9 глава. Последствие.
Примечания:
Я немного запоздала с главой, извиняюсь( У меня была тяжелая неделя, поэтому было трудно писать главу.
Но, несмотря на это, огромное спасибо за ваши приятные и теплые слова под главами!🥺❤️ мне очень приятно)))
Приятного чтения!!💓
Девушка удивленно приоткрыла рот. Тело её слегка подрагивало, разум словно заволокло туманом. Сухён тяжело дышала, взгляд её карих глаз, казавшихся ещё темнее в сгущающихся сумерках, был прикован к Мунджо. Парень тоже дышал часто, но старался сохранять внешнее спокойствие, взгляд его был ровным. То, что произошло между ними мгновение назад – стремительный, неожиданный поцелуй – не укладывалось у него в голове. Зачем он это сделал? Ради мимолетного интереса? Но откуда взялся этот интерес? Эти вопросы оставались без ответа, вихрем проносясь в его мыслях. Тревожило его другое – странное, незнакомое чувство удовлетворения, тепло, разливавшееся по груди. Первый раз в жизни он позволил себе такую близость, такую откровенность, и... ему понравилось. Мунджо, хладнокровный дантист, для которого чувства всегда были чем-то чуждым и непонятным, вдруг ощутил, как внутри него поднимается буря незнакомых эмоций. Что это было? Смущение? Возбуждение? Страх? Всё смешалось в один тугой клубок, пульсирующий где-то в районе солнечного сплетения. Он смотрел в глаза Сухён, пытаясь прочесть в них ответ, понять, что чувствует она, и что, чёрт возьми, происходит с ним.
Да, она была красива и умна, таким сочетанием могла похвастаться далеко не каждая. Но нет, нужно было отбросить эти мысли, пока они не завладели им окончательно, не затуманили разум. Он слишком хорошо знал, к чему приводят подобные импульсивные решения.
Сухён стояла как вкопанная, пытаясь осмыслить произошедшее. Эта внезапная близость со стороны Мунджо, которого она всегда считала безумцем, никак не укладывалась в её голове. Почему он вёл себя так необычно? Этот вопрос пульсировал в её висках, перекрывая все остальные мысли. Зачем он это сделал? Поцелуй... да, он был неплох, даже приятен, волна тепла прошла по её телу, но в то же время он был странным, пугающим своей неожиданностью. Девушка не понимала, чем руководствовался Мунджо, и ещё меньше понимала, почему сама ответила на этот поцелуй. "О боже, я идиотка!" – мысленно корила себя Сухён, чувствуя, как щёки заливает краска. Смятение и смущение боролись в ней с неясным, волнующим чувством, которое она не могла назвать. Взгляд её метался по лицу Мунджо, ища хоть какой-то подсказки, объяснения этому странному, импульсивному поступку.
Чуть отшатнувшись, Сухён резко дернула головой и снова посмотрела на Мунджо. Его черные волосы, красиво уложенные, оттеняли такие же темные, почти черные глаза, которые сейчас впивались в неё пронзительным, словно хищным взглядом. Хорошая, идеально выглаженная одежда подчеркивала его подтянутую фигуру. Всё это делало соседа необычайно привлекательным. Раньше Сухён не обращала внимания на такие детали, но в последнее время эти мысли всё чаще и чаще проникали в её голову, настойчиво требуя к себе внимания.
Из потока внезапных размышлений её вырвала резкая, пульсирующая боль в губе. Прикоснувшись к ней кончиками пальцев, Сухён почувствовала теплую, вязкую кровь. Она посмотрела на руку – пальцы были испачканы ярко-красным. Кровь струйкой стекала по подбородку, капая на блузку. Девушка невольно отошла назад, болезненно всхлипнув и прижав тыльную сторону ладони к рассеченной губе, пытаясь хоть как-то остановить кровотечение. В голове промелькнула испуганная мысль: насколько сильно он её укусил?
Её руку отстранила чужая, мужская. Мунджо взял Сухён за подбородок, слегка приподняв его, и большим пальцем другой руки осторожно смахнул кровь, выступившую на рассеченной губе. Прикоснувшись к ране, он почувствовал под пальцами её нежную кожу и услышал тихое шипение, которое вырвалось у девушки. Мужчина слегка приподнял бровь и, встретившись с её взглядом, замер, внимательно изучая её лицо. Боль, страх и непонимание – всё это читалось в её карих глазах. Поняв, что причиняет ей боль, Мунджо убрал палец от раны и поднёс его к своим губам, медленно слизывая кровь, не отрывая взгляда от нахмуренного лица Сухён. Сладковатый, металлический вкус её крови вызвал у него странное, смешанное чувство. Но это мимолетное удовольствие прервала резкая, звонкая пощёчина – гораздо сильнее предыдущей. Мунджо тяжело вздохнул и спокойно посмотрел на Сухён. Лицо девушки пылало гневом, что было для неё совершенно нехарактерно. Но для него эта вспышка ярости была лишь забавным.
– И долго ты ещё будешь меня бить? – отчётливо произнёс Мунджо, пристально глядя на Сухён. Его голос, несмотря на шутливую интонацию, звучал низко и хрипловато.
Девушка удивлённо выдохнула и открыла рот, готовая обрушить на него поток возмущения. – Серьёзно?! Какого черта сейчас бы... – начала она, но Мунджо, быстрым движением прикрыл её губы своей ладонью.
– Тише, не нужно так орать, лапуля... – прошептал он, словно убаюкивая. Его пронзительный взгляд, тяжёлый и тёмный, как ночное небо, впился в её глаза. В карих глубинах отражалась целая буря эмоций: гнев, растерянность, смущение, и что-то ещё, непонятное и тревожное. Сухён почувствовала, как учащается её пульс.
Резко отдёрнув голову и смахнув его руку, словно обжигаясь, Сухён вытянула руку и ткнула указательным пальцем ему в грудь, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.
– Не смей меня так называть! – её голос дрожал от негодования, но звучал уже тише, сдерживаемо.
Мунджо тихо усмехнулся, уголки его губ изогнулись в лёгкой, почти незаметной улыбке. Он вопросительно приподнял бровь, словно наблюдая за интересным экспериментом. В его тёмных глазах плясали искорки насмешки, он явно наслаждался её реакцией.
– На улице поздно, – спокойно произнёс он, словно ничего необычного не произошло, и в его голосе появились нотки снисходительности. – Тебе не кажется, что пора возвращаться в общежитие?
Сухён опустила руку и тяжело вздохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Мунджо был прав, на улице действительно стало совсем темно, фиолетовые сумерки сгустились, скрывая в своих тенях очертания домов. Чону, её старший брат, наверняка уже вернулся с работы и волнуется. Достав телефон, девушка увидела несколько пропущенных вызовов от него и сообщение с вопросом: «Сухён, ты где?».
Нажав на кнопку вызова, она прижала телефон к уху, слушая гудки и нервно теребя край своей блузки. Внутри всё сжималось от тревожного предчувствия.
– Сухён, где тебя черти носят? – раздался в трубке взволнованный голос брата.
– Я у парка, рядом с общежитием, – ответила Сухён, виновато опустив глаза и потирая шею.
Всё это время Мунджо внимательно наблюдал за ней, с нескрываемым интересом слушая их разговор. Его взгляд скользил по её лицу, словно изучая каждую её эмоцию.
– Понятно, подожди, я сейчас встречу тебя, – твёрдо произнёс Чону. В его голосе слышалась уверенность, которая обычно успокаивала Сухён, но сейчас только усиливала её тревогу.
Всё было бы хорошо, если бы она была одна. Но рядом стоял Мунджо, а отношения между ним и Чону были, мягко говоря, напряжёнными. Представив себе их возможную встречу, Сухён почувствовала, как по спине пробежал холодок.
– Чону! Стой, не нужн... – попыталась она остановить брата, но было уже поздно. Он повесил трубку, оставляя её один на один с волнением и тревожным предчувствием неизбежного столкновения.
Сухён громко выдохнула, пытаясь справиться с нахлынувшим чувством бессилия, и сунула телефон в задний карман брюк.
Холодная мужская рука легла на плечо Сухён, слегка сжимая его. Мунджо наклонился к ней, и его низкий, пугающе спокойный голос прозвучал совсем рядом:
– Ты боишься, что он увидит нас вместе? -
Этот вопрос, произнесённый почти шепотом, словно окутал девушку ледяной волной, заставив её невольно вздрогнуть.
– А ты как думаешь? – с иронией ответила Сухён, резко убрав его руку со своего плеча и скрестив руки на груди, пытаясь создать хоть какую-то защиту от его пронзительного взгляда. Но её взгляд вдруг стал рассеянным, словно она вспомнила о чём-то важном.
– Зачем ты меня поцеловал? – тихо спросила она, опустив глаза. Её голос едва был слышен, словно она боялась, что кто-то может подслушать этот вопрос.
Мунджо лишь улыбнулся уголком губ, и, протянув руку, заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо. Его прикосновение было лёгким, почти невесомым, но Сухён снова почувствовала, как по её коже пробегают мурашки.
– Просто, – коротко ответил он, пожав плечами.
Сухён уставилась на него, широко распахнув свои красивые карие глаза. Недоверие и возмущение смешались в её взгляде.
– Что?! – переспросила она, не веря своим ушам. Неужели он поцеловал её просто так, ради забавы? От этой мысли сердце неприятно сжалось, словно его сдавили ледяной рукой.
– А что, ты думала, что мой поцелуй был из-за любви к тебе? – равнодушно бросил Мунджо, даже не дожидаясь её ответа. В его голосе слышалась лёгкая издевка, словно он забавлялся её наивностью.
Мунджо с интересом наблюдал за её реакцией. На мгновение свет в её глазах погас, словно осколки разбитого стекла вонзились в её душу. Его забавляло, как всего пара слов могли так сильно расстроить её. Но уже через секунду Сухён надела на себя маску безразличия, такую же холодную и непроницаемую, как у него самого. Её взгляд, обычно мягкий и тёплый, стал тяжёлым, словно она пыталась им ранить его, причинить хоть какую-то боль в ответ на его жестокость. В этой новой, незнакомой Сухён Мунджо вдруг увидел силу и гордость, которые раньше были скрыты за её внешней хрупкостью.
– Тебя это злит? – спросил Мунджо, пристально наблюдая за реакцией Сухён. Его глаза, тёмные и пронзительные, словно сканировали её лицо, ловя малейшие изменения в выражении. Ему нравилось выводить её на эмоции. Видеть её разозлённой, с горящими щеками и сверкающими глазами, было куда приятнее, чем наблюдать её грусть и уязвимость. В этом он видел искру жизни, настоящую, неподдельную реакцию. Разве не прекрасно – быть собой, говорить то, что думаешь, и делать то, что хочешь? По крайней мере, так считал Мунджо. Скрывать свое истинное «я» было для него непростительной слабостью, предательством самого себя.
Внезапно их прервал громкий окрик:
– Сухён! -
Этот голос, резкий и требовательный, заставил обоих обернуться. К ним быстрым шагом приближался Чону. На его лице застыла недовольная гримаса, которая стала ещё более выраженной, когда он увидел свою сестру рядом с Мунджо. В его взгляде, обращенном к Мунджо, читалось неприкрытое недовольство и даже враждебность.
– Что тут происходит? – спросил Чону, стараясь говорить ровно, но в его голосе всё равно проскальзывали нотки напряжения. Он нахмурился, стараясь скрыть свое явное недовольство. Сухён стояла рядом с Мунджо, слишком близко на его взгляд. Чону не нравилось, что они стали проводить так много времени вместе. Пусть Мунджо издевается над ним сколько угодно, мучает, терзает, но сестру трогать он ему не позволит.
– Ты говорил, что вы будете заняты, – ледяным тоном произнес брюнет, обращаясь к Чону. Его взгляд, холодный и острый, словно клинок, пронзил парня, пытаясь зацепиться за что-то живое.
Стажер понимающе тяжело вздохнул и провел рукой по лбу, словно стирая невидимую пыль. Он точно не думал, что этот вечер Сухён проведет с ним.
– Что? – недоуменно переспросила Сухён, чувствуя себя совершенно потерянной. Она была единственной, кто не понимал, о чём идёт речь. Быстрый взгляд на Мунджо показал ей лишь холодное, почти безумное выражение его глаз, которое до жути её напугало. Очевидно, существовала какая-то предыстория, о которой она не знала, и это делало ситуацию ещё более запутанной и тревожной. Переведя взгляд на брата, она увидела совершенно иную картину. В глазах Чону, обычно таких уверенных и спокойных, читались настороженность и страх. Его взгляд нервно метался по лицу Мунджо. Сухён хотела было задать ещё один вопрос, чтобы прояснить ситуацию, но её прервал голос Мунджо, до жути спокойный и ровный.
– Уже поздно. Думаю, пора в общежитие.–
Сухён всё ещё не понимала, что происходит. Всего несколько минут назад он целовал её, и в его глазах читалась нежность... или ей это показалось? Сейчас же его взгляд был холодным, отстранённым, почти безумным. Хотя, возможно, он всегда таким был, а она просто не замечала. Эта мысль одновременно пугала и интриговала её.
Встретившись взглядом с братом, Сухён молча последовала за Мунджо. Ночь опустилась на город, густая и непроглядная. Они шли неспешно, почти бесшумно, каждый погруженный в свои мысли. Время от времени взгляды Сухён и Чону встречались. Лицо Чону оставалось непроницаемым, словно маска скрывала все его эмоции, кроме, пожалуй, глубокой потерянности. Его пустой взгляд блуждал по темным улицам, он явно о чем-то напряженно размышлял.
Сухён беспокоилась за брата. Он менялся на глазах, становился всё более замкнутым и отстранённым, словно отражение самого Мунджо. Эта мысль ледяной рукой сжала её сердце.
Остановившись возле общежития, Мунджо повернулся к Чону, заглянул ему в глаза и спокойно произнес:
– Заходите первыми. Я зайду, как докурю.
Шатенка удивленно подняла брови. Она не знала, что Мунджо курит. Легко коснувшись руки Чону, она повела его к входу в «Эдем». Уже у самых дверей Сухён вдруг остановилась, ощутив на себе чей-то пристальный взгляд. Она посмотрела в сторону густых кустов, окаймляющих дорожку, пытаясь найти источник этого неприятного ощущения. Несколько секунд она вглядывалась в темноту, но так ничего и не обнаружив, тихо хмыкнула и поспешила догнать брата, который уже скрылся за дверью общежития. Несмотря на то, что она ничего не увидела, чувство тревоги не покидало её.
Тихие шаги эхом разносились по пустому коридору. Чону уже почти дошёл до своей комнаты, когда Сухён остановила его, положив руку ему на плечо. Она смотрела на него с усталой нежностью, замечая в его глазах то же измученное выражение, что и у неё самой.
– Чону, скажи мне, что с тобой? – прошептала она, её голос едва слышен, полный тревоги и беспокойства.
Чону тяжело вздохнул и мягко убрал её руку со своего плеча, бережно погладив её ладонь.
– Я тебя люблю, Сухён, знай это, – ответил он таким же тихим, почти беззвучным шепотом. Его слова вызвали у девушки волну удивления, смешанного с щемящей грустью.
– Чону... – прошептала она, её голос дрогнул, а тело пронзила острая боль.
Он лишь слабо кивнул, скрываясь за дверью своей комнаты, оставляя Сухён в полном смятении. Слезы жгли её глаза. Она осознала свою ужасную ошибку. Дрожащей рукой Сухён открыла дверь своей комнаты и быстро захлопнула её за собой. Горячие слезы хлынули из её глаз, застилая мир пеленой отчаяния. Она зажимала рот рукой, стараясь заглушить рыдания, чтобы никто не услышал её боли.
Мунджо... Это он принёс столько боли и страданий её брату. Он изменил его, заставил потерять смысл жизни, наполнил его дни страхом... Как она могла... как она могла ответить на его поцелуй?!
Обессиленная, Сухён упала на кровать, бессильно растирая слезящиеся глаза. Безмозглая дура... – эта мысль пульсировала в её голове, пока она наконец не провалилась в тяжелый, беспокойный сон.
***
Яркий луч солнца пробился сквозь окно, упав прямо на лицо Сухён, заставив её поморщиться и открыть покрасневшие от слёз глаза. Голова гудела после вчерашней истерики, каждое движение отдавалось тупой болью в висках. К счастью, сегодня был выходной, и она могла позволить себе провести день в блаженной лени. С трудом поднявшись с кровати, Сухён заметила, что всё ещё была в вчерашней одежде. Эта мысль вызвала у неё лёгкое отвращение, и она поспешила переодеться в чистое.
Тихие шаги девушки разносились по коридору, пока она шла на кухню в надежде найти что-нибудь перекусить. Настенные часы показывали уже полдень, что по её меркам было довольно поздно. Открыв холодильник, Сухён разочарованно вздохнула. Внутри, кроме мяса, которое по словам Чону категорически не переносил, ничего не было. Она закрыла дверцу, чувствуя, как голод неприятно сжимает желудок.
Повернувшись, Сухён увидела своего соседа, того самого, который имел отвратительную привычку смотреть порнографию, не стесняясь никого. Она слегка закатила глаза и, не выражая никаких эмоций, уставилась на него, начиная безмолвную игру в гляделки. В ответ раздался мерзкий мужской смешок, заставивший Сухён прервать зрительный контакт. Её передернуло от отвращения.
– Что тебе нужно? – холодно спросила она, её голос, острый как лезвие, прорезал тишину кухни, не оставляя сомнений в её враждебном настроении.
Вместо ответа раздался громкий, неприличный звук отрыжки.Шатенка поморщилась от брезгливости, налила себе стакан воды и направилась к выходу из кухни, не желая больше тратить ни секунды на этого омерзительного типа.
– Какой же урод... – прошипела Сухён, её голос дрожал от едва сдерживаемой ярости. Она смотрела в глаза соседа, пытаясь найти в них хоть проблеск интеллекта, но видела лишь мутную пленку похоти и тупого самодовольства. Эти пустые, безжизненные глазницы, казалось, отражали пустоту его души.
– Попроси меня... убить тебя, – произнес он хриплым, прокуренным голосом, растягивая слова, словно смакуя каждый слог. Он явно наслаждался её реакцией, питаясь её страхом и гневом. Воздух в кухне сгустился, стал тяжелым и липким, словно пропитанный злобой. Сухён чувствовала, как её охватывает волна неконтролируемой ярости, как пульсирует кровь в висках.
– Я ведь могу убить тебя, – повторил он, и тихий, зловещий смешок, полный извращенного удовольствия, пробежал по кухне. Он уже повернулся, чтобы выйти, довольный произведенным эффектом, уверенный в своей безнаказанности. Но девушка не собиралась так просто это оставлять. Ненависть, бушевавшая внутри неё, требовала выхода.
Резким, импульсивным движением она швырнула стакан с водой на пол. Затем, не раздумывая, поддавшись порыву ненависти, Сухён сделала шаг вперед и с силой толкнула соседа к стене.
– А давай! – выкрикнула она, её голос дрожал от ярости, но в нем слышалась и отчаянная смелость. – Убей меня, безмозглый идиот!
Глаза Сухён пылали непривычным для неё огнём. Агрессия, ярость, ненависть – эти чувства были чужды её натуре, но сейчас они захлестнули её с головой, вытеснив все остальные эмоции. В этот момент её не волновало ничего, кроме желания выплеснуть свою злобу.
Сосед лишь мерзко усмехнулся, кривя свои тонкие, липкие губы, и, не обращая на неё никакого внимания, вернулся в свою комнату.
– Безмозглый псих... – прошипела Сухён, пытаясь унять бушующую внутри бурю.
Но её гнев не успел утихнуть, как появился новый источник раздражения. Из соседней комнаты, хихикая, вышел другой жилец, потирая спину какой-то вешалкой.
– Вы тут веселитесь без меня! – его громкий, режущий слух смех разнесся по кухне, делая и без того напряженную атмосферу еще более невыносимой.
– А тебе-то что?! – взорвалась Сухён, не в силах больше сдерживаться. – Закрой свой рот, ненормальный!
Вся эта ситуация была для Сухён невыносима. Её мучила собственная вчерашняя слабость, и, возможно, пытаясь заглушить чувство вины, она срывала злость на окружающих. Впрочем, даже без этого её соседи вызывали у неё стойкое раздражение. Все в этом общежитии казались ей ненормальными, включая Мунджо, с которым она меньше всего хотела иметь дело.
– Ты назвала меня ненормальным? Ненормальным, ты... – взревел мужчина, услышав её слова. Его лицо исказила гримаса ярости, он схватил вешалку и бросился на Сухён, размахивая ею как оружием. Неизвестно, чем бы закончилась эта вспышка агрессии, если бы не вмешался его брат. Он молниеносно перехватил руку разъяренного соседа и оттащил его от девушки.
Поразительно, но Сухён даже не шелохнулась. Она стояла, нахмурившись, словно наблюдая за происходящим со стороны. Возможно, она просто не успела отреагировать на внезапную атаку, а может быть, её охватило странное оцепенение, вызванное накалом страстей. По крайней мере, так ей казалось в тот момент.
Подойдя к Сухён, брат разбушевавшегося соседа пристально посмотрел ей в лицо, собираясь, видимо, что-то сказать, но девушка опередила его.
– Что вам от меня нужно, а? – её возмущённый голос прорезал напряжённую тишину кухни.
Ожидая ответа, шатенка заметила, как выражение лица мужчины резко изменилось. В его глазах появился страх. Следуя за его взглядом, она увидела Мунджо. «О чёрт...» – промелькнуло у неё в голове. Она проклинала себя за то, что вообще вышла сегодня утром на кухню.
Мунджо, бросив короткий взгляд на мужчину, а затем на его соседку, с пугающим спокойствием прошёл на кухню и взял бутылку воды. Повернувшись, он пристально посмотрел на девушку, словно изучая её реакцию. Сухён тут же отвела взгляд, не желая вступать в зрительный контакт, как это случилось ранее с другим соседом. Однако, услышав его слова, она резко повернулась обратно.
– И что же нам теперь делать? – спокойно спросил Мунджо.
Сухён, ещё больше нахмурившись, вопросительно уставилась на него. В её карих глазах читалось недоумение, смешанное с остатками раздражения.
– Что? – переспросила она, её голос прозвучал резко. В этот момент в кухне повисла гробовая тишина. Даже неугомонный хихикающий сосед замер, словно боясь нарушить хрупкое равновесие, и перестал издавать какие-либо звуки.
Хмыкнув, Мунджо медленно, словно хищник, подбирающийся к жертве, направился к мужчине, который стоял ближе к Сухён.
– Поговорим, – отчеканил он, его голос, хотя и негромкий, звучал властно и безапелляционно. – Вы снова забыли. Криками нам ничего не решить. -
Его взгляд, холодный и пронизывающий, скользнул по лицам присутствующих.
Дантист перевёл взгляд на Сухён, встречаясь с её вопросительными карими глазами. Он внимательно изучал её лицо, словно пытаясь прочитать её мысли. Выдержав небольшую паузу, он снова повернулся к соседу.
– Не возражаете, если я поговорю с ней? – спросил он, на его лице появилась лёгкая, почти незаметная улыбка, но в его голосе всё ещё чувствовалась сталь.
В воздухе повисло тяжёлое, почти осязаемое напряжение. Вопрос брюнета прозвучал довольно риторически. Они боялись его – это мог понять даже самый непроницательный человек.
Мужчина нервно потёр затылок, его пальцы дрожали, и поспешно, заикаясь, ответил:
– Это уже не смешно, давайте прекратим? Все просто устали... вот... – дрожащий голос мужчины, полный страха, ещё больше усилил гнетущую атмосферу в кухне.
Сухён молча наблюдала за происходящим, чувствуя на себе периодически устремлённый взгляд Мунджо.
– Вы говорите странные вещи, и она пугается, – ровным, бесстрастным тоном произнёс Мунджо.
– Это вы странный... а мы нормальные, – неуверенно возразил мужчина, глядя в пол и лишь изредка поднимая глаза на Со Мунджо, который не сводил с него пристального взгляда.
Тяжёлый, пронизывающий взгляд дантинста обрушился на него с новой силой. Эти слова были явно лишними. Подойдя ближе, Мунджо сделал глоток из своей бутылки, продолжая сверлить мужчину взглядом.
– Так как я вежлив с тобой, ты думаешь, мне смешно? – спокойно спросил он, и даже у девушки по спине пробежала лёгкая дрожь.
– Что? Мне вести себя как вы? –
– Прошу вас, не заводитесь. Давайте улыбнёмся! Извинись перед ним, извинись... – вмешался брат, пытаясь разрядить обстановку.
Нервно сглотнув, мужчина резко наклонился перед Мунджо в неловком подобии поклона.
– Я... просто так это сказал, – пробормотал он, запинаясь, и, не поднимая глаз, поспешно ретировался в свою комнату, стараясь как можно быстрее скрыться с глаз долой. Он буквально проскользнул в дверной проём, словно испуганная мышь, и захлопнул за собой дверь.
Со Мунджо, не двигаясь с места, молча наблюдал за его бегством. Выдержав небольшую паузу, он медленно повернулся к Сухён. Напряжение, казалось, немного спало, и его голос, обращённый к девушке, звучал уже гораздо спокойнее:
– Пойдём.-
Хотя угроза из его голоса исчезла, неприятный холодок всё ещё бежал по спине кареглазой. Не говоря ни слова, она последовала за ним, не желая провоцировать новые конфликты и становиться свидетельницей очередной неприятной сцены. Она чувствовала себя неуютно и хотела как можно скорее покинуть эту наэлектризованную атмосферу общей кухни.
Яркий, солнечный день заливал золотистым светом крышу «Эдема», куда они поднялись, очевидно, для того, чтобы поговорить. Сухён чувствовала себя неловко и напряжённо. Стараясь избегать прямого контакта с Мунджо, она молча подошла к перилам и устремила взгляд на раскинувшийся внизу город. Панорама Сеула, мерцающего под полуденным солнцем, завораживала, но не могла отвлечь её от гнетущего чувства тревоги.
– Сегодня не так жарко, как обычно, – негромко произнёс Мунджо, нарушив молчание. Его слова, словно лёгкий толчок, заставили Сухён, вопреки её желанию, повернуться к нему.
– Что ты хотел сказать? – резко и немного грубо спросила она, стараясь скрыть за показной раздражительностью своё смущение и волнение. В её голосе слышались нотки вызова.
Мысли лихорадочно проносились в её голове. Как она и предполагала прошлой ночью, между ними всё кончено. Их больше ничего не должно связывать. Она ужасно корила себя за минутную слабость, за то, что ответила на его поцелуй, поддавшись нахлынувшим эмоциям. Сейчас, в свете дня, этот поступок казался ей ещё более необдуманным и опрометчивым.
Мунджо, встретившись с её взглядом, едва заметно улыбнулся уголком губ. Лёгкий ветерок играл с его тёмными волосами, закидывая непослушные пряди ему на глаза. Он казался спокойным и уверенным в себе, и это ещё больше раздражало Сухён.
– Да ничего. Просто попытался разрядить обстановку, – спокойно ответил Мунджо, пожав плечами. Его тон был ровным и безразличным, словно разговор о погоде.
– А что тебя так разозлило? – с нескрываемым интересом спросил он, склоняя голову и заглядывая ей в лицо, почти касаясь её губ своим взглядом. Эта настойчивость заставила Сухён нервничать ещё больше.
Преодолевая раздражение, она с трудом выдавила из себя нечто, отдалённо напоминающее улыбку. Получилось скорее похоже на гримасу.
– Не делай вид, что тебе до этого есть дело, – коротко отрезала она, резко отворачиваясь от него и снова устремляя взгляд на город. Этот разговор был ей неприятен и совершенно ни к чему. Она хотела побыстрее закончить его и уйти.
– У тебя глаза красные и немного опухшие. Видимо, вчера долго плакала, – небрежно, словно между прочим, заметил Мунджо, пристально наблюдая за её реакцией. В его голосе слышались и любопытство, и лёгкая насмешка.
Сухён резко вдохнула и замерла, уставившись на него широко раскрытыми глазами. Откуда он узнал? «Неужели он слышал меня?..» – с ужасом подумала она, лихорадочно пытаясь вспомнить, насколько громко она плакала прошлой ночью. Она нервно потёрла ладонью предплечье, пытаясь справиться с нахлынувшим волнением. Нет, она не станет ничего ему объяснять и отвечать на его вопросы. Так будет лучше всего.
Заметив, как на его губах появилась лёгкая, почти незаметная ухмылка, Сухён тяжело вздохнула, чувствуя, как раздражение и беспомощность захлёстывают её с новой силой.
– Знаешь, лучше говорить о том, что тебя беспокоит. Так поступают нормальные люди, – произнёс Мунджо, заправляя выбившуюся коричневую прядь волос Сухён ей за ухо. Он смотрел в её глаза, такие же потерянные и полные боли, как у её брата.
– Ну уж точно не с тобой, – коротко отрезала она, грубо отстраняя его руку. Сухён развернулась, собираясь уйти к себе в комнату, но сильная рука Мунджо перехватила её запястье, не давая ей сделать и шагу. Резкий рывок – и девушка оказалась в опасной близости от него.
– Ты хотела его убить, не так ли? – ровным, спокойным голосом спросил Мунджо, глядя прямо в её нахмуренные, полные сдерживаемого страха глаза.
– Это же нормально. Если он тебя бесит, то почему бы его не убить? Делай то, что считаешь нужным, не прячь это в себе... – его спокойный, почти гипнотический голос проник в её сознание, заставляя прислушаться к его словам. Он говорил так убедительно, что девушка невольно начала задумываться над его словами, словно поддаваясь странному очарованию.
Оцепенев, Сухён простояла так несколько минут, словно застывшая статуя, погруженная в раздумья. Слова Мунджо эхом отдавались в её голове, заставляя её сердце биться чаще. Больше всего её пугало не то, что он угадал её мысли, а то, что ей действительно хотелось расправиться со всеми, кто её выбесил. Избить, ранить, уничтожить – неважно каким способом. Это желание, темное и пугающее, таилось где-то глубоко внутри, но слова Мунджо вытащили его на поверхность, обнажив всю его ужасающую силу. Получается, он прав? «Нет, это же безумие, Сухён! Ты не можешь так думать!» – мысленно пыталась она убедить себя, с силой отшатнувшись от него, словно от огня. Она резко помотала головой, пытаясь избавиться от наваждения, и рванула руку, ожидая, что он её всё ещё держит. Но Мунджо уже отпустил её запястье. Он стоял, откинувшись на перила, и молча наблюдал за ней, в его тёмных глазах читалось странное сочетание торжества и заинтересованности. Он словно наслаждался её смятением, её внутренней борьбой.
Где-то в самой глубине души, вопреки всем доводам разума, она согласилась с его словами, и это не могло не радовать Мунджо. Он почувствовал, что семя, посеянное им, начало прорастать.
– До встречи, малыш, – прошептал он, нежно поглаживая большим пальцем её щеку и едва ощутимо надавливая на небольшую ранку на её губе. Его взгляд, пронзительный и внимательный, не отрывался от её лица, словно пытаясь заглянуть ей в самую душу.
Сухён была обижена на него, это не вызывало сомнений. Но происходящее между ними доставляло Мунджо удовольствие. Ему нравилось наблюдать, как она постепенно попадает в расставленные им сети, как всё глубже погружается в омут его влияния. Это была настоящая одержимость, всепоглощающая привязанность. Ему необходимо было видеть её постоянно, знать, чем она занимается, что любит, что её радует и что огорчает. Он хотел проникнуть в её мысли, стать частью её жизни.
Постояв ещё пару минут, Мунджо покинул крышу, оставляя Сухён одну.