Добби предупреждает об опасности
Следующую главу опять пришлось читать Гарри, но некоторые заметили взгляд, брошенный в сторону некоего блондина. Означенный блондин входил в число этих некоторых, но никак не отреагировал, поскольку причины этого взгляда остались для него... неизвестными.
Глава 2
Добби предупреждает об опасности
— Кто-кто? — удивилась Нарцисса. — Добби? Что-то смутно знакомое...
— Ну это уже чересчур! — начала закипать Гермиона, но её перебила леди Лонгботтом.
— Интересно, чей это эльф?
— То есть? Известно, чей!
— Да нет же, Гермиона! Согласись, что и твоё имя не уникальное, у меня есть четыре знакомые ведьмы с твоим именем. И в магическом, и в магловском мирах полно Джеймсов, Гарри и прочих... А Добби — одно из наиболее распространённых имён среди домовых эльфов. Когда я была девочкой, мне прислуживала Добби, насколько помню, свои Добби были у Прюэттов, Ноттов, Кеноров, у одной из ветвей Блэков... Нарцисса, у вас тоже?
— Да, он входил в моё приданое... Так что я даже не знаю, чему удивляюсь... кроме одного: как домовик мог попасть в магловский дом?
Гарри чуть не ахнул от удивления, но удержался. На кровати сидел маленький человечек, ушами напоминавший летучую мышь, и таращил на него выпученные зелёные глаза величиной с теннисный мяч.
— Очень удачное описание домового эльфа! — фыркнул Драко, но совершенно беззлобно и это вызвало негативную реакцию только со стороны Рона... Но братья опять придержали его с двух сторон.
Гарри сразу его узнал — это он утром следил за ним из кустов живой изгороди.
Человечек не сводил с него глаз, Гарри отвечал тем же.
— Позвольте взять ваши пальто, мистер и миссис Мейсон? — донёсся снизу почтительный голос Дадли.
Человечек соскользнул с кровати и низко поклонился, коснувшись ковра кончиком тонкого, длинного носа. Одет он был в старую наволочку с дырками для ручек и ножек.
— П-привет, — поперхнулся Гарри.
— Гарри Поттер! — пронзительным голосом воскликнул нежданный гость (дядя Вернон в гостиной наверняка услышал). — Добби так давно мечтал с вами познакомиться, сэр... Это такая честь...
— Б-благодарю вас, — кивнул Гарри.
— За что? — спросил Невилл.
— Я... растерялся. Я никогда раньше не видел таких существ, — смутился чтец. — К тому же, он так верещал... Я боялся, что дядя услышит, надо было заставить его умерить свой пыл...
Двигаясь вдоль стенки, он достиг письменного стола и опустился на стул рядом с просторной клеткой, где спала сейчас сова Хедвиг. Гарри хотел было спросить незнакомца, кто он, но, подумав, что это неучтиво, спросил только его имя.
— Добби, сэр, — ответил человечек — Просто Добби. Добби-домовик, если угодно, домовой эльф.
— В самом деле? — в другой раз это известие немало удивило бы Гарри, но сейчас было не до того. — Видите ли, сегодня... э-э... не лучший день для знакомства с домовиком. Только, пожалуйста, не обижайтесь.
Снизу доносился фальшивый, на высоких нотах смех тётушки Петуньи. Добби-домовик понурил голову.
— Не подумайте, что знакомство с вами мне неприятно, — поспешил Гарри утешить эльфа. — Но не могли бы вы... объяснить мне... э-э... цель вашего посещения.
— Да, сэр. Конечно, сэр. Добби пришёл... это трудно выразить... Добби не знает, как начать...
— Садитесь, пожалуйста. — Гарри указал на кровать.
И тут, к его ужасу, домовик разразился громкими рыданиями.
— Садитесь! — голосил он. — Никогда... никогда ещё...
Разговор внизу явно застопорился.
— Простите, пожалуйста, — прошептал Гарри, — я не хотел вас обидеть.
— Какая обида! — задохнулся эльф. — Никогда ещё ни один волшебник не разговаривал с Добби как с равным, не приглашал сесть...
— Самая жизнь эльфов зависит от магического фона, который их окружает, это даёт им энергию, без которой эльфы начинают усыхать и умирать. Если вы увидите хогвартских эльфов, то заметите, что они чрезвычайно довольны жизнью, бодры и энергичны, а в месте, захиревшем и запустевшем домовики начинают сходить с ума, стареют — не от количества прожитых лет, но от того, что не получают магической подпитки, которую обеспечивают им волшебники. Вы говорите — наказания эльфов. Эльфы сами боятся утратить возможность подпитываться магией, чем может быть чревато любое неудовольствие со стороны хозяина и его Дома, поэтому работают и за страх, и за совесть. Если домовик недостоин — плохо служит хозяину, не выполняет — или плохо выполняет приказания хозяев, он наказывает себя — не потому, что боится ещё более жестокого наказания со стороны хозяина, но оттого, что иначе их может постигнуть кара со стороны Магии. А если домовик будет демонстрировать свою готовность наказать себя даже за самую ничтожную провинность, то будет даже вознаграждён — он сам или его потомство.
— А я читала, что у аристократии была привычка применять к домовикам пыточные заклятья и даже убивать их...
— Нельзя слепо доверять всему, что пишут в книгах, мисс Грейнджер, тем более, что разные авторы пишут по разному, в свете персонального взгляда на данную тематику. Применяя магию к домовику, хозяин оказывает ему великую милость, давая ему силы, энергию, здоровье, это тоже является дополнительным стимулом для работы эльфа. Пыточные заклинания... К вашему сведению, целители в Мунго иногда применяют их по отношению к пациентам, Костоломное помогает, когда кости срослись неправильно — кажется, даже магловские хирурги в таком случае заново ломают кости? Другие заклинания приводят к тому, что кости встряхиваются под кожей и ложатся на место. Мадам Помфри, вы тоже применяли подобные методы?
— Не раз, — кивнула целительница. — Более того, Второе непростительное некогда было придумано именно для исцеления больных.
-?!
— Представьте себе. Порой болевой шок бывает чрезвычайно полезен при психических заболеваниях. Правда, это сопряжено с определённым риском... Отчего пришлось отказаться от этих мер, и то, как я слышала, в некоторых странах готовы вернуть методику круциации в особо тяжёлых случаях и ввести лицензию на эвтаназию больных посредством...
— Не может этого быть... — Гермиона была бледнее полотна, но... Она легко могла ожидать такие слова от Люциуса Малфоя и его коллег-Пожирателей, но — МАДАМ ПОМФРИ?!
— Всё возможно, мисс Грейнджер.
— На домовиков же пыточные заклятья оказывают малый эффект, разве только мощнейшие, такие, как Круцио, Сектусемпра... и то оно оказывает вдвое меньший эффект, чем-то же заклинание, применяемое по отношению к человеку. А убийство домовика... Нет.
— Да что ты его слушаешь! Да Малфой убил не менее десяти домовиков! — выкрикнул Рон, прежде, чем его успели остановить родные.
— С чего вы это взяли? Если бы я убил хотя бы одного, то мы бы с вами здесь не разговаривали, ибо убийство домовика — Дара Магии — является проявлением чёрной неблагодарности именно по отношению к самой Магии и откат за это неминуем. И откат серьёзный, как минимум значительное понижение магического уровня. Десять домовиков — это верная смерть! Такие меры допустимы исключительно по отношению к древним эльфам, умирающим от недугов, и для этого необходим совершенно особый ритуал, каждый из которых дополнительно усиливает магический фон места, где это произошло. Поэтому в Древних Родах существует традиция создавать Доску, на которых выставляются головы домовиков, над которыми было произведено данное таинство — чем больше этих голов, тем сильнее место.
— Ну, про Блэк-хаус это нельзя сказать, — тихо произнесла Джинни, обращаясь к Гарри.
— Дом десять лет стоял в запустении, — отозвался Сириус, услышав эти слова. — Для того, чтобы... его необходимо очистить, и не только от скопившейся пыли и грязи, но и от проклятий, тёмных предметов, несущих тёмную ауру... А потом — провести несколько особых ритуалов и дом вернёт себе прежнюю силу и красоту. В частности, Кикимер должен помолодеть и станет менее безумным, хотя полностью исцелить его невозможно.
— Да, десять лет не могут пройти без следа... И для эльфа нет более страшного наказания, чем отрезание от магического фона. Служение магам — это условие для их жизни. Освобождённый эльф, изгнанный из дома, не имеет возможности подпитываться за счёт Магии, магического фона Дома, магии Рода. После освобождения эльф начинает терять жизненную энергию и, если даже он сумеет прицепиться к другому роду... Это будет уже совсем не то. Я тут видел домовиху Винки, ранее работавшую у Краучей... Более жалкого зрелища я ещё не видел! И это отнюдь не алкоголь, как пытаются это объяснять, но — последствия её освобождения.
— А Добби счастлив! И...
— Это совершенно уникальный случай. Подобное здоровье иногда даруется тем, чьи предки совершили нечто... особое. Прадед Добби некогда ценой собственной жизни спас моего отца, когда его пытались убить в Лютном переулке, а бабка взяла на себя проклятье, направленное в меня лордом Розье... Если бы не это, Добби выглядел бы не лучше Винки.
— Да тише вы, — взмолился Гарри и подтолкнул эльфа к кровати, стараясь сохранить самое доброе выражение лица.
Эльф взобрался на кровать, сел поудобнее — он походил сейчас на большую растрёпанную куклу — и начал нервно икать. Наконец он справился и со слезами, и с икотой и устремил на Гарри восхищённый взгляд огромных, блестевших, как изумруды, глаз.
— Вам, должно быть, редко встречались хорошо воспитанные волшебники. — Гарри пытался утешить эльфа.
Добби кивнул. И вдруг, прыгнув на подоконник, стал яростно биться головой об оконную раму.
— Гадкий Добби! — кричал он при этом. — Мерзкий, гадкий Добби!
— Пожалуйста, не надо, — полушёпотом попросил Гарри. — Что вы делаете?
Вскочив со стула, он опять водрузил эльфа на постель. Но тут, как назло, проснулась Хедвиг, как-то особенно громко крикнула и бешено забила крыльями о решётку клетки.
— Добби обязан наказать себя, сэр, — произнёс домовик, у которого глаза от ударов стали немного косить. — Добби сказал плохое о своей семье, сэр...
— О своей семье?
— О своих хозяевах, сэр... Добби — домовый эльф, его участь до конца дней жить в одном доме, служить одной семье...
— А они знают, что вы сейчас здесь? — полюбопытствовал Гарри.
— Нет, сэр. Конечно нет! — воскликнул эльф, и его всего передёрнуло. — Добби придётся сурово наказать себя за это. Очень сурово, сэр. Прищемить уши печной дверцей. Если они когда-нибудь об этом узнают...
— Это тоже является...
— Да, мисс Грейнджер, это тоже считается нормальным. Если эльф находится там, где не должен, то этим он может подвести своего хозяина и во избежание Магического отката...
— ...Ах, сэр, — выдохнул он и вытер лицо углом грязной наволочки. — Гарри Поттер благороден и смел! Он уже одержал столько побед! Но Добби пришёл, чтобы защитить его, предупредить об опасности. И пусть потом придётся защемить уши печной дверцей... Гарри Поттеру нельзя возвращаться в «Хогвартс».
— Это что ещё за новости?!
— Контракт с Хогвартсом не позволит себя игнорировать. Одно дело, если бы мастер Поттер ничего не знал о школе — тогда мы отправили сопровождающего. Да, кандидатура, мягко говоря, была неподходящей, но мы приняли меры. Но со второго курса уйти невозможно, магия так или иначе вынудила бы беглеца вернуться.
В комнате воцарилось молчание, прерываемое рокотанием голоса дяди Вернона, бряцанием ножей и вилок, доносившимся снизу.
— По-по-почему? — Гарри от неожиданности стал заикаться. — Я должен ехать в школу. Учебный год начинается первого сентября. Я только и живу этой надеждой. Вы не представляете себе, что мне приходится здесь терпеть. Я здесь всем чужой. Моё место в вашем мире. В школе волшебников.
— Нет, нет, нет! — Добби так сильно замотал головой, что уши заколыхались. — Гарри Поттер должен оставаться там, где он в безопасности. Великий, несравненный Гарри Поттер — всеобщее достояние. В Хогвартсе Гарри Поттеру грозит страшная опасность!
— Какая опасность? — ещё больше удивился Гарри.
— Существует заговор. В Школе чародейства и волшебства в этом году будут твориться кошмарные вещи, — прошептал Добби и вдруг задрожал всем телом. — Добби проведал об этом уже давно, сэр, несколько месяцев назад. Гарри Поттер не имеет права ввергать себя в пучину бедствий. Он всем очень нужен, сэр!
— Какие ещё кошмарные вещи? — напрямик спросил Гарри. — Кто их затевает?
Добби издал странный сдавленный хрип и стал неистово биться головой об стену.
— Ну будет, будет. — Гарри схватил домовика за руку, пытаясь остановить истязание. — Я понимаю, вы не можете ничего сказать. Но почему вы предупреждаете меня? — И тут его пронзила внезапная мысль. — Постойте! Не связано ли это с Вол... простите, с Вы-Знаете-Кем? Если не можете, не отвечайте. — Но, увидев, что лоб Добби опять в опасном соседстве со стеной, поспешно прибавил: — Только кивните или покачайте головой.
Добби медленно задвигал головой из стороны в сторону.
— Нет, сэр, это не Тот-Кого-Нельзя-Называть, — внятно, по слогам произнёс он. Но глаза его выпучились ещё сильнее.
— А ещё считается, что домовик не может обмануть волшебника, — заметила Гермиона. — На деле...
— Домовик не может предать или обмануть СВОЕГО ХОЗЯИНА, — ответила мадам Боунс. — Я не знаю, что там имел ввиду этот эльф, но при желании он мог ввести Гарри в заблуждение.
Гарри видел — Добби явно старается навести его на какую-то мысль. И попробовал догадаться:
— Может, у него есть такой же коварный брат?
— Только братьев Того-кого-нельзя-называть нам не хватало для полного счастья!
— У Волдеморта нет родственников, — сказал Дамблдор. — Он последний в роду.
Добби сильнее замотал головой, а глаза его чуть не вылезли из орбит.
— Ну ладно. Только я представить себе не могу, кто ещё мог бы причинить мне зло в Хогвартсе. Ведь там же есть Дамблдор. Вы знаете, кто такой Дамблдор?
— Да, конечно, — кивнул Добби. — Альбус Дамблдор самый великий ректор в истории Хогвартса. Добби это знает. Добби слышал, что могуществом Дамблдор не уступал Тому-Кого-Нельзя-Называть, даже когда тот был в самой силе. Но, сэр, — перешёл Добби на энергичный шёпот, — есть враги, которых Дамблдор не может... враги, которых ни один уважающий себя волшебник...
И не успел Гарри глазом моргнуть, Добби соскочил с кровати, схватил настольную лампу и начал колотить себя по голове, сопровождая наказание душераздирающими криками.
— Ой, что сейчас будет... — схватился за голову Джеймс. — Ведь эти... внизу... наверняка слышат...
— «Ой» будет позже, — вздохнул его сын.
Гости и хозяева внизу притихли. Гарри услыхал, как дядя Вернон затопал в коридоре, и у него бешено забилось сердце.
— Проказник Дадли, как видно, опять не выключил свой телевизор! — воскликнул дядя.
— Скорее в шкаф! — шепнул Гарри, схватил Добби, толкнул его туда, захлопнул дверцу и успел одним махом метнуться на кровать. В тот же миг ручка двери повернулась.
— Что... чёрт возьми... ты... тут... делаешь? — прохрипел дядя Вернон сквозь стиснутые зубы, приблизив пышущее злобой лицо вплотную к лицу Гарри. — Ты убил изюминку в моей замечательной шутке, «как японец играл в гольф». Ещё один звук, и ты пожалеешь, что родился на свет!
С этими словами он, тяжело ступая, убрался из комнаты Гарри.
Дрожа от страха, Гарри подошёл на цыпочках к шкафу и выпустил оттуда Добби.
— Видишь теперь, каково мне здесь? Понял, почему мне надо вернуться в Хогвартс? Это единственное на земле место, где у меня есть... по крайней мере я так думаю... у меня есть друзья.
— Друзья, которые не написали Гарри Поттеру ни одного письма?
— Наверное, они... просто... Подожди, — нахмурился Гарри. — А откуда ты знаешь, что мои друзья не писали мне писем?
— Да, откуда???
— Гарри Поттер не должен сердиться на Добби. Добби так поступил с самыми лучшими намерениями... — сказал эльф, переминаясь с ноги на ногу.
— Ты воровал мои письма?
— Они у меня все здесь, сэр, — сообщил Добби, на всякий случай отскочив от Гарри подальше, и вынул из-за пазухи толстую пачку писем.
— Я потом найду этого Добби и как следует его проучу за подобные выходки!
— Лорд Поттер!
— Да, Джеймс, сама Магия заставит воришку заплатить за свои действия, скорее, уже заставила, — кивнул Сириус. — Иначе я бы первым....
Гарри различил аккуратный почерк Гермионы, небрежную писанину Рона и даже каракули, которые наверняка были нацарапаны рукой лесничего Хагрида.
Добби, опасливо мигая, взирал из угла комнаты на Гарри.
— Добби надеялся... Пусть Гарри Поттер подумает, что его друзья забыли о нём... Может, Гарри Поттер и не захочет вернуться в школу, сэр...
Но Гарри не слушал. Он рванулся к Добби, протянув руку к письмам, но тот ловко увернулся.
— Гарри Поттер получит их, сэр, если даст Добби слово, что не вернётся в Хогвартс. Ах, сэр, вы не имеете права подвергать себя такой опасности! Обещайте Добби, что не поедете больше в школу.
— Ни за что! — отчеканил Гарри. — Немедленно отдайте письма моих друзей!
— Так знайте, сэр, — печально проговорил эльф, — Добби придётся прибегнуть к крайним мерам. Другого выхода нет.
— Что он имел в виду?
И не успел Гарри опомниться, Добби выскочил из комнаты, толкнул дверь и кубарем скатился по лестнице.
Во рту у Гарри пересохло, сердце чуть не выскочило из грудной клетки. Он бросился вслед за домовиком, стараясь не производить шума. Перемахнул через шесть последних ступенек и неслышно, с ловкостью кошки приземлился на ковёр прихожей. Огляделся по сторонам: куда мог деваться Добби?
— Пожалуйста, расскажите Петунье ту смешную историю про американских сантехников, мистер Мейсон. Она умирает от любопытства, — донеслись из столовой слова дяди Вернона.
— Эти Дурсли...
— Если бы у них не было гостей, я бы их нисколько не пожалел, — сказал Джеймс.
— Если бы там не было гостей и — нашего сына! Ты об этом не забыл, дорогой?!
Гарри бегом бросился в кухню и обомлел.
Тётушкино чудо кулинарного искусства — огромный пудинг из взбитых сливок и засахаренных фиалок — парил под потолком. А на верху буфета в углу, съёжившись, сидел Добби.
— Не надо, — простонал Гарри, — они убьют меня...
— Гарри Поттер должен обещать, что он не вернётся в школу.
— Добби, умоляю...
— Обещайте, сэр.
— Не могу!
Добби с состраданием посмотрел на него.
— Тогда Добби придётся на это пойти. Ради вашего блага, сэр.
При этих его словах торт рухнул на пол с оглушительным грохотом. Клочья сливок заляпали окна и стены. А Добби, как будто щёлкнув невидимым хлыстом, исчез, словно его и не было.
В столовой раздался визг, в кухню ворвался дядя Вернон, и его глазам предстал Гарри, с ног до головы облепленный пудингом тётушки Петуньи.
Сначала показалось, что дяде Вернону удалось разрядить обстановку.
— Это всего только наш племянник... Он не в себе, знаете ли... Незнакомые люди очень его пугают... И приходится держать его наверху, — говорил он, провожая Мейсонов обратно в столовую.
Вернувшись, он сунул в руки Гарри швабру и пригрозил, вот только гости уйдут, избить его до полусмерти. Тётя Петунья полезла в морозильник за мороженым, а Гарри принялся наводить в кухне чистоту.
— Кошмар...
— Да уж, подставил меня под исключение, — буркнул мальчик, не поднимая глаз.
— При чём тут вы? Магию домовика невозможно спутать с магией волшебников.
— В самом деле, мадам Боунс?
Возможно, дяде Вернону удалось бы заключить самую крупную в жизни сделку, но в тот вечер семейство поджидала ещё одна напасть.
Тётя Петунья стала обносить гостей коробкой с мятным шоколадом, как вдруг в открытое окно столовой влетела, шурша крыльями, огромная сова, уронила на голову миссис Мейсон письмо и вылетела обратно в темноту сада. Миссис Мейсон закричала дурным голосом, не хуже ирландского привидения, приносящего весть о близкой смерти, и выскочила вон из дома. После чего мистер Мейсон оставался в гостях ровно столько, сколько надо, чтобы сказать: жена его больше всего на свете боится птиц любого вида и цвета, а он вообще таких шуток не понимает.
Гарри стоял на кухне, сжимая в руках швабру, как будто ища в ней поддержку: дядя Вернон надвигался на него с сатанинским блеском в крошечных глазках.
— Читай! — злобно прошипел он, размахивая перед носом Гарри письмом, которое принесла сова. — Читай вслух!
Гарри взял письмо. Поздравления с днём рождения в нём не было. Вот что он прочитал:
«Дорогой мистер Поттер!
Мы получили донесение, что в месте Вашего проживания сегодня вечером в двадцать один час двенадцать минут было применено заклинание Левитации.
Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приёмы чародейства. Ещё одна такая провинность, и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу, предусматривающему разумное ограничение волшебства несовершеннолетних (1875 г., параграф С).
Также напоминаем, что любой акт волшебства, способный привлечь внимание не умеющего колдовать сообщества (простецы), является серьёзным нарушением закона согласно Статусу секретности Международной конфедерации колдунов и магов.
Счастливых каникул!
Искренне Ваша,
Муфалда Хмелкирк
Отдел злоупотребления магией
Министерство магии».
Гарри кончил читать и сглотнул комок в горле.
— Ты почему не сказал нам, что тебе запрещено колдовать вне школы? — обрушился на Гарри дядя Вернон — в глазах у него плясали взбесившиеся светляки, так, во всяком случае, показалось Гарри. — Скажешь, что просто забыл... вылетело из головы...
Дядя Вернон навис над Гарри как огромный, оскалившийся бульдог.
— Ну вот что, у меня для тебя приятнейшее известие. С сегодняшнего дня ты будешь посажен под замок... И никогда больше не вернёшься в ту школу... никогда. А вздумаешь колдовать, они всё равно тебя выгонят!
И, захохотав, как помешанный, он потащил Гарри наверх в его комнату.
Дядя Вернон не бросал слов на ветер. На другое утро он позвал плотника, и тот за умеренную плату забрал деревянной решёткой окно в комнате Гарри. Потом своими руками прорезал внизу двери отверстие и навесил кошачью дверцу. Три раза в день пленнику давали немного еды, утром и вечером выводили в туалетную комнату. Всё остальное время суток Гарри Поттер был заперт у себя в комнате на ключ.
Некоторое время в зале царила гробовая тишина. Гарри не продолжал, в силу обуревавших его далеко не самых приятных воспоминаний, остальные...
Но потом зал взорвался.
— Да как они посмели!
— Чудовища!
— И после этого вы говорите, что маглы — такие же люди, как мы?
— Как ты в принципе выжил в таком доме?!
— Это что, в магловском мире считается нормальным?!
— Это у них в порядке вещей?!
— РРРР!
— РРРАУ!
— Они у меня дождутся!
— Уже дождались!
— Как только нас отсюда выпустят...
— АЛЬБУС ДАМБЛДОР! ВЫ И ПОСЛЕ ЭТОГО СТАНЕТЕ УТВЕРЖДАТЬ, ЧТО МАСТЕР ПОТТЕР ДОЛЖЕН ЖИТЬ В ЭТОМ ДОМЕ?!
— Да с такими «родственниками»...
— ...которые и не родственники вовсе!
— ...Вы-сами-знаете-кого не нужно!
— Ему и слуг не нужно, эти...
— Прекрасно справятся за него!
— Лорд Блэк, надеюсь, вы сможете взять к себе крестника — независимо от всех планов Альбуса...
— Даже если у него и был изначально резон оставлять ребёнка ЭТИМ... ЭТИМ...
— Надеюсь, у маглов есть свой аналог поцелуя дементора? Ничего иного они не заслуживают!
— Безобразие!
— Это...
— Просто удивительно, что ребёнок жив...
— После Суда надо будет озаботиться...
— Да ещё до этого надо было озаботиться, до чего же мы все были слепы!
— Альбус, вы что, «ради всеобщего блага» наложили на всех чары Развеивания внимания?
— Почему иначе мы ничего не замечали?!
— Я сколько раз пыталась, но от меня всё время отмахивались, как от...
— И всё это — РАДИ БЛАГА?
— Какого ещё блага?
— Чьего блага?
— А что у вас считается не благом?!
Все так разошлись, что стёкла задребезжали в оконных рамах, а Дамблдор стал значительно ниже ростом, вжав голову в плечи и не поднимая глаз. Он и сам уже клял себя последними словами за свою слепоту... Но... Ведь Дурсли на тот момент считались ближайшими родственниками... Откуда он мог знать про удочерение Лили? И как теперь оправдываться? Может, он был не так-то и прав? Может, надо было решить эту проблему как-то иначе? Но — как?
— У маглов есть поговорка: благими намерениями выложен путь в ад, — обманчиво-спокойным тоном произнесла Лили. — И вот туда-то вы и отправили моего сына, Альбус!
* * *
Так прошло три дня. Дурсли и не думали сменить гнев на милость. Он лежал на кровати и глядел сквозь зарешечённое окно, как медленно садится солнце. Что-то с ним теперь будет? Сердце в отчаянии сжималось — он не видел никакого выхода.
Что толку вызволять себя из заточения с помощью магии, ведь тогда его исключат из Хогвартса. Но и жизнь на Тисовой улице не сулила ничего хорошего. Дурсли узнали, что могут спокойно спать, никто ночью не обратит их в летучих мышей, и теперь у него нет против них оружия. Добби, возможно, и спас его от какой-то страшной опасности, грозившей ему в Хогвартсе. Но ведь здесь его ждёт просто голодная смерть.
Скрипнула кошачья дверца, и рука тёти Петуньи втолкнула в комнату миску с супом. У Гарри от голода уже давно сосало под ложечкой, он вскочил с постели и ринулся к миске. Суп был холодный как лёд, но он в несколько секунд ополовинил её. Затем подошёл к клетке Хедвиг и вывалил в её плошку оставшееся овощное месиво. Сова распушила перья и презрительно глянула на Гарри.
— Нечего воротить клюв, — уныло проговорил Гарри, — это всё, что у нас есть.
— Самих бы их на такой паёк...
— Да, на одну такую миску на троих!
— На целый день!
Поставив пустую миску на пол рядом с кошачьей дверцей, Гарри опять лёг на постель. Есть хотелось ещё сильнее.
Допустим, он не умрёт в оставшиеся четыре недели. Хватятся ли его в Хогвартсе, если он первого сентября туда не вернётся? Пошлют ли кого-нибудь узнать, что с ним?
— ОБЯЗАТЕЛЬНО!
Смогут ли уговорить семейство Дурслей отпустить его?
Комната погружалась во мрак. Измученный, голодный — в животе громко бурчало, — осаждаемый неразрешимыми вопросами, Гарри забылся тревожным сном.
* * *
Ему снилось, что его подарили зоопарку. Он сидит в клетке, на которой табличка: «Колдун несовершеннолетний». Люди глазеют на него сквозь прутья решётки, а он, ослабевший, с пустым желудком, лежит на соломенной подстилке. В толпе мелькнули уши и глаза Добби, он стал кричать ему, просить о помощи, но Добби только сказал:
— Гарри Поттер здесь в безопасности, сэр.
— Убить его мало!
— РОН!
— Так это же из-за него Гарри так страдал! И ты...
Потом появились Дурсли, и Дадли стал бить палкой по железным прутьям. Голова у Гарри раскалывалась от боли.
— Перестань, — взмолился он, — не мешай мне... Я очень хочу спать...
* * *
Гарри открыл глаза. В комнату лился лунный свет. Кто-то действительно глядел на него в зарешечённое окно: лицо в веснушках, рыжие волосы, длинный нос.
Ну конечно, это был его лучший друг Рон Уизли.