5 глава. Чудовище?
Примечания:
Приятного чтения!❤️
Глава объёмом около двух тысяч слов — не очень большая(( но я хотела поскорее опубликовать её, чтобы порадовать вас в эти серые и скучные будние дни...
Сухён постучала в дверь комнаты 303, нервно постукивая ногой по полу. Заметив, что дверь слегка приоткрыта, она, избегая громкого звука, осторожно приоткрыла её. В комнате она увидела Чону, лежащего неподвижно лицом в подушке.
Спит что ли?— подумала она. Но поза казалась ей неестественной, да и открытая дверь... это было не похоже на Чону. Тихо подойдя к нему, Сухён легонько потрясла его за руку, но он не отреагировал. Усилив нажим, она продолжала трясти его, но брат оставался неподвижен, словно мраморная статуя. Сглотнув с трудом, она прошептала ему на ухо: - Чону! Вставай. -
Быстро осмотрев комнату, Сухён обнаружила на столе пустую бутылку из-под какого-то напитка. Увидев её, страх пронзил её с новой силой. Она уже вслух, с нарастающей паникой, начала звать его:
- Чону! Чону!! — её голос дрожал от ужаса, руки не прекращали трясти его плечо.
Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вошла хозяйка общежития. Её лицо выражало недовольство:
- Что ты тут кричишь? — её голос был резким, а взгляд — оценивающим. Увидев Чону, она равнодушно, как будто это её совершенно не касалось.
— Что с этим красавчиком? — подойдя ближе, Боксун, хозяйка общежития, с любопытством посмотрела на сильно встревоженную Сухён.
— Я не знаю! Кажется, он что-то выпил и не просыпается... даже не шевелится! — взволнованно воскликнула девушка, продолжая безуспешно трясти Чону.
Боксун фыркнула.
— Милая, ну подумаешь, выпил и спит. Бывает, — отмахнулась она равнодушно.
Сухён резко развернулась к ней:
— Нет! Он не пил, это что-то другое... — Она приблизилась к бутылке на столе и попыталась понюхать содержимое, но Боксун мгновенно перехватила её, словно опасаясь, что девушка что-то обнаружит.
— Тебе кажется! Иди спать, пока не разбудила всех, — сказала женщина, направляя Сухён к выходу.
— Я вызову скорую! Вдруг он потерял сознание? — с тревогой в голосе заявила девушка.
Реакция Боксун показалась ей странной. Равнодушие хозяйки и то, как быстро она спрятала бутылку, вызывали всё больше тревоги.
— Какая скорая, дорогая?! — воскликнула Боксун. — Ты сейчас всех соседей разбудишь, а у нас район тихий! — недовольно проворчала она.
Оторвавшись от попыток удержать Сухён, девушка вернулась к Чону и, собравшись с силами, резко ударила его по щеке.
Чону здрогнул, отшатнувшись назад и с недоумением оглядывая стоящих перед ним людей. Лицо его было ужасным: бледная, почти зеленоватая кожа, глубокие темные круги под глазами, высохшие, побелевшие губы. Он выглядел очень больным.
— Что... что вы тут делаете? — прошептал он, всё ещё не понимая, что происходит.
— Ну вот видишь! Просто напился, а ты тут скорую! — Боксун с презрительной усмешкой хлопнула дверью, покидая комнату.
Посмотрев на дверь ещё пару секунд, она ощутила, как её глаза наполняются одновременно болью и яростью.
- Что с тобой стало, Чону? — тихо спросила Сухён, шепнув ему на ухо, словно обращаясь и к нему, и к самой себе. Её глаза покраснели, выделяя слёзы.
Ей было невыносимо тяжело видеть брата таким: разбитым, опустошённым. Раньше в его глазах всегда горел огонёк, даже когда совсем не было денег; она видела его планы, мечты о будущем. А сейчас... пустота. Его взгляд, лишенный всяких эмоций, метался по её лицу, как и взгляд того парня из 304-й комнаты. Сухён поняла, что Чону говорил ей на днях. Это ужасный человек, затянувший его в свои сети, словно паук жертву.
- Тебе нельзя здесь жить, тебе нужно съехать, Сухён. — тихо прошептал Чон ей на ухо, стараясь не быть услышанным посторонним людям. Он выглядел слабым, обезвоженным и потерянным, сидя на кровати и покачиваясь из стороны в сторону. Девушка медленно уложила его на подушку и укрыла одеялом.
Чон мгновенно уснул, но даже во сне тихо шептал:
- Не общайся с Мунджо... он страшный человек...— слова были невнятными, но Сухён расслышала их достаточно ясно.
Значит, его зовут Мунджо... Всё стало на свои места. Проведя рукой по его волосам, Сухён почувствовала, как по щеке скатывается слеза, за ней другая, и ещё одна. Слезы текли нескончаемым потоком — слезы горя, обиды, безысходности. Она понимала, что нужно бежать отсюда как можно дальше, забрав с собой Чону, но денег на это не было... ни копейки.
Шатенка сидела рядом с братом, тихонько гладя его по волосам и прислушиваясь к его ровному дыханию. Приглушённо шмыгнув носом, она опустилась на пол, положив голову на край кровати. Усталость и отчаяние навалились на неё с такой силой, что Сухён тут же уснула, не имея сил подняться и идти в свою комнату, боясь разбудить всех. В полумраке комнаты, освещённой лишь лунным светом, сквозь окно, она выглядела хрупкой и беззащитной, словно брошенная бурей кукла. Воздух был наполнен запахом усталости и горячего дыхания спящего Чону.
***
Чону проснулся с болезненным стоном. Голова раскалывалась, а организм требовал воды. Вспомнив события вчерашнего вечера, он повернул голову в поисках сестры, но её рядом не было. Наверное, она уже ушла к себе, — подумал Чону и поднялся с кровати, направляясь на кухню за водой. Его пересохшее горло остро нуждалось в жидкости. Набрав воды в стакан, он сделал несколько глотков, утоляя жажду. Слегка прокашлявшись, он устало потёр глаза.
— С добрым утром, — спокойный голос Мунджо нарушил тишину.
Чону медленно открыл сонные глаза и бесстрастно посмотрел на него. Его взгляд был опустошенным; он уже израсходовал весь запас эмоций, удивляясь внезапным появлениям Мунджо. Тот, наоборот, с явным интересом наблюдал за ним. Мунджо был творцом, а Чону — его творением. Вскоре его «коллекция» должна была пополниться ещё одним творением, особенным. Сухён была единственной девушкой, которая заинтересовала Мунджо, что делало её уникальной.
— Где моя сестра? — холодно спросил Чону. Ему нужно было поговорить с ней, обсудить всё...
Увидев ухмылку Мунджо, Чону насторожился. Сосед выглядел странно, не похожим на себя. Как будто чем-то доволен, но чем именно?
Заметив нахмуренное лицо Чону, бледный парень спокойно ответил:
— Она спит в моей комнате. Ты вчера так её напугал, что она уснула у тебя на полу, — Мунджо встал и, приближаясь к Чону, продолжил свой рассказ. Он заметил, как глаза его «творения» неестественно блеснули, выражая агрессию. — Я заметил её через щель в двери. Не мог же я оставить такую хрупкую и беззащитную девушку спать на полу... — тихо, словно хищник, прошипел Мунджо, заглядывая в глаза Чону. Приблизившись, он прошептал:
— Ты так усердно пытаешься спрятать меня от неё, выставляя чудовищем в её глазах... — с угрозой в голосе сказал Мунджо, глядя Чону прямо в напряжённые от близости глаза.
— Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем, — спокойно прошептал Мунджо ему на ухо, выпрямляясь и слегка улыбаясь.
Чону нахмурился, услышав эти слова. Мунджо намекал, что он становится таким же, как и он сам...? Тихо покачав головой, Чону зажмурил глаза, стараясь забыть этот день, эту жизнь, самого себя. Голова ужасно болела, мешая думать. Тихий стон боли заполнил кухню.
Мунджо, стоящий в стороне, наблюдал за мучениями Чону с бесстрастным лицом, но в глубине его глаз играл холодный огонек удовольствия. Он не показывал своих чувств открыто, не выражал свое ликование криком или смехом. Его удовольствие было молчаливым, спокойным, но не менее жестоким. Каждый вздрог Чону, каждый сдавленный стон усиливали его садистское удовлетворение. В этой сцене он видел не боль, а победу, подтверждение своего полного контроля над своим "творением". Его лицо было маской, идеально скрывающей наслаждение, которое разрывало его изнутри.
Бледная рука коснулась плеча Чону.
— Твоя сестрёнка уже заждалась тебя, — загадочно произнёс Мунджо, заметив, как лицо Чону резко меняется, и страх появляется в его глазах. Он быстро скрылся с кухни, оставив Мунджо одного.
Холодным взглядом проводив его взглядом, Мунджо остался стоять на месте, обдумывая ситуацию до мельчайших подробностей.
*Флешбек*
Тихие, тяжёлые шаги раздались в коридоре. Мунджо шёл в свою комнату, намереваясь обдумать дальнейшие действия. Чону уже был на крючке, оставалось только подтянуть удочку... А Сухён... до сих пор боялась его, но в её взгляде, встречающемся с его тёмными зрачками, читались смешанные чувства: привязанность, страх и что-то ещё. Девушка определённо испытывала к нему какие-то чувства, что было ему на руку. Она была симпатичной и сообразительной. Сухён не пыталась привлечь его внимание демонстрацией тела или назойливыми вопросами. Девушка была выше этого, что делало её драгоценной.
Брюнет шёл по тёмному коридору, где время от времени мигала лампочка. Вдруг он заметил слегка приоткрытую дверь комнаты 303 — комнаты Чону. Тихо выглянув в щель, он увидел занятную картину: Сухён спала на полу рядом с кроватью брата. Её голова лежала на краю кровати, на которой тихо сопел Чону.
Войдя в комнату, он наклонился к девушке. Пол был холодным; если оставить её так, она могла заболеть. Аккуратно подняв её на руки, стараясь не разбудить хрупкую девушку, он понёс её в комнату 305 — её комнату. Однако слишком поздно он понял, что у него нет ключей, а рыться в её одежде в поисках ключей он не хотел — слишком велик был риск разбудить кареглазую девушку.
Развернувшись, Мунджо бесшумно открыл дверь своей комнаты. Она была очень лёгкой, словно облачко. Без особых усилий брюнет положил её на свою кровать, накрыв одеялом. Девушка была холодной, вероятно, успев замёрзнуть на полу. Парень испытывал лёгкое раздражение на Чону за то, что он так небрежно заботится о своей красивой сестрёнке. Скорее всего, у них состоялся какой-то тяжёлый разговор. Его взор устремился на её тонкое лицо. Щёки были слегка розоваты, будто их терли, а губы оказались слегка покусаны. Она плакала, — промелькнуло в голове у Мунджо. Осторожно положив руку на её губы, он провёл по её красным порезам.
Порезы на губе Сухён были свежими, алая кровь еще не успела свернуться, оставляя на пальце Мунджо отчетливый, влажный отпечаток. Он слегка надавил на ранку, и новая капля выступила наружу, медленно растекаясь по его коже. Его взгляд был прикован к этой капле, завороженный медленным, грациозным движением алой жидкости. Он видел, как мельчайшие ручейки крови проникают в поры его пальца, словно впитываясь в саму его плоть. Лицо спящей девушки слегка дёрнулось во сне, брови сдвинулись, и Мунджо, не желая тревожить её, осторожно убрал палец.
Он поднял его к носу, вдыхая аромат. Это был не резкий, металлический запах крови жертвы, а нечто иное – сладковатый, чуть приторный аромат, с тонким оттенком чего-то... сахаристого. Запах был необычным, притягательным, словно смесь металла и леденца. Он задерживал дыхание, наслаждаясь этой необычной гаммой ощущений, каждый вдох окунаясь все глубже в этот странный, завораживающий аромат.
Затем он поднес палец к губам, чувствуя, как сладковатый привкус крови смешивается со слюной. Вкус был не просто металлическим, а многогранным – сочетание резкого металлического оттенка и неожиданной, почти ванильной сладости. Это было похоже на эфемерный наркотик, воздействие которого распространялось по телу не сразу, а постепенно, заполняя чувства нарастающим, волнующим удовольствием. Он прикрыл глаза, наслаждаясь этим чувством, позволяя ему медленно, плавно растекаться по венам. Затем, медленно открыв глаза, он посмотрел на Сухён.
Она лежала на боку, повернувшись к нему, её лицо было расслабленным, беззащитным. Её дыхание было ровным, спокойным, подчеркивая безмятежность её сна. Мягкий свет луны, проникающий сквозь маленькое окно, нежно очерчивал её черты лица, делая их еще более утонченными и хрупкими. Мунджо, наблюдая за ней. Он сел на стул рядом с кроватью, внимательно рассматривая её спящее лицо, замечая едва заметное движение её губ, легкий вздох и едва уловимую улыбку, промелькнувшую на её лице. Он и сам, не замечая этого, погрузился в сон, проведя так лишь три часа, если не меньше.
***
Резко распахнув дверь, Чону остановился, глядя на спящую девушку, укутанную чужим одеялом. Сухён тихо посапывала, уткнувшись лицом в мягкую ткань. Чону медленно выдохнул, сделав несколько шагов ближе, и нежно провел рукой по её волосам. Мысль о том, что он никогда не смог бы отвернуться от своей сестры и любимой девушки, пронзила его. Они были самыми близкими людьми в его жизни, единственным островком тепла и стабильности в бурном море его существования. Её безмятежное, спокойное лицо излучало доброту и искренность, резко контрастируя с тем хаосом, который царил в его собственной душе. На часах было восемь утра, она уже точно опоздала на работу. Решив не будить её, Чону легко похлопал её по спине, стараясь не потревожить сон, и тихо вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
В голове была пустота. Чону абсолютно ничего не помнил о событиях прошлой ночи. После выпитого напитка, который любезно предложила Боксун, он моментально погрузился в непроглядное опьянение, и теперь воспоминания о вчерашнем вечере казались разорванными обрывками снов. Сегодня ему предстояла встреча с начальником от которого зависело многое. И, что особенно угнетало, была необходимость обсудить его мерзкое поведение, который назойливо проявляет внимание к Джиын. Гнев клокотал внутри, словами не передать, какое отвращение и ярость вызывали у него при виде его «друга» и девушки. Проклиная его про себя, Чону всё же решил отложить выяснение отношений. Сегодня утром, перед встречей, это было ни к чему. Ему нужна была ясная голова, спокойствие, а не угнетающие мысли, которые уже и так заполнили его жизнь.