Когда зародилась любовь

Секунды сменялись минутами, минуты перетекали в часы, пока я сидела и ждала Розу. Сложно было найти себе место, когда внутри всё кипело от ожидания. Правда, это было связано не только с приездом подруги.

Кровь на руках Асмодея заставила меня понервничать. Всё вроде шло так, как должно быть. Он поступал правильно, как и подобает Боссу.  Но меня всё это напрягало. Было трудно обрести доверие к этому человеку, чтобы рядом с ним чувствовать себя постоянно спокойно, знать, что этот человек не сойдёт с ума в одну секунду и не придушит меня, пока я сладко сплю.  

Я не видела в нём подобной опасности для себя, но находиться с ним наедине всё ещё было трудно, хотя шла уже вторая неделя моего пребывания здесь.

Его подчинённые постепенно начинали привыкать ко мне. Хотя, уверена, нашлись те, кто обсуждал меня за спиной. Например, вчера, проходя мимо уборной, я услышала двух женщин. Они шептались, недоумевая, как такой человек, как Асмодей, мог принять меня. «Принять» — вот как они выразились. Словно я какое-то животное, подобранное с улицы. От этого становилось гадко и неприятно.

Сейчас я сидела в гостиной на первом этаже, коротая время в ожидании за размышлениями. Я думала о многом: как там Ривен, удалось ли ему смириться? Как отец, уменьшилось ли количество его забот? И, конечно, мысли о нём — о человеке, который не давал мне покоя.

Асмодей оставался для меня загадкой. Я ожидала холодного и жестокого отношения, но он был слишком... нормальным. Всё, что написано в нашем договоре, он чётко соблюдает. Не трогает меня, не лезет в мою жизнь — если это можно так назвать. Я представляла его безжалостным убийцей, лишённым всякого сочувствия, а он оказался спокойным и, на первый взгляд, даже разумным. Это настораживало.

Из своих мыслей меня вырывает громкий звук открывающихся больших входных дверей и пару предложений, которыми обменялись Марсель с Розой. Роза была очень смущена и одновременно обескуражена увиденным. Такая же реакция была и у меня при виде такого домища, хотя пентхаус, в котором я жила все восемнадцать лет, был ничем не хуже. А вот Роза жила в домике поменьше, хотя мой отец настаивал на том, чтобы они жили вместе с нами в пентхаусе, как было когда-то раньше.

Когда наши взгляды встретились, а на лицах появились улыбки, всё беспокойство словно испарилось. Я медленно подошла к подруге, стараясь сохранять спокойствие, но, не сдержавшись, подбежала и, споткнувшись, крепко обняла её за шею. Роза радостно вскрикнула и начала тараторить что-то о том, как скучала.

— Прошло всего почти две недели, а я уже чуть умерла без наших встреч! — шепчет Роза, и мне кажется, что сейчас её голос дрожит так, будто вот-вот из губ собирается вырваться всхлип, которого я очень хочу избежать. Слёзы были ни к чему. Расплачется она — расплачусь и я.

— Не так уж и долго, — сглатываю, удерживая в себе печаль.

Отстраняясь от Розы, я изо всех сил прогоняю грусть и снова натягиваю на лицо улыбку. Веду её на кухню и прошу Ану приготовить чай с пирожными.

Я чётко улавливаю взгляд подруги. Её голубые глаза обеспокоенно бродят по моему телу, словно в поисках ссадин.

— Я в порядке, Роза, — она вздрагивает от неожиданности, когда я подаю голос.

— Мне это всё не нравится. Очень не нравится. У меня слишком плохое предчувствие, — нагнетает подруга, и я поджимаю губы.

— Нет причин для беспокойства, Роза. Я не в клетке, надо мной не издеваются. Я живу так же, как жила раньше...

— Он не пристаёт к тебе? Не намекает на... секс?

Роза краснеет.

— Нет, конечно! — возмущённо отвечаю. — Я бы даже сказала, что он... уважает меня.

— Здесь точно что-то не так, — я вздёргиваю бровь, а Роза продолжает: — Его спокойствие — это не нормально. Будто затишье перед бурей.

Слова подруги меня начинают накручивать.

— Почему ты так считаешь?

— Все мужчины — в особенности из нашего мира — беспощадные ублюдки, Киара! Как ты этого не понимаешь? И ты правда поверила в то, что он такой? Уверена, что это его маска, которая совсем скоро должна слететь.

— Роза, ты меня не поддерживаешь, а наоборот. Давай не будем говорить об Асмодее, пожалуйста, хорошо?

Она нехотя кивает и пожимает одним плечом. Отпивает зелёный чай и надкусывает десерт. Разговоры о чём-то другом длились не долго. Все они всё равно сводились только к одной теме, к одному человеку.

— Извини, Киара, я просто очень за тебя волнуюсь. И Ривен тоже.

При упоминании брата моё сердце задрожало, а затем сжалось.

— Он не звонит мне, — тихо сообщаю я, чувствуя, как мне становится всё хуже и хуже. — Расскажи о нём, ты ведь точно часто видишься с ним.

И её бледные щёки снова стали пунцовыми, а через пару секунд покраснели настолько сильно, что девочка напоминала помидор.

— Лучше позвони ему и сама поговори. Я не смогу передать все его переживания. Просто скажу, что ему всё ещё очень тяжело.

— Позвоню, — киваю и, не поднимая голову, задумываюсь.

А если Роза всё же окажется права и поведение Асмодея — это простое затишье перед бурей? Если он планирует сперва ослабить мою бдительность, а затем... сделать что-то очень плохое?

Соглашусь, что он кажется слишком адекватным, как для Босса. Как для мужчины, состоявшего в мире мафии.

И тем не менее, мне хотелось бы, чтобы так всё оставалось.

Мы провели не меньше двух часов в гостиной, обсуждая в основном моего брата и их отношения. Роза не переставала говорить о том, какой он хороший рядом с ней, как с ним весело. А глаза её сияли ярче любой звезды.

И в момент, когда она спросила следующее, я едва смогла удержать смех, вызванный в основном радостью:

— Киара, а ты случайно не знаешь… есть ли кто-то у твоего брата?

Мне даже пришлось прикрыть рот ладонью.

— Ты хотела спросить есть ли у него девушка? — играю бровью, не сводя с неё ухмыляющегося взгляда.

Роза поняла, что я обо всём догадалась. Было глупо отнекиваться и говорить, что я что-то не так поняла.

— У него никого нет, Роза. И ты ему тоже нравишься.

Да простит меня Ривен.

Удивление от моих слов на лице Розы было неподдельным. И я едва могла поверить в то, что она ни о чём не догадывалась. Казалось, что это слишком очевидно. Как можно не замечать его щенячьего взгляда, его слащавых словечек?

— Он мне не говорил.

— Ещё бы, — ухмыляюсь. — Он и не скажет. Стесняется и боится. Так что ты, как сильная и независимая девушка, бери всё в свои руки!

— Как?

— Подумай. Я не спец в этих делах, ты же знаешь.

— Ну, так и не скажешь, — подруга заулыбалась, и я понимала, что она имеет в виду.

— Ты прекрасно знаешь, что это не по-настоящему.

— И слава богу, — пренебрежительно отвечает Роза. — Мне очень жаль.

— Чего жаль?

— Что у тебя так сложилось. Знаю, что меня, вероятно, ждёт то же самое через каких-то пять лет. Я бы хотела, чтобы у нас с тобой всё было по любви, а не так...

Я кладу руку ей на плечо, и уголок моих губ потянулся вверх.

— У тебя всё будет по любви с Ривеном. Я знаю, что вы в будущем будете вместе. А мне просто... не повезло.

— Ты что, гадалка? — щёки снова заливаются краской.

— Нет. Просто знаю, что у тебя с Ривеном всё будет хорошо. Вспомнишь мои слова через пару лет.

Наши разговоры и тихие смешки внезапно оборвались, как только раздался резкий, громкий звук. Входная дверь с грохотом захлопнулась, и среди голосов я сразу различила его — низкий, хрипловатый и, как всегда, сердитый.

Может ли он хоть раз говорить по-другому?

Я заметила, как напряжение окутало Розу, стоило только раздаться шагам Асмодея. Её тело застыло, а лицо стало бледным. Я осторожно протянула руку, пытаясь её успокоить, но мои старания оказались напрасными.

Шаги мужчины приближались, и её напряжение усиливалось. А когда Асмодей подошёл к нам, казалось, подруга и вовсе перестала дышать.

— Здравствуй, — мужчина кивнул Розе и попытался изобразить подобие улыбки, только вышло плохо. Он что, улыбаться нормально не умеет? Неужели это каменное лицо запрограммированно в нём?

— Здравствуйте, — выдавила из себя Роза.

— Уже поздно, твой отец не ждёт тебя?

Роза взглянула на время.

— Возможно, вы правы. Киара, мне пора.

Мне стало страшно за подругу. Её глаза были наполнены ужасом. Да она сейчас сознание потеряет!

— Роза, я не видел у ворот машины твоего водителя. Могу дать своего, чтобы ты не ждала?

Я внимательно наблюдала за ними. Видела, как сильно старался Асмодей быть мягким с моей подругой, потому что не слепой и видит, что та его боится до дрожи в коленках.

— Не стоит, благодарю вас... Позвоню папе, он быстро подгонит.

— Нет, давай всё же мой водитель благополучно отвезёт тебя домой. Уже темно, ты устала, не нужно ждать лишние десять или двадцать минут. Я ручаюсь за тебя, не переживай.

Ох, боюсь, от этих слов Роза будет переживать ещё сильнее. Мне необходимо её успокоить.

— Роза, Асмодей прав ведь. Не нужно ждать, давай его водитель отвезёт тебя, — подхожу ближе и шепчу на ухо: — Не переживай, всё будет хорошо, он не хочет тебе навредить, ты ведь моя подруга. Пожалуйста, не бойся.

— Что ж... — судорожный вздох, и в итоге Роза кивнула: — Хорошо. Спасибо вам.

Роза крепко обнимает меня перед своим уходом, её провожает Марсель, с которым она, кажется, себя чувствует уже легче. Асмодей смотрит им вслед, а я смотрю на него. Возможно, я сошла с ума, но мне кажется, что он всеми силами пытается показать мне, что он не такой плохой, каким кажется. Проще говоря — всячески пытается показать себя с хорошей стороны. И я не понимаю, зачем ему это?

Мужчина медленно опускает голову и встречается взглядом со мной. Мне хочется, как обычно, отвести его, но отчего-то на этот раз задерживаю. Позволяю нам обменяться взглядами на каких-то десять секунд, прежде чем он заговорил:

— Ты хорошо провела время со своей подругой? — мои глаза опустились чуть ниже и заметили, как его кадык дёрнулся, будто от напряжения или злости.

— Да, спасибо за это. Честно говоря, стало немного легче, и я чувствую себя лучше, — признаюсь я, искренне делясь своими мыслями. Асмодей слушает внимательно, как будто ему это действительно интересно. Надо признать, роль хорошего мужа у него выходит вполне убедительно.

— Рад, что ты хорошо провела время, в отличие от меня.

Теперь, кажется, я должна проявить вежливость и побыть женой, заинтересованной в делах и состоянии своего мужа:

— Проблемы в каких-то делах? — стараюсь сделать максимально заинтересованный вид. Не знаю, всё равно мне или нет. Возможно, разговаривать нам действительно нужно, чтобы выйти из этих натянутых отношений.

— Проблемы с поставкой оружия в Испанию, проблемы с ночным поклонником.

— Ночной поклонник? — я усмехаюсь.

Асмодей разворачивается, и мы медленно поднимаемся на четвёртый этаж.

— Да. Тяжелее узнать, кто это, потому что камеры в тот день какого-то хера сломались, а охранник имени не назвал. Придётся потратить больше времени и сил, но я найду его, можешь не сомневаться.

Я сдержанно киваю, хотя, честно говоря, хочется как можно быстрее получить новость о том, что тот незнакомец, смотрящий на меня, убит. Признаюсь ещё в одном: всю эту неделю, что я спала без Асмодея, мне каждую ночь было не по себе. Казалось, что кто-то откуда-то смотрит на меня. И смотрел пристально, долго.

В тишине поднявшись в комнату, мы разминулись: я легла на кровать, а Асм ушёл в ванную. Сегодня он выглядел особенно уставшим, и это меня волновало по непонятной причине. В одну минуту я его боюсь, а уже во вторую — хочу поговорить о чём-то; с одной стороны мне всё равно на него, а с другой — его плохое состояние вызывает сожаление.  

Сейчас Асмодей казался обычным мужчиной. Сейчас он был расслабленным — не напряжённым, как обычно. Иногда я пытаюсь закрыть глаза и представить, что оказалась в какой-то другой ситуации, что этот мужчина не мафиози, а простой человек. Хочется придумать свою сказку и просто жить в ней. Но я ведь не маленькая и живу не в сказке, пора бы привыкнуть к этой реальности. Я каждый раз пытаюсь вбить себе в голову это, но, чёрт, не выходит. Я не могу смириться. Не получается. Хочется заснуть и проснуться... в Нью-Йорке, вернуться в то время, когда была маленькой, когда жила в Нью-Йорке какое-то время и ездила каждые выходные домой к Луке, играла с ним и с Мёрфи. Но всё так сильно изменилось... Лука больше не ведёт себя со мной как с принцессой, ведь я уже взрослая. А моя любимая собака постарела за эти года и уже не желает со мной гулять. Всё вокруг меняется, кроме меня, кажется.

Закрыв глаза на долю секунды, делаю глубокий вдох, чувствуя, как наполняются воздухом лёгкие. Выдыхаю и открываю глаза. Этой практике научила меня мама. Говорила так делать, когда мне плохо, больно, страшно. И всё должно встать на своё место. Не знаю так ли это?

Повернув голову в другую сторону из-за того, что затекла шея, замечаю телефон. И резко вспоминаю про то, что хотела позвонить Ривену. Наверное, мне действительно сейчас это нужно: поговорить с близким человеком, чтобы стало немного легче.

Набирая брата, я посмотрела на время и задумалась о том, не поздно ли звонить?

Но Ривен отбросил мои сомнения своим быстрым ответом.

— Киара? — голос брата казался очень настороженным и обеспокоенным. — Ты почему звонишь в такое время, что-то случилось?

Его облегчённый вздох следует сразу после моего смеха. Хотя, по правде говоря, мне хотелось расплакаться. Я скучаю по той жизни — никогда не думала, что скажу это.

— Я просто соскучилась по тебе, Ривен! Жива, здорова, у меня всё хорошо. Расскажи, ты как? Только честно, давай.

— Нормально, — коротко бросил он, и нотки холода промелькнули в этом ответе.

Папа учил его быть таким, каким должен быть настоящий мужчина, наследник: жёстким и никому не показывать свои эмоции, потому что эмоции, как считает отец, — это слабость. Твоя слабость, которую обязательно кто-то заметит и запомнит, и направит против тебя.

— Я встречалась сегодня с Розой, и она так не считает, Рив…

— Ты встречалась с Розой? — восклицает брат.

— Да. Я не в темнице, повторяю, Ривен.

— Ого. Думал твой муж садист.

— Не такой уж он и садист... расскажи мне правду, малыш, что с тобой?

Ривен держит паузу. В телефоне я ничего не слышу — полная тишина. Ни дыхания, ни шуршания.

— В доме без тебя стало очень пусто... — это было единственным, что произнёс брат.

— Ривен... давай я приеду домой через пару дней? Проведём вместе день, давай?

— Нет, не нужно, Киара. Я давно знал, что рано или поздно так случится. Ты в любом случае вышла бы замуж и съехала бы. Мне нужно просто принять это и смириться. Не надо. Живи своей жизнью, я правда... — Ривен всхлипнул, и у меня в этот миг треснуло сердце. — Я буду в порядке. Спокойной ночи, сестрёнка, — он быстро сбросил трубку, не дав мне возможности что-то сказать. Он расплакался.

Я не представляла, что ему будет настолько трудно без меня, настолько одиноко. Господи...

Хотела бы я всё изменить.

Хотела бы я сделать так, чтобы всем вокруг было хорошо...

Пусть бы я страдала, но все близкие жили бы спокойно.

— Киара, всё в порядке?

Я вздрогнула от внезапно раздавшегося мужского голоса. Даже не заметила, как Асмодей вернулся. Пришлось сморгнуть, чтобы убрать ту пелену с глаз, которая туманила моё зрение.

— Ага. Я буду спать уже. Доброй ночи.

Мне хотелось скрыться от него. Он всё заметил и всё понял. Но давить на жалость я не буду. Он и так относится ко мне нормально, не хочу, чтобы он думал, что делает что-то не так.

Асм молча принял мои слова. Переодевается и ложится рядом.

Сердце ударилось о рёбра, когда его пальцы нашли мои под одеялом. Он не касался меня в постели ещё ни разу. И сейчас впервые коснулся моих пальцев. А у меня внутри что-то загорелось, и я не могу объяснить эти чувства. Я раньше, кажется, никогда не испытывала их.

— Почему ты плакала?

Мы лежим в полной тишине, и его тихий вопрос отдаётся эхом в моей голове и по всей комнате, кажется, тоже. В голове громко стучит пульс. Что со мной?

— Разговаривала с братом, — врать не получается даже.

— Он что-то плохое сказал?

Я верчу головой, шурша волосами по подушке. Мне не нужно смотреть ему в глаза, чтобы знать, что Асм сейчас смотрит на меня. Я смотрю в потолок, а он... на моё лицо.

— Сказал, что без меня дома стало очень пусто. Он заплакал и отключился.

Мужчина замолк. Пусть все и говорят, что он бессердечный, но мне так уже не кажется.

— Пусть приедет к нам или ты к нему на этой недели. Следующая неделя будет занята.

— Занята? — акцентирую внимание только на этом предложении.

— Тебе придётся уже быть со мной. Я оттягивал всё настолько, насколько мог, чтобы ты привыкла и смирилась. Больше оттягивать не получится. Тебе придётся стать моей женой, Киара.

— Хорошо.

Асмодей говорил очень сдержанно.

— Мне жаль, Киара, — неожиданно произносит он. — Если бы я мог избежать этого, то я бы сделал это. Но таковы правила и традиции. Брак должен был произойти, чтобы восстановилось перемирие. Я не хочу, чтобы ты плакала, Киара.

— Я не буду больше.

— Не потому, что я приказываю, блядь, Киара, нет, — мужчина вздыхает. — Потому что мне это действительно неприятно видеть. Твои слёзы вызывают во мне чувство вины. Я чувствую себя извергом, ведь ты плачешь.

— Это не так, — спешу остановить его, но не получается, он говорит дальше:

— Я правда стараюсь быть другим с тобой, Киара. Я стараюсь не давить на тебя, не проявлять какие-либо эмоции рядом с тобой, потому что боюсь, что на тебя это как-то повлияет. А ты всё равно плачешь.

— Извини.

Я не понимаю его сейчас. В моей голове всё путается и мозги отключаются. Не получается переварить его слова. Что он имеет в виду и что я должна с этого понять?

Асм снова вздыхает. И он убрал пальцы с моих.

— Не надо извиняться, Киара. Кажется, ты действительно ничего не понимаешь. Спокойной ночи.

И больше ни слова. Большое тело теперь лежало ко мне спиной. Он отвернулся от меня, а я... ничего не понимала.