Букет лилий. Ненавижу

Время в самолете для меня идет невыносимо медленно. Я немного волновалась из - за Лукаса, как мне его представить родным?

— Ты голодна? – он напомнил о себе.

— Нет, – ответила я, не смотря на него.

— Кажется, ты сломаешь себе пальцы прямо сейчас, – он накладывает свою руку на мои, отстраняя меня от потоков неутешительных мыслей. – Скажи, что тревожит тебя?

Может быть, меня волновала не столько реакция моих родных на Лукаса, сколько возможная встреча с моими родителями.

Я отвыкла от них. И мне будет стыдно перед Лукасом за них. За то, как мы жили. За то, как глубоко они уходят в алкоголь и наркотики. Да, он знает об этом, но только на словах.

— Нет, просто задумалась, – проговорила я.

— Надеюсь не о том, что хочешь остаться в России? – улыбается он.

— Нет, слава богу, нет.

— Что означает фраза «слава богу» на русском? – я знаю, что он делает, отвлекает меня от мыслей, которые постепенно нападают на мою голову.

— Эм, это значит... Я не знаю, как объяснить. Например, хорошо, что я не думаю о том, что хочу остаться жить в России.

Иногда, с его идеальным русским я забываю, что он не носитель моего родного языка.

— А при чем тут Бог?

— Я не знаю, просто так говорят.

— Я понял, – проговорил Лукас.

Он до сих пор держит мои руки в своей.

— Пообещай, что ты больше не будешь причинять боль своим рукам, – на это я только улыбаюсь, но он требователен, – пообещай.

— Хорошо, хорошо, я обещаю.

Отстегивая ремень безопасности, Лукас тянется ко мне и целует меня в висок.
В этом месте становится излишне тепло, настолько, что хочется, чтобы в этом тепле было все мое тело.
Когда он отстраняется, я поднимаю глаза на него.

— Мне нельзя целовать тебя? – хмурится Лукас.

Я облизываю свои губы от волнения и, отстегивая свой ремень безопасности, быстро тянусь и целую его в щечку. Сразу же отворачиваюсь, чтобы он не видел моего смущения.

— А мне?

— Тебе всегда можно целовать меня, – Лукас поднимает мою руку и кладёт на щеку - место, куда я поцеловала его. – Мне нравятся твои губы. Они очень нежные.

Я морщу лицо, когда поворачиваюсь к нему, не зная, как реагировать на это.
Отдергиваю руку и смотрю на время в телефоне. Двенадцать сорок три.

— Нам долго лететь?

— Осталось часов пять, - проговорил Лукас, откидывая голову.

— Что? Мне казалось, что когда я летела в Лондон, это было быстрее.

Здесь не было других людей, помимо пилота и борт проводника, ибо этот самолёт принадлежит Лукасу.

— Это не так уж долго.

О нет, этого времени мне хватит, чтобы передумать лететь на родину.

— Зачем ты купил себе самолёт?

— Мне часто нужно куда - то срочно вылетать, а в аэропортах все очень - очень долго, – он поворачивается ко мне, – тебя это смущает?

— Ну, знаешь, в Воронеже обычно не покупают самолёты.

— О, это не так уж дорого, если ты о деньгах, я гораздо больше тратил за год на билеты.

— Ты был когда - нибудь в Воронеже? – резко перевела тему я.

— Нет, но я видел фотографии в интернете.

— Поверь, фотографии отличаются от реальности.

— Что ж, тогда мне интересно посмотреть на этот город.

— Боже, там нет ничего интересного.

— Я то же самое могу сказать о Лондоне, потому что привык к нему.

— А на сколько мы летим туда?

— Я забранировал номер в отеле, мы переночуем там.

— А как ты оплатил долларами?

— У меня есть русская карта, это удобнее, чем постоянно разменивать.

— Ты такой продуманный, Лукас.

Он пристегивает меня ремнем безопасности, затем пристегивается сам. Потом откидывается назад и сильно морщится, взявшись за голову.

— Все хорошо?

Но он не слышит, зажмурив глаза. Его руки сильно трясутся, а паника внутри меня нарастает все сильнее и сильнее.

— Лукас!

Медленно он открывает глаза и убирает руки от затылка.

— Что случилось? – нервно спрашиваю я.

— Ничего, – прохрипел Лукас.

— Нет, ты не понял. Спрошу ещё раз, что случилось? – перехожу на крик. – У тебя приступы, да?

— Да, – только ответил он.

— Это нужно лечить, Лукас, в один прекрасный момент ты просто убьешь меня, – громко кричу я, размахивая руками.

Он ловит их в свою руку и, приблизившись ко мне, полушепотом проговорил:

— Все будет хорошо.

— Ты хотя бы взял с собой успокоительные какие - нибудь? – на выдохе спрашиваю я.

— Да, конечно, – Лукас улыбнулся, поджимая губы.

•••

По приезде в мой родной город, Лукас решил, что мы просто обязаны перекусить перед тем, как отправиться в район, где живут мои родные: дядя с тетей и родители.

— Знаешь, у вас тут не так, как в Москве и Питере.

— А что ты ожидал увидеть здесь? – спросила я, приступая к трапезе.

— Ну - у, для меня непривычно видеть неубранные столики, обычно в Лондоне или в тех же Москве и Питере все убил до того, как кто - то заметит.

Лукас тоже приступает к своему стейку, ожидая мой ответ.

— Знаешь, официанты тоже люди. И им не платят за максимальное ускорение, – грубо отвечаю я.

Меня не обидело его высказывание, а скорее я снова убедилась в том, что Лукас не готов лицезреть моих родителей.

— Прости, принцесса, если я сказал что - то не то.

Я опускаю голову и легко улыбаюсь. Принцесса. Должно быть, он много раз так меня называл, но сейчас это настолько приятно, что хочется ударить себя по лбу.
Сижу, наверное, как дура. В тарелку улыбаюсь.

Я поднимаю глаза на Лукаса, он смотрел все это время на меня и тоже улыбался!
Я чувствую, как мои щеки горят, как моя улыбка искривляется от растерянности.

— Ты покраснела, – подытожил, – я же просил не смущаться меня.

— А ты совсем не знаешь, как правильно общаться с девушками, – приговорила я, специально убрав кривую улыбку с лица.

— Зато я, наконец, научился правильно общаться с тобой, – улыбнулся Лукас.

— Как правильно общаться со мной? – задала вполне логичный вопрос, отодвигая пустую тарелку.

— Оказывается, тебе нужно делать приятно не только словами.

Как только я поняла о чем он говорит, огляделась вокруг: вдруг, кто - то подслушивает?
Мои глаза расширились, и я снова взяла свою долю смущения.

Когда мы добрались до моей улицы, Лукас придерживал меня сзади. Во дворах было непривычно тихо и безлюдно, о том, что этот район жилой напоминал только мусор на земле.

Я остановилась у знакомого дома. Слишком знакомого. С моего уезда ничего не поменялось, разве, что срач усугубился.

— Хочешь зайти? – спросил Лукас.

Ну конечно же, он знает, что это мой дом.

— Разве что проверить собаку.

Легко толкаю калитку и она поддаётся.

Пёс - Геркулес лежал у своей разгромленной будки. Миска с водой была полностью сухая, а вторая миска - с едой содержала в себе какие - то крошки.
Он не подбежал ко мне, не набросился, облизывая, как это всегда бывало, а просто усердно махал хвостиком, лёжа на боку.
Я потерла лоб от сожаления того, что мы оставили его с ними.

Оттергивая свою сумку с плеча, я достаю полупустую бутылку с водой и наливаю ему в миску, пододвигая её к нему.
Он жадно пьет воду, не вставая, а я глажу его.

— Маленький, – протягиваю я.

— Мы можем его забрать, – проговорил Лукас, о присутствии которого я уже забыла.

Он подходит к Геркулеса и даёт себя понюхать, а тот только рад - хвостиком машет.
Когда они познакомились, Лукас растегивает его крепкий ошейник.

Теперь он старается поставить его на лапы, но пëс громко скулит и падает на бок, тогда он берёт Геркулеса на руки и мы выходим с участка моих родителей.

— Пойдем, тут идти минут десять до дома тёти. Там мы его оставим, пока будем в кино.

Звоню в звонок в калитке, ожидая момента, когда нам откроют двери.

— Здравствуйте! – выкрикиваю я, когда тётя Вера открыла нам двери.

— Евочка! – она, не раздумывая прильнула ко мне обниматься.

Тётя Вера - это действительно вера. Вера в то, что все будет хорошо, вера в будущее. Она никогда не сдавалась и старалась вытащить нас с Матвеем из родительского «дерьма». И она смогла.

— Тётя Вера, – представилась моя родственница Лукасу, широко улыбаясь и протягивая руку.

— Лукас, – ответил взаимностью мужчина, наклонившись и придерживая одной рукой её руку, а другой - мою собаку, прикаснулся губами к её руке

— Ого, – вскинув брови, удивилась тётя.

— Тётя Вера, можно ли забрать Матвея на часа два - три?

— Да - да, – растерялась она, – конечно, вы не останетесь на чай?

— Можно мы зайдем после того, как сходим в кино с Матвеем?

— Ева, ну конечно! В этом доме вам всегда рады.

— Ещё... Можете ли вы придержать Геркулеса у себя, пока мы гуляем? – я указываю на собаку, которая послушно сидела на руках у Лукаса.

— Да - да, мы и сами хотели забрать его, но Анфиса с Егором ни в какую, – она пропускает нас в дом, – Матвей бегает, раз в день кормит его, да и мы с Витей, когда мимо проходим что - нибудь да дадим. Когда водички просто, когда булку с мясом, в общем с голоду он бы не умер, но здоровье... Кажется совсем плох стал наш Геркулес.

— Мы поднимем его на ноги, – вмесшался Лукас, улыбнувшись, – вернее на лапы.

— Матвей, – зовет его тётка, – спустись, пожалуйста.

Дом у сестры моей мамы - Анфисы, был огромный, не такой огромный, конечно, как у Лукаса, но вмещал в себя целых два этажа, а на участке есть большой бассейн, в котором мы с Матвеем часто дурели.

Когда я вижу своего брата, мне кажется, что моя улыбка до ушей. Он всегда был высоким для своего возраста, но за менее, чем полугода, когда мы не виделись, он подрос и стал чуть выше меня

— Ева! Привет! – он слету меня обнимает, затем обращает внимание на Лукаса и тянет ему свою ладонь, – Матвей.

— Лукас, – они пожимают ладони.

— Обидишь мою сестру – я оторву тебе задницу.

Лёгкий смешок выходит из меня, а тётя, вздохнув, делает замечание брату.

— Вот и договорились, – ответил Лукас.