21's
В Париж я не привезла с собой ничего по-настоящему нарядного, что можно было бы надеть на финальный вечер. Даже в самых смелых мечтах я не могла представить, что уже через час окажусь напротив сцены под открытым небом на ипподроме Лоншан. Единственное вечернее платье в моем гардеробе — черное с открытой спиной и бахромой на подоле, — захватила в последнюю минуту перед выездом в аэропорт. И сейчас смотрела на него в полной растерянности, с волнением, выворачивающим внутренности наизнанку. Часть меня разрывала боль за брата, другая часть сходила с ума от предстоящего вечера. Как бы не развернулись события ― это финал, и сегодня эта дурманящая парижская сказка закончится.
— Ну, была не была, – пробормотала я и сдернула платье с вешалки.
Наверное, до сих пор не понимала масштабности мероприятия, потому что все время топталась за кулисами в толпе организаторов и команд других участников.
Но сегодня я впервые оказалась в зрительном зале, перед сценой, которую освещали сотни прожекторов и гигантские LED-экраны. На них уже крутилась заставка конкурса вперемешку с рекламой спонсоров. Толпа зрителей, а их набралось несколько тысяч, уже заполнили арену. Теперь площадка, как единый живой организм, дышала и сотрясалась от людского гула.
На первых рядах располагались вип-места (тут я сразу вспомнила вечер в клубе «Тайсон Билл» и то, как бесстыдно напилась на первых рядах для привилегированных). Здесь, конечно, алкоголь не предлагали ― только возможность видеть и наблюдать сцену с наилучшего ракурса, тогда как остальные зрители находились в отдалении в фан-зоне и чуть дальше, на секторах арены.
— Время еще есть, пойдем отыщем наших, – крикнула мне в ухо Элла и, больно схватив под локоть, потащила за собой.
«Наших», к счастью, долго искать не пришлось ― неподалеку от сцены были установлены огромные шатры-гримерки с постерами каждого конкурсанта. От порывов ветра тенты отчаянно трепыхались и дрожали, но сами палатки, обвитые гирляндами, прочно стояли на месте.
— Мы на секунду, – возвестила помощница, кидаясь обнимать то Джейсона, то Юнги. — А где главный, почему я его не вижу?
— Вышел покурить, – раздался голос Лисы.
Ее окружали девушки, гримерша и стилистка. Одна усердно наносила на лицо тональный крем, другая в удушливом облаке лака для волос сооружала идеальную укладку.
― Ви в своем репертуаре. Вы хоть успели порепетировать? Когда узнала, что вы поменяли песню, чуть не поседела от ужаса! Что это за решение вообще! Думала, Грейс меня прикончит, а она, оказывается, обо всем переговорила!
― Элла, пожалуйста, не начинай, – взмолилась Лиса, ― и без тебя голова трещит. Мы все на взводе.
Не знаю, как Тэхен объяснил смену композиции в последний момент, но в том, что ребята не откажутся и не подведут его, я не на секунду не сомневалась. Правда, лица у всех были напряженные и усталые. В воздухе витало чувство беспокойства. Одного было не отнять: образы у всех ребят подобраны просто шикарно. Черные кожаные пиджаки с красными брюками у парней, брючный костюм тайки, надетый на голое тело, цепочки на лацканах и карманах. Броско и блестяще, но не слишком вычурно.
Наконец, смуглая девушка, парикмахер закончила колдовать над прической девушки. И без того пышные волосы Лисы теперь напоминали вспыхнувшее и взметнувшееся вверх пламя.
Гитаристка взяла со столика подвеску с йорком ― ту самую, которую я ей недавно подарила, ― и попыталась надеть, но застежка не поддавалась. Я не растерялась, подбежала и предложила помочь застегнуть, но та внезапно меня оттолкнула.
— Справлюсь сама, – ледяным тоном она словно прочертила между нами жирную черту и отвела взгляд.
В полном непонимании я отпрянула от нее.
Все-таки, она сама пригласила меня в эту поездку, а теперь усиленно избегала и демонстрировала неприязнь.
По всей видимости, я не оправдала ее ожиданий.
― Желаю вам удачи, – сдавленно проговорила я и тотчас вышла из «гримерки».
Россыпь спадающих нитей гирлянд напоминала бриллиантовый дождь, в воздухе пало дождем и мокрой травой. Я на секунду закрыла глаза, чтобы запомнить этот запах, упаковать его в мысленный флакончик и поместить в тайный отсек сердца.
И по тому, как в природный аромат вторгся едкий сигаретный запах, можно было судить о приближении Кима.
― Не ожидал тебя тут увидеть. Ты разве не должна быть в зале?
Он тоже был облачен в черно-красную гамму. В длинном кожаном пиджаке и алой рубашке, расстегнутой до середины груди он был похож на цыгана. Вдобавок ко всему растрепанные волосы и крупные серьги-кольца в ушах. Но оторвать взгляд было невозможно, как ни крути.
— Да вот, с Эллой зашли, пожелать вам удачи. Но нам уже пора в зал.
Он слегка кивнул и выкинул сигарету в траву.
― Волнуешься? – поинтересовалась я.
― Нет. Но боюсь.
― Чего именно?
― Разочаровать. Родителей, поклонников, ребят, тебя. И себя. А если разочаруюсь сам в себе, то подняться уже не смогу.
На слове «тебя» мой сердце сделало тройное сальто и упало оземь. Я попыталась совладать с собой и дружески улыбнуться, но получилась лишь кривая усмешка. В этот же момент из шатра вышла Элла и накинулась на парня с расспросами по поводу песни. Слава богу, на разборки времени уже не оставалось ― пора было занимать свои места в зале.
Мне нравилась эта атмосфера — смесь претенциозности конкурсов с настроением какого-нибудь неформального музыкального феста. На арене собралось несколько тысяч зрителей, и из нестройного хора голосов можно было услышать, как выкрикивают имена конкурсантов. Moon Breath, по-моему, звучали чаще всех.
Когда началось вступительное интро ― вечер открылся танцевальным шоу, я не слышала уже ничего вокруг, превратилась в маленькую песчинку на берегу моря во время шторма.
Перед выступлениями восьмерки финалистов организаторы решили по традиции потянуть время и устроили полноценный концерт: здесь были и местные рокеры, и кантри музыканты, и даже симфонический оркестр. Грубые гитарные рифы и оглушительные басы сменялись лирикой скрипок виолончелей.
— Лучше бы мы стояли за кулисами, – прокричали мне снова в ухо, пока на сцене меняли декорации, — здесь как-то неуютно и страшно. И понимаешь, что ни на что не можешь повлиять. Чувствую себя как мамочка на школьном отчетном концерте своего ребенка.
― Если страшно нам, то каково сейчас им? – отозвалась я, вспомнив бледное лицо Тэхена, когда мы столкнулись перед шатром.
— Mesdames et messieurs, мы плавно подошли к самой главной части сегодняшнего вечера: выступлениям финалистов, ― возвестила ведущая в помпезном, увенчанным рюшами и цветами, сиреневом платье со шлейфом.
Зал взорвался аплодисментам, а многоголосый гул усилился.
— И наш первый финалист... Итан Стэнфорд из Греции. Поприветствуйте его бурными овациями!
― Ну все, началось, – женщина перекрестилась и вжалась в кресло.
Я сжала ее руку, и затаила дыхание.
Все участники сегодня были как никогда собраны и по-боевому настроены. Все было идеально отрепетировано и отточено до мелочей; голоса ни у кого не дрожали и не сбивались с ритма. Яркие костюмы, продуманные номера и куча подтанцовки. В выступлении француженок даже задействовали пиротехнику ― в конце номера вокруг них взорвались столбы искр, а небо над сценой озарил фейерверк. Слегка перебор, на мой взгляд, но публика ревела, не переставая. В голову настойчиво лезли противные мысли, что это и есть сегодняшние победительницы, но я давила этих червяков сомнения в зародыше.
[Рекомендую слушать Torna a Casa – Måneskin]
«Муны» выступали предпоследними. Перед самим номером, как полагается, показали профайл, который снимали еще до начала конкурса и отправляли в качестве заявки. В нем были нарезки из выступлений в клубах, из клипа, набравшего бешеную популярность на Ютубе, а еще аккапельные вставки с Тэхеном. Он в ролике совсем другой: расслабленный, безбашенный, еще с длинными вьющимися волосами. Финальные кадры профайла снимали на фоне моста Полпенни, раскинувшегося через реку Лиффи в Дублине. Ребята желали себе удачи и весело махали руками в камеру, а на последней секунде Ким показал крупным планом средний палец.
― Господи, а вот этого я не видела, – прошептала Элла убитым голосом.
Зал замер в ожидании. Свет сначала погас, а затем ворвался на сцену сотнями огней, освещая фигуры пятерых музыкантов.
Ожидавшая лирику и медленную мелодию, подскочила на месте, услышав резкие гитарные рифы и драйв. «Муны» появились на сцене с счастливыми улыбками и уверенность во взгляде, как будто и не было непредвиденных обстоятельств и споров вплоть до самого выхода на сцену.
Судя по стихшему залу, зрители встречали песню с недоумением ― ведь по программе в финале должна была звучать Born it. Но Ви с готовностью схватил микрофон и начал петь, электризуя голосом каждое слово.
Вот бы знать итальянский, подумала я с досадой, но тут на LED-мониторах начали появляться и исчезать слова, и я сообразила, что это перевод песни. Каждая фраза таяла, уступая место следующей.
Он все продумал.
«Я оставил всё позади, солнце — на горизонте,
Издалека я вижу дома, у них закрыты двери....
Она подняла меня с земли, усыпанного колючками,
Укушенного тысячами змей...
Солнце освещает слабости людей...
С кровью на руках я поднимусь на все вершины,
Хочу дойти до тех мест, куда не ступала нога человека,
Чтобы научиться прощать себе все свои недостатки,
Потому что даже ангелы иногда боятся смерти...
Теперь позволь рассказать тебе –
Я носил мятую куртку и порезы на запястьях.
Сегодня же я чувствую себя счастливым и мне нечего добавить...»
В настроении было что-то ироничное, игривое и заводное, но в словах песни и в надрыве голоса читалась грусть и даже какая-то мольба о помощи.
Любит ли его отец?
Видит ли сейчас то, чего добился сын?
Я закрыла глаза и оказалась в папиной мастерской.
Мне семь лет. Я смотрю, как папа шкурит деревянные ножки кресла, которое ему отдали на восстановление. Каждое действие ― медленное, неторопливое, со знанием толка. Неожиданно он останавливается, подмигивает мне, убирает шлифовальный аппарат в сторону и достает из ящика письменного стола виниловую пластинку.
— Иди сюда, Нини, поможешь мне.
Он ставит пластинку нужной стороной, а мне поручает опустить иглу в правильное положение. Слегка треснув, музыка начинает литься из динамиков. Stairway To Heaven. Мы начинаем танцевать, вальсируя по комнате, задеваем баночку с краской, и коричневое пятно растекается по полу. Он хохочет, а потом принимается изображать гитариста и в проигрыше песни самозабвенно играет на венике. Я мигом хватаю деревянную щетку — воображаемый микрофон, ― и пытаюсь подпевать в такт «солисту».
Одна песня сменяет другую, а мы дурачимся, забыв обо всем на свете на эти несколько минут.
Элла так крепко сжала мою руку, что я встрепенулась.
Голос Тэхена унес меня в такое далекое прошлое, что и не поймешь, было это когда-то наяву или приснилось.
Тем временем, песня подходила к концу, а зрители к финалу вовсю разошлись и даже пытались подпевать. На итальянском, которым вряд ли кто-то из присутствующих вообще владел.
Это удивляло и восхищало одновременно!
Когда композиция закончилась, парень подпрыгнул, чуть не сделав сальто и громко поблагодарил всех.
Элла, сидела не жива, ни мертва, вся вспотевшая и бледная, но все же находила в себе силы аплодировать. Я же пребывала в полнейшем ступоре, хотя все мое нутро кричало от удовольствия
Последним выступал тот самый тиктокер и главный фаворит конкурса, но выглядел он уже не так уверенно, как в предыдущие вечера. Выступление «Мунов» затмило собой все, и песня британца звучала совсем блекло и невыразительно. Под конец он стал откровенно лажать и допевал уже с расстроенным видом.
От света мониторов и непрерывного мигания прожекторов заболели глаза. Вечер казался бесконечным, но когда песня последнего конкурсанта закончилась, в воздухе неожиданно повисла тишина, и стало понятно. что конец этого праздника близок.
Сначала проголосует жюри, а потом их голоса объединят с голосами зрителей, отправивших смски. Что и куда нужно отправлять, я, честно говоря, не разобралась.
Больше всего в томительном ожидании расстраивало то, что ребят рядом не было . Всех финалистов посадили в отдельное помещение, ждать результатов.
В чем же смысл группы поддержки, если поддержать можно только на расстоянии?
— Сейчас бы выпить чего-нибудь покрепче, – шепнули мне на ухо. — Я вся как на иголках.
Бесконечная череда музыкальных номеров, заполнивших продолжительную паузу, наконец, завершилась. На сцену вышли ведущие вместе с организатором конкурса – пожилым, чопорного вида мужчиной с легкой сединой в редких волосах и аккуратной бородкой.
— Дорогие участники, – с обаятельной широкой улыбкой возвестила ведущая, — перед тем, как оказаться сегодня здесь, на этой сцене, вы проделали непростой и долгий путь. Вы попали в восьмерку лучших, «великолепную восьмерку»! И каким бы не был итоговый результат, знайте, вы все уже победители!
Зал взорвался криками и аплодисментами.
Я же слышала только стук своего сердца.
— Проигравших сегодня нет. Но призовых мест только три. И мы рады объявить гран-при конкурса «New Sound». Поприветствуйте мсье Кристофера ЛэБрауна!
Седовласый француз вышел вперед и, откашлявшись, завел речь — вполне стандартную, даже слишком официальную для подобного мероприятия. Он поблагодарил жюри и ведущих, а затем достал из кармана конверт.
— Я готов объявить первые три места. Напомню, голосовали экспертное жюри и зрители нашего фестиваля. Поэтому результаты, надо полагать, максимально объективные.
Затем он замешкался, достал из второго кармана очки и обернулся на экран позади себя. На него вывели прямой эфир из-за кулис, где сейчас томились, нервничали и кусали губы финалисты. Каждый в своем окошке.
В углу экрана я заметила неотрывный взгляд Тэхена в камеру, его сжатые губы и расширенные ноздри. Он нервничал, хоть и старался не подавать виду. А вот Лиса вцепилась в его плечо и раскачивалась влево-вправо от возбуждения. Остальные потерялись где-то на заднем плане и в кадр не попадали.
— Прошу вашего внимания… Тишина, пожалуйста, – проворчал Лебраун, — Итак, почетное третье место досталось… дуэту La Chrysalide, Париж!
На мониторе появилось изображение со скандальными француженками. Они завизжали и тут же помчались на сцену; одна по пути потеряла туфлю, но, не растерявшись, сразу сняла вторую и швырнула в зал. Надеюсь, ее гигантская шпилька не угодила кому-нибудь в глаз.
«Куколки» рассыпались в благодарностях, плакали, расцеловали ведущих и Лебрауна. Но в конце «речи» зачем-то добавили, что рассчитывали на победу и конкуренции для себя не видели. Зал сразу неодобрительно загудел, и вовремя подбежавшие администраторы начали аккуратно выпроваживать девушек со сцены. В сущности, они и бронзу не заслуживали.
— Второе место, – прогремел голос Лебрауна по всему ипподрому Лоншан, — Эрик Мозер, Мюнхен.
Я даже не сразу вспомнила, о ком речь, а затем встрепенулась ― это же тот самый парень, на первом вечере запавший мне в душу со своим La Vie En Rose. Тихо и незаметно он дошел до самого финала. Очень худой, болезненно-бледный, с огромными голубыми глазами. Он долго кланялся, принимая призы ― какие-то сертификаты и статуэтку конкурса, выполненную в серебре — а затем поблагодарил маму, за то, что она дала ему путевку в жизнь.
Какая прелесть!
Голос у него не слишком сильный, но тембр запоминающийся, успокаивающий и обволакивающий. Неудивительно, что в сочетании с внешностью перепуганного олененка Эрик запал в душу публике.
Оставалось только одно место.
В зале все время выкрикивали имя британца, Адама, камера на мониторе то и дело наводила на него.
— Вот козлы, – внезапно пробормотала Элла, — Похоже, решили продинамить нас из-за этих дурацких стычек и поведения Ви. Так и знала, эх!
Я не сводила взгляд с монитора, пытаясь уловить кадр с «Мунами». Видно, что Манобан уже была заплаканной, теперь ее обнимал Юнги. Тэхен же сидел, не шелохнувшись. Он по-прежнему выглядел напряженным и сосредоточенным, его острые скулы явно могли разрубить камень.
— Итак, гран-при нашего конкурса…Достается… Кхм… Сразу говорю, это просто зашкаливающая поддержка зрителей, жюри были не столь единогласны в своем выборе… Но победа есть победа… В общем, объявим это хором? – он обратился к ведущим, и те рьяно подскочили микрофону.
— И победитель нашего конкурса…
Ну же, ну…
— Вы готовы услышать его имя?
― Даааа! – зал изнемогал от нетерпения, и мне казалось, что барабанные перепонки вот-вот лопнут.
— Победитель нашего конкурса… Точнее, победители… Группа Moon Breath, Дублин!
Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы: зал принялся неистовать и скандировать имя Ви. Я оглядывалась, оглушенная и не понимающая, что делать.
Что здесь происходит?
Только через несколько секунд до меня дошел смысл происходящего. Видя на экране ставшие уже до боли знакомыми за эту неделю лица — такие радостные, заплаканные, возбужденные ― я всё поняла: они выиграли, черт возьми.
Они доказали всем, что лучшие!
Это была их первая серьезная победа в жизни. И никакой миллион подписчиков в инстаграме не сравнится с живой поддержкой многотысячного зала, непрерывно выкрикивающего называние группы. И имя,его имя.
— Ви и остальные участники группы, мы ждем вас на сцене! – захлопала в ладоши ведущая, не забыв акцентировать внимание на фронтмене.
Они появились в сопровождении организаторов и других конкурсантов ― и тех, кто взял второе и третье место, и тех, кто остался за бортом.
Элла закрывала рот рукой, с трудом сдерживая рыдания. Ее смартфон уже разрывался от входящих сообщений, как сейчас, должно быть, разрывались и соцсети ребят.
Я улыбалась и не переставала хлопать. От этой эйфории бросало то в жар, то в холод. Ладони внезапно стали мокрыми, и я поняла, в чем дело ― из глаз закапали слезы, а потом и вовсе полились ручьем, нещадно смывая жалкие остатки косметики.
— Поздравляем вас, – улыбнулся Лебраун, пожимая руку Киму. ― Как обладателей гран-при, вас ждет двести тысяч евро, запись сольного альбома, а также гастрольный тур по городам Франции в следующем году. Поздравляем вас. Ах, да, – он поднял указательный палец, — И это, конечно…
Ведущая передала золотую статуэтку ― знак бесконечности с выгравированными нотами внутри петель.
— Сегодня вы лучшие, Moon Breath. У вас впереди большое будущее, – подмигнула она.
Когда зал слегка успокоился, организаторы передали слово Тэхену. Он с жадность схватил микрофон, но не произнес ни звука. Он не мог отдышаться, растрепавшиеся волосы шторкой обрамляли его лицо. Разгоряченный, он сдул непослушные пряди, расстегнул рубашку и прохрипел:
— Спасибо всем, кто верил в нас. Это наша с вами победа, спасибо… Черт, я не знаю, что еще сказать!
Он оттолкнул от себя стойку с микрофоном, но затем внезапно подбежал к ней снова.
— Еще я хотел бы, чтобы на сцену поднялись все, кто помогал нам в эти дни. Наша команда. Без вас мы бы не справились.
К краю сцены подошел Майкл и начал жестами приглашать нас с подняться.
Я округлила глаза.
Нет, нет, об этом не может быть и речи…
В ту же минуту нас подхватили под руки и буквально вытолкали на лестницу.
Здесь прожекторы ослепляли еще сильнее, чем на первых рядах. В шоковом состоянии, на негнущихся ногах я поднялась на сцену, видя перед собой яркую разношерстную толпу участников, ведущих и чуть позади, у микрофона, растрепанного парня. Я скованно улыбнулась, надеясь просто постоять у края, но внезапно меня кто-то просто с силой потянул вперед, как тряпичную куклу.
Хаос — вот как это можно было назвать.
Организаторы прощались с участниками и зрителями, наперебой хвалили «Мунов», называя их свежим глотком в рок-музыке.
Тэхен победоносно поднял вверх призовую статуэтку, и в этот момент над нашими головами взорвался фейерверк.
Со сцены зал казался пестрой массой, слившейся в одно большое неразличимое пятно. Меня захлестнуло чувство эйфории — я никогда не видела перед собой столько людей одновременно.
Ради этого он выбрал путь музыканта?
Если это действительно так, то оно, наверное, того стоит. Невероятное ощущение, стоять перед несколькими тысячами ликующих…
Бум!
Очередной столб искр взвился над головой, рассыпаясь сияющим дождем.
Меня кто-то по-прежнему держал за руку, а потом по-хозяйски ухватил за талию. Не переставая улыбаться, я повернула голову ― это сделал Тэхен.
Под бодрую музыку ведущие что-то выкрикивали в зал, все стоявшие на сцене аплодировали. Тут и там мигали вспышки камер. Я щурилась, не привыкшая к такому свету.
А потом случилось то, что было сложно осознать, стоя там, на сцене, в окружении кучи людей и бликов прожекторов!
Ким притянул меня к себе, и, обхватив мое лицо руками и жадно припал к губам. Я ощутила его влажные губы и непроизвольно ответила на поцелуй, на миг забыв обо всем: кто мы, зачем и где находимся. Он пах шампанским, дождем и каким-то легким мужским парфюмом. Ни единого шанса вырваться в ту же секунду у меня не было, да и он не ослаблял хватку.
Когда же, распробовав его губы, я немного отстранилась, чтобы поймать немного кислорода, то первое, что увидела — взгляд Лисы, стоявшей за спиной парня.
Растерянный, отчаявшийся, полный непонимания и презрения одновременно.
Можно не сомневаться: чувство, которое в ней родилось и стремительно росло в последние дни, уже не было смысла скрывать.
Она ненавидела меня, потому что все еще любила его.
Очередная вспышка камеры озарила мое сознание.
Только что мы поцеловались на глазах у нескольких тысяч зрителей.