Глава 9
— Не удивлюсь, если лет через пять увижу тебя по телевизору, баллотирующейся в президенты, Таша. Жаль, что сейчас ты по возрасту не проходишь: Трампу вот-вот объявят импичмент, — Руби обнимает меня и звонко целует в щёку, наверняка размазав румяна, за что я пихаю её в бок.
— Сколько раз я просила не слизывать с меня косметику?
— Не ворчи! Лучше расскажи, как тебе это удалось?
— Ничего сверхъестественного. Просто объяснила ректору Кэссиди, что в течение дня мне приходится часто отъезжать по делам комитета, а искать парковочные места в ущерб учебному времени я не могу себе позволить. В итоге он подписал приказ, и теперь три места официально закреплены за мной.
— Так и знала, что ты не оставишь это. Значит, новенькому всё же придётся потесниться? И ты, наконец, расскажешь вашу историю? У вас с детства эта неприязнь друг к другу или как?
Мы с Руби дружим со старшей школы, а это почти семь лет, я доверяю ей как себе, но рассказывать о том, что случилось между мной и Джейденом много лет назад, не хочется. Я знаю, что среди подруг принято делиться всем, включая подробности интимной жизни, но меня к такому никогда не тянуло. Наверное, в каком-то смысле меня можно назвать скрытной.
— Между нами нет неприязни. Всё было бы в порядке, не посчитай Джейден нужным заявить о себе среди местных. Кофе пить идём? Скоро Айзек подъедет.
— Сегодня я пас, мы с мамой собрались по магазинам. Хочу подыскать наряд для предстоящей пляжной вечеринки.
— С каких пор половинки кокосов стали продавать в «Мейсис»?
— Знаешь, ты жутко злопамятная, Таша, — заливисто хохочет Руби, заставляя проходящих оборачиваться. Смех у неё громкий, задорный и невольно передаётся мне. — Это был первый курс, а я тогда посмотрела слишком много фильмов с Дженнифер Энистон.
— Никогда больше этого не делай.
Руби идёт к своей машине, которая по вине Джейдена, в очередной раз занявшего её место, стоит на отшибе, а я беру порцию латте в кофе-шопе и возвращаюсь на парковку. Сегодня мне нужно посидеть с курсовой, а ещё сделать отчёт по благотворительному аукциону. Йогу придётся пропустить, потому что завтра мы с Айзеком договорились пойти на выставку современного искусства в Вест-Сайде, после которой я обещала остаться у него ночевать.
Я иду к своей БМВ и возле припаркованного рядом с ней седана замечаю Джейдена. Кажется, он собирается уезжать. Вот и прекрасно. Решим всё сейчас, и не придётся устраивать разбирательство на глазах у всего университета.
Джейден тоже замечает меня: опирается рукой на водительскую дверь и слегка поднимает бровь, наблюдая, как я иду к нему. Как и всегда, на нём джинсы и простая однотонная футболка, стоимость которых я больше не пытаюсь калькулировать. Чем меньше я о нём знаю, тем лучше.
— С завтрашнего дня твоя машина не должна здесь стоять, — мой голос звучит спокойно и твёрдо.
Бровь Джейдена поднимается ещё выше, но он продолжает хранить молчание, давая понять, что требует более пространных объяснений.
Я залезаю в сумку и, достав оттуда вдвое сложенный приказ с подписью ректора Кэссиди, не без удовольствия разворачиваю перед ним. Джейден пробегается быстрым взглядом по моему лицу и только потом смотрит на листок.
— Надеюсь, этого окажется достаточно для того, чтобы не просить охрану университета принимать меры.
Внимательно изучив написанное, Джейден поднимает глаза, и уголок его полных губ дёргается вверх.
— Всё-таки добилась своего, да?
— Добиваюсь всегда, — удерживаю его взгляд. — Хорошо, что ты это понял.
Джейден ничего не отвечает и, распахнув водительскую дверь, садится в свой автомобиль. До того как он отъезжает, я успеваю заметить, что в салоне у него царит идеальный порядок: никаких пустых стаканов или мусора, на панели и кожаных сиденьях нет ни следа пыли. Чистый лист. Как и всегда.
*******
На следующий день я выхожу с занятий в приподнятом настроении: выступление с докладом, который я готовила целый месяц, прошло отлично, а вид трёх автомобилей, занявших, наконец, свои законные места, приносит мне чувство морального удовлетворения. Так длится ровно до того момента, пока я не подхожу ближе и от увиденного не впадаю в ступор, который через пару секунд сменяется обжигающим гневом. Передняя и задняя шины моей БМВ спущены, и колёса стоят на ободах дисков. Я быстро обхожу автомобиль по периметру — результат неутешителен: с пассажирской стороны вид не лучше.
Как и всегда бывает в критической ситуации, мой мозг начинает соображать очень быстро: я точно не могла пробить все четыре колеса, значит, это не случайность. На выставку я не опоздаю: попрошу Айзека меня забрать. Шины закажу новые, а выездная служба их поменяет — это подождёт до завтра. Главный вопрос — кто это сделал? Посреди белого дня на парковке университета? Ответ ударяет по сознанию молнией — Джейден. Больше просто некому. Он единственный, у кого есть на это веская причина, и единственный, у кого хватило дерзости совершить что-то противоправное. Какая же я идиотка. Глупо было отмахиваться от слухов, которые о нём ходят.
Я собираю в кулак всю свою выдержку, чтобы обрести хотя бы намёк на спокойствие, — сейчас мне необходимо действовать. Достаю из сумки телефон и звоню Айзеку:
— Моей машине прокололи колеса на университетской парковке. Сможешь забрать меня в течение часа?
Айзек начинает сыпать вопросами, я обещаю ему, что всё объясню позже, после чего иду в деканат, чтобы узнать расписание Джейдена. Ледяная ярость разрывает меня на части, и мне необходимо выплюнуть её кристаллы прямо сейчас. Почему я по-прежнему цепляюсь за воспоминания о том, каким он был раньше? Ведь очевидно, что этого парня больше нет. Есть грубый беспринципный тип, который врывается в женские раздевалки, угрожает и от злости готов опуститься до противоправных действий. Пока не знаю как, но это ему с рук не сойдёт. Джейдену придётся научиться жить по законам цивилизованного общества, даже если для этого мне нужно будет написать заявление в полицию.
В деканате я выясняю, что сейчас у Джейдена идёт последняя лекция, и я решаю дождаться возле его машины на парковке, чтобы не разговаривать в аудитории. Он появляется в течение получаса в сопровождении Тайгера Латса из футбольной команды. Если он и удивился при виде меня, то не показывает этого, тем самым ещё больше убеждая в своей виновности.
— Чем обязан, Таша? Теперь тебе угодно это место? Надеюсь, бумагу принесла?
— Ты прекрасно знаешь, почему я здесь, — его близость с каждой секундой усиливает стихшую ярость, и держать себя в руках становится всё сложнее. Джейден выглядит расслабленным и спокойным, словно издевается надо мной.
— Просвети меня, потому что я понятия не имею.
— Ты проткнул колёса на моей машине, жалкий мстительный трус, — от возмущения я сама шагаю к нему ближе и тычу пальцем в ткань его футболки. Сейчас мне наплевать, что он сильнее и, возможно, даже может меня ударить. Меня сжигает чувство горечи и разочарования от того, каким он стал. Что ненавидит меня настолько, чтобы опуститься до подобной подлости. — Ты именно такой, как о тебе говорят. Отброс, который мстит тем, кому в жизни повезло больше.
Оскорбления вылетают из меня на одном дыхании, и слов больше не остаётся. Нет, я о них не жалею. Он, чёрт возьми, их заслужил. В груди жжёт сухостью, так же как и в глазах, а в висках стучит затверженный бит: ненавижу, ненавижу, ненавижу.
В зрачках Джейдена огнём вспыхивает чернота, и он тоже делает шаг ко мне, так что нос его конверсов задевает мои туфли.
— Если бы ты не была девушкой, я выбил бы из тебя всё дерьмо, Таша. А теперь разверни свой зад и пошла на хрен отсюда.
— Конечно, я уйду, — презрительно сощурившись, смотрю ему в глаза. — И пришлю тебе счёт за покрышки. А когда у меня на руках будут доказательства, что это сделал ты, я заявлю в полицию. У меня больше нет ни единой причины, чтобы тебя оправдывать.
На скулах Джейдена вздуваются гневные желваки, и, хотя наши взгляды по-прежнему скрещены, я уверена, что в этот момент его кулаки сжаты.
— Пошла вон, я сказал.
— А ты держись от меня подальше.
Я разворачиваюсь и быстрым шагом иду к своей машине, на ходу доставая из кармана телефон. Меня бьёт мелкой дрожью, и, кажется, впервые за много лет хочется плакать. Правда, слёз, как и всегда, нет. Трясущейся рукой я хватаюсь за ручку машины, желая пересидеть эмоциональный шторм в одиночестве, но звук автомобильного клаксона меня останавливает. На парковку заехал Айзек.
— Кто это сделал, уже выяснили? — поравнявшись со мной, он открывает дверь, собираясь выйти, но я мотаю головой и обхожу машину.
— Поехали. Не хочу опоздать на выставку, а мне ещё нужно переодеться.
По дороге к родительскому дому Айзек пытается отвлечь меня разговорами, но все мои мысли по-прежнему сосредоточены на том, что произошло. Я не смогу успокоиться, пока не получу доказательств, что это сделал Джейден. Хочу ткнуть их ему в лицо и увидеть, как эта непроницаемая маска, которую он носит, треснет.
— Таша, проткнутые колеса — это больше чем просто хулиганство. Я думаю, нужно рассказать твоим родителям о том, что случилось.
— Для чего? — мельком смотрю на Айзека, пока ищу в списке вызовов номер Кристины. Пусть поговорит с начальником университетской охраны по поводу снятий видеозаписей с камер наблюдения и опросит местных сплетников. Наверняка найдутся свидетели. — Я и сама смогу всё решить, без посторонней помощи.
— Как ты думаешь, кто это мог быть? Кто такой отчаянный?
Айзек даже сбавляет скорость, пока ждёт моего ответа, но отчего-то свои подозрения я не могу озвучить вслух. Наверное, я и правда скрытная.
— Возможно, какая-то завистливая второкурсница, которой не досталось место за моим столом в кафетерии. В любом случае ей не поздоровится.
Выставка, которую я ждала две недели, тоже проходит как в тумане: причудливые инсталляции и авангардные картины сливаются в одну разноцветную массу, как и толпы посетителей, среди которых я встречаю несколько родительских друзей. Все мои мысли цепями прикованы к парковке, а в ушах металлом скребёт «Пошла вон». Зацепило бы меня случившееся так сильно, будь это не дело рук Джейдена? Думаю, нет. Почему даже спустя столько лет всё, что с ним связано, так трогает меня? Почему он не делал попытки оправдаться?
Звонок Кристины застаёт меня в Сенчури-Сити по пути к квартире Айзека. В груди остро ёкает, и я, мысленно отругав себя за слабость, принимаю вызов.
— Видео с камер посмотрели, но вычислить, кто это, сложно из-за тёмных очков и капюшона.
— И это всё?
— Нет, не всё, — в голосе Кристины звучат ноты триумфа, как всегда бывает, когда она справляется с поручением на отлично. — Потому что я сама выяснила, кто это.
Сердце подпрыгивает к горлу и начинает колотиться в удвоенном ритме. Всё, как я и хотела, правильно? Сейчас получу доказательства, и мои руки будут развязаны. Виновника накажут, кем бы он ни был.
— И кто?
— Это Дженна. Она заплатила первокурснику, и он подтвердил. Её подруга Иззи Фрост мне рассказала в обмен на членство в комитете. Хочет занять её место, пока оно пустует. Надеюсь, ты не будешь против.
— Я не против, — отвечаю машинально, после чего сбрасываю вызов и роняю руку на сиденье.
— И кто это? — осторожно уточняет Айзек, отрывая взгляд от дороги.
— Дженна, — прятать улыбку я не в силах, потому что буквально ей захлёбываюсь. В груди горячо, пульс стучит быстро, щёки пылают. Это не он. Не он. — Я эту суку в порошок сотру.