Когда зародилась любовь

Сегодня у меня уже не было права на страх, ведь я осознанно согласилась на это, осознанно подвергла себя такому риску. И теперь должна быть сильной и не показывать свою слабость никому — особенно Асмодею, потому что он может использовать её против меня. Повзрослев, я захотела быть похожей на своего отца и во всём ему подрожать: быть такой же стойкой и сильной, быть безразличной ко многому, уметь сдерживать все свои эмоции — в особенности злые, никогда не показывать кому-то свою слабость, иначе её будут использовать против тебя — и тогда ты проиграешь.

Прошло всего несколько дней с момента начала всего этого дурдома, и я ещё совсем не узнала Асмодея, но мне уже хотелось считывать его эмоции, чтобы знать, как правильно себя вести рядом с ним. С одной стороны, этот брак не был проблемой, ведь всё, что я должна была делать, — это жить с ним и ходить под руку на каждое важное собрание, мероприятие, встречи. То есть, если смотреть на это с такой стороны, то вся моя жизнь не меняется — я могу всё также встречаться с подругой и жить так, как я жила. Только без создания настоящей семьи.

Но с другой стороны... казалось, что меняется всё. И я не знала, насколько честен со мной Асмодей Де Сантис. Он босс. Он человек, для которого ложь — инструмент. Он мог смотреть мне в глаза и говорить неправду. А я могла лишь гадать, не является ли всё это ловушкой.  

Ривен, несмотря на то что всё утро ходил и бормотал о том, что ему не нравится вся эта затея, что он хочет убить Асмодея и что он не собирается меня отпускать из дома, всё равно согласился помочь мне с чемоданами. Одежды у меня было много, но и дураку ясно, что брать с собой нужно лишь необходимое, ибо, боюсь, у Асмодея не найдётся десять шкафов для моих вещей.

— Ты же будешь приезжать, да? — голос и взгляд младшего брата были поникшими настолько сильно, что у меня всё сильнее сжималось сердце. Уезжать и так было трудно, а видя расстроенное лицо Ривена, становилось ещё тяжелее.

Он подрастёт и всё поймёт, я знаю. Так было и со мной. Но сейчас ему очень тяжело смириться с этой новостью.

— Конечно, Ривен. Асмодей сказал, что я могу навещать вас каждую неделю. Я не обрываю нашу связь, слышишь? — сказала я, взяв его лицо в ладони и глядя прямо в глаза, чтобы он поверил мне.

— Это всё равно не то...

Я чувствовала себя беспомощной. Я не могла изменить ситуацию, не могла утешить его, не могла забрать его боль. Всё, что мне оставалось, — тяжело вздыхать и кормить его обещаниями.

К половине пятого все мои чемоданы уже были собраны. Бросив последний, почти бессознательный взгляд в зеркало, я начала спускаться с верхнего этажа. Ривен помог перенести вещи к лифту и, облокотившись о стену, молча наблюдал, как я застёгиваю ремешки босоножек.

Родители тоже стояли рядом с братом, провожая меня. Мама умело скрывала свои эмоции, но внутри неё таилось множество чувств и сомнений — я это точно знала. Мы никогда не говорили с мамой о прошлом, и я так и не решилась спросить её о том, что однажды случайно услышала: о трёх годах, которые они прожили раздельно, и об их договорённости, что моя жизнь не должна стать такой. Я не хотела напоминать ей об этом, боялась задеть. Да и какой в этом смысл, если сейчас это не имеет никакого значения?

— Береги себя, моя девочка, пообещай! — прижимая к себе, говорила мама, пока мы с папой смотрели друг на друга и наши губы растягивались в улыбках.

— Конечно, мам, обещаю.

— Если что-то случится или он нарушит свои обещания и причинит тебе вред — сразу говори мне, ясно? Я сверну ему шею, — шептал на ухо папа, обнимая меня.

— Обязательно, пап.

Ривен, смотрящий в пол, боясь расплакаться, если будет смотреть мне в глаза, сказал тихое «пока». Я сама подошла к нему и обняла. И я чувствовала, как сильно его пальцы вцепились в ткань моего платья.

— Я буду скучать по тебе, Киара, — брат говорил шёпотом, и мне казалось, что его голос дрожит.

— Я сильнее. Но мы будем очень часто видеться.

Больше находиться там у меня не было сил. Чувствовала, что, если прямо сейчас не уйду, заплачу. Зайдя в лифт, я улыбнулась семье и помахала свободной рукой. Но стоило створкам лифта закрыться — я заревела. Всхлипнула и нажала на кнопку первого этажа, а затем сжала ручки чемоданов так сильно, что болезненная дрожь прошлась по всему телу.

Выйдя из пентхауса, я бросилась к машине водителя, но замерла, услышав позади свист. Обернувшись и увидев Асмодея, я почувствовала, как слёзы снова подступают к глазам. Собрав всю силу воли, я поспешно стёрла их вместе с размазанной тушью, стараясь взять себя в руки.

Мужчина в чёрном костюме медленно зашагал в мою сторону, уже издалека заглядывая в лицо. А я опускаю голову, прямо как Ривен. И даже когда Асмодей подошёл ко мне вплотную, когда я видела перед своими глазами его начищенные туфли, не подняла голову. Делала вид, что смотрю на свои босоножки или на платье — лишь бы не в его карие пугающие глаза.

— Зачем ты приехал за мной? Я же сказала, что сама доберусь, — проворчала себе под нос.

— Захотел, — это было его ответом. И я боялась, что так будет всегда: что захочет — сделает, не спросив меня... а может, даже применит силу? — Отдай мне чемоданы и садись в машину.

Конечно, Асмодей понял, что со мной что-то не так. Уверена, он понял, но расспрашивать не стал. Очень мило с его стороны. Взяв чемоданы с моих рук, он вдруг спросил:

— Всего два?

Набрав в лёгкие воздуха, стараясь успокоиться, отвечаю:

— А что, ты хотел, чтобы я перевезла к тебе весь свой гардероб? Тогда понадобилось бы купить мне десять шкафов.

Я подняла на него взгляд, наконец-таки. Глаза в глаза. И по телу пробежался табун мурашек. Какой же он всё-таки эффект оказывает на девушек.

— Для меня это не проблема, давай купим? — на полном серьёзе спрашивает мужчина, и я демонстративно приподнимаю брови.

— Я пошутила, Асмодей. Это слишком.

— Я не знаю значение слова «слишком».

Секунду назад у меня была печаль, а сейчас из меня вырвался смешок. И Асмодей улыбнулся тоже — непринуждённо, но естественно. Этого он и хотел, мне кажется, потому что заметил мою грусть.

Строит из себя хорошего мужа?

Господи... муж звучит так не привычно. И так странно.

Я направилась к машине, когда Асмодей повёз мои чемоданы к багажнику. Обычно я сажусь на заднее сиденье, но на этот раз решила сесть спереди — чтобы у Босса не возникло лишних вопросов, подозрений или ненужных мыслей, которых можно было избежать. Мне совсем не хотелось лишний раз разговаривать с ним, особенно сейчас. Не хотелось давать повода для сомнений или других размышлений обо мне.

Шатен молча сел за руль и завёл машину, больше не взглянув на меня. А я так же молча смотрела в окно, пытаясь понять, что будет дальше.

♆♆♆

Приезжать в этот дом на этот раз было уже не так страшно. Кажется, за то время, что мы ехали, я успела смириться со всем, что меня ждёт. За воротами стоял уже другой мужчина, который учтиво кивнул Боссу. Когда машина остановилась, этот мужчина принялся сразу вынимать багаж.

— Кто это?

— Мой подчинённый, Киара. Они тут везде и всегда. Если будешь замечать каждого — я начну ревновать, — подмигнул и хмыкнул мужчина.

Конечно, ясно, что он шутит. Какой же Асмодей всё-таки странный.

— Я покажу тебе дом, потом у тебя будет полчаса на то, чтобы разобрать чемоданы и собраться.

— Куда? — не дошло до меня.

Асмодей строго посмотрел на меня и свёл свои густые тёмные брови к переносице, отчего я напряглась.

— Брак и клятвы, Киара.

— Точно...

Забыла потому, что не хотелось думать об этом.

Двери этого дома были большими-большими. Внутри было холодно, веяло той самой опасной атмосферой. Холод этого дома будто прошёлся сквозь меня и проник глубоко, в кости.

Интерьер был новым и современным, красивым, но думая о том, сколько всего плохого происходило в этом доме, становится жутко и мрачно.

— Ходи по всему дому, кроме западного крыла на первом этаже.

— Сколько тут всего этажей? — спросила я, запрокидывая голову.

— Четыре этажа.

— Почему нельзя заходить в западное крыло на первом этаже? — с любопытством спросила я и пожалела, потому что сразу получила от Асмодея строгий взгляд, который велел замолкнуть.

Ну и пожалуйста. Сама узнаю.

Однако мужчина удивил меня ответом:

— Там то, что тебя может напугать или вызвать отвращение, так что не ходи туда не потому, что я запрещаю, а для твоего спокойствия.

— Там что, пыточная? — мои слова должны были прозвучать как шутка, но, увидев лицо Асмодея, я поняла, что это может быть вовсе не шутка, а правда.

Вопрос остался висеть в воздухе. Он не ответил на него. И от этого стало не по себе.

Шатен провёл мне экскурсию по всему дому — на это понадобилось сорок минут. И заключающей эту экскурсию стала наша комната. Асмодей прямо так и сказал: «Наша». Кровать была королевских размеров, на ней будет просторно нам двоим, без сомнений. В комнате была дверь, ведущая в гардеробную, которая по размеру могла сойти за отдельную комнату. Вся мебель была белая и очень нежная, будто Асмодей специально выбрал эту комнату для нас, чтобы она мне подошла. Обои нежно-бежевого цвета. Письменный стол находился у окна, а рядом были бежево-белые тумбы. Большой торшер располагался в углу комнаты, рядом с дверью. На подоконнике стояли растения — маленькие, но красивые и такие же нежные.  

— Тебе нравится? — спустя время поинтересовался Асмодей, наблюдая за тем, с каким восторгом я рассматриваю всё вокруг.

—Да. Красиво.

— Я переделывал эту комнату к твоему приезду. Рад, что нравится.

Переделывал комнату специально для меня? Ничего себе...

Подчинённый Босса уже давно занёс в комнату чемоданы, а Асмодей только закинул их на кровать, чтобы мне было удобнее их раскладывать по местам. Я словила себя на мысли, что эта комната кардинально отличается от интерьера всего особняка, а ведь я успела всё рассмотреть. Не скажу, что этот дом был замком Дракулы, нет, но у него была та самая тёмная энергетика, как я говорила ранее. Интерьер, несомненно, был модным и стильным, но до жути тёмным: все стены и мебель были тёмно-коричневого или вовсе чёрного цвета. И только эта комната была кусочком света. Казалось, что Асмодей переделал эту комнату под меня.

Мужчина быстро покинул комнату, сказав на выходе, что у меня есть сорок минут — потом за мной придёт его подчинённый и отведёт в помещение, где будет проходить наш обмен клятвами.

В гардеробной лишь малая часть была занята его вещами, и я не могла понять: это что, все его вещи? Или он просто где-то ещё их хранит? Кажется, эта гардеробная вполне могла быть, как те десять шкафов, о которых шла речь. Мне не хватило, увы, несчастного времени, что мне выделили, чтобы разложить свои два чемодана — успела только один. Я выставила на туалетный столик, который был не в комнате, а в гардеробной, всю свою декоративную косметику, а уходовую в ванную, что была рядом с нашей комнатой. И всего часть своей одежды поместила на полки и на вешалки в гардеробной.

Когда принялась открывать второй чемодан, меня внезапно прервал стук в комнату. Снаружи послышался мужской голос:

— Мисс Киара, Босс просит вас спуститься, я вас сопровожу, чтобы вы не заблудились. Вы готовы?

Сделав три глубоких вздоха, представляя, что сейчас будет происходить, я обратно закрыла чемодан и ответила человеку, стоящему за дверью:

— Да, минутку!

В последний раз взглянув на себя в зеркало, я вытерла тушь под глазами, привела себя в порядок. Только потом медленно направилась на выход, всё ещё не до конца веря в то, что сейчас будет происходить.

Мужчина отошёл от двери на несколько сантиметров, услышав мои шаги, чтобы я не задела его. А потом, улыбнувшись мне, представился:

— Я Марсель — член клана Де Сантис, подчинённый и просто друг.

Друг?

— Значит, вы знаете его давно, если вы друг?

— С рождения. Я служил ещё его отцу, — отвечая на мой вопрос, мужчина повёл меня по коридору четвёртого этажа. Кстати, да, наша комната находится на самом последнем этаже, почти в самом конце. Когда я спросила у Асмодея, почему так, он ответил, что не хочет, чтобы мне кто-то мешал и чтобы я чувствовала себя неуютно в окружении незнакомых людей, учитывая, сколько их здесь.

Мы медленно спускались по лестнице. В самый-самый низ. Я подумала, что расспросить Марселя о Асмодее будет мне полезно, тем более что нам всё равно минут пять идти в тишине. А тишину я не люблю, она меня напрягает — сразу начинаю погружаться в свои не самые хорошие мысли.

— У Асмодея много друзей?

— Нет, мисс. Я один из самого близкого круга, полагаю. Он в детстве даже считал меня своим дядей, потому что мы очень много времени проводили вместе. Сейчас же говорит, что я единственный близкий человек, что у него остался. Многие Боссы считают, что клан — и есть их семья. Асмодей же считает, что люди в его клане — лишь ничего не значащие люди. Семьи у него уже нет.

Сердце неприятно сжалось от осознания, что Асмодей весьма рано лишился семьи. Мне ничего неизвестно про его мать, однако её не было у него ещё тогда, когда мне было восемь. Значит, он уже долго без матери. А в двадцать пять у него не стало отца. Он сам. И я не могу представить, как это тяжело — потерять семью, остаться в этом мире совсем одному — в придачу к этому ещё и с огромными обязанностями на плечах.

Я бы хотела спросить ещё о многом, например, о том, какой Асмодей человек и не обманет ли он меня. Но не решилась. Подумала, что это будет лишним и очень глупым. А ещё этот мужчина может рассказать Боссу о моём допросе, а тот посмеётся с меня или надумает себе чего-то лишнего.

Марсель вёл меня в конец коридора первого этажа — там становилось холоднее, несмотря на то что сейчас лето.

— Это разве не западная часть дома? Асмодей говорил, что мне туда нельзя, — зачем-то вырвалось из меня, и мне уже захотелось треснуть себя за это, как мужчина по-доброму улыбнулся и ответил:

— Это юго-западная сторона. Не подумайте, что вас, Киара, в чём-то ущемляют. Асмодей запретил вам туда идти, чтобы обезопасить. Не обижайтесь на него.

Такое ощущение, что со мной пытаются говорить, как с годовалым ребёнком. Хотя, вполне возможно, так оно и было. Марселю на вид даже больше, чем моему папе. Больше пятидесяти — это точно, так что я для него действительно очень маленькая.

— Я не обижаюсь. Просто это меня пугает. Не скажите, что там, Марсель?

Он поджал губы, слегка улыбнувшись правым уголком, покачал головой, а я хмыкнула, мол, чего ещё можно было ожидать.

— Меньше знаете — крепче будете спать, — безобидно ответил тот.

К этому времени мы уже подошли к концу коридора и свернули чуть направо, где были небольшие ступеньки, ведущие ещё ниже. Это, казалось, был подвал. Марсель подал мне руку, чтобы я не упала, когда спускалась. Чем ближе мы подходили, тем сильнее сбивалось моё дыхание. И мужчина, заметив это, внезапно с просил:

— Чего именно вы боитесь, мисс Киара?

Я уже почти ответила, что ничего не боюсь и с чего это он вообще взял, как Марсель перебил меня, прочитав досконально мысли:

— Не обманывайте себя. Страх — это излишнее чувство в нашем мире, Киара. Он делает нас слабыми. Тем более, что бояться вам нечего, и я не понимаю, чем же у вас он вызван?

Этот мужчина серьёзно считает, что мне совершенно нечего и некого бояться?

— Боссом, — признаюсь.

— Боссом? — слегка прищурившись, спросил он удивлённым тоном. — Через пять минут он уже не будет для вас простым Боссом. Асмодей станет вашим супругом. И кого-кого, но мужа вам точно не стоит бояться.

— Да, только всю жизнь этот человек был врагом для моей семьи. Из-за него я не видела жизни, потому что меня не выпускали из дома, боявшись, что Асмодей или кто-то из клана захочет убить меня. Я страдала все свои восемнадцать лет, Марсель. Я не знаю этого человека и что взбредёт ему в голову. И вы думаете, я не должна его бояться?

— Вы знаете этого человека.

Я резко вздёрнула бровь и посмотрела на мужчину так, словно он сказал бред. Нет, не словно. Он же действительно сказал бред. Я не знаю Асмодея. Ни капли. Это незнакомый мне человек.

— О чём вы, Марсель? Я в самом деле не знаю этого человека, не знаю его истинный характер, его сущность.  

— Нет, Киара, подсознательно вы знаете, что Асмодей не опасен для вас. Это тот же Асмодей, что в детстве застирал вам платье; это тот же Асмодей, что спас вас в той аварии, в которой был виноват Ксавьер; это тот же Асмодей, что ребячился с вами в парке на Хэллоуин и помог не пострадать.

И Марсель хмыкнул, когда увидел, до какого размера округлились мои глаза.

— Откуда вы?!..

— Асмодей сам мне всё рассказал, потому что отцу не мог — знал, что ни к чему хорошему не приведёт, — а высказаться кому-то хотелось. Но я поклялся хранить эту тайну и никому не рассказывать. Не обессудьте, вы, Киара, не в счёт, ведь сами знаете об этом.

Я не знала, что ответить и вообще должна ли? Получается, Марсель единственный, кто знает всё про Асмодея.

— Киара, вы можете положиться на Асмодея. Он хороший мужчина. Он никогда не причинит вам боли и вреда осознанно. И вы можете доверять ему всё.

То, с какой уверенностью и искренностью Марсель говорит о Асмодее, словно о родном сыне, ручаясь за него, всё равно не вселило в меня должного доверия и уверенности. Мы подошли к огромным железным дверям. Они казались очень старыми. И на них были кресты. Понятия не имею, что это всё означает, но выглядит весьма жутко.

Марсель не спешил открывать дверь, и меня он тоже не торопил. Стоял рядом, смотря на то, как моё тело охватывает мелкая дрожь.

Я кивнула. И только тогда он открыл дверь. Взгляд сразу метнулся к Асмодею. Он стоял посреди большой комнаты и нервно топал ногой, нервно смотрел на наручные часы. И успокоился только тогда, когда услышал скрипящий звук открывающейся двери. Резво повернул голову в нашу сторону и обвёл взглядом моё тело — от самых щиколоток до глаз.

Наверное, он недоволен, ведь я опоздала. Мы с Марселем шли достаточно долго, поскольку разговорились, да и я всеми силами старалась оттянуть этот момент, это событие.

— Извини, что задержалась, — сразу сказала я, но Асмодей повёл плечом, говоря:

— Неважно. Главное, что ты пришла, а не сбежала.

— Признаюсь, мне хотелось, — мы оба усмехнулись.

Только сейчас, сумев отвести взгляд от его карих глаз, я смогла осмотреть комнату, в которой нахожусь. И, боже, лучше бы я этого не делала. Сложилось ощущение, что я попала в церковь или в преисподнюю — ещё точно не определилась. Здесь не было практически ничего, только алтарь в конце комнаты. На нём стояло две свечи, и я совершенно ничего не понимала. Что сейчас будет происходить?

В дальнем углу я увидела огромный деревянный крест. Словно для... распятья? Боже, что здесь вообще происходит?! Это безумие, если всё правда именно так, как я думаю.

На потрескавшихся стенах весели кресты. Мне поистине было страшно здесь находиться.

Дорожка к алтарю была кроваво-красного цвета. Меня сейчас стошнит.

Марсель стал перед алтарём. Асмодей напротив меня с серьёзным лицом.

— Если вы готовы, я начну.

Я не шевелилась и медленно дышала. Голос Марселя эхом пронёсся по этому залу:

— Клянёшься ли ты, Асмодей Де Сантис, быть верным мужем для Киары Де Сантис?

— Клянусь, — резко, словно по отрепетированному сценарию ответил шатен.

— Клянёшься ли ты, Асмодей Де Сантис, не предавать и защищать Киару Де Сантис до смерти?

— Клянусь.

Марсель замолк, а Асмодей прокашлялся и стал говорить:

— Несмотря ни на что, я клянусь быть верным тебе, Киара Де Сантис, и никому другому. Я клянусь не предавать тебя, потому что теперь мы одно целое. Я клянусь защищать тебя себе во вред, даже если сам умру, потому что теперь ты моя, а всё, что моё — я никому не отдаю. 

Мужчина сглотнул, смочив сухое горло после своей речи. Это всё казалось каким-то сумасшествием. Теперь меня ждёт то же самое.

Асмодей смотрел мне в самые глаза, отчего я хотела стушеваться.

— Клянёшься ли ты, Киара Де Сантис, носить эту фамилию и выполнять любые поручения своего мужа, а также Босса?

— Клянусь.

— Клянёшься ли ты, Киара Де Сантис, быть верной своему мужчине и Боссу и ни за что не предавать его?

— Клянусь.

— Клянёшься ли ты, Киара Де Сантис, не выдавать тайны семьи Де Сантис и ни за что не сливать информацию о клане любым посторонним лицам?

— Клянусь.

Они оба смотрели на меня. Видимо, по сценарию, теперь я должна проговорить все клятвы, как это сделал Асмодей.

— Я клянусь носить фамилию Де Сантис с гордостью и выполнять любые поручения своего мужа, будь то самые страшные и опасные. Я клянусь, Асмодей Де Сантис, быть верной тебе — мой взгляд не коснётся ни единого другого мужчины — и ни за что не предавать. Я клянусь хранить тайны нашего клана и семьи, я никогда не буду говорить о них с посторонними, даже под угрозой смерти.

Я услышала облегчённый вздох Асмодея. Кажется, он до последнего переживал, чтобы я не сбежала и не остановила церемонию.

Мои глаза обеспокоенно метнулись к Марселю, когда тот взял острый нож с алтаря. Поднёс его к Асмодею, а тот резко порезал свою ладонь и даже не поморщился. А порез действительно был очень глубоким! Он мог задеть что-то важное, например, мышцу или нерв!

Всё происходило молча и в тишине, такова была традиция, по всей видимости: Асмодей протянул мне нож, ясно давая понять, что я должна проделать то же самое. Мне обязательно делать такой же глубокий порез? Господи, почему же никто меня об этом не предупреждал?!

И я сделала. Так же резко, как сделал Асмодей, и так же глубоко. Только вот я, в отличие от него, поморщилась от резкой боли, пронзающую каждую часть моего тела.

Кровь капала на ковёр, когда Босс поднёс ладонь к моей руке и накрыл её этим порезом. Отстранился. Я должна была сделать то же самое? Ладно. Немного неприятно от вида крови и хочется закрыть глаза, но я с уверенностью накрываю его ладонь и помечаю своей кровью.

Теперь я понимала: с этой минуты мы оба связаны.

Асмодей по собственной воле поцеловал окровавленную тыльную сторону моей руки. И ухмыльнулся дьявольской и чарующей улыбкой.

— Чтобы закончить церемонию — задуйте свечи, — сказал Марсель и отошёл от алтаря.

Асмодей первый погасил свою свечу. И я последовала его примеру.

Мне очень хотелось спросить об этом зале и о том кресте, что я заметила, но подумала, что сейчас не лучшее время, вдруг это его разозлит? Мы медленно шли на выход и уже снаружи, в коридоре, Асмодей сказал мне шёпотом:

— Теперь ты Киара Де Сантис, — и, кажется, в его голосе была гордость и некая... радость?

Я молчала всю дорогу, пока мы шли к нашей комнате. Я и мои ноги устали. Хотелось лечь спать, хотя ещё совсем рано, но усталость не выбирает время, когда ей прийти. Ещё и рука адски горела, не хватало, блин, инфекцию туда занести!

— В ванную, Киара, — остановил меня Асмодей, когда я открыла дверь в комнату. И сразу закрыла.

— Что, ещё один обряд? Принять вместе душ? — не знаю, что во мне говорило больше: усталость, раздражение или мне хотелось пошутить?

— Хорошее предложение, но не сегодня.

Я опешила! Что значит — не сегодня? То есть, когда-то это произойдёт?!

— Нужно обработать твою рану, Киара.

Надо же!

Ванная комната тоже была огромной. Асмодей остановился у раковины, облокотился на неё и достал с верхней полки аптечку. Взял перекись и бинт.

— Будет больно, но ты не плачь, — казалось, что Босс говорил с издёвкой! Он улыбался, чёрт возьми!

— Не буду я плакать.

— Прямо как тогда?

Сразу стало ясно, что он имеет в виду.

— Мне было восемь лет.

Не предупредив и ничего не кинув в ответ, Асмодей резко вылил на порез перекись, и я заорала от неожиданности и боли! До ужаса больно! Всё тело сводит от этой колющей боли.

Но Асмодей дует на рану. Как ребёнку. В его глазах я тоже ребёнок?

Глаза слезятся и слёзы стекают по щекам, но я не контролирую это!

— Ты всё та же маленькая девочка, Киара.

— Да ты бы ещё больше вылил бы перекиси на открытую рану! — огрызаюсь, и его это лишь забавляет.

Спустя долгое количество времени, когда кровь удалось остановить, мужчина стал обматывать руку бинтом, затягивая так туго, будто специально, чтобы я пискнула.

— Можно нежнее?

— Я так не умею, Киара.

— Так научись! Ты мне не помогаешь, а наоборот, калечишь!

Я подумала, что, когда он закончит обматывать, то отпустит, но Асмодей поцеловал мою руку снова — на этот раз не тыльную сторону, а ту, на которой был порез — правда он был уже скрыт под бинтом.

И свой поступок он также прокомментировал:

— Где-то слышал, что, если поцеловать место, где находится рана, не будет болеть и быстрее заживёт.

— Эту чушь плетут детям.

— Правда? — иронично и снова с издёвкой спросил он, посмеиваясь.

Как же бесит, ну! Я собралась уже развернуться и уйти, как вдруг в голову пришло осознание, что его рука тоже поранена. Вряд ли он сам справится. И я ведь его жена, так ведь, должна же помогать?

Асмодей сам уже взял в руки бинт, видя, что ухожу, но я обернулась и вернулась обратно к раковине.

— Тебе помочь?

Чувствую, что должна помочь. Он ведь помог мне.

— Не стоит. Тебе наверняка надоел этот день, и тебе хочется отдохнуть, — с пониманием отвечал мужчина. Конечно, он был прав.

— Я могу отдохнуть потом... Просто дай свою руку! — громко приказала я и вырвала из его лапы бинт.

Первым делом налила на руку перекись — даже чуть больше, чем он мне. Хотелось, чтобы он почувствовал, как это больно и не смеялся с того, что я заплакала, но, когда посмотрела на его лицо, поняла, что ему плевать. Плевать на боль, словно не чувствует её вообще. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Ни губа, ни глаз не дёрнулись от боли, а ведь она есть, я-то знаю!

Кто он?

Он вообще человек или железное создание?

Робот без эмоций и чувств?

— Ты что, железный человек? — в лоб спросила я, не скрывая шока.

— Да, Киара, пришлось им стать.

— Тебе вообще не больно? А если я надавлю?

— Тебе так хочется причинить мне боль?

Отчего-то стало грустно и не по себе.

— Нет, конечно.

Ещё и вспомнились мои детские слова.

— Я просто удивлена, что ты не чувствуешь её.

— С чего ты решила, что не чувствую? — сужает глаза. Я чувствую, как его ладонь расслабилась в моей руке. — Я не реагирую на боль. Я ощущаю её в полной мере так же, как ощущала ты. Но я контролирую свои эмоции — в этом и секрет.

— Но как их можно контролировать, если очень больно? — рядом с этим мужчиной я чувствовала себя очень глупой. Он действительно настолько взрослый, что я себя чувствую ребёнком. И этот мужчина — мой муж.

— На это нужно время, но, уверен, ты научишься это делать в будущем. Когда жизненные обстоятельства прижмут.

Слушаю его и медленно, аккуратно, совсем не быстро и не резко, как делал Асмодей, забинтовываю его рану. Понимаю, что ему всё же больно, просто не подаёт виду.

Асмодей терпеливо ждёт. Я чувствую его взгляд на себе, пока смотрю на его рану. Закончив с помощью, я сложила все вещи в аптечку и поставила её на место. Из ванной комнаты вышла первой я, а Босс шёл за мной следом. Было волнительно. Уже сегодня я окажусь с ним в одной кровати. Буду спать с ним рядом. Сердце колотится, но от страха. Он дал клятву и нарушить её не может, значит, точно не должен меня обидеть.

Я легла в кровать в этом платье, которое под одеялом неприлично задралось, благо, одеяло всё скрывало, потому что переодеваться при Асмодее я явно ещё не готова. Но, когда мужчина взял лишь какую-то папку с письменного стола и направился на выход, я приподнялась на локтях и спросила его:

— Куда ты?

— Я не буду сегодня с тобой спать, Киара, отдохни в спокойствии.

— Почему? — я была рада такому заявлению, однако всё же удивлена. — Ты же говорил, что для тебя это важно — спать со мной, чтобы я была под твоим присмотром?

— Не сегодня. Я вижу, что тебе неприятно находиться рядом со мной. Я не буду спать с тобой сегодня, чтобы не напрягать и не пугать тебя. И к тому же у меня куча работы, я вряд ли сомкну сегодня глаза. Так что отдыхай.

Асмодей быстро покинул комнату, оставив меня одну. Голова коснулась подушки, и я подумала, что усну довольно быстро. Но из-за слов Асмодея — не получалось. Они крутились в голове кубарем, не отпуская моё сознание в сон.

— Я не буду спать с тобой сегодня, чтобы не напрягать и не пугать тебя, — прошептала слова Асмодея под нос, прежде чем отрубиться.