Любовь цвета клубники (18+)

Ника

— Голова не болит?

Я обернулась на парня, который только что поставил на стол две чашки с кофе. Заказ принимал другой официант, а этот... не официант вовсе. Надо мной возвышался бармен, который усиленно пытался склеить меня весь отдых. Видимо, завидев нас с Ниной, он решил подменить коллегу.

— Думала, ты работаешь в главном баре.

Я проигнорировала его вопрос, явно заданный с издевкой. Следил, сколько коктейлей я вчера выпила?

— Взял дополнительную смену в ресторане, — бармен вставил в салфетницу новую стопку аккуратно сложенных треугольничков. — Говорят, тут сегодня завтракает одна прекрасная леди, которая очень любит пудрить парням мозги.

Проще было бы по отработанному сценарию прикинуться, что я не понимаю английского, но тон бармена застал меня врасплох. Предъявлял мне претензии?

— Ты вчера хорошо повеселилась, я знаю. Неужели и вправду с подругой?

Он прижал поднос к груди и посмотрел на меня как на кусок грязи.

— Ты же видел нас у бара.

— Да, втроем. А потом вы с тем парнем пошли к пляжу.

Я растерялась. Не хотела грубить, но и оправдываться смысла не было. С барменом мы даже не обменялись соцсетями. А он отчитывал меня так, будто я его жена.

— Засос замажь.

Он ткнул мне пальцем в шею, а затем с услужливой улыбкой повернулся к Нине.

— Что-нибудь еще принести?

— Пошел отсюда... — она добавила пару хлестких русских слов. — Тебя не касается, что она делала ночью! И не смотри на меня так. Я прекрасно знаю, ты меня понимаешь. У вас пол-отеля русских.

Бармен сжал челюсть, коротко кивнул и удалился.

— У меня правда тут засос?

Нина присмотрелась, а затем улыбнулась так, что ответ мне был не нужен.

— Черт, не заметила.

Я поправила волосы, попытавшись прикрыть шею. Тогда этого было достаточно, но я не могла перестать думать о том, что будет, когда мы встретимся с Максом. Я могла бы замазать пятно тональным кремом, но пара его поцелуев вскрыли бы мой обман.

Открыв камеру, я натянула на лицо улыбку. Поправила заколку-клубничку. Включила запись и приподняла кружку с кофе так, чтобы ее было видно в кадре.

— Всем привет! Это последний полный день. Планируем почти все время провести на море.

— Да ну! Сгорим к черту, — вставила Нина.

— Я и так уже обгорела, — засмеялась я и показала поближе свои покрасневшие плечи.

Остановив съемку, пересмотрела видео и недовольно поджала губы. Звон тарелок и гул голосов перекрывали половину моих слов. Нину вообще не было слышно.

— Надо купить микрофон.

Откинувшись на спинку стула, я тяжело вздохнула. Нина отложила приборы. На завтрак она взяла с десяток десертов, покопалась во всех и ни один не доела.

— Забей. Глупо винить море, когда рушатся замки из песка.

— Ты о чем?

Неужели о нас с Максом?

— Не вини себя за то, что не оправдала чьих-то ожиданий. Не твоя проблема. Этот турок сам все придумал, сам обиделся, а ты теперь сидишь чернее тучи. А ну, выдохни!

Потянувшись через стол, Нина подбадривающе толкнула меня кулаком в плечо. Я отодвинула тарелку с сэндвичем и горкой свежих фруктов. Есть больше не хотелось.

— Все в порядке. Просто...

Луи не написал мне ни слова.

— Просто не выспалась.

Я притянула к себе кружку с недопитым капучино.

— Скажи спасибо, что я оставила балкон открытым. Так бы вообще всю ночь по отелю бродила.

Я чуть не подавилась кофе.

— В смысле? Он был открыт?

— Да, — нахмурилась Нина. — Ты что, крутила ручку?

— Я через дверь вошла. Ты же сама мне открыла.

— Серьезно? Вообще не помню, как встала.

— Да, еще с таким лицом, будто сейчас отправишь меня ночевать к итальянцу. Или утопишь в море.

Я хихикнула, макнула палец в кофе и слизала пенку. Она растворилась так же быстро, как барашки волн — как вчерашний вечер — оставив на языке приятное послевкусие.

Выйдя из моря, мы с Луи направились в сторону аллеи бунгало. На газонах игривые фонтанчики разбрызгивали воду. Можно было обойти их по тропинке, но я потянула Луи прямиком на зеленую лужайку. Все равно мы уже были мокрыми с ног до головы.

Моя рука в его руке. Чернильное небо с проблесками звезд. Смех и учащенное дыхание. Сверкающие брызги. Они будто замерли в воздухе, превратившись в миллион хрустальных подвесок. Вроде тех, что украшают люстры в роскошных замках. Кусочки прошлого в настоящем. Портал в безвременье.

В тот момент я и вправду будто попала в портал: провалилась в пространстве, обманула время, растянув несколько секунд в целую вечность. Казалось, чем быстрее мы бежим, тем дальше отходят границы лужайки. Так Алиса бежала по шахматной доске в Зазеркалье. Но если она хотела поскорее добраться до края, то я, наоборот, — навсегда остаться в том мгновенье.

И все же мы добрались до домика. Я потрепала Луи по мокрым волосам. Он перехватил мою руку и переплел наши пальцы. В груди болезненно заныло. Как перед последней неделей лета, новогодним фейерверком или эпилогом книги, с которой не хочешь прощаться. В такие моменты знаешь, что впереди самое яркое и запоминающееся, но ощущение неизбежности конца давит на плечи.

— Как у тебя любимая песня? — прошептала я в губы Луи.

— Из тех, что ты точно знаешь... — задумавшись, он погладил большим пальцем тыльную сторону моей ладони. — Timezone.

— Måneskin? Думала, выберешь что-нибудь на итальянском. Из их старых альбомов.

— А что, тебе эта не нравится? По-моему, очень красивая.

Обхватив меня другой рукой за талию, Луи негромко запел:

— Only thing that keeps us apart is a different timezone.

Зеленые глаза смотрели на меня с такой теплотой и нежностью, что я в ту секунду я поверила. Поверила, что единственное, что мешает нам быть вместе, — это часовые пояса.

Жил бы Луи в Москве, влюбилась бы я в него? Встретились бы мы вообще? Обратила бы я на него внимание? А он на меня?

Если бы, если бы... Можно было долго рассуждать о многообещающем «возможно», но это не привело бы ни к чему, кроме крушения надежд. Крушения замков из песка, о которых говорила Нина.

— До завтра.

Я коротко чмокнула Луи в губы. Макс всегда прощался со мной так, поэтому я удивилась, когда Луи наклонился и подарил мне поцелуй, который длился по меньшей мере минуту.

— Ciao, Fragoletta!

Он бросил мне свою фирменную улыбку, выбивающую весь воздух из легких, и скрылся за живой изгородью. Я подняла голову к небу, туда, где пропадали макушки эвкалиптов, и закрыла глаза. Мое тело казалось невесомым, сотканным из морской пены, дурманящих поцелуев и звенящего смеха. Достаточно было встать на носочки, чуть подпрыгнуть, и я оторвалась бы от земли. Сверкающей кометой унеслась бы в темноту ночи и там рассыпалась дождем новых звезд.

Но одна мысль быстро припечатала меня к земле: у меня не было карты от номера. Пришлось раз десять позвонить Нине через Telegram, прежде чем она появилась на пороге, заспанная и жутко раздраженная.

— Прости, что я тебя разбудила, — в который раз извинилась я перед Ниной.

— Ничего.

— Ты точно не злишься?

— Еще раз извинишься — начну.

Нина допила кофе и встала из-за стола.

— Пойдем?

Я изучала подругу пристальным взглядом, пытаясь считать эмоции на ее лице. Выгоревшие брови чуть вздернуты, глаза слегка прикрыты, отчего взгляд кажется безразличным и даже слегка надменным, уголки тонких губ опущены. Увидь я ее в первый раз, решила бы, что Нина готова меня убить или как минимум на меня обижена. Но годы дружбы подсказывали, что не все так плохо. И я решила испытать удачу.

— Слушай... Насчет Луи. Он вчера предложил мне, к-хм...

Я задвинула стул и пошла следом за Ниной к выходу из ресторана.

— Дай угадаю, потрахаться в номере?

Все еще сонные туристы, неспешно бродившие от стенда с нарезкой до столика с булочками, не давали мне догнать Нину. Лавируя между ними и их полными тарелками, я плелась за ней сзади, как собачонка за хозяйкой. И чувствовала себя так же. Неуверенно и виновато, будто перед прогулкой успела стащить со стола кусок мраморной говядины. И теперь хозяйка заметила его пропажу.

Я ответила Нине, что она угадала, только когда мы вышли из ресторана. В лицо пахнуло жаром, запахом моря и сигаретным дымом. Слева, сидя на плетеных креслах, курили две пожилые немки. Обе в цветастых купальниках, широкополых шляпах и очках на пол-лица. Бутылка вина посреди стола. В девять утра. Я подумала, что единственный человек, с которым я могла бы так развлекаться в старости, — это Нина.

И в тот же миг попрощалась с этой мечтой. Была уверена, что Нина пошлет меня с моим итальянцем к черту. Выскажет все, что думает о моем легкомысленном поведении, посоветует найти нормального парня, как ее Саймон, и успокоиться уже. Я сорвусь и скажу, что Нине с ее идеальной жизнью меня не понять.

Ее мир — швейцарские часы, где нужные люди исправно крутятся вокруг нее, как шестеренки, а деньги и связи смазывают их, чтобы не дай бог какая-нибудь деталька не доставила неудобств.

Мой мир — старая коробка из-под печенья, забитая паззлами из разных наборов, катушками с нитками, которые рвутся, стоит вставить их в иголку, разноцветными бусинами и поржавевшими брошами. Словом, барахлом, в котором, может, и есть что-то красивое и нужное, но прежде чем его найти, надо перерыть кучу мусора.

Нина подожгла сигарету, сделала затяжку и предложила мне. Я отрицательно покачала головой. И без того было тошно.

— После обеда уйду в спортзал часа на два. Можешь написать своему итальянцу.

Я не смогла скрыть удивления, когда поймала озорной взгляд подруги. А где осуждение? Мне хотелось кинуться Нине на шею и расцеловать ее в обе щеки, но я лишь сказала:

— Спасибо, amore mio!

— У тебя уже итальянский головного мозга, — проворчала она шутливо.

И была права. Луи ни на минуту не выходил у меня из головы. Ни на пляже, пока мы с Ниной собирали ракушки в коллекцию ее младшей сестры. Ни на балконе, пока я монтировала влог, дожидаясь, когда Нина освободит ванну. Ни в ресторане во время обеда.

Это походило на одержимость.

Когда Нина, зашнуровав кроссовки и подхватив с тумбочки бутылку воды, вышла из номера, стало только хуже. Ладони вспотели. Зайдя в ванную, я ополоснула их водой, а затем умылась, забыв о макияже. Пришлось заново красить ресницы и поправлять помаду. Руки не слушались, и я решила отказаться от красных губ в цвет топа и юбки. Нанесла светлый блеск. Получился идеальный макияж «на грани»: вроде накрашена, а вроде и незаметно.

Осмотрев себя еще раз в зеркало, сдернула с волос заколку-клубничку. Она бы мешала во время... ну, того, за чем Луи ко мне и шел.

Когда в дверь постучали, я накручивала кудряшки на палец и оттягивала их вниз, пытаясь привести свою копну в порядок. Сделав глубокий вдох, я повернула ручку. На пороге стоял Луи. Белая льняная рубашка. Растрепанные пряди, темные, как крепко заваренный, отдающий горечью чай. Аромат базилика и свежие нотки цитруса.

— Как день?

Он прошел внутрь и, осмотревшись, остановился в центре комнаты.

— На пляже были. Море шикарное, только жарко очень.

— Жарко?

Уголки его губ растянулись в хитрую улыбку. У глаз собрались игривые лучики.

— Ага, жарко...

Парило действительно как перед дождем. Но Луи явно не это имел в виду.

Подойдя ближе, он притянул меня к себе за талию. Сердце ускорило ритм. Я коснулась его щеки кончиком носа, медленно сближая наши губы. Продолжая обнимать меня, Луи подошел к окну и резким движением задернул шторы. Будто сбросил спусковой крючок.

В тот же миг я почувствовала его губы на своих. Если на пляже он был осторожен, шаг за шагом нащупывая границу дозволенного, то в этот раз действовал куда решительнее. Посадив меня на край кровати, он стянул с меня топ. Взгляд скользнул по моему черному белью с ремешками и тонкими цепочками.

Бросила его в чемодан в последнюю секунду. На случай, если Макс напишет, что заберет из аэропорта.

При мысли об этом стало совестно. Он мой парень. А я...

Я плавилась, как мороженое, и растекалась сладким сиропом в руках другого.

Луи наклонился, бережно подхватил меня на руки и посадил на середину покрывала. Коснулся резинки моей юбки. Я приподняла бедра. Кусок красной ткани скользнул по моей ноге. Вместе с ним — кончики пальцев Луи. Тело покрылось мурашками. Грудь стянуло от волнения, будто это был мой первый раз, хотя мы с Максом что только не пробовали. Невинной меня точно не назовешь.

Тогда почему я так переживала?

Я хотела понравиться Луи. Хотела, чтобы ему доставляло удовольствие каждое мое движение, вздох, взгляд. У меня был всего один шанс, и, хотя я знала, что продолжения у этой истории быть не может, мне хотелось оставить свой отпечаток на странице жизни Луи. Стать для него падающей звездой, свет которой навсегда сохранится в его сердце.

— Sei meravigliosa, — прошептал он мне в шею и оставил там поцелуй.

А затем еще и еще, медленно спускаясь к низу живота. Смутившись, я сдвинула ноги. Луи все еще был в рубашке и шортах, и мне казалось это неправильным, будто свою часть работы я не выполнила. Луи вопросительно вскинул брови.

Я подползла к нему и потянулась к вороту. Пуговицы были маленькими, я долго с ними возилась, и в конце концов Луи помог. Я боялась, что своей медлительностью могла сбить его настрой, поэтому спешно потянулась к ширинке. Расстегнув ее, сжала член, и парень с шумом вдохнул. Поцелуй. Его язык сплелся с моим. Я растворилась в сладкой нежности и взрывной страсти — казалось бы, взаимоисключающие вещи, но Луи удавалось их в себе сочетать.

Он касался меня всюду без стеснения. Прикусывал губы, кончик языка, целовал грудь и плечи. Луи снова раздвинул мои ноги, и в это раз я поддалась. Откинувшись на подушку, закрыла глаза и позволила ему снять с меня белье. Цепочки звякнули об пол. Он коснулся меня между ног, и я почувствовала небывалую легкость и свободу. Большой палец ласкал клитор, еще два упирались чуть ниже. Когда их место заняли его губы, я не сдержала стон.

Язык скользил по влажным складкам, изучая каждый сантиметр нежной кожи. Вдавливая голову в подушку, я пыталась вдохнуть поглубже, но каждый раз, когда Луи касался нужной точки, я теряла контроль над телом. Его будто прошивали разряды тока, молнией текли от низа живота к солнечному сплетению и обратно, заставляя меня содрогаться.

Я потянулась к руке Луи, сжимавшей мое бедро. На секунду замерла в нерешительности, а потом кончиками пальцем коснулась тыльной стороны его ладони. Луи перехватил мою руку, ускорил темп, и я сжала его запястье, давая понять: мне нравилось.

Безумно нравилось. И больше даже не то, как он скользил языком у меня между ног, а то... как держал мою руку. Будто боялся, что, если отпустит, я исчезну. Растворюсь, как утренний туман, и оставлю его одного.

Или, может, этого боялась я? Боялась его потерять?

Черт, я чувствовала, как с каждой секундой привязывалась к нему все больше.

Видимо, задумавшись, я ослабила руку, потому что Луи остановился и спросил:

— Может, хочешь как-то по-другому?

— Нет, все хорошо, — я спешно кивнула, но Луи мне не поверил.

— Что ты хочешь?

Я приподнялась на локтях. Растерялась. Что я хочу? Я так редко задавалась этим вопросом во время секса. За нас двоих всегда решал Макс, и меня это устраивало. Я же девушка. Вести должен парень.

Но «вести» и «всегда ставить себя на первое место» — это разные вещи. До этого момента я не осознавала: Макс никогда не спрашивал, что я хочу. Он мог спросить, удобно ли мне, не больно, но мои желания его не интересовали.

— Ника? — Луи провел ладонью по моей ноге, и я вздрогнула.

Он впервые назвал меня по имени. И я поняла, что я хочу: чтобы он повторял его снова и снова.

— Тебя. Я хочу тебя.

Перед глазами блеснул квадратик презерватива. Я выхватила его из рук Луи и оторвала серебристый краешек.

— Ляг на спину.

Рукой я легонько толкнула Луи в грудь, и он послушно опустился на покрывало. Достав презерватив, я зажала его губами. Наклонившись, надела его ртом и поправила резинку. Бросила изучающий взгляд на Луи. Глаза полуприкрыты, короткие прямые ресницы трепещут, будто от морского бриза. Приятно было слышать его тяжелое дыхание и ощущать, насколько ему нравилось происходящее.

Нависнув над ним, я опустилась сверху. Руки сжали мои ягодицы. Луи двигал меня вперед-назад, помогая найти нужный темп. Не для себя. Для меня. Зеленые глаза неотрывно следили за мной, стараясь уловить малейшие изменения дыхания. Я испустила стон, показывая, как мне приятно чувствовать его внутри. Пусть не переживает, мне действительно нравится.

Но пристальный взгляд продолжал жечь каждую клеточку моего тела. Внимание казалось излишним. Хотелось спросить: «Что ты от меня ждешь? Я что-то делаю неправильно? Нет? Тогда наслаждайся и не смотри на меня так».

— Я хочу, чтобы ты кончила.

Я замерла, сбитая с толку. Макс никогда не говорил мне такого. Какие только его прихоти я не исполняла, но оргазм по заказу — это что-то новенькое.

Луи провел рукой вверх по моему бедру и сжал талию. Скользнул пальцами по пояснице, трепетно и нежно. Я подняла на него глаза и вдруг осознала: он не это имел в виду.

Луи ни о чем меня не просил. Он просто хотел доставить мне удовольствие.

— Тебе нравится?

Он чуть нахмурился. Во взгляде промелькнуло сомнение, и я поспешила успокоить Луи.

— Да, конечно. Mi piace. Molto.

Это было правдой. Луи широко улыбнулся, затем притянул меня к себе и коснулся моих губ. Такие поцелуи называют самозабвенными. Именно этим длинным и пафосным словом. Луи целовал так, будто хотел оголить мою душу. Я распадалась на миллион частичек, покидала свое тело и сладкой дымкой окутывала Луи со всех сторон. Открывала ему сердце, позволяя его словам, касаниям и взглядам пустить там корни и вырастить цветущий сад.

Почему-то деревья в этом саду мне представлялись наподобие кудрявой ивы, только без листьев и сплошь покрытые цветами клубники. Хрупкие белые лепестки, сочные серединки-солнца и почти осязаемая сладость в воздухе.

Так ощущается комфорт, полное доверие друг другу и... любовь?

Наверное, глупо было думать так о едва знакомом человеке, но мы подходили друг другу как кусочки паззла. Давным-давно творец-ребенок вытащил нас из коробки, разбросал по разным углам вселенной-комнаты и забыл про наше существование. А потом, спустя несколько лет, нашел и собрал воедино.

Всего на пару часов. На готовый паззл дольше не смотрят. Полюбовавшись картинкой, его ломают и снова убирают в коробку — пылиться на полке воспоминаний.

— Ты будешь моим лучшим воспоминанием этого лета, — сказала я, лежа на груди у Луи.

Его сердце все еще билось часто, и мне было приятно знать, что причина тому — я. Если не я как личность, то хотя бы то, что мы с ним вытворяли вместе в спальне. Я прекрасно осознавала, что за такое короткое время между нами не могло возникнуть великих чувств. Но мне нравилось убеждать себя в обратном, романтизируя курортную интрижку.

Что бы то ни было, я была благодарна судьбе за Луи.

— Так об этом ты рассказываешь во влогах?

Он дернул уголком губ, бросил взгляд на мою голую грудь, а затем на смятое покрывало. Я рассмеялась.

— Может, однажды и об этом расскажу.

— О, ужас! Ты что, использовала меня ради популярности? Как некрасиво!

Луи цокнул языком, а у меня внутри будто что-то оборвалось. Я ведь почти домонтировала влог, и там были вставки, где я подробно рассказывала о нашем с Луи общении. Этой встречей в спальне я тоже планировала поделиться. Без особых подробностей, но все же.

«Использовала меня».

Нет-нет, он никогда не должен узнать об этом видео! Чтобы скрыть смятение, отразившееся на моем лице, я схватила подушку и впечатала ее в лицо Луи. Хохот. Его руки на моих ребрах. Визг.

— Щекотно?

— Больно!

— Правда? Прости!

Он сел ко мне лицом, нахмурившись. Под густыми ресницами таилось сочувствие, нежность и горечь. Слишком сильные эмоции для извинения за простую шутку. Дело явно было в другом...

Поджав ноги под себя, я придвинулась ближе. Провела ладонью по его щеке. Не удержалась и взъерошила волосы. Луи тоже запустил руку в мои кудри. Погладил по голове и притянул к себе, коснувшись лбом моего лба. Я закрыла глаза. Тишина, тепло, тоска.

— Мне пора идти.

Луи коротко чмокнул меня в кончик носа и встал с кровати.

— Только в душ зайду, можно?

— Конечно. Полотенце на сушилке.

Луи кивнул и скрылся в ванной. Я откинулась на спину и уставилась в потолок. Сквозь закрытые двери балкона доносился приглушенный стрекот цикад. Вдох-выдох. Белая штукатурка плыла перед глазами, словно облака, целующие верхушки гор на побережье. Кровать казалась мягкой и податливой, как волны. Задержать бы дыхание и нырнуть под воду. Может, там на глубине меня не достанут мысли о Максе, девушке Луи и том, насколько все это неправильно?

Что я скажу своему парню, когда приеду?

Ничего. Я никогда ему в этом не признаюсь.

Луи вышел из ванны уже одетый. Мое белье по-прежнему валялось где-то у кровати. Я подошла к двери и оперлась плечом о стену.

— Вечером я буду либо у моря, либо у бара. Но в этот раз без коктейлей.

— Вылет, я помню.

Он грустно усмехнулся, затем надел кроссовки и приоткрыл дверь. Мне пришлось отодвинуться в сторону, подальше от глаз отдыхающих, проходивших по аллее мимо нашего бунгало. Над головами они держали пляжные полотенца — знойная духота сменилось дождем — и громко ругались. Русские.

— Спишемся, да?

Луи кивнул. Потом поцеловал меня, опять мучительно долго и невыносимо приятно. Мне вдруг пришла в голову мысль, что этот поцелуй — прощальный.

— Ciao, Fragoletta.

Переступив порог, он обернулся и пристально посмотрел на меня. Так художники смотрят на случайных прохожих, в которых их что-то зацепило. Пытаются запомнить каждую деталь — пятно на платье, трещинку на губе, смешную брошку на лацкане пиджака — чтобы потом прийти домой и написать портрет по памяти.

Так смотрят на людей, которых больше никогда не увидят.

— Ciao.

Дверь захлопнулась, выбив весь воздух из моих легких. Хотелось разрыдаться, но внутри еще теплилась надежда, что мы пересечемся вечером. Я представила, как Луи пойдет провожать меня к трансферу. Поцелует на глазах у гида и туристов, с которыми мы полетим одним рейсом до Москвы. Кто-нибудь обязательно вздохнет, кто-то отпустит шутку. Я буду держаться до последнего, а когда мы сядем в темный салон автобуса — беззвучно заплачу.

Но Луи не пошел меня провожать. Часов в семь я написала ему в Instagram и еще долго ждала ответа. Собрала вещи, последний раз искупалась в море, посмотрела вечернее шоу и все-таки выпила один коктейль у бара.

— Game over, — бесстрастно ответила Нина, когда в одиннадцать часов вечера я пожаловалась ей, что Луи так и не прочитал мое сообщение.

Действительно game. Просто game. С самого начала я прекрасно знала правила, но в глубине души надеялась на чудо. Какой-нибудь баг в программе, ошибку в коде, нелогичный, но крайне трогательный поступок, как в книге или фильме. Луи мог бы предложить прогуляться вместе по берегу моря, почитать эту дурацкую книгу про белые дыры, сидя на плетеных качелях, или просто потанцевать на дискотеке, собирая завистливые взгляды окружающих.

Но он этого не сделал. Только утром, когда наш самолет приземлился в Шереметьево и я опубликовала историю с геометкой, мне пришло новое уведомление.

«Прости, я думал, у тебя рейс позже. Не видел твоих сообщений. Телефон разрядился. Родители уехали на экскурсию, забрали с собой зарядку, а я сидел с братом. Жаль, что не пересеклись. Спасибо тебе за эти дни. Было весело.»

Даже не знаю, хотелось ли мне больше, чтобы это оказалось правдой или ложью. Если он соврал, значит, просто не захотел со мной больше видеться. Что бы мы делали, если бы встретились? Опять переспали?

Если сказал правду, то это еще больнее. Такая нелепая случайность отняла у меня пару часов счастья. Я была согласна провести с ним время даже просто за разговором. Берег моря, огни вдалеке и мы.

Ну, и пару поцелуев. Их все-таки можно добавить.

Но, видимо, судьба решила дать мне отрезвляющую затрещину. Помечтали и хватит, пора возвращаться в реальность.

Выйдя из аэропорта, я разблокировала Макса. Написала, что долетели без происшествий, но задержались на выдаче багажа. Нинин чемодан отправили не на ту ленту, и она уже успела мысленно попрощаться с тремя килограммами пахлавы, купленной в отельном магазине.

«А я только с работы пришел. Устал очень. Спать пойду.»

Ночные смены всегда его выматывали. И все же было обидно, что Макс обещал меня забрать, но не сделал этого.

Экран погас, и я снова нажала на боковую кнопку. На заставке стоял стоп-кадр из видео, в котором я просила Луи сказать ciao.

Удивительное слово — ciao. Итальянцы используют его и при встрече, и при расставании.

Кто же знал, что ciao, брошенное Луи в дверях, — это не конец, а только начало. Начало крушения моих песчаных замков.

Единственное, что нас разделяет, — это разные часовые пояса.

Пока, Клубничка!

Ты великолепна.

Мне нравится. Очень.

Пока, Клубничка.

Игра закончена.