The Black Swan | h.s. [rus]

Я была благодарна, что схватывала хореографию на лету. О, я любила, любила эту роль. Я любила Жизель, думаю, что понимала её. Я была похожа на неё в том, что она была такой же милой, думаю, она была нежной, и мне нравилось думать, что я была как она. Она была невинна и чиста во всех смыслах этого слова, я могла связать это с некоторыми аспектами.

Как бы мне не хотелось признавать, но Гарри был фантастическим герцогом. Я была искренне поражена тем, как много жизни они приносил в этот персонаж, тем, как он мог показать, что он скрывает своё истинное Я, было удивительно за ним наблюдать.

— Итак, с самого начала.

Мы отошли в сторону; сейчас нас было только двое. Мы начали с первой сцены, когда встретились. Музыка была приподнятой, игривой. Я улыбалась и вела себя так, как и полагалось, Гарри выглядел жалким.

— Как я могу влюбиться в него, когда он выглядит как раздражительный старик?

— У неё своя точка зрения, Гарри, улыбайся. В конце концов, это будет твоим прорывом в этой труппе. Сделай, как полагается.

Он фыркнул, и мы начали снова. Начальная сцена была игривой, он часто касался меня, моих плеч, моего лица, это было очень мило или должно было быть. Он не смотрел на меня, когда мы были в тесном контакте, его большая рука обнимала моё лицо, он выглядел таким сердитым. И... я боялась, что он просто бросит меня. Меня пугала эта напряжённость на его лице, которую он явно не мог скрыть, находясь так близко ко мне. Это заставило моё сердце колотиться.

Мы пробежались по сценам несколько раз, он был истощён во всех смыслах этого слова.

— Спасибо, ребята, это здорово, но я хочу больше настроения от вас обоих.

— Больше чего? — Гарри фыркнул, натягивая на грудь ремень спортивной сумки.

— Я хочу связи.

— Тогда надо было утверждать её парня.

— Гарри, — он бросил на него взгляд, подошёл к нам обоим и достал бумажник, — Я приказываю вам вместе сходить куда-нибудь и поговорить друг с другом, — я закатила глаза, и он сунул деньги в ладонь Гарри. — Либо ужин, либо не приходите завтра.

Мы оба застонали и вышли. — Встретимся в пиццерии Луццо, — сказал он, и я взвизгнула, собираясь поймать такси. Я первая вошла в маленькую пиццерию и села, ожидая и ожидая. Ресторан был довольно оживлённым, гудел от разговоров, маленькая девочка громко подпевала радио, что было очень мило. Это отвлекало меня, пока я ждала ужасного грузового поезда по имени Гарри Стайлс, чтобы проехаться через мой день.

Наконец он вошёл и, пыхтя, бросил сумку к ногам.

— Мне это тоже не нравится, — пробормотала я.

— Я и не ожидал другого.

— Это огромная возможность, тебе всё равно? Ты настолько одержим ненавистью ко мне, что не можешь отложить это в сторону и делать свою работу как профессионал?

— Это отличная возможность, и я чертовски зол, что мне приходится делиться ею с такими, как ты. Мне плевать, что ты Риччи, это ничего не значит.

Я уже собиралась открыть рот, когда подошла официантка и попросила нас сделать заказ. Он заказал себе целую пиццу, я попросила салат, а также хлебные палочки, углеводы были такой расслабляющей едой. Как только она ушла, слова слетели с моих губ.

— Ты ведёшь себя, будто я высокомерна из-за своего имени. Думаешь, мне это нравится? Ты думаешь, мне нравится знать, что моя мать была одной из самых известных, знаменитых балерин в мире? Ты даже не задумываешься, что это сводит меня с ума каждый день, когда я задаюсь вопросом, действительно ли я заработала то, что имею. Я ненавижу это. Ненавижу это так чертовски сильно. Не веди себя так, будто я какая-то избалованная девчонка, которая думает, что у неё есть Божий дар к балету, потому что я знаю, что это не так. Я знаю, что мне так многому нужно научиться, не говори за меня и мои чувства. Не веди себя так, будто ты меня знаешь, потому что ты не знаешь самого главного.

— Ты такая эмоциональная, да? Держу пари, что в этой голове есть ещё одна девушка, — он закатил глаза.

— А ты кто такой? Что в тебе такого особенного? Думаешь, что ты божий дар здесь, посмотри на себя? Ты пришёл в труппу, думая, что являешься важной шишкой, потому что они предложили тебе место ведущего танцовщика, и ты тренировались в этих крупных понтовых школах. Твоя мать, наверное, приложила все усилия, чтобы запихнуть тебя туда.

Он стукнул ладонью по столу. Это было достаточно сильно, чтобы заставить солонки и перечницы подпрыгнуть, а воду выплеснуться через край моего стакана.

— Не смей, блять, говорить о моей матери. Ни слова. Ты меня поняла?

— Ты можешь называть мою маму плохой сукой, но я ... не могу, серьёзно?

— Я говорю правду.

— Ты ничего о ней не знаешь!

— И ты тоже.

Я вздохнула и закрыла лицо руками, подавляя слёзы. Я была так расстроена; это было похоже на разговор со стеной.

— Не будь грёбаной плаксой, ладно, Одетта. Повзрослей.

Я нахмурилась, пристально посмотрев в его ледяное лицо. — Почему ты так чертовски зол? Почему? Что случилось с тобой, что заставило тебя так ожесточиться? Я ничего не сделала, да, я была злой в ответ, но после того, как ты начал это. Я хорошая девушка. Я не понимаю, почему ты такой холодный, я не привыкла быть рядом с такими людьми. Пожалуйста, просто остановись, — я икнула и вытерла глаза.

Он покачал головой, не глядя на меня, когда я плакала. Как будто он игнорировал, потому что это его расстроило бы. Я судорожно вздохнула, чувствуя, как дрожат мои губы. Я смахнула ещё одну слезу и выровняла дыхание.

— Я просто хочу, чтобы этот балет прошёл хорошо, понимаешь? Я должна притворяться, и ты тоже, мы должны притворяться, что любим друг друга, наших персонажей. Я не хочу подводить других танцовщиков или себя, потому что я лучше, чем то, что мы исполняли. Знаю, что и ты тоже. Ты один из лучших мужчин-танцовщиков, которых я когда-либо видела, чёрт возьми, не растрачивай этот талант только потому, что ты ненавидишь меня.

— Твои подлизывания не сделают меня чертовки похожим на тебя.

— Я не подлизываюсь и не лгу, а говорю тебе правду.

— Да неужели? Лучше, чем твой парень?

— Хочешь правду? Да. Так и есть. Лиам фантастический, он действительно прекрасный танцовщик, но у тебя есть иное качество, которое делает тебя другим, ты технически обучен, но в тебе есть что-то ещё; не знаю, что. Ты пленяешь на сцене.

Он просто уставился на меня и сделал большой глоток из стакана. Я напряжённо вздохнула и посмотрела в окно. Официантка принесла наши заказы, и мы принялись есть в тишине. Слышался лишь звук моей вилки по тарелке и его жевание.

— Ты даёшь этой маленькой девочке уроки? — спросила я, когда мы почти закончили.

— Что?

— Той девочке из Клуба, ты даёшь ей уроки? — он кивнул. — Но почему?

— Почему что? — он немного рявкнул.

— Почему ты даёшь ей уроки? Ты поначалу даже не хотел идти в Клуб?

— Не знаю, — тупо ответил он. — Почему тебя это заботит?

— Кажется, это не вяжется с твоим характером, — пробормотала я.

— Ты не знаешь моего характера.

— И кто же в этом виноват? Ты холодный, озлобленный человек. Ты вообще неприступный.

— В этом чёртов смысл.

Я отрицательно покачала головой. — У неё всё хорошо? — он кивнул. — Ты пытаешься научить её выступать на сцене?

— Это не твоя забота.

— Я просто пытаюсь завязать разговор.

— Не надо.

Я нахмурилась и откусила последний кусочек, закончив с едой. Гарри тоже доел, бросил деньги от Винсента на стол и встал, мы вышли в том же темпе, но прежде чем он ушёл, чтобы поймать такси, я окликнула его.

— Пожалуйста, Гарри, не мог бы ты просто попытаться показать своё лучшее выступление? Знаю, ты ненавидишь меня, но я не чувствую себя комфортно, танцуя рядом с тобой и притворяясь, что люблю тебя, когда я одна делаю это.

— Выступление будет прекрасным, — он пошёл по улице и исчез.

— Фух! — я испустила разочарованный звук и, пыхтя, отправилась домой, падая в постель после душа.

Мне нужно было, чтобы всё прошло хорошо, это было так важно для меня. Он стоял у всех на пути. Как проявлять любовь к мужчине, который смотрит на тебя как на сущее зло. Я понятия не имела, как с этим справиться.