Когда зародилась любовь

Три года назад

Казалось, после того случая моя жизнь должна была стать ещё хуже. Я была почти уверена в том, что отец станет куда строже. Но всё случилось в точности наоборот. Папа стал снисходительным. С дрожащими руками и горящим взглядом он всё же отпускал меня гулять туда, куда мне хотелось. Он разрешил мне гулять по всей его территории острова. Ни шагу влево, ни шагу вправо. В первое время меня сопровождала охрана, потом папа как-то выдохнул. То ли стало спокойнее в его делах, то ли он понял, что держать меня под замком и его вечным контролем — совершенно не выход. Но я понемногу стала жить.

Поскольку Карлос состоит в клане отца, ему тоже пришлось смириться с этим решением и дать немного свободы Розе, несмотря на её возраст. Теперь мы счастливы. Мы чувствуем себя живыми. Простыми. Ничем не выделяющимися.

В моей жизни праздников почти не было. Разве что Новый год — и то благодаря маме, которая заставляла папу поддаться праздничному настроению.

В этом году на Хэллоуин открывается фестиваль в парке. Так говорит Роза, узнавшая всю информацию в новостях. Там есть то, чего мы в жизни не видели. И не пойти туда было бы максимально безрассудно, ведь это именно то, чего я хотела все пятнадцать лет, живя в темнице. Фестиваль будет проходить всего один день, даже меньше — с шести вечера до шести утра.

Смотря друг другу в глаза, нами было принято твёрдое решение: мы обязаны посетить его.

♆♆♆

Я неподдельно чихаю и морщусь от щекотного эффекта, когда Роза проводит кисточкой по моему лицу: сначала по веку, затемняя его, после по скулам и в конечном итоге по всему лицу пудрой. Подруга всегда хорошо дружила с макияжем, хотя ей всего десять, и даже хочет в дальнейшем связать себя с этим делом, если отец, конечно, разрешит.

— Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи: я на свете всех милее, всех прекрасней и белее? — хихикая, спрашивала я, кружась напротив зеркала, не прекращая рассматривать себя со всех сторон. На мне самый красивый наряд из всех возможных — так сказала Роза, и мне хочется ей верить.

Она сама придумала мне именно этот образ. Сказала, что чем-то я ей напоминаю дьяволицу. Подруга даже собственноручно сделала мне ободок с красными рожками. Одолжила своё алое обтягивающее платье из какой-то дорогой коллекции. У нас был одинаковый размер — я просто слишком низкая, а у Розы сформировалась фигура. Сама же Роза нарядилась в ведьму: чёрная шляпка, туфельки, платьице — всё как полагается.

Когда мы собрались выезжать, за окном уже было темно. Папа, как обычно, был против всей этой затеи, но у него уже не было возможности запретить мне.

К слову, в пятнадцать лет я стала более дерзкой. Теперь я начинала отстаивать свои желания, решения и позиции. Мама гордилась, папа — нервничал.

Марио, кажется, не особо одобрял эту затею — ехать на фестиваль. Но не отвечал почему. Да и, честно говоря, мне было всё равно, ведь я впервые делаю то, что хочу.

— Я так волнуюсь! — вырывается из губ Розы, когда мы практически добрались до парка.

Подруга не перестаёт глядеть в окно. У меня эмоции ещё ярче, но я стараюсь сдерживать их, иначе разнесу всё вокруг. Так странно, наверное, радоваться банальному: людям, свежему воздуху, громко играющей музыке на улице. Странно, но такова моя реальность. Для кого-то это обыденность и банальщина, для меня — бесценные моменты.

— Босс приказал забрать вас ровно в девять. У вас есть два часа, мисс Киара и мисс Роза. Развлекайтесь, — едва дослушав его напутствие, мы выскочили из машины и, хлопнув дверью, побежали ко входу в парк, сверкая пятками.

Переплетая наши руки, мы забегали в парк. Краем глаза я замечала охрану, которая стояла по всему периметру. Как сказал папа — для безопасности. Это, увы, нейтральная территория, а не его. И здесь может случиться что угодно, так что он предпочитает быть начеку. Отец паникёр — горе в семье.

— Нам разве не нужно покупать билеты на аттракционы?

Мотаю головой, вытягивая губы.

— Нет. Папа договорился.

— Круто!

Если бы.

Когда выпадает возможность осмотреться, я в первую очередь смотрю на мимо проходящих людей. Все такие... разные, индивидуальные и красивые!

Большие горки и иные развлечения, от которых кружится голова, вызывают восторг и неподдельную детскую радость! Особенно, если ты была лишена этой детской радости. Хоть мне за это позже влетит, но я выключила телефон и оставила его в машине. Сегодня я веселюсь и не думаю ни о чём.

Детские крики застревают в ушах, и мне хочется улыбаться только от того, насколько все вокруг счастливые. На каждом лице самая широкая улыбка. Так тепло. Так хорошо.

Нам с Розой пришлось разделиться на некоторое время. Голубоглазая убежала покупать вредную еду, а я принялась ходить и рассматривать всё вокруг. Было не по себе, когда осталась сама. Каждую минуту я ощущала на себе чей-то взгляд. Конечно, их тут сотни. Однако этот взгляд казался особенным. Таким пристальным. Таким специфичным.

По коже пробежались мурашки.

Сердце начинало тревожно биться.

Нет, вероятно, я просто себя накручиваю. Самое простое объяснение этой ситуации.

Стало куда легче, когда я встретилась с Розой, держащей в руках два корн-дога.

— Здесь так людно... — сконфуженно бормотала она, смотря себе под ноги. 

— Удивительно, да? — подначивая, толкаю в плечо и заливаюсь смехом, который смешивается в толпе с остальными.

— Я хочу на американские горки. Постоянно смотрела видео в ютубе, как на них катаются. Такой адреналин... такие эмоции...

— О, нет, — поднимаю руки вверх, — я пас.

— Блин, Киара! Я с тобой хочу, сама я боюсь!

— Нет, Роза! Сама! Я туда не сяду. Меня отец убьёт, ибо не дай бог там что-то сломанное. Вернее, меня-то он не убьёт, зато убьёт всех вокруг. Оно мне не надо, ясно?

— Хорошо! — топнув ногой, крикнула на ухо Роза так, что после появился шум.

Каков характер!

Всунув в мою руку свою еду, она уверенной походкой направилась к красным горкам. Три мёртвых петли. Делаю ставку, что отключится на первой.

Я медленно поедаю свой корн-дог и наблюдаю за тем, как какой-то мужчина пристёгивает её и что-то говорит на ухо, а она округляет глаза. Наверное, тот сказал что-то страшное, чтобы просто напугать её, и Роза определённо повелась.

Подруга пищала и визжала — её крики были громче остальных. А я, конечно, злорадствовала. Ведь говорила же, что это плохая идея!

Внезапно, когда в голове снова появился шум, я резко обернулась, почувствовав опять тот же взгляд на себе. Где он и чей он?

— Сегодня ты дьяволица? — низкий баритон и зачаровывающая ухмылка с острыми клыками ошарашили меня.

Чёрт возьми!

В прямом смысле!

Он нарядился в дьявола!

У него точно такой же костюм, что и у меня, только другого цвета. Чёрные рожки и чёрный костюм, состоящий из футболки и мантии, до блеска лакированные туфли.

Боюсь, у меня нет подходящих слов, чтобы ответить Асмодею.

И я понятия не имею, что он здесь делает. Такие, как мы, сюда не ходим. Особенно такие, как он. Его титул не позволяет вот так дурачиться, но он, чёрт возьми, делает это.

— Что ты тут забыл?

Асмодей обижено надувает губы, конечно, притворяясь.

— Как грубо. В прочем, ты всегда такая, когда говорим наедине, — вздёрнув бровь, молча повторяю свой вопрос. И он нехотя оправдывается: — Захотелось развлечься, ясно? Или что, нельзя? Запрещаешь, дьяволица маленькая, а?

— Причём здесь запрещаю?! Ты знаешь, что это нейтральная территория. Однако я думала, что такие, как ты, не ходят сюда.

— Такие — это какие? — хмыкает парень. Или нет, чёрт, он уже не парень. С каждым годом он становится всё лучше. В свои двадцать пять он выглядит слишком хорошо, чтобы называть его простым парнем.

— Ты знаешь, — киваю.

— Нет, чертёнок, я не знаю.

— Не называй меня так. И вообще, не разговаривай со мной. Если папа узнает...

— Ничего не сделает. Ну, разве что пристрелит кого-то из наших людей, а мы потом сделаем то же самое с его. Разве это что-то новое? Что мне терять?

Асмодей заставляет меня задуматься. Я вижу в его глазах усталость от всего этого кипиша. И ясно, что ему плевать на всё, что происходит. Уже стало плевать. Наверное, как и мне.

— Достоинство.

— Поясни.

— О, не удивляюсь, что ты ничего не понял. Достоинство и своё имя, Асмодей. Ты знаешь, о чём я. Не строй идиота. Хочешь упасть в глазах своего отца и всего клана из-за разговоров со мной?

— Да насрать мне.

— А мне нет. Уйди. Я не хочу с тобой разговаривать, мне проблемы не нужны.

Больше Асмодей не говорил. Молча ушёл, не оборачиваясь. А вот я, признаюсь, смотрела ему вслед и думала. Я почти уверена, что его присутствие здесь неспроста, он точно что-то задумал. Что-то произойдёт совсем скоро, я чувствую это.

Нервно сглотнув, возвращаю взгляд на горку. Она делает последний круг и останавливается. Роза выходит на подкашивающихся ногах, и какой-то парень подаёт ей руку, видимо, беспокоясь, что она упадёт.

— Хорошенький, да? — сходу спросила она, и я мотнула головой, не понимая.

— Аттракцион? Мне показалось, тебе не понравилось...

— Тот парень, что подал руку!

Я рассмеялся. Чисто и громко.

— Господи, Роза!

Мы ещё полчаса бродим по парку, болтая обо всём и ни о чём. Время быстро проходит — остаётся всего сорок минут. Тут нам на глаза попадается аттракцион с механическим быком, который вертится и бросает наездника в разные стороны. Смысл прост: удержаться в седле как можно дольше.

В этот раз потянула к нему нас я. Роза попросила подождать, пока она сходит в туалет. И я ждала, перманентно оборачиваясь, боясь снова встретиться взглядом с ним. Мне даже не совсем понятен наш с ним диалог. К чему он и о чём он был?

— Ты не просидишь там, — говорит вернувшаяся подруга.

— На что поспорим? — монотонно спросила я, уверенная в себе и своей победе.

— Не знаю. На какое-то действие. Но не сразу! Может, я вообще через пару лет придумаю!

— Скучно. Мне десять лет ждать?

— Именно!

— Ладно. А если я просижу там, то ты... оставишь мне это платье. Идёт?

— Идёт. Мне не жалко. Оно тебе реально капец как идёт!

— Тогда жди меня здесь и наблюдай за моим фурором!

Подруга закатила глаза, не веря в меня. Ну и дурочка. Я же смогу. Делов-то... просто просидеть на этом быке и держаться.

Уверенной походкой шагаю к аттракциону, дожидаясь своей очереди, и оборачиваюсь к Розе, чтобы показать ей язык.

Оказавшись уже верхом на быке, замечаю, что здесь достаточно высоко и падать будет больно. И матрасов здесь нет. Сомнительный аттракцион...

— Парный костюм, значит, и фурор должен быть совместным, как считаешь? — я вздрагиваю, когда снова его голос раздаётся сзади. Почувствовав, как его тело запрыгнуло на быка, я запаниковала.

— Свали отсюда, живо!

— Никогда не указывай мне, — достаточно сердито сказал Асмодей, но меня уже было не остановить. Я его не боюсь. Пусть говорит что хочет!

— Ты тупой или глухой? Я сказала: свали отсюда! Нельзя двум людям кататься на этом быке.

— А я сказал, чтобы ты не указывала мне. Сиди молча.

— Да что ты творишь?! — визжу я, дёргаясь, когда его руки обвивают меня сзади.

— Спасаю, дура.

— От чего?!

В этот момент аттракцион резко срывается с места, и до меня доходит — от чего. Я успеваю увидеть, как ручка, за которую должна была держаться, буквально отрывается. Если бы не его руки, я бы тут же полетела вниз. Я не понимаю, как и зачем он это сделал, но, как бы мне ни хотелось отвергнуть помощь, Асмодей — единственное, что сейчас удерживает меня на этом несносном быке.

Не показываю слабость, страх и панику. Хотя хочется орать! Однако, думаю, Асмодей чувствует мой страх. Каждую эмоцию.

Я крепко вонзаю ногти в его руку, когда скорость быка набирает обороты. Теперь он скачет со стороны в сторону, как в мультфильмах на родео. В моей голове не укладывается то, как Асмодей держится и держит меня. Он просто двигает телом, не поддаваясь соблазну упасть. Асмодей в прямом смысле ни за что не держится!

— Не бойся и не оторви мне руку, — весело шепчет парень.

У меня не хватает воздуха, чтобы ответить что-то. Всё, о чём я сейчас могу думать, — как скоро это всё кончится?

Хватка парня ослабевает, когда бык снижает скорость.

Я не разбила себе голову!

Он первым спрыгивает и протягивает мне руку, но, конечно, я её игнорирую. Ноги кажутся ватными. Собираюсь убежать, но он хватает за руку и, ухмыляясь, явно довольный собой, говорит:

— А как же на поклон? Я же говорил: парные костюмы, парный фурор.

Ему смешно. А у меня разрывается сердце. И самое печальное, что я не знаю отчего больше: от того, что я могла упасть и разбить свою голову или от того, что две минуты он касался меня и моя одежда впитала в себя его одеколон?

Отводя его в сторону от аплодирующей толпы, я взрываюсь:

 — Для тебя это всё шутки, веселье? — всего за секунду его ухмылка стёрта мною. — Откуда ты знал, что ручка порвана? Это сделал ты?!

— На кой хер мне это сдалось, дурочка?

— Откуда мне знать?!

— Это сделал один парень. Я видел его. Решил спасти тебя, но, видимо, ты не жалуешь принцев в доспехах, да?

— Ага. Предпочитаю спасать себя сама и не надеяться на всяких!..

— Пожалуйста, Киара!

То, как он выкрикивает и выговаривает моё имя, пробуждает мурашки.

— Тебе крышка, если мой отец узнает об этом, особенно если в этом замешан ты.

— Не представляешь, как давно я жду этого «конца», Киара, и он почему-то всё не наступает, — в его словах проскальзывает странная усталость, которая вонзается в меня глубже, чем обида. Он ироничен, но это уже не просто дерзость — это что-то большее, что-то, чего я не хочу понимать. — Может, когда-нибудь наше общее желание сбудется.

Я ненавижу его!

Он враг.

Из-за него и его отца я страдаю.

— И я надеюсь.

Плевала я на него. Дьвол.

Встречая Розу, я вижу, как её глаза округляются от удивления, но сейчас у меня нет времени на объяснения. Я просто хватаю её за руку и молча увожу подальше отсюда.

Асмодей Де Сантис.

Враг, которого я ненавижу до самого кончика души...