Часть 2. Глава 18. "Я убью любого за свою семью"
Петя стоял на холодном осеннем ветру, прислонившись к своей машине. В его глазах — не просто злость, а ледяная, выверенная ярость. Дима передал адрес Валерия, и Петя уже третий час наблюдал за домом. Он ждал, пока в окнах погаснет свет, пока тот, кто посмел посягнуть на его семью, расслабится. Уснёт. Станет уязвимым.
Дом был старый, многоэтажка ещё с советских времён. В подъезде пахло сыростью, плитка у входа была потрескавшейся. Петя поднялся по лестнице молча, ни один шаг не скрипнул под его весом.
Квартира 43. Дверь не была заперта — классика. Он вошёл, как тень. Валерий лежал на диване, храпел, будто мир принадлежал ему. Пьяный до безобразия. Пустые бутылки валялись на полу. Петя подошёл тихо, опустился на корточки, смотря на его лицо. Вспомнил Варю. Вспомнил Т/И. Вспомнил, как Т/И не могла уснуть, как дрожала, когда Варя не выходила на связь.
Он схватил Валерия за волосы, резко дёрнул и ударил его головой о бетонную стену. Глухой грохот, крик боли, и Валерий проснулся, вырываясь из сна в реальность, полной ужаса.
— Что... кто... — начал он, но Петя прижал его к стене, лицо его — каменное, ледяное, без намёка на пощаду.
— Ты хоть понимаешь, кого ты тронул? — прошипел он. — Это мои дети. Это моя женщина. Я не позволю, чтобы ты или кто-либо ещё дышал в их сторону.
Валерий закашлялся, кровь пошла по виску, но Петя держал крепко.
— Ты ещё раз приблизишься — и я найду тебя. В любой дыре. И на этот раз, Валерий, ты просто исчезнешь.
Я убью любого за свою семью. Понял?
Он швырнул его на диван, как мешок мусора. Валерий больше не пытался говорить — только задыхался, сжавшись в страхе. А ты все также слаб, как и тогда. Усмехнулся Петя.
— Поехали, — тихо добавил он.
Он поволок его в машину и увёз прочь из города — туда, где никого нет. Старый бабушкин дом стоял в глуши, окружённый лишь полем и лесом. Он открыл дверь, загнал Валерия внутрь, сам вошёл следом. И закрыл её на засов.
Что происходило дальше — знали только стены.
Через несколько часов Петя вернулся домой. В его глазах больше не было гнева. Только усталость. И решимость.
Он молча обнял Т/И, которая сидела в гостиной с кружкой остывшего чая, и прошептал:
— Всё будет хорошо. Обещаю.