4 часть
Утро перед семейным сбором
Хёнджин проснулся от запаха свежесваренного кофе и чего-то поджаренного. Приподнялся на локте, щурясь от солнца, которое пробивалось сквозь полураскрытые шторы.
— О, наконец-то. Спящая красавица проснулась, — услышал он знакомый хрипловатый голос из кухни.
Феликс стоял у плиты, одетый в простую чёрную футболку и светлые шорты. Наушники торчали в ушах, из которых тихо доносился какой-то рэп. Он ловко переворачивал яичницу на сковороде, кидал туда ломтики помидоров и даже что-то вроде зелени. На столе стояли две чашки кофе, тосты и… стеклянная банка с вареньем.
— Ты, блядь, готовишь? — ошарашенно пробормотал Хёнджин, садясь.
Феликс оглянулся через плечо и ухмыльнулся:
— Ага. А ты думал, я что — дошиками живу и энергетиками? Детство давно кончилось, хёён. Тут или сам себя кормишь, или сдохнешь с голоду.
Он ловко выложил завтрак на две тарелки и поставил одну перед Хёнджином.
— Ешь. Бесплатно. В честь того, что ты не свалил ночью втихаря.
Хёнджин молча смотрел на тарелку.
— Помню тебя мелким — ты максимум хлеб с майонезом ел и ещё жаловался, что "горький".
Феликс пожал плечами:
— Ну так я теперь почти приличный человек. Иногда. И варенье сам делал, между прочим. С бабкой позапрошлым летом. Слива.
Он налил себе кофе, лениво помешивая ложкой.
— Ты серьёзно? Варенье?! — Хёнджин не мог сдержать смешок. — Вот это поворот.
Феликс усмехнулся, отхлебнул:
— Удивительно, да? Ещё и пыль с подоконника вчера вытер. Вообще пугающе взрослый стал. Может, ещё вяжу крестиком по ночам — откуда ты знаешь?
Хёнджин рассмеялся — впервые по-настоящему, громко, как когда-то в детстве.
— Ну ты дал. Я думал, встречу сурового Феликса-молчуна, а ты мне тут завтраки как мама готовишь.
— Вот только не называй меня "мамой", — лениво буркнул Феликс. — А то передумаю кормить.
Они ели молча пару минут. Потом Феликс тихо добавил, не поднимая глаз:
— Я ж говорил... Жизнь заставила. Никуда не денешься — выживать надо.
Хёнджин улыбнулся:
— Но, чёрт... приятно удивил. Правда.
Феликс хмыкнул:
— Подожди семейный сбор — там я тебя ещё сильнее удивлю. Я научился посылать родственников вежливо. Почти без мата.
— Это чудо. Ради такого стоило остаться.
Феликс посмотрел на него, чуть мягче, чем обычно:
— Будешь зевать на сборе — кофе налью ещё. За свой счёт. У меня ж теперь всё по-взрослому.
— Варенье с собой возьмём?
— Хрен тебе. Варенье — моё.
Оба рассмеялись.
***
— Поехали на моей, — лениво бросил Феликс, кидая ключи в ладонь. — У тебя всё равно эта твоя "ласточка" на ремонте. – говорил Феликс когда они вышли.
Хёнджин кивнул без возражений — что уж тут спорить. Феликс вышел первым, хлопнул дверью, направился к старенькой, но ухоженной машине у подъезда. Чёрный салон пах слегка табаком и мятной жвачкой.
— Ты куришь? — удивился Хёнджин, закрывая за собой дверь и пристёгивая ремень.
Феликс, сев за руль, ухмыльнулся, доставая из бардачка пачку сигарет:
— Иногда. Когда мозги ебут сильнее обычного. Или перед такими вот семейными пьесами.
Он ловко щёлкнул зажигалкой, затянулся, выдохнул в открытое окно.
— Ты ж ненавидел этот дым, — заметил Хёнджин, глядя на него в пол-оборота.
— Всё меняется, хёён. В детстве я ещё верил, что воздух — это святое. А сейчас? Да хрен там... Этот дым хотя бы успокаивает.
Мотор завёлся с лёгким рыком. Машина плавно выехала со двора.
— Странно на тебя смотреть таким, — честно признался Хёнджин. — Серьёзным. Спокойным. Даже, чёрт возьми, взрослым.
Феликс фыркнул, сбросил пепел в пепельницу.
— А ты думал — я застряну в десяти навсегда? Хрен там. Этот город быстро лечит детские иллюзии.
Пара минут ехали молча. За окном мелькали знакомые улицы, старые магазины, заброшенные дворы.
— И как оно... быть взрослым? — вдруг спросил Хёнджин.
Феликс ухмыльнулся уголком губ:
— Грустно, дорого и заё... утомительно. Но зато спокойно. Никто не решает за тебя. Даже если ошибёшься — сам виноват.
Он снова затянулся, глядя на дорогу.
— Ты тоже изменился, — добавил он после паузы. — Раньше бегал, как ошпаренный, а теперь сидишь тихо, смотришь... Как старик, честно.
Хёнджин усмехнулся:
— Может, потому что мир за это время успел по башке надавать.
Феликс прищурился, кинул быстрый взгляд на него:
— Добро пожаловать в клуб. Только тут без абонемента — сразу пожизненное членство.
Они ехали дальше, в машине царила почти уютная тишина. Только слабый запах табака и потрескивание пластика на панели.
— Слушай... — вдруг подал голос Хёнджин. — А ты чего вообще согласился? На сбор этот? Раньше бы послал всех.
Феликс чуть усмехнулся, загасил сигарету.
— А потому что ты сам пришёл просить. Честно, как человек. Без вот этого "приходи обязательно, мама велела". Странно, но приятно. Так что подумал — хрен с ним. Один раз можно. Пока ещё бабка жива.
Он повернул голову:
— И ты... тоже, знаешь ли, удивил. Раньше бы точно гордость сожрала — "сам не пойду, сам не скажу". А тут на пороге стоишь, как в кино. Чего вдруг? Стрельнуло в башке?
Хёнджин усмехнулся:
— Стрельнуло. Надоело быть тем, кто молчит.
— Ну что ж, добро пожаловать в реальную жизнь, хёён. — Феликс ухмыльнулся. — Тут все молчат до тридцати, а потом рвёт крышу.
Они оба засмеялись — чуть хрипло, спокойно, как те, кто многое видел.
Феликс повернул руль, сворачивая на старую трассу:
— Всё, пристёгивайся получше. Сейчас родня нас сожрёт. Надо быть готовым ко всему — вплоть до вопросов "когда свадьба" и "почему такой худой".
— А если кто спросит, скажу, что мы с тобой вместе. Пусть челюсти падают.
Феликс прыснул:
— Ещё скажи, что я тебя на завтрак вареньем кормил. Вот ржач будет.
Машина уверенно катилась по дороге к неизбежному семейному шабашу.
И впервые за много лет между ними не было тяжёлой тишины. Только лёгкий, взрослый, почти родной смех.