я не уйду
— Уходи, — сказала она.
Спокойно. Почти шёпотом.
Но я видел, как у неё дрожат пальцы.
Я стоял в дверях, мокрый, злой, с бешеным сердцем.
И эта её фраза...
— Уходи, Адам, — повторила.
Но в голосе не было силы. Только страх. Только защита.
— Нет, — бросил я. — Я не уйду.
— Ты не можешь просто так...
— Могу, — отрезал и в следующее мгновение ввалился внутрь.
Толкнул дверь плечом. Она резко отступила назад.
— Ты что, совсем охренел?!
— Да, — рыкнул. — Охренел. От того, как ты исчезаешь. От того, как ты меня вычеркиваешь. От того, как ты стоишь тут, будто я тебе никто, когда я грёбаный месяц засыпаю и просыпаюсь с твоим именем в голове!
— Адам, — её голос сорвался, — это неправильно! Ты вторгаешься в мою жизнь, в мою квартиру, как буря!
— А как, по-твоему, я должен себя вести, если я люблю тебя, а ты тупо прячешься?!
Она вздрогнула. Губы сжались в тонкую линию.
— Любовь — это не крики и вторжения!
— А молчание, как у тебя, — это что, блядь, любовь?!
— Я боялась, — вырвалось у неё. — Я боялась, что ты уйдёшь, если увидишь, насколько я сломана!
Я замер.
Она впервые сказала правду. Настоящую. Не уклон, не сарказм. Только боль.
Я подошёл ближе. Она хотела отстраниться, но я встал рядом, чуть не прижимаясь.
— Эй... — сказал тише. — Посмотри на меня.
Она подняла взгляд. В нём — злость. Обида. И тоска.
— Я не испугался, когда ты орала на меня. Не испугался, когда ты ушла. И, чёрт, не испугаюсь, если ты будешь плакать у меня на плече.
— А если я сорвусь?
— Я сорвусь с тобой. Вместе.
Мы стояли близко. Дышали тяжело.
Она дрожала.
А я сдерживал себя, как мог. Только бы не схватить, не вжаться в неё с яростью и болью.
Она прошептала:
— Ты... как шторм.
— Зато ты — мой берег.
Я потянулся, поцеловал уголок её губ.
Она замерла. И в следующую секунду — отстранилась.
— Не надо, — тихо.
— Почему?
— Потому что если ты меня сейчас поцелуешь — я либо сломаюсь, либо не отпущу.
Я смотрел в её глаза. Глотал свою ярость, свою слабость, всё, что копилось неделю.
И вместо поцелуя просто обнял.
Молча.
С силой.
Так, как будто за ней — вся моя жизнь.
Она медленно сдалась. Не сразу. Но руки сжались на моей спине.
И в этот момент я понял:
может, мы и на грани, но ещё не рухнули.
Мы сидели на диване. Молча.
Я не знал, что сказать. Она тоже.
Слова, которые я искал, они просто не приходили.
Как будто все они сгорели в том моменте, когда я ворвался в её квартиру.
Я пытался объяснить, но ей не хватало сил слушать. Или, может, не было веры. Всё, что я мог сделать — это просто сидеть рядом. Слышать её дыхание. Слышать её тишину.
Мы оба были в плену этой тишины.
Через несколько минут она нарушила её. Глухим, тяжёлым голосом, как если бы каждое слово давалось ей с трудом:
— Ты... правда не уйдёшь, да?
— Нет. Я остаюсь.
— Почему?
— Потому что я люблю тебя. И не важно, что было. Мы оба накосячили, я больше, чем ты. Но я хочу быть с тобой. И ты знаешь это.
Она прижалась ко мне, руки на моей груди. Я обнял её, зарываясь в её волосы. Это было почти как невидимая рана — всё это время, без её рядом. В конце концов, она подняла взгляд.
— Ты всегда так... такой... вспыльчивый, Адам. Я не могу тебя всегда удерживать.
— Я не прошу. Я прошу прощения. За то, что не слышал тебя, когда ты молчала. Я был глухим. Это моя вина.
— И моя тоже, — она слегка усмехнулась. — Я закрылась от тебя. Сильно. Страшно... слишком сильно.
Я согнулся, поцеловал её лоб, и снова обнял. Не собирался отпускать. Не давал уйти. Потому что теперь понимал: если я отпущу её сейчас, всё снова сломается.
Она всхлипнула.
— Я думала, что потеряла тебя. Что я не могу...
— Не потеряешь. Мы оба идиоты. Но мы рядом. И это главное.
Мы сидели так ещё долго. Смотрели друг другу в глаза. Пытались понять, что будет дальше. Но в эти моменты я понял, что нам не нужно знать точно, что будет.
Всё, что важно — это сейчас. И мы были вместе. Простив друг друга.
⸻
Часы показывали поздний вечер. Мы не спешили. Мы не были готовы говорить что-то важное. Мы не хотели спорить. Всё, что нам нужно было — это просто быть рядом. Рядом, чтобы каждый чувствовал, что не один.
Ночь, наполненная тишиной, стала для нас новой страницей. Я прижал её к себе. Она спрятала лицо в моём плече, и я знал, что сейчас всё будет хорошо.
Не нужны были слова. Мы молчали. И в этом молчании было всё — и прощение, и принятие, и обещания на будущее, которых мы не произнесли вслух.
Мы оба знали: мы снова нашли друг друга.
И ночь была нашей, полной нежности, тепла и... просто объятий. Без слов. Без борьбы.
Только мы. В тишине.