Когда зародилась любовь

Первые секунды пробуждения сопровождались кошмарной болью во всём теле. Казалось, каждый участок кожи был поражён огнём и казалось, что я до сих пор горю. Вероятно, это было просто побочное действие от всего того, что в меня вкололи. Голова была тяжёлой, как свинец, но я всё же заставил себя приподнять её и посмотреть на руки и ноги. Почти повсюду виднелись следы ожогов — багровые, обожжённые пятна.

Комната была пуста, и это лишь усиливало тревогу, поселившуюся внутри меня. Ни единого звука, ни чьего-либо присутствия рядом — только тишина, от которой становилось не по себе. В голове крутились десятки вопросов, на которые мне отчаянно хотелось получить ответы, но рядом не было никого, кто мог бы их дать.

Я пролежала в одиночестве, наверное, минут пятнадцать, перебирая в памяти обрывки последних событий. Хоть что-то, что могло бы дать мне подсказку, пролить свет на происходящее.

Я была внутри, когда с другой стороны зала раздался оглушительный взрыв, около кухни. В голове сразу же вспыхнуло понимание — это был взрыв газа, не может быть другого объяснения. Роза отошла к той стороне, чтобы взять напиток, а я осталась рядом со стулом, на котором оставила свою сумочку. В тот момент, когда произошёл взрыв, всё как будто замерло, и я больше не видела Розу. Мне показалось, что я потеряла сознание сразу, потому что в памяти не осталось ничего, кроме начала пожара.

И сейчас мне было очень важно знать, что с моей семьёй всё в порядке. Что с Асмодеем всё в порядке.

В скором времени ко мне зашла медсестра и, увидев, что я очнулась, обрадовалась этому и сказала, что позовёт моих родителей.

Мама зашла в палату, а после сразу же расплакалась. Она прикрывала рот ладонью, стараясь скрыть от меня всхлипы. И даже лицо папы было жутко уставшим, а синяки под глазами говорили о том, что он не спал всю ночь и даже, вероятно, плакал…

Конечно, в тот момент я сразу поняла, что что-то случилось. И это «что-то» было определённо плохим. Сердце забилось так сильно, что я почувствовала пульсацию в висках, а боль в голове не давала покоя. Мгновенно всё внутри сжалось от ужаса.

Я почти бросилась к родителям, не в силах сдерживать панический крик: «Скажите мне, что случилось! Где Асмодей?! Он в порядке?!»

Папа погладил меня по голове и коротко кивнул, а потом старался уложить обратно в постель. От сердца отлегло, когда я услышала от мамы тихое: «Да, с Асмодеем всё хорошо». Но потом она всхлипнула.

Беспокойство вернулось так же быстро, как и покинуло меня пару секунд назад.

Я спросила их, что случилось, — и мои губы дрожали.

Я думала, что пробуждение — это самая сильная боль. Думала так до тех пор, пока мама не взяла меня за руку и не сказала то, что убило меня окончательно. Правда, посетившая меня, была равносильна выстрелу в лоб. Моментальная смерть. Вот эта новость — это действительно больно. От неё заболело везде. В каждом уголке сердца и души. В каждой части тела.

«Розы… её больше нет, Киара. Она умерла. Сгорела. Не успели спасти».

Следующие минуты после этой новости я вертела головой и в бреду шептала в мамино плечо, которое она сразу подставила для меня, зная, что сейчас произойдёт. Я безостановочно говорила одно и то же: «Нет, мам… Ты врёшь, да?» или «Нет, мам, этого не может быть! Вы ошиблись!»

Я даже не могу сказать точное время, сколько я просидела вот так с мамой, пока папа стоял рядом и просил успокоиться. Но я даже не слышала никого из них. Перед глазами стоял лишь образ любимой подруги, которую я больше никогда не увижу…

Когда слёзы кончились — закончилась и моя истерика. Даже голоса не осталось — он осип.

Мама положила меня набок и попросила отдохнуть. Сказала, что я ещё слишком слаба для того, чтобы разговаривать.

И с закрытыми глазами мне удалось пролежать пару часов. Всё это время я думала уже о другом человеке — Асмодее. И я не верила, что из любви может выйти ненависть. Но столкнувшись с тем, что случилось, поняла, что возможно всё…

Почему он не помог ей? Почему он не успел?

Потом я начала размышлять о том, что было бы, если бы Асмодей не появился в моей жизни. Возможно, всё было бы по-другому. Я могла бы остаться в родительском доме, под их присмотром, живя тихой и спокойной жизнью. Или, может быть, я бы встретила кого-то, с кем смогла бы построить настоящие отношения, и он бы стал тем человеком, который защитит меня.

Это всё случилось из-за него. Из-за его вражды с Ксавьером. Моя Роза умерла из-за его ошибки!

Я ошиблась во многом.

Ошиблась в своих чувствах.

Ошиблась в этой быстрой любви.

Ошиблась в этом человеке…

Слёзы снова наполнили мои глаза, и я тихо всхлипывала на кровати. За дверью наверняка были родители, но мне было неважно. Это ощущение, когда ты чувствуешь, что твоя душа буквально разрывается на части — не пустые слова. Это боль, такая сильная, что кажется, что ты больше не в силах её выдержать. И тогда, чтобы хоть как-то заглушить её, ты начинаешь причинять себе физическую боль, потому что она кажется менее страшной, чем та, что внутри. Я начала царапать свои руки, на которых уже были ожоги, но в тот момент мне было всё равно. Боль физическая хоть немного могла заглушить ту, что разрывала меня изнутри. Я пыталась уйти от этого чувства, но чем больше я пыталась, тем сильнее оно становилось.

Думать об Асмодее больше не могла, да и мне не хотелось…

И теперь я понятия не имела, как мне смотреть ему в глаза, когда от них захочется плакать снова и снова.

Мне нужно разорвать контракт с ним. Я не смогу больше быть с ним. Не после этой боли, в которой виноват он…

♆♆♆

Мысли забрали все силы, и сон подкрался незаметно. Я не знала, сколько времени прошло, но проснулась, когда за окном уже было темно. Звук открывающейся двери и тяжёлые шаги заставили меня вернуться в реальность. Я не поворачивала голову, чтобы узнать, кто вошёл — я чувствовала его даже на расстоянии. Всегда ощущаю его взгляд.

— Добрый вечер, Киара… — Асмодей тихо подошёл к кровати и сел рядом. Но я всё также не могла взглянуть на него. — Я хотел прийти раньше, но врачи говорили, что тебе нужно больше отдыхать…

— Не нужно было тебе приходить, — полушёпотом отвечаю я, после чего мгновенно наступает тишина.

Мне кажется, я успела его настолько хорошо узнать за это время, что знаю с закрытыми глазами, какая эмоция сейчас на его лице, какие у него мысли и что он чувствует. Его брови сведены вместе и опущены — создают глубокие складки на лбу. Взгляд наверняка колючий, в нём чётко будет читаться непонимание и растерянность. А мысли уже начали крутиться кубарем, и он, перебирая каждую из них, не может понять, почему я так ответила. А вот чувства… они точно заметили мой тон, мою отстранённость. И Асмодей точно напряжён.

— Что? — только это и спросил. Из кучи вопросов он выбрал самый короткий и простой.

— Я не хочу тебя видеть.

Вот теперь он поднялся со стула так резко, что железные ножки с режущим звуком прокатились по полу. Асм упёрся коленями в матрас больничной койки и наклонился так, чтобы я могла увидеть его лицо, а мне этого так не хотелось…

— Что происходит? О чём ты говоришь?

— Роза умерла.

— Киара… — лицо снова сжалось в сожалении и сочувствии, только было ли всё это искренним? — Я не могу описать всё, что у меня в мыслях, и могу лишь сказать, что мне очень сильно жаль твою подругу. Знаю, как тебе сейчас больно и знаю, как сильно ты её любила.

Мои губы плотно сжались в одну тонкую линию на самом последнем предложении, а затем нижняя задрожала.

— Нет, ты не знаешь! — крикнула я со всей дрожью и болью в теле. Голос всё ещё был охрипшим. — Ты ничего не знаешь и не понимаешь! Делаешь вид, что тебе жаль, но я же знаю, что тебе всё равно!

— Киара, я не хочу с тобой ругаться. Понимаю, что ты на эмоциях, но…

— Нет, эмоции тут не причём, — я мотаю головой, перебивая его. — Я хочу разорвать контракт, Асмодей. Я больше не хочу. Не могу.

В палате наступила гробовая тишина, которая в этот раз не сопровождалась никакими звуками. Будто весь мир на самом деле замер — без типичных приукрашиваний. Не было звуков ни снаружи палаты, хотя в коридоре больницы постоянно шумно, ни за окном, несмотря на то что пару минут назад там звучали сверчки.

Собрав все оставшиеся силы, я повернула голову к замеревшему мужчине и встретилась с его глазами, в которых я прочитала страх.

— Что ты говоришь, Киара? Что за бред ты сейчас сказала и как он тебе вообще, блядь, пришёл в голову? — голос Асмодея больше не был тихим и сдержанным, он стал грубым и от этой злости казалось, что он рычит.

— Пожалуйста, Асмодей.

— Нет, Киара. Ни за что на свете. Я не разорву контракт.

— Я не хочу больше с тобой жить и быть твоей женой. Фиктивной женой, я напомню. Я больше не испытываю к тебе… никаких чувств.

— Я сказал: я не разорву наш контракт! Из Семьи никто не уходит просто так, его убивают! — этот крик оглушил меня настолько сильно, что от него зазвенело в ушах.

Конечно, я забыла об этом пункте.

— Ладно. Я останусь твоей женой по контракту, но я не хочу с тобой жить и видеть тебя, и… вообще как-либо быть связанной с тобой. Не хочу больше, Асмодей, пожалуйста. Я хочу уйти.

— Да какого чёрта?! — его ладонь смахнула с тумбы стакан с водой, который в ту же секунду оказался разбитым на несколько больших осколков и много маленьких. — Что на тебя нашло?! Что я тебе сделал?! Объясни, почему?!

— После твоего появления в моей жизни всё стало ещё хуже. Я не буду отрицать того, что ты дарил мне нежность, не буду отрицать того, что чувства действительно были. Но вместе со всем этим… ты принёс в мою жизнь куча опасности и разрушений. Из-за твоих прошлых должков на меня охотится блондинистый кретин. Ксавьер хочет убить меня. И я не знаю, может, если бы мы не сошлись, если бы Ксавьеру было всё равно на месть… Роза бы была жива, никто бы не пострадал. Всё это — твоя вина, Асмодей.

Я видела, как раздувались его ноздри, как дёргался кадык и вздувались вены на руках оттого, что он сильно сжимал их в кулаки. Знаю, что он сейчас думает. Знаю, что хочет послать меня, а может быть и ещё чего похуже.

— Последнее слово будет за мной, Киара Де Сантис, и я говорю тебе «нет». Поговорим обо всём позже, когда я успокоюсь и когда тебя выпишут. А пока я ухожу, до свидания, Киара, — Асмодей испаряется из кабинета, его шаги были очень быстрыми, будто он понимал, что ему нужно бежать отсюда, пока не случилось чего-то, о чём потом будет жалеть.

Я уверена в своих словах и решениях — и это не временно, это не из-за эмоций. Я задумывалась об этих вещах намного раньше, просто сейчас всё это как будто встало на свои места… И это решение уже не изменить, как бы он ни пытался.