познакомил.
Он сказал это спокойно, но небрежно. Рината чуть опустила взгляд, а я только усмехнулась.
Ох, вот это вечер обещает быть интересным.
— Ну вот, — сказала я, хлопая их по плечам. — Теперь вы оба знаете, что если кто-то из вас обидит другого — я вас обоих скину в бассейн. Серьёзно.
— Подтверждаю, — хмыкнул Лёшка, проходя мимо. — Она так моего двоюродного брата из Казани купать учила.
— Он пошутил про мои шорты, — хладнокровно отрезала я. — И больше не шутит. С тех пор даже в зуме разговаривает стоя.
Все засмеялись, и напряжение чуть ослабло. Но я краем глаза видела: Рина и Матвей всё ещё украдкой смотрят друг на друга.
Рината
Вечеринка у бассейна была похожа на фильм, где ты — не статист, а главная героиня с мокрыми волосами, ледяным коктейлем и слишком громкими мыслями.
Где-то играл любимый трек, в бассейне всплывали надувные круги в форме фламинго и арбузов, а в воздухе смешивались запахи персикового лосьона, дымка от кальяна и вечернего лета. Свет гирлянд отражался в воде, и всё казалось немного нереальным — как будто кто-то подмешал волшебства в хлорку.
Алена, конечно, была в своей стихии. Лежала на фламинго, как будто родилась на нём, попивала коктейль сквозь ярко-розовую соломинку и лениво наблюдала за происходящим. Мы с ней только что вылезли из воды — мокрые, смеющиеся, с дыханием, сбитым от воды и веселья. Но мысли мои были далеко.
На Матвее.
Он сидел на шезлонге в тени, с прямой спиной и рассеянным взглядом. В руках — бутылка воды, в глазах — что-то непонятное. Вина? Тоска? Или просто он не знал, как снова стать частью нашей реальности после утренней сцены с Авророй.
Я вылезла из бассейна, провела рукой по лицу, убирая капли, и почувствовала, как по плечам пробежал прохладный ветерок. Моментально — мурашки. Лёша, хозяин дома, протянул мне большое белое полотенце.
— Остынь, русалка, — сказал он с широкой мальчишеской улыбкой. Высокий, спортивный, с мягкими чертами и хрипотцой в голосе. Белая рубашка небрежно свисала с его плеч, а светлые шорты подчёркивали загар.
— Спасибо, — кивнула я, оборачивая тело полотенцем.
— Куда собралась? — донёсся голос Алены, всё с того же фламинго, на котором она теперь лежала, будто сфинкс в купальнике.
— К Матвею, — ответила я, расплетая свои каштановые волнистые волосы. Вода стекала по ним каплями, как будто они хранили в себе весь вечер. Одела сверху большую рубашку светло-голубую и светло-голубые джинсовые шорты, которые были короткими
— Та ситуация с золотцем? — лениво уточнила она, делая акцент на слове, от которого у меня тут же поджались губы. Я знала, кого она имела в виду.
— Брось, — добавила Алена, отпивая коктейль. — Я же его подруга. Первая обо всём узнаю.
Я пошла к шезлонгам. Но место было уже пустым. «Приплыли», — подумала я и тут же врезалась в кого-то.
— Извини, Ри! — крикнула Вика, перекрывая музыку. Яркая, с коротким чёрным каре, выбритым виском и чёрной звездой под ним — она была как сигнал тревоги и вдохновения одновременно. У Вики был свой радар — если она веселилась, значит, вечеринка удалась.
— Ты не видела Матвея? — сказала я ей прямо в ухо, чтобы точно услышала.
— Он в доме, на втором этаже. На балконе. Там, где всегда.
Я уже хотела поблагодарить и уйти, но она поймала меня за запястье.
— Слушай, а это правда, что ты теперь девушка Дениса? Все шепчутся.
Я на секунду замерла. Перед Элис он представил меня как свою. Но... мы? Мы что?
— Это сложно объяснить, — бросила я и пошла в дом.
Добраться до второго этажа через толпу танцующих было как пройти через джунгли. Смех, фразы, вспышки телефонов, чей-то смех — всё сливалось в одно.
Наконец я вышла на балкон. Свежий воздух ударил в лицо. Закат медленно погружал небо в карамель и золото, а ветер ерошил волосы.
Матвей сидел на перилах. Спина прямая, нога свисала, в руке — сигарета. Он выглядел отрешённым, чужим, будто не вписывался в шум этой вечеринки.
— Не помешала? — спросила я, подходя ближе.
Он посмотрел на меня. Тот самый взгляд, от которого хочется сбросить все защиты.
— Нет, — ответил он, туша сигарету. — Не помешала.
Я кивнула и облокотилась на перила рядом с ним.
— Вид чудесный, — сказала я, глядя вдаль, туда, где небо выцветало от заката, окрашиваясь в оттенки персика и медленного огня. Казалось, будто мир на миг замер, забыл о шуме внизу, о бассейне, о танцах и алкоголе. Только мы. Только этот ветер, гуляющий по балкону.
— Угу, — отозвался Матвей и посмотрел в ту же сторону. — Тут всегда красиво. Особенно когда все остальные — внизу.
В его голосе было что-то... усталое. Знакомое. Словно я это уже слышала. Или чувствовала — где-то внутри себя, когда сама хотела сбежать от всего.
— Ты часто уходишь наверх? — спросила я, повернув к нему голову.
Он едва заметно усмехнулся.
— Ага. Это мой способ выживания. Музыка там такая, что уши вянут. А тут хотя бы можно дышать. Ну и... подумать.
Я кивнула. Мысленно. Потому что вслух — не смогла. Меня сжимало изнутри. Та самая утренняя сцена стояла перед глазами, как плохой эпизод, который ты пересматриваешь в голове, хотя не хочешь.
— Слушай... — начала я, проводя пальцами по перилам. — Я хотела... ну, типа... — чёрт. Почему слова застряли? Я же всегда умела красиво выкручиваться, остро, дерзко. А тут — ком в горле и глупый тон.
Он посмотрел на меня, чуть склонив голову. В его глазах не было насмешки. Только тёплая, усталая тень.
— Это про Аврору, да?
Я кивнула. Однажды. Медленно.
— Прости. Я не знала, что она... ну, что она так скажет. Я не знала, что ты услышишь. И вообще, не знала, что всё настолько... — я запнулась. Потому что правда была в том, что я слишком хорошо знала. Просто не хотела в это вникать.
— Ты не должна извиняться, — перебил он спокойно. — Это не твоя вина.
Но я знала — вина всё равно где-то рядом. Не потому, что я что-то сделала. А потому, что не сделала ничего.
— Она не такая, — выдохнула я. — Просто... боится. Оттолкнуть легче, чем поверить. Я знаю, потому что сама так делаю.
— Знаю, — сказал он тихо. — Я это видел.
Я обернулась к нему, и в его взгляде было что-то... тёплое. Не про романтику. А про понимание. Про то, когда кто-то действительно видит тебя — не как Фурию, не как подругу Дениса, не как девочку с острым языком, а как человека.
— Ты знаешь, что мне говорят, когда я дерусь или играю в хоккей? — спросил он внезапно. — Что я слишком вспыльчивый. Ненормальный. Даже опасный. Но, знаешь, мне пофиг. Потому что когда я вижу, как кто-то играет чужими чувствами — как будто это просто игра насчёт — меня это бесит.
Я сглотнула. Потому что Саша вдруг стал чем-то совсем другим в этой истории.
— Я не знаю, с кем она будет, — сказала я. — Но если ты... если ты не врёшь — я ей это скажу. Она должна знать.
Он кивнул. А потом, будто переключившись, добавил с лёгкой ухмылкой:
— А ты чего тут, а? Все веселятся, пьют коктейли, а ты как призрак — на балконе.
— Тоже надоедает громкая музыка, — усмехнулась я. — Я конечно люблю вечеринки, но больше по уютным посиделкам дома с фильмами или книгами.
— По тебе не скажешь, ты обычно, как ураган, за любой движ — хмыкнул он.
Я ухмыльнулась, сбрасывая волосы с плеч. Закат позади рассыпался золотыми каплями по воде бассейна.
— С чего такие выводы? — спросила я, усмехаясь.
— Денис о тебе много рассказывал, — сказал он, и мои щёки залились румянцем. Но Матвей продолжал:
— Когда он своего знакомого попросил для свидания воздушный шар, сразу понятно, что ты особенная.
— Он тебе рассказывал? — спросила я, он кивнул.
— Мы хоть с ним и не так давно дружим, как он с Филом, но у нас доверительные отношения, — сказал Матвей. Смотря на этого брюнета с взлохмаченными волосами и серыми глазами, я видела надёжного человека, товарища и друга.
— Как ты думаешь, — вдруг решилась спросить я, — Денису я точно нравлюсь?
— Видела бы ты, как он о тебе рассказывает, не задавала бы таких вопросов, — усмехнулся он. — Могу сказать, что он тебя любит. По-настоящему и искренне.
Я тоже когда-то так любил... — на этом он замолчал.
— Любовь была неудачной? — осторожно уточнила я, чувствуя, что тема болезненная. В его глазах отразилась тоска и горячая память.
— Да, — сказал он твёрдо, словно хотел сдержать боль.
— Не знаю, насколько для тебя эта девушка была волшебной, но надеюсь, ты встретишь своего человека. Того, с кем будешь вот так же на балконе разговаривать обо всём.
Парень улыбнулся и посмотрел на меня внимательно.
— Ты хороший человек, Рината, — сказал он. — Таких людей должно быть больше.
— Ты меня засмущал, — хмыкнула я, и мы рассмеялись.
— Вот вы где, — раздался позади голос Алены.
Она подошла к нам с лёгкой грацией, как будто балкон — её сцена. На ней была тонкая цветная накидка, волосы завязаны в небрежный пучок, а в руке — коктейль с ломтиком апельсина.
— Решили спрятаться? — спросила она, окидывая нас своим прищуром. Не дожидаясь ответа, взяла предложенную сигарету у Матвея, достала зажигалку и, щёлкнув, подожгла сначала себе, потом ему.
— Паровозы, блин, — прокашлялась я, морщась. Они оба — с тёмными волосами, уверенным взглядом и, как оказалось, любовью к табачному дыму.
— Дым не переносишь? — спросила Алена и тут же глянула на Матвея. Тот виновато стукнул себя по лбу и затушил сигарету.
— Жалко сигаретку, — театрально вздохнула она и тоже затушила.
— Вы такие милые, — произнесла я осипшим голосом, как старая актриса на последнем выходе. — Вот только лёгкие мои так не считают.
Мы рассмеялись. Я увидела, как в уголках глаз Матвея затаилась улыбка, а Алена уселась на перила, как будто всегда там была. Балкон стал нашим тайным убежищем — над шумом, над светом гирлянд, над всем этим мигающим безумием.
И пусть у каждого из нас были свои раны — здесь, сейчас, они не болели.
Вдруг послышался шум.
Голоса. Сначала далёкие, смазанные, будто кто-то спорил в соседней комнате. Но с каждой секундой они становились всё громче, ближе, наглее. Мы с Аленой и Матвеем переглянулись — тишина между нами вдруг стала густой, тревожной. Девушка и парень. Кто-то явно не стеснялся кричать.
Дверь распахнулась резко, как в дешёвом триллере, и я обернулась — просто из рефлекса. А потом... будто кто-то выключил звук вокруг.
Мир замер.
В проёме стоял он.
Денис Барсов. Мокрые волосы от воды, чёрная рубашка, прилипшая к телу, чёрные шорты и выражение лица, будто он выследил меня, как охотник цель. А за ним...
Аврора. Моя сестра. В белом верхе от купальника и в светло-голубых шортах, выцветших до серого, с модными потертостями.
Моя челюсть не просто упала. Её с размаху швырнул по полу чемпион мира по футболу.
— Аврора, ты вообще в своём уме?! — голос Дениса был настолько громким и резким, что я вздрогнула. Он будто впервые за всё время сорвался на сестру.
— А ты, значит, в своём? — огрызнулась она. — Сам-то что тут делаешь?
— В отличие от тебя, я хотя бы умею за себя постоять, — ответил он с явным презрением.
Я повернулась к Алене — её бокал завис в воздухе. Она посмотрела на меня, приподняв бровь.
— Это не мне кажется? — прошептала я, будто надеялась, что весь этот цирк — мираж.
— Не знаю, — ответила она, глядя на вино, как на магический шар. — Моть, ты не пил? Ты их тоже видишь?
— Конечно, блядь, вижу, — усмехнулся Матвей. — Глюки не бывают синхронными.
— Может, это ваши сигареты? — предположила я, уже с надеждой. — Мало ли что вы там курите...
— Поверь, если бы это была трава, ты бы сейчас видела фламинго с бегемотом, а не Барсовых. Хотя... — Алена прищурилась. — Они в чём-то похожи.
— Алена! — вскрикнули мы одновременно. В голосе звучала паника — и не зря. Барсовы обернулись.
— Хэй, ребята! Приветики! — выпалила я натянуто, выдавив улыбку, которая с натяжкой могла бы сойти за дружелюбную. — Совсем вас не ожидала увидеть...
— Рината?! — они в один голос кинулись к нам.
— Девочки, вы вообще офигели... — начал Денис, но мы с Авророй его перебили.
— Заткнись! — гаркнули мы синхронно. Почти хором.
— Ты какого чёрта тут делаешь?! — Аврора уже перешла на крик, её глаза метали молнии.
— А ты?! — огрызнулась я, вспыхивая, — На свиданку, значит, пришла? Посмотрите на неё! — Шок сменился яростью. Осознание накрыло как волна: они меня обманули. — А ты, Дэн?! — я повернулась к нему, — "Маме помогаю", да?! — передразнила я его. — Наверное, тётя Полина тебя на вечеринку отправила, чтобы лучше работалось, так?
— Ах ты гнида! — взвизгнула Аврора, — - На свидание он значит с Ри пошел?! А я ее значит от Руслана отмазала ,чтобы тот ее отпустил, а оказывается вот оно что! - Орала на него Аврора ,так как поняла что если бы не ложь Дэна, то сидела бы я дома. Тут я офигела.
Я застыла.
— Ты... прикрылся мной?! — гнев вспыхнул с новой силой. — Барсов, ты вообще охренел?! — я была зла, разочарована и обижена. — Охренеть!
— Это я должен быть в бешенстве! — рявкнул он, и мы с Авророй инстинктивно замолчали.
Он прошёлся глазами по нам, тяжело дыша.
— Вы вдвоём наплевали на всё. Безопасность, логика, здравый смысл. Вы в чужом доме. Я уже молчу про банду и что может вас поймать — тут полно неадекватных и пьяных людей! Забыли правила? Что на вечеринки вы ходите с кем то, кто может вас защитить!
— Я с Аленой! — сказала я, указывая на неё.
— Я с Сашей, — добавила Аврора.
— Ещё лучше, — дружно пробурчали мы с Аленой и Матвеем.
У Авроры дёрнулся глаз.
— Да вы задрали, — процедила она, глядя на брата, — А ты, Дэн... Ты ничем не лучше нас. Сам пришёл. Сам соврал.
— Вот именно! — я ткнула его в грудь пальцем. — Ты мне солгал. И даже не подумал сказать. Что ты тут делаешь, Денис? Почему не сказал мне?
- Миллиграмм, давай обсудим наши разногласия на едине. Хорошо? , — попытался он меня обнять, но я его отолкнула.
— Потом уже нас не будет! — бросила я.
— Не будет? — он посмотрел на меня как-то... по-другому. Взгляд потемнел.
— На вранье ничего не построишь. Ни доверия, ни любви. Ты мог бы сказать мне правду. Просто. По-человечески.
— Я не хотел тебя расстраивать, — пробормотал он. — Не хотел, чтобы злилась, что пошёл без тебя...
Но эти слова были слабы. Жалкие.
Я почувствовала, как что-то внутри меня сжимается.
— Я тебе не верю, — тихо, почти шёпотом. — Я слишком зла. И мне больно, Денис. Больно от того, как ты поступил.
И я развернулась. Просто ушла. С этого балкона.
Потому что если любовь — это ложь, то мне такой любви не нужно.