Несбыточный Сон. Аста
Глава 1.
Его тёплая, мозолистая рука крепко сжимала маленькую бледную ручонку. Девочка сидела рядом с Астой и подрагивала то ли от холода, то ли от страха.
- Мила, ты замёрзла? - нежно спросил мальчик, перебирая девичьи каштановые локоны, - Хочешь достану одеяло?
Девочка слабо улыбнулась, прижимаясь к груди Асты и ответила:
- Мне вовсе не холодно.
Её голос прозвучал тихо, но в то же время звонко и чётко. Девочка была словно маленький сверчок: их стрекотание слышно, даже несмотря на то, что они такие крошечные.
Аста улыбнулся в мыслях: он давно приметил схожесть Камилы и этих зелёных малышей. Камила говорила часто и по многу, без умолку вещая о том, что она видела и слышала за прожитый ею день. Она всегда говорила тихо, чтобы слышал только Аста.
- Я сегодня видела настоящую бабочку, Аст, - пролепетала она, уставившись в потолок, составляющими которого на данный момент служили лишь гнилые, практически отсыревшие доски и гнутые гвозди.
- Бабочку? - удивленным тоном спросил парнишка, а сам зевнул. Не потому, что ему было скучно. Просто привыкший к режиму приюта организм и вдобавок последние две бессонные ночи давали о себе знать.
Прошлой ночью Аста и мальчишки снова сбегали из комнаты и искали выход отсюда. Правда, ничего нового они так и не нашли. Приют занимал два этажа и находился в огромном здании, выход из которого детям был заказан. Также было строго запрещено самостоятельно посещать другие этажи.
Чтобы дети не захворали от недостатка витамина D, приютовцев водили на выгул. Для прогулок была выделена искусственная площадка на третьем этаже. Каждые выходные приставленная к детям нянька собирала их и отвозила туда на лифте. На всё про всё отводилось пол дня. После чего все вновь возвращались на свои этажи.
Астари, в отличие от большинства детей, такие правила не устраивали. Ему осточертели стены и няньки. Он чувствовал себя как минимум собакой. Правда, у той же псины жизнь и то лучше.
Дети с другого этажа Асту и вовсе пугали. Он видел их каждый раз на прогулке и каждый раз при взгляде на них по спине мальчишки бегали мурашки.
Те дети чем-то отличались от Астари и его сожителей. Они были квёлые и неразговорчивые. В большинстве случаев просто сидели на лавочке и смотрели куда-то вдаль стеклянным взглядом, при всём при этом жутко улыбаясь. Эти дети были словно неживые. Ненастоящие. Как и все вокруг на третьем этаже: деревья, кусты, даже солнце. Откуда вообще в закрытом помещении настоящее солнце?
Аста действительно удивился, когда Мила сказала ему, что видела бабочку сегодня. Конечно, он читал в энциклопедии о том, кто такие эти "бабочки", но вживую не видел здесь ни одной.
- Да ну тебя, Мила, скажешь тоже, - отмахнулся мальчишка, - Фантазёрка ты, - Нахмурился он, - Наверняка увидела в книге, да?
- Я живую видела! - возмутилась Камилла и, видимо для большей убедительности, стукнула маленьким кулачком по деревянному полу. Правда, тут же отдернула руку и ойкнула.
Больно. Не рассчитала.
- Уже дъевять тридцать. Я желать слышать тишину! - внезапно раздался строгий, хрипловатый с немецким акцентом голос комендантши. Тётушка Аргентина - худощавая женщина, немка с прескверным характером. Местная нянька.
Она была похожа на злую ведьму из старых сказок: серые, слегка вьющиеся замусоленные волосы с парой ядовито-зелёных прядей - она считала, что с ними выглядит как среднестатистическая женщина, не желающая отставать от моды, длинный горбатый нос и большая бородавка на нем. Аргентина всегда одевалась в строгую военную форму и собирала свои замусоленые волосы в пучок.
- Дъевять тридцать один! -
Аста сорвался с места, на ходу хватая девчонку за руку. Они бежали по коридорам этажа, петляя по углам, дабы не попасться на глаза.
- Дъевять тридцать два! - Аргентина достала из кармана гимнастерки маленькие наручные часики и стала отсчитывать секунды на циферблате.
Аста подбежал к двери комнаты девочек.
- Дъевять тридцать три! - немка, стуча каблуками, неспешно пошла вдоль по коридору, озираясь.
Аста открыл дверь и толкнул туда Милу.
- А как же ты? - шепнула девочка, но тот приложил указательный палец к её губам и подмигнул.
- Дъевять тридцать четыре! - минуты шли, Аргентина продолжала вести отсчёт, идя по коридору.
Сердце Асты забилось чаще. Лишь бы Мила успела лечь в кровать.
Стук каблуков резко прекратился. Женщина остановилась и медленно повернула голову в сторону Асты, еле успевшего закрыть дверь в девичью спальню.
Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь, восемь, девять..
- Дъевять сорок, - медленно, с ноткой издевки отчеканила старушенция и гадко усмехнулась, - Кого я снова вижу.
Аста нервно сглотнул. Он не успел добежать до комнаты и лечь в постель прежде, чем пробьёт без двадцати десять. Прежде чем мертвая тишина накроет "Городок".
- Я ходил в туалет, мэм, - парниша ссутулился.
- Длъя таких целей у каждого под кроватью лъежат утка, - женщина сверкнула глазами и посмотрела куда-то в сторону, в самую глубь тёмного коридора, словно высматривая там что-то.
- Это довольно неудобно, мэм, - учтиво улыбнулся Аста. Он готов был спорить до победного, хотя сомневался, что туалетные дискуссии - это то, что поможет ему избежать наказания.
- Итак, что бы мне с вами сдъелать, мистер Корнелиус, - старая ведьма ехидно и противно хохотнула, - я знать! - она наконец-то вновь повернулась на мальчика, вперив в него взгляд чёрных глаз - буравчиков.
Аста готов был поклясться, что если бы он не знал эту женщину лично, то подумал бы, что она сущий дьявол во плоти, заглянув в её глаза, которые сузились и теперь напоминали щели в преисподнюю. Черную и пугающую пустоту.
- Завтра вы, мъистер Корнелиус, должны будете встать в пъять утра и отдраить весь корпус этим, - она протянула парнише старую зубную щётку, повидавшую, видимо, многое на своём веку. Наверняка ею уже чистили унитазы парочку десятков раз. От щётки воняло чем-то тухлым, от чего Аста поморщился, еле сдерживая приступ тошноты, пока убирал её в карман просторных холщевых штанов.
- Тепъерь я даю вам ровно дъесять секунд добраться до вашей кровати, - с этими словами Аргентина развернулась на каблуках и почти строевым шагом направилась в свой кабинет.
«Вот грымза» - подумалось парню - «А ведь ещё легко отделался».
Он вздохнул. В любом случае, Сверчок была уже в своей постельке, и, наверное, видела, по-счёту, максимум, третий сон.
Аста зашёл в комнату, где пахло отсыревшей древесиной, мочой и ирисками, которые Себастиан стащил во время вчерашнего обеда. Гремучая смесь запахов била в нос так, что хотелось забыть, как дышать.
- Уж лучше задохнуться и умереть, чем жить и вдыхать запахи комнат в "Городке", - постоянно шутили парни, разделявшие с Астой помещение, которое и комнатой-то не назовёшь. Восемь кроватей, одна корзина для белья, служившая "шкафом" и один пыльный стол в самом углу комнаты. Пропитанные пролившейся однажды из уток мочой доски, отсыревшие деревянные балки сверху, которые того и гляди упадут вместе с потолком и прибьют ребят ещё до того, как те станут зачипированными солдатами.
Да, именно для этого они все и существуют. С самого начала им внушают, что целью всей жизни каждого ребёнка, живущего на втором этаже, является стать частью огромного проекта, значимость которого неоспоримо велика.
Детей кормят и содержат в приюте до тех пор, пока им не исполнится шестнадцать. Шестнадцатилетних отсылают на четвёртый этаж.
Аста не знал точно, что делают с подростками на четвертом этаже. Нянька Аргентина называла сей процесс "чипированием", однако, с тех пор, как его старый добрый друг Чес "отпраздновал" своё шестнадцатилетие поездкой туда и получил "боевой номер" на шею, Астари с трудом его узнал при первой же встрече на выгуле.
Бедняга Чес даже не узнал Асту, когда тот подбежал к нему, обрадованный долгожданной встречей, спустя две недели со дня, как Чеса забрали. Он просто сел на скамейку и стал смотреть вдаль, бубня что-то себе под нос и иногда нервно усмехаясь.
Иногда Аста прислушивался к болтовне и бурчанию Чеса и остальных "Чипов" - так жители Городка прозвали детей с четвёртого этажа. В основном это были математические расчёты, физические формулы, и заученные наизусть термины, значения которых, мальчишка не понимал.
Астари уселся на свою кровать и достал из-под матраса большой клок бумаги, представляющий собой склееные салфетки с обедов - тщательно прорисованный план "Городка", составленный в результате ночных похождений.
На импровизированной карте этаж был изображён лишь на половину и представлял собой несколько коридоров, вдоль так называемого общежития, столовую, кладовку и игровую площадку на третьем этаже. Что происходило за пределами второго и третьего уровней, Аста пока что не знал, но именно это они и собирались узнать во время очередной ночной вылазки с Себом.
Себ и ещё несколько мальчишек были единственными детьми, кто разделял взгляды Асты на жизнь в "Городке" и желание парня сбежать.
- Астари? - вихрастая, полностью рыжая, не мытая голова Себастиана возникла откуда-то сверху. Парнишка свесился с края верхнего этажа кровати, рискуя плюхнуться на пол и сломать шею.
- Уже вернулся, флиртун? - усмехнулся Себ, тут же вгоняя Асту в краску.
- Что-то ты зачастил к Сверчку, ты так не думаешь? - зелёные глазищи пацана сверкнули в темноте, словно у чеширского кота, так он ещё и хитро улыбнулся, продолжая висеть, раскачиваясь вверх тормашками.
- Мы с Милой просто друзья! Мелкая она и к тому же девчонка! - отмахнулся Аста, а затем, догнав вихрастой башкой, какую глупость от волнения только что сказал, поспешил исправиться, но рыжий друг его опередил.
- А ты, значит, по мальчикам у нас? Господи упаси! Я больше не лягу с тобой в одну койку! - рассмеялся он, подтрунивая.
- Заткнись ты! - цыкнул на него Аста, - чёрт языкастый!
- Ну так, - перебил тут же Себ, - во сколько вылазка? - мальчишка ловким движением спрыгнул на деревянные доски и сел на кровать друга. Кровать под его весом тут же возмущённо громко скрипнула.
- Как только старая ведьма уснёт, - все ещё обиженно буркнул Аста, делая какие-то пометки на "карте" и стараясь сосредоточиться, - сегодня нам пригодится Ронд, - добавил мальчишка, - мы полезем изучать вентиляцию.
- Неужели.. - Себ широко распахнул глаза.
- Да, - Аста свернул карту и уверенно встал с кровати, - мы планируем побег.