оборотное зелье
Следующую главу опять было «велено» читать Гермионе. Она ссутулилась на своём месте, стараясь не смотреть в сторону высокого худого преподавателя, язвительно кривившего губы. Да, он и слова не сказал относительно происшествия на его уроке, но... Чтица была далеко не уверена, что это продлится долго и на занятиях профессор найдёт возможность отомстить. Так или иначе. Гарри и Рон тоже низко опустили головы, Джеймс и Сириус же предвкушали хорошую шутку — после того, как было озвучено название главы...
Глава 12
Оборотное зелье
Профессор МакГонагалл негромко постучала в дверь. Та беззвучно отворилась, они вошли. Профессор МакГонагалл велела Гарри ждать и оставила его одного.
Гарри огляделся. Из всех кабинетов — а он так много повидал их в этот год — кабинет Дамблдора был самый интересный.
— Это точно...
— Самый красивый...
— Самый таинственный...
— А зачем вы отвели туда Гарри, Минерва?
— Мне казалось, что у него есть, что сказать, но мне он ничего не скажет. Безусловно, я сама могла... настроить против себя студентов, но надеялась, что у директора лучше получится. Я, безусловно, не верила, что второкурсник мог устроить такое, но то, что Гарри оказался на месте преступления почти сразу после его совершения не могло оказаться простым совпадением.
Если бы он не боялся так исключения, он был бы сейчас наверху блаженства.
— Сколько раз у нас возникало такое ощущение...
Это была круглая, просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма.
— Интересно было бы узнать предназначение всего этого... — опять запереглядывались Мародёры.
— Альбус, вы используете все эти приборы?
— Нет, дорогие мои... Моих там всего несколько вещичек, большинство мне досталось в наследство от предшественников, — улыбнулся директор. — Каждый директор вносит в обустройство школы и своего кабинета что-то новое, в обязательном порядке...
— К сожалению, последние три-четыре директора ограничивались исключительно приобретением странных артефактов, которые были совершенно бесполезны для школьных нужд, или лишних портретов, некоторые из которых пылятся в чулане, поскольку не были приняты остальными, — фыркнула мадам Марчбэнкс.
— Но почему...
— Да потому, что изображённые на этих полотнах маги не имели к школе никакого отношения! Они здесь не учились, не преподавали... Некоторые даже не подозревали о существовании вашей школы!
— Как можно не знать о существовании Хогвартса?!
— Представьте себе, что ваша школа — не пуп Земли! И даже не лучшая школа в мире! Существуют области, где маги предпочитают давать своим детям домашнее образование и даже не интересуются таким явлением, как магические школы! Другие не думают о Хогвартсе, поскольку их страны закрыты от всего мира — как многие области Индии, Японии, Африки, Тибет, Непал... Им нет дела ни до Хогвартса в частности, ни до Англии и даже Европы в целом! Так что здесь будут делать изображения Гаутамы? Он, кстати говоря, жил ещё до возникновения Хогвартса! Как и некоторые индейские маги, чьи изображения я видела в ваших помещениях! Как произведения искусства они, безусловно, великолепны, но им нечего делать в английской школе магии, с её традициями и законами! Если их повесить в коридорах, то местное население может устроить такие безобразия, что... — старая волшебница не стала заканчивать, но многие поняли и без слов.
Стены увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. В центре — громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — потёртая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа.
Гарри вдруг осенило: а что, если он ещё раз наденет Шляпу и послушает, что она скажет? Он с опаской взглянул на спящих по стенам колдуний и чародеев. Не натворит ли он бед, если попытает счастья ещё раз? Просто чтобы не сомневаться, на правильный ли факультет он попал.
— Шляпа никогда не ошибается в своих решениях. Безусловно, очень часто бывает такое, что один и тот же ученик по своим характеристикам соответствует двум или трём факультетам, но даже в этом случае Шляпа выбирает наиболее оптимальный вариант.
— Интересно, а бывали случаи, когда этот оптимальный вариант оказался не вполне удачным? Другими словами — бывало ли такое, чтобы ученика перераспределяли? — спросила Лили.
— Раньше такое бывало, но последний раз — в начале девятнадцатого века, — сказал Дамблдор. — Это был Элфиас Додж. Его сначала определили на Рейвенкло, поскольку он был чрезвычайно любознательным и его было весьма затруднительно выгнать из библиотеки. Но потом он перенёс тяжёлый недуг, который забрал у него много магических сил. Ему было запрещено сильно напрягаться, было велено побольше отдыхать... Среди умников Элфиасу стало просто невыносимо, они не желали понимать, почему он внезапно стал бить баклуши... Кончилось всё тем, что тогдашний декан Рейвенкло, Томас Ретт, настоял на проведении перераспределении и Элфиас перешёл на Гриффиндор.
Он тихонько обошёл стол, снял Шляпу с полки и медленно водрузил на голову. Она была ему велика и съезжала на глаза — точно так же, как в прошлый раз. Гарри в ожидании замер, как вдруг тихий голос шепнул ему в ухо:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Гарри Поттер?
— Д-да, — пробормотал Гарри. — Простите за беспокойство, я хотел спросить...
— ...на тот ли факультет я тебя отправила, — опередила его Шляпа. — Да... С твоим распределением было не так просто. Но я и сейчас держусь того, что сказала раньше. — Сердце у Гарри подпрыгнуло. — Ты бы прекрасно учился в Слизерине...
Пол поплыл у него из-под ног. Он взял Шляпу за тулью и стащил с головы. Она мягко повисла в руке — выцветшая и грязная. Гарри положил её обратно на полку, чувствуя, как внутри у него всё протестует.
— Ты не права, — сказал он вслух тихой, неподвижной Шляпе. Та не шелохнулась.
— И зачем тогда ты её надевал? Ты хотел проверить — но сам же не хочешь ничего слушать!
Гарри попятился, всё ещё глядя на неё, но тут за спиной послышался странный шорох, и он обернулся.
Оказывается, он был не один. На золотой жёрдочке возле двери сидела дряхлая на вид птица, смахивающая на полуощипанную индюшку. Гарри смотрел на неё — птица сумрачно смотрела в ответ, издавая сдавленное квохтанье. Судя по виду, она была чем-то больна — глаза потухли, и за то время, что он наблюдал за ней, из хвоста выпала пара-другая перьев.
Гарри грустно покачал головой. Не хватало только, чтобы комнатная птичка Дамблдора умерла на его глазах, когда они в кабинете один на один.
— Да, обидно, что ты увидел Фоукса в такой день...
— А я где-то читала, что человек, который наблюдал перерождение феникса, хотя и не обретает бессмертие, но будет жить очень долго...
— Да, считается, что такой счастливчик увидит и следующее перерождение феникса...
— Для чего необходимо прожить не менее ста лет...
— Для волшебника это не так-то и сложно...
В этот самый миг по перьям птицы пробежал огонь, и всю её охватило пламя.
Гарри охнул и лихорадочно огляделся, нет ли где хотя бы стакана воды — ничего подходящего не было. Птица тем временем превратилась в огненный шар, издала пронзительный крик, ещё мгновение — и от неё ничего не осталось, кроме дымящейся на полу горстки пепла.
Дверь кабинета открылась, и вошёл Дамблдор, с виду не то мрачный, не то сердитый.
— Профессор, — Гарри едва переводил дух от волнения. — Ваша птица... Я ничего не мог поделать... Она... сгорела...
К величайшему удивлению Гарри, Дамблдор улыбнулся.
— Да уж пора бы. Он был совсем плох последние дни. Я же говорил ему не тянуть с этим.
Его развеселило ошеломлённое лицо Гарри.
— Фоукс — это феникс, Гарри. Когда приходит время умирать, фениксы сгорают, чтобы возродиться из пепла. Взгляни-ка на него...
Гарри взглянул, и как раз вовремя — из пепла высунула голову крохотная, сморщенная новорождённая птичка. Она была так же неказиста, как и прежняя.
— Досадно, что ты увидел его в день сожжения, — заметил Дамблдор, усаживаясь за стол. — Большую часть жизни он очень хорош — в удивительном красном и золотом оперении. Восхитительные создания эти фениксы. Они могут нести колоссальный груз, их слёзы обладают целительной силой, и ещё они — самые преданные друзья.
— Это точно, — те из присутствующих, кому доводилось наблюдать за огненными птицами, дружно закатили глаза. В зал влетел объект обсуждения, с мелодичной трелью сделал круг вокруг собравшихся и опустился на пол у ног Гарри. Тот легонько провёл рукой по хохолку феникса, тот вновь издал трель и перелетел на спинку кресла мальчика. Альбус покачал головой, не понимая, почему Фоукс не садится на своё место рядом с ним, директором. Амелия Боунс, Августа Лонгботтом и Матильда Марчбэнкс переглянулись и понимающе закивали, судя по всему, они прекрасно понимали, что означает такое поведение птицы.
Потрясённый сценой самосожжения, Гарри забыл, зачем он тут, но тотчас всё вспомнил, как только Дамблдор сел в кресло с высокой спинкой и устремил на мальчика проницательные голубые глаза.
Не успел, однако, директор произнести слово, дверь комнаты с грохотом отлетела в сторону и ворвался Хагрид — взгляд дикий, вязаная шапка набекрень, чёрные космы всклокочены, а в руке всё ещё болтается мёртвый петух.
— Это не Гарри, профессор Дамблдор! — пылко проговорил он. — Я с ним... значит... разговаривал... за секунду перед тем... ну... как нашли этого цыплёнка! У него, сэр, не было времени...
Дамблдор попытался что-то вставить, но словоизвержение Хагрида было неудержимо, в запале он потрясал петухом так, что перья летели во все стороны.
— Не мог он такое вытворить! Ну это, как его... Присягну — хоть перед Министерством магии...
— Хагрид, я...
— Вы... не того сцапали, сэр! Я знаю... Гарри никогда...
— Хагрид! — рявкнул Дамблдор. — Я уверен, что это не Гарри напал на тех двоих.
— Уф! — выдохнул Хагрид, и петух у него в руке печально обвис. — Хорошо. Я тогда... э-э... подожду снаружи, директор.
И, тяжело топая, он в смущении вышел.
— Просто удивительно — Хагрид наорал на своего благодетеля! — хихикнул кто-то. Великан смущённо пошаркал ножкой и пробормотал извинения в свою всклокоченную бороду, чем ещё больше всех развеселил.
— Вы действительно думаете, что это не я? — с надеждой спросил Гарри, наблюдая, как Дамблдор сметает со стола петушиные перья.
— А магией нельзя было их убрать?
— Иногда мне нравится что-то сделать вручную...
— А куда вы их смели? На пол? А оттуда их кто убирал? Не проще ли было сразу уничтожить?
— Да, Гарри, не ты, — подтвердил Дамблдор, хотя лицо его вновь помрачнело. — И всё же мне бы хотелось поговорить с тобой.
Гарри с робостью ожидал, пока Дамблдор собирался с мыслями, соединив перед собой кончики длинных пальцев.
— Я должен спросить тебя, Гарри, — произнёс он мягко, — не хочешь ли ты мне что-нибудь сказать. Вообще что-нибудь.
Гарри не знал, что ответить. Он подумал о крике Малфоя: «Вы следующие, грязнокровки!», о зелье, кипящем в туалете Плаксы Миртл. Вспомнил бестелесный голос, который дважды к нему обращался, и слова Рона: «Слышать голоса, которых никто не слышит, — плохо даже в волшебном мире». Вспомнил о слухах, которые о нём распространились, и о собственном чудовищном подозрении, что он как-то связан с Салазаром Слизерином...
— Мне нечего вам сказать, профессор, — потупившись, произнёс Гарри.
— Альбус.
— Амелия?
— Альбус. Персиваль. Вулфрик. Брайан. Дамблдор, — похоже, манера Малфоев делать замечания сыну, оказалась заразительна. Правда, большинство не понимало, что случилось и почему мадам Боунс рассердилась. — Скажите, вы ведь не применили к второкурснику легилименцию?!
— Амелия... Де...
— НЕ ЗАКАНЧИВАЙТЕ ЭТОГО СЛОВА, ЕСЛИ НЕ ХОТИТЕ ПЛАТИТЬ КРУПНЫЙ ШТРАФ ЗА ОСКОРБЛЕНИЕ ОФИЦИАЛЬНОГО ЛИЦА, НАХОДЯЩЕГОСЯ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ! — голос мадам Боунс долго звенел под потолком зала и директор ещё больше ссутулился. — Напоминаю вам, что легилименцию нельзя применять к лицам, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, не имеющих представления о том, что происходит и не давшим разрешения на подобное вторжение в свои воспоминания! Это совершенно недопустимо!
— Возмутительно!
— Полагаю, имеет смысл обеспечить как минимум учеников особыми амулетами, предохраняющими от подобных фокусов...
— Но иногда это бывает...
— Вы опять начинаете вещать о всеобщем благе, Альбус? Как нам всё это надоело!
* * *
Двойное нападение на Джастина и Почти Безголового Ника обратило страхи в настоящую панику. Удивительнее всего было то, что особенно взволновала школу расправа с Почти Безголовым Ником. Все спрашивали друг друга: у кого могла подняться рука на бедное привидение, какая страшная сила сумела поразить того, кто и так уже мёртв?
- Подобные... деяния чреваты очень серьёзными проблемами для преступника. И неприятности ему доставляет даже не человеческий закон, но сама Магия, — покачала головой леди Лонгботтом. — Лишь специально обученные специалисты могут... воздействовать на привидений и им подобных, но только при совершенно определённых обстоятельствах, а иначе... Я даже не знаю, что может быть хуже — убить единорога или проклясть призрака... И то и другое чревато проклятием, которое распространяется не только на самого преступника, но и на его род на несколько поколений вперёд...
— Ужас...
— А если призраки станут... докучать живым? — спросил Колин, сглотнув.
— В зависимости от того, что вы подразумеваете под этим. Если они будут ограничиваться лишь шалостями... вроде тех, которыми оперирует ваш Пивз... Ограничатся лишь порицанием, предупреждением или незначительными ограничениями. Но если от этого будет страдать здоровье волшебников... Тогда меры будут приняты более серьёзные, соответственно наносимому ими вреду, — пояснил мистер Диггори. — Впрочем, сама природа призраков чаще всего препятствует таким преступлениям и карает за нарушения... Так что по-настоящему серьёзные проблемы с призраками возникают не слишком часто.
Все билеты на экспресс Хогвартс — Лондон, уходящий накануне Рождества, были мгновенно раскуплены: из школы ожидалось массовое бегство.
— Не удивительно.
— В принципе, следовало вообще вывезти из школы всех — и учеников, и преподавателей, пригласить мракоборцев, экзорцистов, Охотников...
— Но для этого не было таких уж обоснований...
— Не было обоснований?! У вас окаменели двое учеников, причём причины этого были неизвестны! Кто-то проклял призрака... Вы сами могли бы привести в такое состояние призрака?!
— Ну, если бы мне очень этого захотелось...
— В одиночку даже вы ничего не смогли бы сделать, только вместе с двумя — как минимум! — сильными магами, имеющими опыт зачарования подобных материй... У вас в школе завёлся кто-то, наделённый неслыханной магической силой, а вам и горя мало?! У вас нет обоснований для беспокойства?!
— Это возмутительно!
— Мандрагоры...
— Знаете, я тут проконсультировалась с Магистериумом... — пробормотала Августа. — Безусловно, я не ставлю под сомнение ваше заключение и вашу квалификацию, Северус... Но вполне можно было и закупить зелье на стороне, добавить несколько капель Живой воды...
— К сожалению, Живая вода — чрезвычайно редкое и дорогостоящее вещество, — пояснил Снейп, нахмурившись. — Его продают лишь с большим разбором и даже не всякий Мастер...
— Обратились бы ко мне...
— Простите, леди Лонгботтом, но по известным вам причинам у меня не возникало острого желания общаться с вашей семьёй. Правда, если бы мне кто-то другой сообщил, что через вас можно получить Воду, я бы это сделал — сам или попросил кого-нибудь о помощи.
— Но, в любом случае, двух окаменевших учеников было более, чем предостаточно для того, чтобы забить тревогу, даже если опустить происшествие с привидением, — покачала головой мадам Боунс.
— А Миссис Норрис?! Тревогу надо было бить на том этапе! — взвыл завхоз.
— Безусловно, кошку тоже жаль, но беда, случившаяся с ней, всё же не столь серьёзна...
— И во всяком случае это не оправдывает ни вторжение в разум ребёнка...
— ...ни прочего! Неужели в школе не проводилось никакое расследование? Только посмотрели на второкурсника, успокоили, что это не он... А кто?
— Расследование производилось...
— Так, что этого никто не замечал?
— Это мне только так кажется, или же расследование — по крайней подобие расследования — вместо взрослых пытались проводить трое второкурсников?!
— Мисс Грейнджер, если вы будете делать такие паузы, мы так до ночи не закончим!
— Альбус, во время чтения время почти стоит!
— Но, тем не менее, мисс Грейнджер...
— Вижу, мы тут будем одни, — оценил ситуацию Рон в разговоре с Гарри и Гермионой. — Наша троица и слизеринцы — Малфой и Крэбб с Гойлом — вот и все, кто останется. Весёлые будут каникулы.
Крэбб и Гойл всегда и во всём подражали Малфою, захотели они и остаться с ним на каникулы. Что касается Гарри, он был только рад, что почти все уезжают. Он устал от того, что народ шарахается от него в коридорах, словно он отрастил клыки или плюётся ядом, устал от шушуканья, кивков и шипения за спиной.
Фред и Джордж, однако, обратили гнетущий страх в забаву. Увидев Гарри, они всё бросали и важно вышагивали впереди него, громко крича: «Дорогу наследнику Слизерина! Падайте ниц, идёт самый великий маг...»
Перси решительно осудил их поведение.
— Этим не шутят, — холодно заявил он.
— Ушёл бы ты с дороги, Перси, — вздыхал Фред. — Не видишь, Гарри торопится...
— Его ждёт в Тайной комнате чашечка чая и приятная встреча со своим клыкастым слугой, — добавлял Джордж, радостно фыркая.
Джинни тоже не находила в этом ничего смешного.
— Когда-нибудь вы точно доиграетесь! — простонала Молли, держась рукой за сердце. Артур уже ни на что не реагировал, потрясённый тем, что вся семья от него отвернулась, купленная этим проклятым золотом. Джеймс и Сириус качали головой, явно не одобряя такие шуточки умников, впрочем, те взрослые, которым довелось знать Мародёров в их школьные годы, сильно сомневались в том, что они повели бы себя иначе, не касайся это именно Гарри.
— Перестаньте, пожалуйста, — жалобно умоляла она каждый раз, когда Фред во всеуслышанье спрашивал Гарри, кого ещё он собирается погубить, а Джордж махал здоровенной головкой чеснока, притворяясь, что защищается от колдовства.
Гарри это не очень трогало, и Фреду с Джорджем скоро надоело валять дурака: они признали абсурдной потрясающую идею, что Гарри — наследник Слизерина, и у него отлегло от сердца. Но их кривляния весьма раздражали Драко Малфоя: завидев их, он буквально зеленел от злости.
— По-моему, его так и распирает признаться, что это он — настоящий наследник, — высказал догадку Рон. — Ты ведь знаешь, как он ненавидит тех, кто хоть в чём-то его превосходит. А тут что получается: вся грязная работа ему, а слава — тебе.
— Ничего подобного. Меня злило, что чистокровные волшебники ведут себя, как последние идиоты!
— Скоро это всё кончится, — убеждённо заявила Гермиона. — Оборотное зелье почти готово. Неделя-другая, и мы будем знать правду.
— Интересно, как вы планировали это провернуть? Даже если предположить, что зелье окажется правильным, а я в этом сомневаюсь, где вы возьмёте материалы оригинала?
* * *
Наконец семестр завершился, и тишина, глубокая, как снег на полях, опустилась на замок. На Гарри от неё веяло не унынием, а мирным покоем, и он наслаждался свободой, дарованной гриффиндорским начальством всем, кто остался в Хогвартсе. Можно было на всю катушку пускать фейрверки, никого не сердя и не пугая, и, уединившись, практиковаться в поединках на волшебных палочках. Фред, Джордж и Джинни тоже предпочли остаться на каникулах в школе — дома им грозило путешествие с родителями к Биллу в Египет. Перси, который не опускался до «детских игр» и редко показывался в Общей гостиной, с важностью сообщил им, что остаётся на Рождество лишь потому, что его долг как старосты — помогать преподавателям в это неспокойное время.
— А что, тоже испугался старшего брата? Тем более, что до меня тогда так и не добрались... — хмыкнул Билл. Перси не ответил.
Утро Рождества пришло в холоде и белизне. Рона с Гарри, единственных сейчас обитателей спальни, в несусветную рань разбудила Гермиона — примчалась уже совсем одетая и принесла обоим подарки.
— Подъём! — объявила она, раздёрнув портьеры на окнах.
— Гермиона, тебе не положено сюда заходить, — проворчал Рон, прикрывая глаза от света.
— И тебя с Рождеством. — Гермиона бросила ему подарок. — Я уже час как встала — добавила в зелье златоглазок. Оно готово.
Гарри сел, сразу проснувшись.
— Ты уверена?
— Абсолютно. — Гермиона отодвинула безмятежно спящего крыса Паршивца и села на край постели. — Если мы и впрямь собираемся что-то предпринять, лучшего времени, чем сегодняшний вечер, не найти.
В этот миг в комнату влетела Хедвиг с маленьким пакетиком в клюве и приземлилась к Гарри на кровать.
— Привет! — радостно встретил её Гарри. — Мы опять друзья?
Хедвиг в знак расположения клюнула его в ухо самым дружеским образом — этот подарок оказался гораздо лучше принесённого в клюве. Пакет, который, как выяснилось, прислали Дурсли, содержал зубочистку и короткое письмецо, где они интересовались, не сможет ли Гарри остаться в школе и на летние каникулы.
— В школе или в другом месте, только бы не возвращаться в этот дом!
— Альбус, Альбус...
— Как ты мог...
— Откуда мне было...
— Ты отлично знал, что представляет из себя моя сестра! — возмутилась Лили.
— Я пыталась тебя предостеречь...
— Что вы теперь говорите! Альбус страдает выборочной глухотой — слышит исключительно то и так, что хочет слышать и что соответствует его персональным взглядам на те или другие вопросы! Если бы ему это было выгодно, он стал бы утверждать, что Сами-знаете-кто просто ангел во плоти, а, наоборот, ни в чём не повинного человека...
— Стоп.
— А ведь так оно и было!
— Второй вариант...
— Что вы имеете ввиду?
— Какого Мордреда вы позволили отправить лорда Блэка в Азкабан без суда и следствия?
— Но...
— В вашей власти было напомнить Визенгамоту и прочим органам, что чистокровные волшебники не могут караться по закону иначе, как по приговору суда и при использовании сыворотки правды!
— Но тогда об этом практически никогда не вспоминали... — хмыкнул бывший узник Азкабана.
— И теперь вопрос — насколько велика вина тех, кто продолжает там сидеть...
— Амелия, вы сейчас договоритесь до того...
— Я уже договорилась до того, что в самое ближайшее время будет проводиться дополнительное расследование по всем делам...
— Вы...
— Продолжайте, мисс Грейнджер.
Другие рождественские подарки были куда приятнее. Хагрид прислал огромную банку сливочной помадки, которую, как убедился Гарри, перед тем как есть, надо разогреть на огне.
— Но это хотя бы можно было есть?
— В принципе, разогретая помадка была очень даже вкусная, — кивнул Гарри.
Рон презентовал книгу «Пушечные» ядра», содержащую немало интересного о его любимой команде «Пушки Педдл». Гермиона подарила роскошное орлиное перо для письма. Развернув последний пакет, Гарри обнаружил новый джемпер ручной вязки и большой сладкий пирог с изюмом от миссис Уизли. Взяв в руки её поздравительную открытку, он в который раз ощутил угрызения совести — ему вспомнился фордик мистера Уизли, которого никто не видел с той самой аварии у Гремучей ивы. В воображении у него тотчас возникла сцена ночного боя со взбесившимся деревом, и мысль сразу же перекинулась к школьным правилам, которые они с Роном опять вознамерились нарушить.
— И почему вы после этого не отказались от этого безумия?! — качало головами большинство взрослых. Гарри и Рон ничего не ответили, а Гермиона низко опустила голову...
* * *
Дождавшись, пока Рон и Гарри проглотят третью порцию рождественского пудинга, Гермиона увела их из зала, чтобы составить подробный план вечерней кампании.
— Нам ещё надо достать какую-нибудь частицу — волосы или ногти — тех, в кого хотим превратиться, — сообщила она обыденным тоном, словно речь шла о покупке мыла в соседней лавке. — Для этого лучше всего подходят Крэбб и Гойл — самые близкие друзья Малфоя, с ними он поделится какой хочешь тайной.
— Вообще-то говоря, не так уж часто я и откровенничаю с этими тупицами! — хмыкнул Малфой-младший. — Они — не более, чем моя охрана, для откровенничания у меня есть Тео и Блейз. Правда, на ваше горе, их-то в школе как раз и не было! А в кого планировала превратиться ты — из девочек-то никто не остался!
И ещё надо куда-то деть настоящих Крэбба и Гойла, пока мы говорим с Драко. А то вдруг явятся в самый неподходящий момент. Я всё продумала, — невозмутимо продолжала Гермиона, словно не замечая ошарашенных лиц друзей. И она показала им пару увесистых шоколадных пирожных. — В них впрыснуто лёгкое снотворное. Надо только куда-то их подложить, чтобы Крэбб и Гойл заметили. Вы же знаете, какие они обжоры. Увидят — обязательно съедят.
— Это точно...
— Метут всё....
— Верно, даже тот случай их ничему не научил...
— Надеюсь, это было именно ЛЁГКОЕ снотворное, мисс Грейнджер?! — схватились за сердце некоторые из преподавателей, но тут же посмотрели в ту сторону, где преспокойно сидели — и даже не спали! — обсуждаемые жертвы Гермионы, и успокоились.
— Это был Сон-без-сновидений, который я взяла у мадам Помфри, — сказала Гермиона. — Каждому досталось меньше, чем полпорции, должны были проспать два часа, максимум три...
— Ну, хотя бы здесь обошлось без...
И тут же уснут. А вы их спрячете в чулан, где стоят швабры, и вырвете у того и у другого по нескольку волосков.
Рон и Гарри потрясённо переглянулись.
— Гермиона, по-моему...
— Это может плохо кончиться...
— Вот именно!
— Раньше надо было об этом думать!
— И не им!
— Им тоже надо было подумать, прежде, чем слепо соваться в эту авантюру...
Но глаза Гермионы горели стальным блеском, какой бывал иногда в глазах у профессора МакГонагалл.
— Значит, так, мисс Грейнджер, — Джеймс вздохнул. — После того, как будут прочитаны эти книги, я буду настаивать на том, чтобы перевести Гарри в другую школу. Гарри — или вас.
— Лорд Поттер...
— Мне категорически не нравится, что мой сын постоянно живёт под таким прессингом!
— Эй, а как же мой контракт с профессором Снейпом, ты об этом не забыл? В течение трёх лет я не могу...
— Тогда — я не знаю, как это оформить официально, но я требую, чтобы мисс Грейнджер больше не имела возможности воздействовать...
— Я не воздействую!
— Мы в этом уже убедились! В первой книге именно ВЫ заставили мальчиков лезть за Философским Камнем, который должны были защищать ВЗРОСЛЫЕ маги, обеспечив ему куда лучшую защиту, если уж ему действительно была нужна защита...
— ...и именно на территории школы...
— Но Гарри надо было...
— Если бы не ВЫ, мисс Грейнджер, Гарри и Рон ещё на рождественских каникулах начисто забыли бы про Фламеля! На втором курсе ВЫ подбиваете их на приготовление опасного зелья — просто удивительно, что вы ещё живы, так как...
— Это всё предрассудки...
— ...основанные на фактах! Доказанных фактах! Вы гоните их нарушать все школьные правила — хотя прежде на словах были их рьяной поборницей!
— Почему тогда вы так возмущались из-за того, что они прилетели в школу на машине, вызвав порицание? Интересно, что будет дальше?
— Наверное, всё закончится тем, что вы пошлёте друзей на убийство!
— Лорд Блэк!
— Вообще-то одно из моих нарушений спасло вам самому больше, чем жизнь!
— Да, тут вы меня уели...
— Что такое?
— Минуточку, но ведь это-то не было нарушением! — вздохнул Гарри. — Или в этом нарушении правил самое непосредственное участие принимал наш многоуважаемый директор.
— ?!
— Узнаете из третьей книги.
— !!!
— Зелье не подействует без волос Крэбба и Гойла, — объявила она непреклонно. — Вы хотите говорить с Малфоем или нет?
— Хорошо-хорошо, — кивнул Гарри. — А как же ты? Ты-то у кого достанешь волосы?
— Я уже запаслась! — Гермиона достала из кармана крохотную бутылочку, в ней был один-единственный коротенький волосок. — Помните Милисенту? Мы с ней боролись во время дуэльной тренировки. Она ещё хотела меня задушить. Этот волос остался у меня на мантии. На Рождество она уехала домой, но я скажу слизеринцам, что надумала вернуться.
— И все так сразу в это поверят?!
— Что-то я не видел тогда в гостиной Милисенту, — пробормотал Драко, качая головой и кусая губу. — Но в принципе вы молодцы.
-?!
— Думаю, из этой же главы. Но — коротенький волосок? Вроде бы, у Милли тогда были не такие уж и короткие волосы? И я бы не стал доверять тому, что нашёл на своей одежде, мало ли что...
— Вот именно. А я-то ещё голову ломал, почему это мисс Грейнджер попала в Больничное крыло с таким диагнозом... — хмыкнул Снейп. — И как вам только удалось меня тогда обмануть? Ах, Северус, несчастный сглаз... Пожалуй, я после всего этого пройду переэкзаменовку. Не опознать последствия неправильно сваренного Оборотного зелья... Интересно, чей это был волос — кошачий? А вы двое?
— Ну, мы в больничное крыло не попали... — пробормотал Гарри.
И Гермиона побежала взглянуть, как там варится архисложное зелье. Рон обернулся к Гарри с выражением обречённой покорности судьбе:
— Ты когда-нибудь ещё видел план действий, в котором было бы сразу столько нарушений школьных правил?
— Вы побили своеобразный рекорд... — кивнула Амелия. — Если бы это было в этом году, вы все трое были бы отчислены, но — срок давности уже истёк.
— И... Интересно, что такого выудил Альбус из памяти Гарри при своём нападении...
— Я ни на кого не нападал...
— Альбус, не кажитесь ещё глупее, чем вы есть, вы отлично понимаете, о чём говорит Августа! Впрочем, подозреваю, после всего этого... Вам предстоит основательно оправдываться перед самой Магией.
Однако, к немалому удивлению Рона и Гарри, первая стадия операции прошла без сучка, без задоринки, в соответствии с намеченным планом. После рождественского чая они затаились в пустынном холле, поджидая Крэбба и Гойла — те ещё оставались в одиночестве за слизеринским столом, уминая четвёртую порцию бисквитов со взбитыми сливками. Шоколадные пирожные Гарри положил на видное место — перила в холле. Увидев, что Крэбб и Гойл выходят из Большого зала, друзья быстро спрятались за рыцарскими доспехами возле входных дверей.
— Какой же ты будешь толстый! — прошептал Рон, глядя на Крэбба, который толкнул локтем Гойла, показывая на пирожные. Оба схватили лакомства и с наслаждением запихали их в широченные рты. С минуту они жадно жевали, и тут же, с тем же самым выражением блаженства, повалились навзничь.
— Сон-без-сновидений? Вы уверены, что это было именно это зелье? Оно так сразу не срабатывает!
— Я просила у мадам Помфри...
— Поппи?
— Я помню, что мисс Грейнджер просила у меня лекарство, которое поможет ей быстро заснуть. Поэтому я дала ей немного модифицированное зелье — тот же эффект, только засыпание происходит мгновенно.
— Это...
— Та самая модификация. Она была опробирована и лицензирована, я сама пользовалась этим за месяц до этого, — успокоила собравшихся целительница.
Труднее оказалось тащить их через весь холл в кладовую. Бережно уложив беспомощных врагов между вёдер и швабр, друзья приступили к следующему этапу. Гарри вырвал пару волос с головы Гойла, Рон проделал то же с шевелюрой Крэбба. Пришлось ещё стащить с них ботинки — их собственные вряд ли пришлись бы впору ножищам Крэбба и Гойла. Покончив с этим не без внутренней дрожи, друзья поднялись наверх, в туалет Плаксы Миртл.
Из кабинки, где Гермиона колдовала над зельем, валил густой дым.
— Мне это не нравится...
— Действительно, густой дым мог быть на одном из начальном этапов, но никак не на финальном...
— И — если кто-то стал варить зелье в ускоренном режиме... — задумчиво протянула Августа. И пояснила: — Иногда бывает так, что то или другое зелье остро необходимо в определённые сроки, нет времени дожидаться полного цикла, поэтому зелье варят в несколько модифицированном состоянии, добавив несколько... иные реагенты и начертив две-три руны...
— Но я делала всё строго по рецепту и никаких рун не чертила! Я только сейчас слышу...
— А сейчас постарайся вспомнить... не появлялась ли над котлом за несколько дней до этого лёгкая желтоватая дымка? — спросила Августа. Многие запереглядывались. То, что Невилл был совершенно никудышным зельеваром, объяснялось наследством по материнской линии, леди Лонгботтом в своё время могла бы получить Мастерство, если бы предприняла определённые действия, но не стала этого делать, да и её сын в своё время получил высший балл по зельям на ЖАБА, в отличие от своей будущей супруги, которая панически боялась этого предмета и по всему передала ужас сыну. Но леди Лонгботтом отлично варила зелья и поговаривали, что она даже запатентовала несколько снадобий — правда, инкогнито. Гермиона задумалась. — А дым был густой, жёлтый у основания и зеленеющий вверху, закручиваясь спиралью против часовой стрелки? Да, это было не ваше зелье, кто-то за две недели до этого вылил вашу заготовку и поместил на её место своё зелье, модифицированное определённым образом и доведённое до соответствующего этапа. Полагаю, это сделал Альбус — или по приказу Альбуса — после того, как он пообщался с Гарри.
— Так что... Это было не ваше зелье, мисс Грейнджер, на ваше счастье, — хмыкнул Снейп. — Но я, так и быть не стану снимать баллы с вашего факультета...
Натянув мантии на лица, Гарри и Рон осторожно постучали в дверь.
— Гермиона?
Послышался лязг задвижки, и появилась Гермиона — сияющая и взволнованная, у неё за спиной тяжело булькало таинственное варево. Три стеклянных стакана уже стояли наготове на туалетном сиденье.
— Достали? — спросила она шёпотом. Гарри показал ей волосы Гойла.
— Отлично. А я утащила мантии из прачечной. — У Гермионы в руках был большой пакет. — Когда вы станете Крэббом и Гойлом, вам потребуются размеры побольше.
Все трое посмотрели в котёл. Зелье походило на жирную, чёрную, вяло кипящую грязь.
— Уверена, что никаких ошибок нет, — сказала Гермиона, ещё раз перечитывая покрытую пятнами страницу «Сильнодействующих зелий». — Выглядит оно, как описано в книге. Сами собой мы станем ровно через час после того, как его выпьем.
— А теперь что делать? — понизив голос, спросил Рон.
— Разольём по стаканам и добавим волосы.
— Проверить зелье вы даже не пожелали.
— И как бы они это сделали? У них не было такой возможности. Не пошли бы они к вам со словами: профессор Снейп, мы тут одно зелье сварили, чтобы вывести на чистую воду одного из ваших любимых учеников, посмотрите, всё ли здесь правильно?
Гермиона налила в каждый стакан по изрядной дозе не очень аппетитного пойла. Затем дрожащей рукой вытряхнула волосок из своей бутылочки в первый стакан.
Зелье громко зашипело, словно закипевший чайник, и грязно вспенилось. Через секунду оно стало ядовито-жёлтым.
— Зашипело? Если оно и в самом деле шипело, это указывало на то, что волос принадлежал не человеку, — пояснил Снейп. — Уже на этом этапе человек, худо-бедно разбирающийся в предмете, забил бы тревогу.
— Ух ты! — воскликнул Рон. — Вот она, истинная сущность Милисенты Булстроуд. Спорим, оно и на вкус такое же противное.
— Теперь вы бросайте, — приказала Гермиона.
Гарри с Роном бросили в стаканы каждый по волоску. Зелье забулькало, запенилось: Гойлово стало болотно-зелёного цвета, Крэббово — мрачного тёмно-коричневого.
— И тоже шипело?
— Нет, только булькало...
Рон с Гермионой протянули руки к стаканам, но Гарри остановил их.
— Погодите, — сказал Гарри. — Всем вместе пить здесь нельзя. Превратившись в Крэбба и Гойла, мы все тут вряд ли поместимся. Да и Милисента не фея.
— Отличная мысль, — заметил Рон, отпирая дверь. — Разойдёмся по отдельным кабинкам.
Стараясь не расплескать ни капли драгоценного снадобья, Гарри проскользнул в соседнюю кабинку.
— Готовы? — спросил он.
— Готовы! — раздались в ответ голоса Рона и Гермионы.
— Раз... два... три!
Зажав нос, Гарри выпил зелье двумя большими глотками. На вкус оно напоминало перепревшую капусту.
И немедленно его внутренности стало скручивать, как будто он только что проглотил десяток живых змей. От желудка до пальцев на руках и ногах распространялось сильное жжение. А вдруг он заболевает чем-то страшным? Гарри скрючился пополам, задыхаясь, упал на колени. Жжение становилось невыносимо. Ему показалось, что кожа у него закипела и стала плавиться, как горячий воск. И — о, чудо! — прямо на глазах руки стали расти, пальцы утолщаться, ногти расширились, а костяшки пальцев раздулись, как головки болтов. Покалывание во лбу возвестило, что волосы переползли ниже к бровям, плечи болезненно растянулись, грудь так расширилась, что мантия на нём лопнула, точно обручи на разбухшем бочонке. Ноги в ботинках мучительно сдавило: они были на четыре размера меньше.
— А вы думали, это будет похоже на материнскую ласку, мастер Поттер? — усмехнулся его Наставник. — И что человеческому телу присуще меняться по тридцать раз в день, так, что оно привычно к подобным издевательствам над собой?
Превращение закончилось так же внезапно, как началось. Гарри лежал лицом вниз на холодном каменном полу, слыша, как Миртл что-то недовольно бурчит в дальней кабинке туалета.
Он с трудом сбросил ботинки и поднялся. Судя по всему, он превратился в Гойла.
— А вы в кого хотели превратиться — в мистера Криви? Учитывая, что материал был взят у Гойла?
— Пойдёмте скорее, — поторопил Гарри друзей, ослабляя браслет часов, который врезался в толстое запястье Гойла. — Нам ещё надо отыскать гостиную слизеринцев. Я на одно надеюсь: встретим по дороге кого-нибудь и за ним увяжемся...
— А заранее вы не могли провести разведку, чтобы впоследствии не терять времени?
Рон, пристально всматриваясь в Гарри, заметил:
— Ты себе не представляешь, как странно видеть думающего Гойла...
Он постучал в дверь Гермионы:
— Ты что там копаешься? Пора идти...
Ему ответил напряжённый высокий голос:
— Я... Я не пойду. Ступайте одни.
— Гермиона, мы знаем, что Милисента Булстроуд уродина — никому и в голову не придёт, что это ты.
— Нет... В самом деле... Думаю, что я не пойду. А вы двое поторопитесь, не теряйте время.
Гарри озадаченно посмотрел на Рона.
— Вот это больше похоже на Гойла, — заметил Рон. — Именно так он выглядит, когда учитель его о чём-то спрашивает.
— Гермиона, с тобой всё в порядке? — спросил Гарри через дверь.
— Всё хорошо... Я в норме... Идите.
— Ничего себе норма...
Из боковой двери появилась неясная фигура. Они поспешили подойти ближе — и сердца у них ёкнули. Это был вовсе не слизеринец. Это был Перси Уизли.
— А ты что здесь делаешь? — изумлённо спросил Рон.
— Очень похоже на Крэбба...
— А что вы, в самом деле там делали, Уизли?
— Ну...
— Не стоит, профессор, он ходил не в Слизеринскую гостиную, — хихикнул Рон.
— А...
Перси первым делом напустил на себя оскорблённый вид.
— Вот уж не ваше дело, — сказал он твёрдо. — Крэбб, если я не ошибаюсь?
— Ну... в общем, да, — ответил Рон.
— Отправляйтесь-ка в вашу гостиную, — продолжал Перси сурово. — Небезопасно вот так попусту блуждать по тёмным коридорам в эти дни.
— Ты-то блуждаешь, — возразил Рон. Перси расправил плечи:
— Я — староста. Никто не осмелится на меня напасть.
— Напрасно он так думал... — хихикнула троица. Перси продолжал делать вид, что вид собственных ногтей интересует его куда больше, чем содержимое книги.
Позади них внезапно отозвался эхом чей-то голос. К ним неторопливо шествовал Драко Малфой, и впервые в жизни Гарри был рад его видеть.
— Вот вы где, — сказал он, растягивая слова в своей обычной манере. — Вы что там, заснули в Большом зале? Я вас искал, хотел показать кое-что забавное.
Малфой метнул уничтожающий взгляд на Перси.
— А ты что делаешь у нас внизу, Уизли? — спросил он с усмешкой.
Перси задохнулся от возмущения.
— К старосте следует проявлять большее уважение, — заявил он. — Ваше поведение предосудительно!
Малфой вновь ухмыльнулся и жестом приказал Рону и Гарри следовать за ним. Гарри уже собрался принести Перси извинение, но вовремя спохватился. Они с Роном поторопились за Малфоем, который успел ввернуть, сворачивая в очередной коридор: «Этот Питер Уизли слишком задаётся...»
— Перси, — машинально поправил его Рон.
— Да какая разница. Я замечал, он тут шныряет даже среди ночи. Держу пари, он возомнил, что шутя поймает наследника Слизерина. — Малфой презрительно фыркнул.
Рон и Гарри обменялись взглядами.
Малфой задержал шаг у голой, в потёках влаги каменной стены.
— Какой там новый пароль? — спросил он у Гарри.
— Нашёл, у кого спрашивать.
— Новый пароль?! — слизеринцы очень удивились.
— Пароль устанавливается первого числа года и держится до последнего, — прошептал Блейз чуть ли не на ухо Гарри. Тот пожал плечами. — Драко явно выделывался.
— Эээ... мммм... — промычал тот.
— Вспомнил, «чистая кровь»!
Часть стены уехала в сторону, открывая проход. Малфой уверенно шагнул внутрь, Гарри и Рон — за ним.
Общая гостиная Слизерина была низким длинным подземельем со стенами из дикого камня, с потолка на цепях свисали зеленоватые лампы. В камине, украшенном искусной резьбой, потрескивал огонь, и вокруг, в резных креслах, виднелись тёмные силуэты слизеринцев.
— А что, очень даже уютно, — сказал Тео.
— Ждите здесь, — распорядился Малфой, махнув рукой в сторону пары свободных кресел в отдалении от камина. — Сейчас пойду принесу — отец мне кое-что сегодня прислал.
Любопытствуя, что же такое Малфой собирается показать, друзья сели в кресла, делая вид, что чувствуют себя как дома.
Малфой появился через минуту, держа в руке газетную вырезку.
— Обхохочетесь! — сказал он и сунул её Рону под нос.
Глаза Рона расширились от удивления. Быстро прочитав вырезку, он выжал из себя некое подобие смеха и протянул Гарри.
— В самом деле было смешно?
— Юмореска?
— Анекдот?
Заметка из «Ежедневного проповедника» сообщала:
«Расследование в Министерстве магии.
Артур Уизли, глава Отдела по противозаконному использованию изобретений маглов, был сегодня оштрафован на пятьдесят галлеонов за магические манипуляции с магловским автомобилем.
М-р Люциус Малфой, председатель попечительского совета Школы чародейства и волшебства «Хогвартс», где эта заколдованная машина была ранее в этом году разбита, потребовал сегодня отставки м-ра Уизли.
— Уизли подрывает репутацию Министерства, — сказал м-р Малфой нашему корреспонденту. — Вне всяких сомнений, его нельзя допускать к составлению законов, а его смехотворный Акт о защите маглов следует незамедлительно упразднить.
М-р Уизли от комментариев отказался, а его жена пригрозила репортёрам, если они не уберутся, спустить на них домашнего упыря».
— Ну как? — спросил Малфой, взяв из рук Гарри вырезку. — Умрёшь со смеху!
— Ха-ха-ха, — уныло рассмеялся Гарри.
— Артур Уизли обожает маглов, готов сломать волшебную палочку и перенять у них всё, что можно, — заметил Малфой с презрением. — Глядя на всех этих Уизли в жизни, не скажешь, что они чистокровные!
— Бред! — возмутился обсуждаемый волшебник, забывая о своих горестях. — Я считаю, что мы можем многому научиться у маглов, сочетать их искусство и магию, но никогда не призывал...
— Дорогой, успокойся...
Физиономия Рона — точнее сказать, Крэбба — исказилась от бешенства.
— Что это с тобой, Крэбб? — раздражённо покосился на него Малфой.
— Желудок схватило, — пробурчал Рон.
— Иди в больничное крыло и побей там от моего имени грязнокровок, — фыркнул Малфой и продолжал: — Странно, что «Ежедневный проповедник» ещё не накатал репортажа о нападениях в школе. Наверное, Дамблдор хочет замять эту историю. Если нападения в ближайшее время не прекратятся, его уволят, как пить дать. Отец всегда говорил: Дамблдор — худшая из напастей. Он любит грязнокровок. Правильный директор никогда бы не принял в школу таких, как Криви.
— Репортаж не накатали потому, что даже редактор понял, что не следует поднимать панику, — мягко сказал «неправильный» директор. — И не при мне начали принимать в школу маглорожденных.
— Простите... — Драко уже сбился со счёта, пытаясь определить, как часто ему приходилось краснеть и извиняться за допущенные бестактности.
Малфой сделал вид, что фотографирует, и зло, но очень похоже изобразил Колина:
— Поттер, можно, я сделаю твоё фото? Дай мне, пожалуйста, свой автограф. Можно, я вылижу твои ботинки, Поттер? — Потом взглянул на друзей и прибавил: — Да что такое сегодня с вами обоими?
Хоть и с опозданием Гарри и Рон без энтузиазма хихикнули. Но Малфой был удовлетворён, ведь Крэбб и Гойл всегда туго соображали.
— Святой Поттер, друг грязнокровок, — протянул Малфой. — Нуль без палочки, вот он кто. У него нет никакого чувства гордости. Настоящий чародей никогда бы не стал дружить с этой зубрилой, грязнокровкой Грэйнджер. А ещё говорят, что он наследник Слизерина!
— Зависть — плохое чувство, я долго не мог простить тебе, что ты отказался со мной дружить, предпочтя нищего и маглорожденную, вот и мстил... Злился...
— Мы это уже поняли.
Рон и Гарри слушали, затаив дыхание: Малфой вот-вот выдаст свою тайну. Но Малфой переменил тон.
— Хотел бы я знать, кто этот наследник. Я бы ему помог...
Было очевидно, что и для Малфоя это секрет. У Рона отвалилась челюсть, отчего лицо Крэбба стало ещё глупее. Малфой ничего подозрительного не заметил, Гарри же мгновенно сообразил, что на это сказать.
— Но ты, наверное, прикидывал, кто за этим стоит?
— Слишком умно для Гойла...
— Я ничего не знаю, сколько раз повторять тебе, Гойл! — рыкнул на него Малфой. — А отец помалкивает. Комнату открывали последний раз пятьдесят лет назад, задолго до его учёбы здесь. Но ему всё известно. Это очень большая тайна. И он боится, если я буду много знать, то могу нечаянно проболтаться. Но одно я знаю: когда Комнату в последний раз открыли, был убит кто-то из грязнокровок. Спорим, и в этот раз ухлопают, хорошо бы задаваку Грэйнджер! — кровожадно произнёс он.
— Спасибо, Малфой...
Драко со стоном опустил голову на руки, судорожно соображая, сколько раз он проштрафился после этого и как на это будут реагировать родители. Также он вспомнил, что тогда имел неосторожность кое о чём проболтаться этим двоим, предоставив им прекрасную возможность для мести.
Рон сжал гигантские кулаки Крэбба. Если он сейчас заедет Малфою, вся их затея сорвётся — и Гарри послал ему предостерегающий взгляд.
— А ты знаешь, того, кто тогда открыл Комнату, его поймали? — спросил он Малфоя.
— Да, конечно... Его исключили. Может, он до сих пор в Азкабане.
— В Азкабане? — недоумённо переспросил Гарри.
— Азкабан — это тюрьма для волшебников, дубина ты стоеросовая. Честное слово, может, ты и бывал тупее, но сегодня побил все рекорды.
Он беспокойно поёрзал в кресле.
— Отец не велит мне в это впутываться. Пусть наследник делает своё дело. Всю эту нечисть давно пора гнать из школы. Но самим лучше держаться подальше. Отцу тоже сейчас несладко приходится. Вы ведь знаете, на той неделе Министерство магии устроило обыск у нас в замке.
Гарри постарался придать тупой физиономии Гойла сочувственное выражение.
— Ничего особенного не нашли. У отца есть очень ценные штуки для ритуалов чёрной магии. Они хранятся под полом большой гостиной.
— Драко...
— Мама...
— У тебя не язык, а помело. К тому же, тебе, как никому, известно, что это были не «штуки для ритуалов чёрной магии», а залог Родовой Магии, — обманчиво-спокойным тоном пояснил Люциус. Видя, как при этом отец сжимает набалдашник своей трости, Драко сглотнул: в этой трости хранился магический источник, который мог причинить любому, на кого направлен, мучительную боль, сопоставимую разве только с Круциатусом...
— Здорово! — воскликнул Рон.
Малфой уставился на него, Гарри тоже. Рон побагровел, даже волосы налились красным, нос его медленно становился длиннее — отпущенный им час истёк. К Рону возвращался его истинный облик и, судя по ужасу, с каким он взглянул на Гарри, с тем происходило то же самое.
Одним махом оба вскочили на ноги.
— Скорее за лекарством для желудка! — крикнул Рон, и друзья, не мешкая, помчались прочь из чужой гостиной, надеясь, что Малфой не успел ничего заметить.
— Заметить-то я заметил, но вот долго не мог понять, что именно заметил. Потом сообразил, что кто-то наглотался зелья... Но на вас до сих пор не думал, также был уверен, что шутники учатся на пятом курсе, если не старше... — хмыкнула их жертва.
Гарри чувствовал, что уменьшился в росте: ноги болтались в огромных ботинках, полы мантии пришлось подхватить. Громко топая, они взлетели по лестнице в тёмный холл, по которому гулко разносились удары из чулана, где томились взаперти Крэбб с Гойлом. Бросив их башмаки перед дверью чулана, друзья в одних носках побежали по мраморной лестнице к туалету Плаксы Миртл.
— В общем-то, мы не напрасно потратили время, — задыхаясь, выпалил Рон, едва за ними закрылась дверь. — Мы не разузнали, кто устраивает нападения, но я завтра же напишу папе, пусть проверят, что Малфои прячут под полом в большой гостиной.
— И в итоге пришлось вашему отцу платить крупный денежный штраф за ложный донос, — заметила мадам Боунс. — Безусловно, он теперь может попросить мастера Малфоя возместить часть этой суммы, раз тот своей неосмотрительной болтовнёй создал такой инцидент.
— Но там были артефакты для...
— Такие артефакты заложены в фундамент любого магического дома, в том числе, как это ни странно, и Норы. Не спорьте, — Августа подняла руку. — Я сама присутствовала при закладке фундамента вашего дома, ещё маленькой девочкой... и помню, как удивилась при виде того, как ваш дед опускает в яму золотые и серебряные монеты, а мне объяснили, что это является залогом прочности дома. Кстати, каждое новое поколение обязано добавить к этим артефактам что-то своё... И я теперь более, чем уверена, что вы этого не сделали, Артур...
— В этом нет необходимости...
— То-то и дом рушится, и земля совсем никакая, и упырь завёлся...
— Не беспокойтесь, я в самое ближайшее время этим займусь, — твёрдо сказал Чарли. — Я, хотя и не понимал, почему Нора в таком состоянии, но решил, что несколько дополнительных артефактов не помешает и даже приобрёл кое-что.
— У меня тоже есть кое-какие предметы... — кивнул Билл. Перси оторвался от своих рук и кивнул, давая понять, что в этом деле он поддержит братьев, близнецы запереглядывались... Молли закусила губу.
— Я не вполне понимаю, Артур... — медленно проговорила она. — Я отлично помню, что мама к нашей свадьбе передала нам несколько традиционных артефактов, специально зачарованных для укрепления домашнего очага... Это было чуть ли не единственное, что мы получили от моей родни... Я передала тебе эти вещи и ты мне обещал, что добавишь это ко вкладу предков... А впоследствии переживал, что это не помогло и обвинял моего отца в том, что он таким образом ещё больше расшатал стены и отомстил... Ты можешь дать здесь и сейчас Магическую Клятву...
— Но, Молли, всё это не более, чем идиотские предрассудки, — заныл Артур, вызвав протяжный стон у всех чистокровных и большинства полукровных слушателей. — Я сложил это на чердаке...
— Где вскоре завёлся упырь! — сказала мадам Боунс. Шеклболт достал кусок пергамента и вскоре в Министерство полетела записка. Впоследствии стало известно, что по распоряжению Мракоборца на чердаке Норы был произведён обыск, при котором было изъято несколько артефактов, переданных Чарльзу, как новому Главе Рода, а тот применил их по назначению.
Гарри внимательно рассматривал своё лицо в треснутом зеркале. Всё снова стало прежним. Облегчённо вздохнув, он надел очки, а Рон постучал в дверцу кабинки Гермионы.
— Гермиона, выходи скорее, мы тебе столько всего расскажем.
— Уйдите, пожалуйста! — крикнула из-за двери Гермиона.
Гарри с Роном переглянулись.
— В чём дело? — спросил Рон. — Ты ведь уже вернулась в норму? У нас с Гарри всё в порядке, как надо.
Неожиданно сквозь дверь кабины появилась Плакса Миртл. Никогда ещё Гарри не видел её такой счастливой.
— У-ух! Что вы сейчас увидите! — её круглое прозрачное лицо сияло восторгом. — Невозможный кошмар!
Щёлкнула задвижка, и перед ними, рыдая, предстала Гермиона с натянутой на лицо мантией.
— Что случилось, Гермиона? — встревоженно спросил Рон. — Может, у тебя остался уродливый нос Милисенты?
Гермиона сдёрнула мантию, и Рон, попятившись, задом врезался в раковину.
Всё лицо у неё покрывала чёрная шерсть. Глаза горели жёлтым огнём, а голову украшали бархатистые заострённые ушки.
— Это был кошачий волос! У Милисенты Булстроуд, должно быть, есть дома кошка! А зелье животных обратно в человека не превращает!
— Это точно...
— Надеюсь, это послужило вам хорошим уроком и больше вы не варили никаких опасных зелий...