22- Я дам немного своего
Банкет закончился, и Тан Чжоу уехал от семьи Тан. На перекрестке улиц он заметил Фу Шэня, в его обычной одежде, и остановился рядом с ним. Стекло машины опустилось.
«Забирайся в машину.»
Это был элитный жилой район, расположенный вдали от шумного города, с небольшим транспортным потоком и тусклым неоновым светом.
Фу Шэнь стоял под тусклым уличным фонарем, отбрасывая длинную тень. Он пристально смотрел на Тан Чжоу с легкой улыбкой в глазах.
«Я думал, ты рассердился».
Он не смог удержаться от того, чтобы не подразнить Тан Чжоу в банкетном зале, но их поймали другие. Он не мог не почувствовать себя немного раскаявшимся. Он думал, что Тан Чжоу обвинит его, но неожиданно он был готов подвезти его.
По-настоящему мягкосердечный.
Чем больше времени они проводили вместе, тем больше Фу Шэнь мог разглядеть сквозь отчужденный фасад Тан Шэня и прикоснуться к его нежной сути.
Тан Чжоу с суровым выражением лица повторил: «Садись».
Фу Шэнь подчинился.
Он сидел на пассажирском сиденье и в тусклом свете обрисовывал взглядом изящный профиль Тан Чжоу.
Тан Чжоу плотно сжал губы, выглядя весьма недовольным. Однако в глубине души он чувствовал себя вполне довольным, видя, как Фу Шэнь душит Тан Тяньяна и его группу, как будто их горла были крепко сжаты.
«Что ты хочешь съесть сегодня вечером?»,— спросил Фу Шэнь.
На банкете еды было немного, и Тан Чжоу действительно был немного голоден, но он молчал.
Фу Шэнь замолчал. Это была... форма хандры.
Внимательно наблюдая за Тан Чжоу, который вел машину, он заметил легкую морщинку между его бровями. Взгляд Тан Чжоу был устремлен вперед, но его губы были слегка сжаты, заставляя его щеки слегка надуться.
Это слишком мило.
Его сердце мгновенно разбилось, и в его груди хлынул целый вихрь эмоций, сопровождаемый ноткой сладости.
Это было похоже на внезапный взрыв огня, сопровождаемый бурным потоком тепла.
Фу Шэнь уставился на профиль Тан Чжоу, его голос был хриплым и сухим: «Не злись».
Тан Чжоу: «Я не злюсь».
«Это моя вина. Мне не следовало говорить такие вещи».
Фу Шэнь понял; он и Тан Чжоу были разными. Человек перед ним, внешне неприступный, на самом деле был мягче внутри, чем кто-либо другой. Он не должен был говорить эти слова, чтобы спровоцировать амбиции Тан Чжоу относительно семьи Тан.
По прошествии этого времени он ясно увидел, что Тан Чжоу пытался заставить старейшину Тана добровольно отказаться от него.
Однако Фу Шэнь чувствовал, что он этого не достоин, поэтому не смог сдержаться и произнёс эти слова.
Брови Тан Чжоу нахмурились еще сильнее. Он повернул голову, чтобы посмотреть на Фу Шэня. Он не знал, откуда взялось разочарование, но оно нарастало в его горле, вызывая рвоту, но ничего не выходило.
Он не хотел в этом признаваться, но когда Фу Шэнь приблизился, понизил голос и начал поддразнивать его, его первой реакцией было не сопротивление; его сердце пропустило несколько ударов.
Более того, когда кто-нибудь прикасался к его волосам? Но когда Фу Шэнь провел пальцами по волосам Тан Чжоу, он даже не подумал об избегании этого!
В то время он не думал об этом так много, но после того, как банкет закончился, Тан Чжоу вдруг все вспомнил. Он почувствовал себя еще более неловко, даже немного застенчиво.
Эмоции были запретной территорией, к которой он не смел прикасаться. Поэтому, когда появлялся малейший намек, Тан Чжоу чувствовал себя особенно раздраженным.
Фу Шэнь не только был раздражен, но и открыто признал, что не должен был произносить эти слова!
Он знал, что Фу Шэнь пытается развязать узлы в его сердце. Но это только усилило у Тан Чжоу отвращение к самому себе.
Он нажал на тормоз одной ногой, остановив машину на обочине. Затем он достал из кладовки пачку сигарет, достал одну и уже собирался зажечь ее, когда его остановила рука.
Тан Чжоу хладнокровно оглянулся.
Глаза Фу Шэня были полны неодобрения: «Не кури».
«Занимайтесь своими делами».
«Помощник не может дать совет?»
Тан Чжоу искоса взглянул на него, его ослепительные глаза осветили мрачный салон автомобиля. Легкая меланхолия на кончиках бровей добавила нотку элегантности.
Его бледные губы слегка приоткрылись, и он произнес два слова, которые, казалось, были полны печали и негодования: «Ты не можешь».
К тому же контракт с помощником уже был расторгнут.
Адамово яблоко Фу Шэня слегка шевельнулось. Он потер уголок одежды, словно кончики пальцев зудели, чернильный цвет в его глазах нарастал, но в конечном итоге подавлялся. Он тихо сказал: «Курить вредно».
Тан Чжоу открыл окно машины, повернул голову, чтобы посмотреть на улицу, не обращая на него внимания.
Он также не закурил.
В тихой ночи воцарилась тишина, и дул легкий вечерний ветерок, прохладный, но неспособный развеять хаос в их сердцах.
Тан Чжоу закрыл глаза и долго думал. В конце концов он положил сигарету обратно в пачку и спокойно сказал: «Я ошибался раньше».
Фу Шэнь: «?»
«Мне не следовало использовать тебя в качестве щита»,— Тан Чжоу задумался и понял, что это его собственная вина.
Он спокойно сказал: «Отныне ты можешь полностью сосредоточиться на проекте, не вмешиваясь в эти дела».
Он понял это. Независимо от того, нравились ему мужчины или нет, больше всего в душе его дед заботился о процветании семьи Тан. А он, вместе с Тан Чжэнем и Тан Тяньян, были всего лишь инструментами для продолжения наследия семьи Тан.
Никто не прав и не виноват, это просто вопрос выбора.
Раньше он заходил в тупик и был зациклен на определении того, кто выше, а кто ниже, что было излишним.
Фу Шэнь нахмурился, чувствуя себя немного неловко.
«Почему вы вдруг об этом заговорили?»
Тан Чжоу серьезно посмотрел на него. «Ты разбудил меня сегодня ночью. Я действительно сделал лишние вещи».
Фу Шэнь: «......»
Он просто не хотел, чтобы Тан Чжоу оказался втянутым в так называемые семейные узы, но он никогда не думал о том, чтобы провести с Тан Чжоу четкую границу.
По мнению Фу Шэня, Тан Чжоу не нужно было давать Тан Тяньяну ни единого шанса воспользоваться ситуацией. Таких людей следует устранять в самом начале, чтобы не вызывать хаоса в дальнейшем.
Он хотел разбудить Тан Чжоу, так как не хотел, чтобы тот продолжал сдерживать себя. Однако, когда он столкнулся с моментом «провала роли щита», в глубине его сердца все еще оставался след нежелания.
Почувствовав намерения Тан Чжоу, Фу Шэнь подсознательно хотел остановить его.
Он заговорил раньше Тан Чжоу и сказал: «В проекте есть некоторые вопросы, которые требуют обсуждения. Как насчет того, чтобы мы завтра встретились вместе?»
Тан Чжоу кивнул, положил пачку сигарет обратно в багажное отделение и завел машину, сказав: «После окончания университета я буду занят, так что ты будешь отвечать за проект, когда придет время».
Он верил в способности Фу Шэня, а чрезмерное вмешательство было бы обузой для Deep Blue Technology.
Фу Шэнь пощипал кончики пальцев и незаметно вздохнул.
На данный момент он ничего не добился. Он не был квалифицирован.
По дороге они оба молчали. Вернувшись в жилой комплекс, Тан Чжоу пошел вперед, а Фу Шэнь немного позади. Они вошли в лифт один за другим.
Лифт остановился на 16 этаже.
Как только Тан Чжоу вышел в коридор, он вдруг вспомнил, что в данный момент «сожительствует» с Фу Шэном. Он не мог не замедлить шаг.
Это соглашение о «совместном проживании» было компенсацией Фу Шэня. Он не мог позволить Фу Шэню съехать, но он все еще мог съехать сам.
В конце концов, приближался выпускной, и он не собирался оставаться здесь навсегда.
Проходя по коридору, Тан Чжоу остановился.
Молодой человек с челкой, закрывающей глаза, одетый очень просто и держащий в руках джинсовую дорожную сумку, прислонился к двери рядом с ним.
Услышав движение, взгляд молодого человека скользнул по Тан Чжоу и остановился на лице Фу Шэня, спокойном, но резком.
Смутившись, Тан Чжоу сделал шаг вперед, и Фу Шэнь выступил вперед, представив: «Это новый техник, Ми Шу. Ми Шу, это мой партнер, Тан Чжоу».
«О».
Тан Чжоу был слегка удивлен и спокойно взглянул на Ми Шу.
Он слышал это имя во сне. Ми Шу, как говорили, был одним из самых опытных техников в Deep Blue Technology, так как, как говорили, он был на одном уровне с Фу Шэном в плане технической компетентности. Однако он был хардкорным гиком и редко сталкивался с ним.
Не ожидая встретить этого технического гения в такой ситуации, Тан Чжоу кивнул и сказал: «Привет».
Ми Шу взглянул на Тан Чжоу, затем на Фу Шэня, его взгляд был несколько сложным.
Фу Шэнь прочистил горло: «Ми Шу, общежитие наверху. Давай я сначала тебя отведу».
Ми Шу кивнул с каменным выражением лица.
Они вошли в лифт.
Ми Шу уставился на дверь лифта: «Считай это одолжением».
«Конечно», — Фу Шэню пришлось прибегнуть к одолжению, чтобы успешно завербовать Ми Шу в свою команду.
«Только на три года»,— щеки Ми Шу слегка надулись. Ему не нравилось находиться под чьим-то контролем. Если бы он не был должен Фу Шэню, он бы сюда не пришел.
«Конечно»,— без колебаний согласился Фу Шэнь.
Передав угрюмого Ми Шу Пи Сю и остальным, Фу Шэнь собирался спуститься вниз, когда Ми Шу остановил его, сказав: «Я голоден».
Фу Шэнь поднял бровь: «Закажи еду на вынос».
«Вы сказали, что сюда входит питание и проживание».
«Я вам возмещу».
Ми Шу: «...»
Черт возьми, он чувствовал себя так, будто его обманули!
Пи Сю довольно хорошо справляется с делами, и он искренне хотел установить хорошие отношения с новым коллегой, поэтому он с энтузиазмом предложил: «Шэнь Гэ, поскольку мы тоже не ели, почему бы нам не пригласить Тан Шэнь поужинать вместе? Мы можем использовать это как способ поприветствовать нового коллегу.
Фу Шэнь подсознательно хотел отказаться, но его слова изменились в тот момент, когда он сказал: «Я пойду спрошу его».
Он спустился вниз и отпер дверь отпечатком пальца, не стуча.
В гостиной было тихо, а белый свет на потолке был ослепительно ярким. Знакомый пиджак был небрежно брошен на диван, а дверь в спальню, которая принадлежала личным владениям Тан Чжоу, была плотно закрыта.
Фу Шэнь подошел к двери и постучал, но ответа не получил.
Изнутри доносились слабые звуки воды, поэтому он предположил, что Тан Чжоу принимает душ.
Затем он отправил сообщение группе.
Фу Шэнь: [Нам с Тан Чжоу нужно кое-что обсудить. Вы, ребята, идите и ешьте.]
Пи Сю: [В шоке! Какие тайные дела Шэнь Гэ и Тан Шэнь делают за нашей спиной?!]
Ли Фэньюй: [Чепуха. Хе-хе-хе.]
Лян Чен: [Понял.]
Фу Шэнь: [Помогите позаботиться о новом коллеге.]
Ли Фэньюй: [Не волнуйся! Где ты его откопал? Кажется, он довольно сообразительный.]
Лян Чен: [После еды мы можем провести технический обмен мнениями.]
Фу Шэнь: [Вы, ребята, справитесь с этим.]
Пи Сю: [Ого, Шэнь Гэ, ты выкапываешь кого-то и даже сам об этом не заботишься.]
Когда звук воды в спальне стих, Фу Шэнь не стал продолжать шутить и положил телефон на стол. Он открыл холодильник, чтобы посмотреть, какие ингредиенты остались.
По мере того, как погода становилась теплее, Тан Чжоу закончил принимать душ, надев комплект повседневной домашней одежды, когда он вышел из комнаты. Он был одет в свинцово-серую рубашку из чистого хлопка с короткими рукавами и черные шорты, создавая непринужденную и комфортную атмосферу.
Услышав движение, Фу Шэнь обернулся, чтобы посмотреть.
Молодой человек, только что вышедший из душа, вытирает волосы полотенцем. Его красивые щеки порозовели от пара, а капельки воды на волосах скатывались с ушей, стекали по тонкой и изящной белой шее, кружились вокруг изящной ключицы и собирались в небольшую лужицу.
Он вытер волосы, и его плечи слегка наклонились, заставив слишком большой вырез сползти на одно плечо, обнажив большую область блестящей белой кожи с легким румянцем. Его обычно скрытые длинные и прямые ноги теперь были видны, даже волосы были едва видны.
Фу Шэнь быстро отвел взгляд, чувствуя, как першит в горле. Он сказал, не думая: «Я делаю тебе что-нибудь поесть».
Тан Чжоу: «......»
Не то чтобы он был грязным и во всем видел непристойность, но выражение лица Фу Шэня, когда он это говорил, легко могло заставить людей неправильно подумать.
Фу Шэнь, только что сказав это, казалось, почувствовал, что что-то не так, но все же заставил себя улыбнуться и спросил: «Голодный?»
В комнате повисла неловкость.
Почувствовав дискомфорт в их общении, Тан Чжоу заговорил: «Они уже поели? Если нет, давайте поедим вместе и поприветствуем нового коллегу».
Когда вокруг много людей, нет необходимости беспокоиться о неловкости.
Фу Шэнь твердо ответил: «Они уже поели».
Тан Чжоу моргнул: «Тогда давай есть лапшу».
Фу Шэнь повернулся и пошел на кухню, не заметив, что на столе загорелся телефон.
Тан Чжоу взглянул.
Лян Чен: [Тогда мы пойдем есть.]
Тан Чжоу: «......»