Глава 2.
В газа словно набросали песка.С трудом открываю их и иду в душ. Спускаясь на кухню, готовлю завтрак себе и папе. Сиделка скоро должна прийти. Я проспала сегодня- врдя ли успею его покормить сама.
За окном хмурится уже второй день. Октябрь только начался- странно, что погода так испортилась. Не люблю такую осень: нагоняет тоску, холодно т промозгло, ветер задувает в пальто, а ботинки давно просят каши. Вот бы сегодня были чаевые, надо подкопить денег. Всё равно скоро нужно будет купить ботинки или сапоги на зиму: надоело ходить с сырыми ногами. Не хватало ещё схватить простуду.
Торопливо ем овсянку, приготовленную на воде. Молоко закончилось. Папа зовёт меня слабым голосом. Иду в гостиную и мысленно содрагаюсь. Здесь всё пропахло упадком. Когда человек болеет, даже воздух вокруг него становится тяжёлым. Мне трудно здесь находиться но я должна.
Я привезла отца из больницы три недели назад. Ему нужен особый уход, но у меня нет денег, чтобы оплачивать палату в клинике. Их хватает только на лекарства, чтобы оплачивать зарплату сиделки, оплату коммунальных услуг и кое-какие продукты.
- Норабелль, подойди,- тихо просит он.
Только папа называет меня полным именем. Родители где-то вычитали, что оно означает "красивый свет", и решили меня так назвать. Странное решение.
Подхожу и беру его за руку .
- Ты такая красивая, дочка,-почти шепчет он.-Я люблю тебя.
Слёзы наворачиваются на глаза после эти слов,но я заставлю себя улыбнуться.
- Я тебя тоже, пап. Я тоже.
Наклоняюсь и целую его в лоб. Губы отца дёргаются в слабой улыбке. Боже, у него нет сил даже на это. Но ещё рано отчаиваться. Врачи говорят, это нормально, должно стать лучше. Должно.
Раздаётся стук в дверь- пришла сиделка. Впуска её в дом и начинаю собирать сумку. Перед выходом ещё раз захожу к отцу. Она кормит его жидкой кашей. Незаметно смахиваю слёзы, посылаю ему воздушный поцелуй и выхожу из дома.
Балетная школа находится на другом конце города,в хорошем районе. Я веду четыре группы: две младших,одну среднюю и одну старшую. Смотря на этих детей, я вспоминаю себя. Танец был моей жизнью, моей мечтой. Балетный мир прекрасен но жесток. За красотой и лёгкостью движений скрываются годы тренировок, пот, слёзы и кровь. Но ничего не сравнится с ощущением полёта, когда ты отрываешься от пола в мощьном прыжке. Ничто не сравнится с тем чувством, когда ты растворяешься в музыке, полностью отдаваясь танцу. Я была самым счастливым человеком, когда выходила на сцену школьного театра. Но моя сказка закончилась. Теперь я лишь преподаватель, а не танцовщица.
Урок классического танца ы балетной школе длится полтора часа. Перед каждой группой перерыв 10 минут. Я приезжаю у восьми утра, заканчиваю работу в половине третьего, принимаю душ и снова возвращаюсь в свой бедный район, чтобы с четырёх до десяти вечера принимать заказы и разносить дешёвую еду и напитки.
Я больше не мечтаю. Такова теперь моя жизнь. Уо всему привыкаешь. Это самое страшное.
Моя смена в кафе почти подходит к концу, когда в кармане начинает вибрировать телефон. Достаю его и хмурюсь. Это Майкл. Наверное, ему снова нужны деньги, которых у меня нет.
Отвечаю на звонок.
- Привет, сестрёнка!-раздаётся в трубке.-Как дела? Не хочешь вечером встретиться, выпить по пиву? Я угощаю.
- Майкл , ты же знаешь я не могу.
- Я заберу тебя с работы, потом отвезу домой. Ну же, соглашайся. Мы давно не виделись. Больше никогда не буду просить у тебя денег, обещаю. Я соскучился , мартышка.
Колеблюсь всего секунду. Я по нему тоже скучаю.
- Ладно. Подъезжай через полчаса. Но я ненадолго. Максимум на час.
- Конечно, мартышка.
Майкл сбрасывает звонок. Вздыхаю. Слишком уж он бодрый и довольный. Мне бы его оптимизм. Может, занять у кого-нибудь? Нет. В жизни денег ни у кого не просила и не собираюсь начинать. Я- не мой брат. Я люблю Майкла,го иногда он бывает таким придурком.
Заканчиваю смену, вешаю в шкафчик и выхожу на улицу. Машина Майкла припаркована у входа. Порази, как эта развалюха ещё ездит. И где он вообще её нашёл? Со свалки сперн что ли?
Сажусь в машину. Майкл обнимает меня и целует в щеку. Улыбаясь ему. Я скучала. Он конечно засранец, но ц меня больше никого нет. Только он и отец.
-Как папа?
- Приходи его проведать и узнаешь.
- Зайду на днях, обещаю.
Он заводит машину.
- Куда мы едем?-спрашиваю я.
- Давай к водопадом. Так давно не был там ночью.
- Вот не надо в уши лить. Ты постоянно там околачиваешься.
-Но не на смотровой площадке.
- Майкл... Когда ты перестанешь играть?
Он вздыхает и трогается с места. По пути вспоминаем какие-то истории из детства. Я впервые за несколько месяцев смею. Мне хорошо с ним. Я люблю своего старшего брата. Иногда мне за него страшно. Я боюсь его потерять. Он выбрал скользкую дорожку.
-Я скучала.
- Я тоже, мартышка, я тоже.
Майкл почему-то мрачнеет. Стараюсь его растормошить и вспоминаю, как мы первый раз пошли в поход. Майкл останавливаешь машину на парковке и смеётся запрокидывая голову. У меня от смеха уже сводит скулы и болит живот. Успокоившись, Майкл берёт с заднего сиденья упаковку пива достаёт оттуда две бутылки. Одну протягивает мне, но я качаю головой.
-Ты же знаешь, что я никогда не умела пить.
Он пожимает плечами и забрасывает её под сиденье. Затем открывает свое пиво и суёт бутылку в бумажный пакет.
Выходи из машины, медленно идём к водопадам.
Ниагара впечатляет. Удивительно видеть, как каждую секунду тонны воды срываются с высоты семиэтажного дома, и осознать, что так происходит ежедневно, ежегодно... и происходит многие сотни лет. От этой мощи дух захватывает. Вечером водопады переливаются разноцветным светом,а звук становясь ещё более угрожающим, напоминает утробный рык. Я живу здесь всю жизнь, но мне кажется, никогда не привыкну.
Да и как привыкнуть? Только вдумайтесь, ширина разлома- тысяча сто пятьдесят пять метров: семьсот девяносто два метра на канадском берегу и триста шестьдесят три метра на американской стороны к нему у самого основания.
Мы подходим ближе, и я непроизвольно охаю. К этому действительно не привыкнуть. За секунду через Ниагарский водопад проходит шесть тысяч кубометров воды, девяносто процентов из которых- через " Подкову" на канадской стороне. Самая высокая точка обрыва находится в пятидесяти восеми метрах над поверхностью воды. Никто не выжил после падения с "Американского водопада" и "Фаты Невесты". Внизу- огромные валуны , которых становится только больше: они периодически отламываются сверху. Поток у этих водопадов относительно слабый и не может отбросить человека далеко от края, так что шансов нет. А вот в водопаде "Подкова", который выше и мощнее, выжить можно. Там человек падает в воду. Но это один шанс на тысячу или даже на сотни тысяч. Не понимаю тех, кто решается на прыжок в эту бездну. По-моему, это ужасно. Я бы никогда не смогла. Я боюсь смерти. Я вообще много чего боюсь.
Кутаюсь в пальто, отгоняя мрачные мысли. Майкл обнимает меня за плечи, притягивая к себе. Мы стоим и смотрим на мощные потоки воды,и я чувствую себя мелкой и ничтожной пл сравнению с этим великолепием природы.
Ниагара сильно меняется в разные времена года. Иногда зимой река и водопады полностью замерзают. Весной и летом кипящий белый занавес водопада закрывает просмотр почти полностью. Туристы сетуют, что хорошие фотографии не сделать. Но если посмотреть внимательнее, то потоки воды видны. А вот на фотографии действительно получается лишь белая дымовая завеса от водной пыли. Она поднимается высоко, и у водопада " Подкова" её гораздо больше. Он полностью виден с канадской территории. С нашей стороны обзор открывается всего на тридцать процентов, но мощь ощущается в полной мере.
В ясную погоду лучт солнце, преломляются в мельчайших каплях воды, образуя радуги. Их бывает несколько, часто одна внутри другой. Жуть как красиво.
"Подкова"- самый мощный из всех трёх водопадов. " Американский водопад " менее глубокий, но зато брызг и водной пыли меньше, и его можно хорошо рассмотреть. С американской стороны подойти вплотную можно и к водопаду "Фата Невесты". Он размывается в среднем на полтора метра в год. В одном научно-популярном сериале сказали, что через пять тысяч лет "Американский водопад" и " Фата Невесты", пересохнут, а "Подкова" передвинется на север почти на два километра и станет ещё выше и мощнее. Но мы этого уже не увидим, разве что в другой жизни.
Придуриваюсь- зрелище завораживает. Ночью всё видно лучше, чем днём: водная пыль мешает меньше, а подсветка придаёт мистическую атмосферу. Го дело даже не в этом. Когда ты стоишь здесь, то каждой клеточкой тела ощущаешь свою ничтожность перед величием природы. Этот водяной поток срывается прямо в бездну- так страшно и восхитительно.
- Давно здесь не была, да?!-кричит мне на ухо Майкл, перекрывая шум воды.
Киваю. Хочется смотреть и смотреть, но мне холодно. Майкл замечаю это, преждошакт уйти от воды подальше. Соглашаюсь, и мы возвращаемся к машине.
- Прогуляемся, мартышка?
- Майкл,мне нужно домой,напоминаю я.
-Да, сестрёнка, конечно.
Он какой-то грустный. Пытаюсь его рассмешить, начинаю дурачиться. Под ногами ковер из разноцветных листьев. Шуршу ими, пиная и подкидывая носком ботинка.
-Я люблю тебя, мартышка. Ты же это знаешь?- спрашивает Майкл и я вижу в его глаза боль.
-Конечно. Я тоже люблю тебя. Почему ты спрашиваешь?
ты просишь меня?
- За что?
-За то, что всегда был дерьмовым братом.
- Майкл...
Он заходит мне зв спину, обнимает, прижимает к себе и кладёт подбородок мне на плечо.
- Ничего,мартышка, ничего. У меня просто жутко дерьмовый день. И я очень соскучился по тебе.
Так мы стоим долго. Майкл качается из стороны в сторону, увлекая меня за собой. Мне кажется это странным. Он ненадолго выпускает из объятий, но потом снова обнимает одной рукой, прижимая одной рукой к своему торсу.
- Поговори со мной, Майкл. Что-то случилось?
- Да мартышка. Я ненавижу себя за то, что хочу сделать.
-Что...
Не успеваю договорить: в гс ударяет прелый запах. Он забывается в ноздри, не даёт дышать. Глаза слезятся. Я пытаюсь дёргаться, но Майкл крепко держит меня, прижимая тряпку к моему лицу.
За что... я не понимаю. Мне не хватает кислорода. Чувствую, что начинаю отключаться.
Что ты делаешь, Майкл, и почему?..