20
pov:Егор
Я лежал в палате частной клиники. Тихо. Белые стены, ровное жужжание аппаратов, капельница капает размеренно. В окне – голубое небо, будто издевается над тем, что творится внутри меня. На коленях планшет. Я смотрел новости.
На экране – прямая трансляция. Хоспис. Главный зал. На стульях сидят работники, пациенты, охранники. Посередине – мама и Кирилл.
– Хоспис переводится, – начал Кирилл, выпрямившись. – Профилакторий мукомольного завода. Место живописное. Вдали от города, чистый воздух, природа.
– Видали мы это живописное место! – выкрикнула одна из женщин. – Там одни свалки и заброшки! Дым, вонь, грязь! Там даже бродячие собаки жить не хотят!
– Там развалины, а не здание! – закричал кто-то ещё.
– Да! – поддержали остальные. Гул пошёл по залу, будто рой ос.
– Всё! Хватит! – заорал Кирилл. – Тихо, спокойно!
– А ты кто вообще такой?! – вынырнул голос из зала. – Морда наглая, а мозги есть?
– Я? – Кирилл фальшиво усмехнулся. – Я генеральный директор компании. И между прочим, я здесь, чтобы...
– Да пошёл ты! – выкрикнул кто-то. – Лучше к мэру с пикетом! Пусть нам квартиры дают, а не хосписы в аду!
Все вскочили. Люди были злы. Испуганы. Озлоблены. Мама подошла к Кириллу, что-то ему быстро прошептала на ухо. Он кивнул и ушёл.
Она осталась одна. Но стояла уверенно. Как всегда.
– Тихо, тихо, друзья мои, – ласково, мягко, почти по-матерински начала Мадина. – Вы правы. Действительно, здание не в лучшем состоянии. Но я, Мадина Кораблина, обещаю – всё будет сделано по высшему разряду. Уж поверьте, моя репутация стоит дорого. Очень дорого. Мы всё исправим. Просто доверьтесь. И до встречи.
Она улыбнулась в камеру, и трансляция закончилась. Я отложил планшет и глубоко выдохнул.
А внутри всё горело. Не от новостей.
Я вспоминал тот день. Как мы с Ликой ехали с села. Как она постоянно ныла, пока я держал руль, выжигал педаль, гнал по деревенским поворотам. Как на одном из них я не заметил парня на велосипеде.
Он выехал резко. Я нажал на тормоза, но поздно.
Удар. Глухой. Как по душе.
Он отлетел в сторону. Велосипед — под колёса. Тормоза визжали, Лика вскрикнула. Я выскочил из машины. У него было лицо в крови. Он дышал, стонал. Я вызвал скорую, трясся, пока не приехала скорая. Он выжил. Перелом ноги. Сотрясение.
Но я не мог себе этого простить. Не мог. Ни на секунду.
Меня рвало изнутри от чувства вины. Я почти убил человека. И всё это было на фоне... гибели Вали.
И вот теперь я лежал в палате, с этой капельницей, таблетками, визитами медсестёр и постоянной тошнотой внутри.
Дверь тихо открылась. Зашла медсестра, лет тридцати. Светлая, спокойная.
– Добрый день, Егор Владимирович. Сейчас поменяю капельницу, – сказала она, привычно доставая новый флакон.
Я молча кивнул.
– У вас давление стабилизировалось, – проговорила она, поглядывая на монитор. – Снотворное подействовало?
– Немного, – пробормотал я.
– Попробуйте отдыхать. Вам сейчас важен покой.
Я ничего не ответил. Она тихо вышла.
Прошло около сорока минут. В палату зашли мама, Кирилл и Лика. Все втроём. Напоминали комиссию по приговору.
– Привет, сынок, – сказала мама, сев на край кровати. – Как ты?
– Лучше, чем вчера, – сухо ответил я, не глядя.
– Сыночек... – мама нервничала. – Мы тут подумали... И решили, что тебе нужно уехать. За границу. На время. В Европе как раз филиал запускается. Это отличный шанс – и отвлечься, и спрятаться от... от шума.
– Да, – подхватила Лика и подошла ко мне с другой стороны. – Перезагрузишься. Воздух, Европа, всё по-другому.
– Мы пока с велосипедистом разрулим, – добавил Кирилл. – Он компенсацию получил, но ты сам понимаешь. Лучше пересидеть. Чтобы СМИ не раздули скандал.
Я кивнул.
– Как он? – спросил я.
– В гипсе. Сотрясение. Через месяц будет как новенький, – сказал Кирилл. – А твой номер мы сменили. Журналюги не достанут.
Немая пауза. Мы молчали. Все что-то обдумывали. А я просто старался дышать.
– Поедешь, а? – шёпотом спросила мама.
– Всё равно, – ответил я.
– Вот и хорошо, – выдохнула она. Встала. – Мы побежали. Стройка на нас держится. Только... сынок... документы. Где оригиналы?
Я посмотрел на Кирилла. Он сделал серьёзное лицо. Молча. Как всегда.
– Где-то спрятал. Найду. Дома, – бросил я. – А с хосписом?
– Всё отлично, – натянуто улыбнулась мама. – Ладно, давай. – Поцеловала в щёку и ушла.
Да, отлично. Я же видел новости. Мама — актриса. Лжёт так, будто молится.
Они ушли. Я остался с Ликой.
Она села на край дивана. Тихо.
– Егор... – она взяла меня за руку. – Мне жаль. Валька... И этот наезд. Я знаю, как ты мучаешься.
Я молчал. Просто смотрел в потолок.
– Я... хочу быть рядом, – прошептала она. – Если ты поедешь в Европу, я поеду с тобой. Я не брошу тебя.
Я повернулся к ней. Она смотрела прямо в глаза.
– Я люблю тебя, – сказала Лика. Тихо. Резко.
Я ничего не ответил. Только закрыл глаза. Потому что когда я их закрывал — я видел Валю.
И это была моя главная боль.
______________________
_______________
вот вам еще одна глава!!
как дела??
ну что ж, остался эпи....
всех люблю!! сладких снов🖤🖤