24- Его объятия очень успакаивающие
Местом встречи был выбран ресторан.
Мать и сын впервые встретились официально, оба чувствовали себя незнакомыми друг с другом. Пока не подали блюда, они молчали.
Примирившись с некоторыми проблемами, Чжэн Цюи больше не демонстрировала прежнюю холодность и резкость в общении с Тан Чжоу.
Она внимательно осмотрела своего сына, который был совсем рядом.
При красивой внешности и необыкновенных манерах, за исключением отчужденного выражения лица, во всем его существе нельзя было найти ни одного изъяна.
Посмотрев на него долгим взглядом, она отвела взгляд, взяла палочки для еды и сказала: «Давайте сначала поедим, а то блюда остынут».
Хотя Тан Чжоу чувствовал себя неловко, он не собирался идти против собственного желудка. Он выбрал свои любимые блюда и начал медленно их есть.
Он никогда не издавал ни звука во время еды, так как этикет и манеры были выгравированы в его костях. Его опущенные ресницы отбрасывали тени под глазами, делая его вид необычайно нежным.
Чжэн Цюи тайно улыбнулась, чувствуя, что сходит с ума. Люди снаружи всегда говорили, что ее сын отчужденный и высокомерный, так как же он может быть нежным и милым?
На самом деле у Тан Чжоу было много вопросов, которые он хотел задать, но поскольку Чжэн Цюи не говорила, он не хотел брать на себя инициативу.
Его отношения с Фу Шэном были фальшивыми, но другие этого не знали. Он беспокоился, что Чжэн Цюи могла сказать Фу Шэну что-то, чего ей не следовало говорить. Несмотря на то, что он был тем, кто мог приспосабливаться к различным ситуациям, этот инцидент произошел из-за него. Если Фу Шэна незаслуженно обвинили, он чувствовал бы себя виноватым и неловко.
Более того, пережить подобное происшествие с собачьей кровью на себе всегда было немного странно.
Пока мать и сын размышляли, трапеза подошла к концу.
Чжэн Цюи молча отметила блюда, которые Тан Чжоу предпочитал палочками для еды. С серьезным выражением лица она спросила: «Он тебе действительно нравится?»
Тан Чжоу поднял ресницы, обнажив светло-карие радужки глаз, прозрачные, как стекло, но в них таился оттенок нетерпения.
«Что именно вы ему сказали?»
Чжэн Цюи сказал правду: «Я попросил его оставить тебя».
Тан Чжоу: «...»
Это действительно банальный сюжет о собачьей крови.
Бедный Фу Шэнь.
«Но он не согласился,— продолжила Чжэн Цюи,— кажется, он испытывает к тебе искренние чувства».
Она видела, что у мальчика по имени Фу Шэнь действительно был другой взгляд, когда он говорил о Тан Чжоу.
Конечно, нельзя было исключать и превосходные актерские способности другой стороны.
Тан Чжоу чуть не рассмеялся в голос.
Подлинные чувства? Фу Шэнь был заинтересован только в своих инвестициях, откуда могли взяться подлинные чувства?
С бесстрастным лицом он сказал: «Надеюсь, в будущем ты так не сделаешь».
Столкнувшись с таким отношением, Чжэн Цюи инстинктивно немного вздрогнула, но как только она подумала о сегодняшней цели, она набралась
смелости и сказала: «Я просто хочу спросить, хочешь ли ты семью Тан или нет?»
Тан Чжоу был удивлен.
Эта мать, которая нечасто появлялась за его более чем двадцать лет жизни, теперь смотрела на него почти нежными глазами, ожидая ответа.
Должно быть, это иллюзия, подумал он.
Даже во сне, когда он остался без гроша после попытки спасти семью Тан, все, что он получил от Чжэн Цюи, это ее холодное безразличие.
Тан Чжоу не хотел снова испытать чувство, что его бросили все родственники.
Обида, скрытая в его сердце, переросла в сильную враждебность. Он ответил резким тоном: «Если ты никогда не заботилась обо мне, зачем же спрашивать обо всем этом сейчас?»
Глаза молодого человека слегка покраснели, а его вопросительный тон звучал резко, но от этого у людей на душе становилось кисло.
Сердце Чжэн Цюи пронзили иглы, а по груди разлилась волна ноющей боли. Она чуть не заплакала.
Хотя она ненавидела семью Тан, где она сама была? Насколько бессердечной она была, оставив такого маленького ребенка в этом хладнокровном особняке?
В этот момент Чжэн Цюи искренне раскаялась.
Протирая глаза, она сказала хриплым голосом: «Если ты этого хочешь, я буду бороться за тебя; если ты этого не хочешь, мне уже все равно».
Тан Чжоу почувствовал усталость в последней части ее заявления и удивился: «Что ты имеешь в виду?»
Чжэн Цюи улыбнулся и сменил тему: «Тебе нравятся только парни?»
Тан Чжоу повернулся и посмотрел на чашку.
Ему никогда не нравились ни мальчики, ни девочки. Он и сам не знал, как он мог ответить на этот вопрос?
Но его появление было истолковано как молчаливое подтверждение в глазах Чжэн Цюи. Поняв все, ей было трудно противиться.
Жизнь человека длится всего несколько десятилетий, а она провела сорок лет в путанице. В глазах других это считалось счастливой и полноценной жизнью, но кто мог понять горечь в ее сердце?
Если вам суждено выйти замуж за человека, который вам не нравится, лучше найти того, кто вам нравится, и провести с ним остаток жизни.
«Если он сможет сопровождать тебя до конца жизни, это неплохо»,— слегка вздохнул Чжэн Цюи,— «но у него просто немного вспыльчивый характер».
Она не стеснялась в выражениях с молодым поколением, опасаясь, что Тан Чжоу может пострадать.
Он невежлив с ней, хотя она старше его, поэтому Чжэн Цюи беспокоится, что Тан Чжоу может пострадать.
Тан Чжоу: «......»
Разве он не властный? Это имеет смысл, поскольку это Фу Шэнь, который внешне кажется вежливым и мягким, но внутри он более доминирует, чем кто- либо другой. Он также дотошен, мстителен и не позволит себе понести ни малейшей потери.
Тск, почему я все время думаю о нем?
Прогнав эту фигуру из своего разума, Тан Чжоу встал и сказал: «Если больше ничего не нужно, я уйду первым».
Чжэн Цюи запаниковала: «Ты так и не сказал, хочешь ли ты семью Тан или нет».
Тан Чжоу холодно ответил: «Это мои дела, я сам ими займусь».
С этими словами, не дав Чжэн Цюи возможности заговорить, он широкими шагами покинул ресторан.
Вернувшись в машину, Тан Чжоу откинулся назад и глубоко вздохнул.
Ему снова захотелось курить.
Когда его рука потянулась к отсеку для хранения вещей, слова Фу Шэня эхом отозвались в его голове, и он инстинктивно отстранился.
Он не понимал. Если она оставила его позади на столько лет, почему она пришла к нему сейчас? Только из-за вопроса о преемнике?
Но мягкий свет в глазах Чжэн Цюи и мягкость в ее голосе не казались фальшивыми. Это было совершенно не похоже на образ его матери в его памяти, но... в этом было непревзойденное очарование.
В его сердце всколыхнулась давно забытая горечь. Тан Чжоу потянулся, прикрывая глаза рукой, пытаясь скрыть намек на слезы в уголках глаз.
Он продолжал ругать себя; это ведь просто лицемерное беспокойство, не так ли? Это не стоило того, чтобы о нем беспокоиться.
На самом деле, об этом не стоило беспокоиться.
Он просидел в тишине машины десять минут, прежде чем взял себя в руки и поехал обратно к себе домой.
При входе мягкий свет в гостиной встретил его взгляд. Тепло внезапно наполнило его холодное сердце.
Фу Шэнь сидел на диване, занимаясь делами. Когда он услышал шум и обернулся, его янтарные глаза мгновенно загорелись улыбкой. Он встал, подошел, взял тапочки из обувного шкафа и наклонился, чтобы поставить их перед Тан Чжоу, спрашивая: «Ты поел?»
Высокий и красивый молодой человек с густыми бровями и глубокими, темными глазами в данный момент был сосредоточен на ком-то. Фигура, отражавшаяся в его зрачках, тупо смотрела на прохладные тапочки на полу, не говоря ни слова.
Почувствовав, что его настроение не очень, Фу Шэнь тепло спросил: «Что случилось?»
Тан Чжоу надел тапочки, посмотрел на него, его глаза слегка покраснели, а голос стал тихим.
«Я хочу курить.»
Фу Шэнь поднял бровь: «...Нет».
Тан Чжоу шмыгнул носом и хрипло сказал: «Я просто хочу курить».
Его первоначальная печаль не была столь сильной, но в тот мимолетный момент, когда он переступил порог, увидел теплый и гармоничный дом, увидел Фу Шэня, приближающегося с улыбкой на лице, обида в его сердце внезапно утихла.
С тех пор, как он стал достаточно взрослым, чтобы понимать, он никогда не плакал. Даже в самые холодные моменты своих снов он никогда не плакал.
Но теперь он чувствовал покалывание в носу, сухость в горле и полную неконтролируемость. Но он продолжал подавлять это, пытаясь выплеснуть через курение.
Увидев, как в этих светло-карих глазах затуманился взгляд, а затем попытались отстраниться, сердце Фу Шэня смягчилось, смешанное с ноткой горечи.
Он держал запястье Тан Чжоу, направляя его послушно сесть на диван: «Вместо курения, как насчет того, чтобы выпить?»
Тан Чжоу посмотрел на него, не моргая: «Но я не умею пить».
Фу Шэнь улыбнулся, повернулся к холодильнику, схватил две банки пива и протянул одну Тан Чжоу: «Попробуй».
Огорченный молодой человек не решался сделать глоток, но когда Фу Шэнь первым сделал глоток, он тоже сделал небольшой глоток.
Спускаться было прохладно, но вскоре по телу и лицу разлилось тепло.
Его толерантность к алкоголю действительно была низкой. Уже после половины банки он чувствовал легкое головокружение, его взгляд был расфокусирован. Он уставился на человека перед собой и спросил: «Почему здесь два Фу Шэня...?»
Фу Шэнь встал, делая вид, что берет пиво из его руки. «Ты пьян. Прекрати пить».
«Нет!»
Тан Чжоу необоснованно отмахнулся: «Я хочу пить!»
Он сделал еще несколько глотков.
Небольшая капля алкоголя стекала с уголка его губ, следовала по изящным линиям подбородка, текла по тонкой, светлой шее и оседала на ключицах, перекатываясь взад и вперед, словно искушая людей сорвать ее.
Глаза Фу Шэня внезапно потемнели, и он вытащил салфетку, чтобы вытереть его. Осторожными движениями он вытер бледно-желтую жидкость, обнажив изначально нежную кожу.
Его прикосновение было невероятно нежным, и Тан Чжоу почувствовал себя немного щекотно. В оцепенении он потянулся, чтобы оттолкнуть его, и пожаловался с красными глазами: «Зачем ты издеваешься надо мной?»
Фу Шэнь сжал мягкую ткань в руке, его взгляд был сосредоточенным и темным.
«Я издеваюсь над тобой?»
Тан Чжоу прикрыл шею рукой, слезы накопились в его глазах, но не падали.
«Ты заставил меня так чесаться».
Фу Шэнь вздохнул про себя. Даже когда кто-то хотел плакать, он все равно старался выдержать это изо всех сил. Если бы не алкоголь, Тан Чжоу, вероятно, пришлось бы терпеть это снова сегодня вечером.
«У тебя что-то на лице, позволь мне это вытереть»,— терпеливо объяснил Фу Шэнь.
Тан Чжоу несколько секунд пристально смотрел на него, затем холодно фыркнул и отвернулся, отказываясь смотреть на него.
«Ладно, ладно. Я виноват. Я виноват, что заставил тебя чувствовать зуд. Я извиняюсь, так что не сердись».
Фу Шэнь присел перед ним на корточки, игриво дергая за край его одежды.
Тан Чжоу увидел, что он извинился, поэтому, конечно, он решил простить его. Когда он обернулся, блестящая слеза скатилась с уголка его глаза.
Он застыл от шока и осторожно стер его кончиками пальцев, прошептав: «Как это может быть?»
Фу Шэнь собирался утешить его, когда увидел, как молодой человек внезапно встал и, шатаясь, бросился в его спальню. Он был встревожен и поспешно последовал за ним.
Как только он вошел, он застыл на месте.
Дверь шкафа была широко открыта, и Тан Чжоу, спиной к нему, сидел на краю кровати, держа в руках большого плюшевого медведя и не двигаясь.
Фу Шэнь некоторое время стоял в дверях, пока слабый звук рыданий не достиг его ушей, вернув его в чувство.
Тяжесть давила на его грудь, почти причиняя боль, когда он шел к Тан Чжоу.
Молодой человек зарылся лицом в мех плюшевого медведя, и его тонкие плечи слегка дрожали.
Даже плача, он сдерживал себя, чтобы не издать ни звука. Он всегда был так благонравен, что у него замирало сердце.
Фу Шэнь знал, что ему следует дать ему возможность высказаться, но он был искренне обеспокоен тем, что Тан Чжоу может задохнуться от плюшевого мишки, поэтому он прошептал: «Если ты сделаешь это, медведь задохнется».
Молодой человек, держащий медведя, на мгновение замер и медленно поднял половину лица. Его глаза были красными от слез, и он жалобно посмотрел на Фу Шэня: «Тогда что мне делать?»
«Я не буду »
Слезы навернулись на ресницы Тан Чжоу, озадаченного этим заявлением.
Фу Шэнь взял плюшевого медведя и взял его на руки.
«Я не задохнусь».
Теплая и нежная атмосфера полностью окружила Тан Чжоу. Объятия мужчины ощущались как укрытие от ветра и дождя, мгновенно успокаивая его сердце.