6 глава
Айша не спала почти всю ночь. Ложные слухи прошли по району, как огонь по сухой траве. Покупатели перестали заходить, даже соседи начали коситься.
Она молчала. Слёзы закончились ещё на закате.
Сейчас она сидела у окна, свернувшись на подушках, перед ней — блокнот и старенький планшет. На экране — корейский алфавит.
— 가… 나… 다… (ga… na… da…) — тихо повторила она, почти шёпотом, как будто боялась, что слова обожгут ей губы.
— 마… 바… 사… —
"Это не боль. Это не слёзы. Это просто отвлечение", — твердила она себе.
Она не знала, зачем учит. Не знала, почему именно корейский.
Может… хотела понять его. Хоть немного. Хоть через слова.
Вдруг — тихий звон колокольчика на двери.
Айша быстро закрыла планшет и обернулась. На пороге стоял он.
Джун. В серой рубашке, с чуть взъерошенными волосами, усталым лицом… и чем-то, что она не могла прочитать в глазах.
Он молча сделал шаг вперёд. И увидел блокнот, упавший на пол.
В нём корейскими буквами было написано:
> 안녕하세요
(Annyeonghaseyo — Здравствуйте)
Он замер. Медленно наклонился, поднял блокнот… и посмотрел на неё.
Она встала, вытирая ладонями подол платья. Взгляд — твёрдый, но чуть дрожащий.
— 가르쳐주세요. (Gareuchyeojuseyo…) —
Научи меня… — прошептала она с акцентом, даже не зная, правильно ли.
Он удивился.
— 뭐라고요…? (Mworagoyo? — Что ты сказала?)
Она показала пальцем на его язык, потом на свои губы. И снова:
— 가르… 줘요. 배우고 싶어요. (Garu… jwoyo. Baeugo shipeoyo.)
Научи. Я хочу учить.
Он сел на подушку напротив. Сердце билось быстро. Он не мог поверить.
— 왜? (Wae? — Почему?) — спросил он тихо. — 왜 한국어를 배우고 싶어요?
Почему ты хочешь учить корейский?
Она отвела взгляд.
— لأني لا أستطيع أن أكرهك… حتى لو أردت.
(Li’annī lā astaṭīʿ an akrahak… ḥattá law aradtu.)
Потому что я не могу тебя ненавидеть… даже если бы захотела.
Тишина повисла между ними.
Он прижал ладонь к груди. Его дыхание стало глубже. Она понял что она сказала ведь уже её понимал учил каждую ночь каждую свободное время
Он прошептал:
— 너무… 고마워요. (Neomu gomawoyo.)
Спасибо тебе… большое.
Айша кивнула. Потом села рядом, положив блокнот между ними.
И впервые — они начали говорить, не понимая слов, но чувствуя сердца.
--
Через несколько дней. Полдень. Лавка Айши.
У окна — две подушки, тетрадь, заварочный чайник и тарелка с финиками.
Айша сидит на одной из подушек, слегка нахмурившись, в руках карандаш. Джун — напротив, сдерживает улыбку.
— 다시 말해 주세요? (Dashi malhae juseyo?) —
Скажи ещё раз? — Айша пыталась произнести, чуть запинаясь.
— 좋았어요! 잘했어요. (Joasseoyo! Jalhaesseoyo.)
Молодец! Хорошо получилось, — подбадривающе кивнул Джун.
Она закусила губу.
— Это… это сложно. Почему у вас всё так быстро? И буквы… будто танцуют.
Он усмехнулся.
— تعلمت العربية، وهي ليست أسهل من الكورية.
(Taʿallamtu al-ʿarabiyya, wa hiya laysat ashal min al-kuriyya.)
Я выучил арабский — он не легче корейского.
Айша резко подняла глаза.
— ماذا قلت؟
(Mādhā qulta? — Что ты сказал?)
Он чуть склонил голову, будто в поклоне.
— نعم. أنا أتحدث لغتك.
(Naʿam. Ana ataḥaddathu lughataki.)
Да. Я говорю на твоём языке.
Молчание. Её губы дрожали от удивления.
— منذ متى؟ (Munzu matā? — С каких пор?)
Он посмотрел в сторону.
— منذ الليلة التي بكيتِ فيها، وأنا لا أفهم دموعك.
(Munzhu al-laylah allatī bakayti fīhā, wa anā lā afhamu dumūʿaki.)
С той ночи, когда ты плакала, а я не понимал твоих слёз.
Айша прикрыла рот рукой. Не от стыда — от боли.
Он… слышал. Он пытался понять.
— كل ليلة… كنتُ أستمع لصوت القرآن، وأكرر الكلمات.
(Kulla laylah… kuntu astamiʿ liṣawti al-Qur’ān, wa ukarriru al-kalimāt.)
Каждую ночь… я слушал Коран и повторял слова.
— ولماذا؟ (Wa limādhā? — И зачем?)
Он поднял на неё глаза. Без маски. Без отговорок.
— لأن قلبي أراد أن يقترب منكِ… بدون أن أجرحكِ.
(Li’anna qalbī arāda an yaqtarib minki… bidūni an ajraḥaki.)
Потому что моё сердце хотело приблизиться… не причиняя тебе боли.
Айша опустила взгляд. Взяла чашку и сделала глоток.
— وكنت أعتقد أني أنا الوحيدة التي تحاول.
(Wa kuntu aʿtaqid annī ana al-waḥīdah allatī tuḥāwil.)
А я думала, что только я одна стараюсь.
Он чуть улыбнулся.
— نتعلم، إذاً. معاً.
(Nataʿallam, idhan. Maʿan.)
Значит, учимся. Вместе.
Она кивнула.
— 같이… 배워요. (Gachi… baewoyo.)
Учимся вместе.
Айша возвращалась домой после иша — ночной молитвы. Свет фонарей отбрасывал мягкие тени на камни мостовой. Она шла спокойно, завернувшись в плащ, прижимая к груди маленький свёрток с книгами из мадрасы. Вдруг — позади раздались шаги. Резкие, быстрые.
— هاي، إنتِ!
(Hay, inti! — Эй, ты!)
Двое подростков в капюшонах перегородили ей дорогу. Один толкнул её в плечо.
— سمعتِ الأخبار؟ السرقة؟ كنتِ البطلة، مو؟
(Samiʿti al-akhbār? As-sariqah? Kunti al-baṭalah, mu? — Слышала новости? Кража? Ты же главная героиня, да?)
Айша попыталась обойти их, не вступая в спор. Но один вдруг бросил в неё камешек — острый, ранящий. Она упала, инстинктивно прикрывая лицо.
— ارجعي مكانك، يا كاذبة!
(Irjiʿī makānik, yā kādhibah! — Возвращайся туда, откуда пришла, лгунья!)
Именно в этот момент из переулка выехала чёрная машина. Резкое торможение. Дверь распахнулась, и на улицу вышел Джун. Его лицо было мрачным, будто грозовая туча.
— 야!! 그만해!!!
(Ya!! Geumanhae!!! — Эй! Прекратите!)
Мальчишки испугались, переглянулись и побежали прочь. Джун подбежал к Айше, помог подняться. Его руки дрожали.
— هل أنتِ بخير؟
(Hal anti bikhayr? — Ты в порядке?)
Айша кивнула. Слеза скатилась по щеке. Он достал платок и молча передал ей. Потом убрал взгляд.
---
Поздняя ночь. Отель. Джун в своём номере.
Он набрал номер отца. Видео соединилось.
— You left without finishing the deal. You let emotions decide.
— I left because you targeted an innocent girl.
-Ты ушёл, не завершив сделку. Ты позволил эмоциям взять верх. - раздался голос отца
— That girl is a weakness.
— Я ушёл, потому что ты нацелился на невиновную девушку.
— No. She’s the only honest thing I’ve ever known.
— Нет. Она — единственное честное, что было в моей жизни.
— Return to Korea. Final warning. Or her safety is not guaranteed.
— Возвращайся в Корею. Последнее предупреждение. Иначе её безопасность не будет гарантирована.
Пауза. Джун смотрел в экран, потом опустил голову. Его голос был низким и решительным:
— I’ll return. Just to end this.
— Я вернусь. Только чтобы всё закончить.
---
Ветер беспокойно шевелил занавески в пустой лавке. Айша сидела на полу, обхватив колени. После намаза сердце не стало легче. Слова соседей, взгляды прохожих — всё жгло её.
В дверь кто-то постучал. Один, два, три удара.
Она медленно поднялась и открыла.
На пороге стоял Джун.
— "السلام عليكم، آيشة."
(As-salāmu ʿalaykum, Āysha.)
— Мир тебе, Айша.
— "وعليكم السلام... لم أتوقع قدومك."
(Wa ʿalaykum as-salām... lam atawakkaʿ qudūmak.)
— И тебе мир... Я не ожидала, что ты придёшь.
Он вошёл, закрыл дверь за собой.
— "سمعت ما حدث. الناس يتكلمون كثيرًا."
(Samiʿtu mā ḥadaṯ. An-nās yatakallamūna kathīran.)
— Я слышал, что произошло. Люди слишком много болтают.
Она отвела взгляд.
— "يقولون أنني سارقة... يرمونني بالحجارة."
(Yaqūlūna annanī sāriqa... yarmūnanī bil-ḥijārah.)
— Они называют меня воровкой… бросают в меня камни.
Он подошёл ближе, присел рядом.
— "هل تؤمنين أن الله يعرف الحقيقة؟"
(Hal tuʾminīn anna Allāh yaʿrif al-ḥaqīqah?)
— Ты веришь, что Аллах знает правду?
— "نعم. لكن أحيانًا الصبر يؤلم."
(Naʿam. Lākin aḥyānan aṣ-ṣabr yuʾlim.)
— Да. Но иногда терпеть больно.
— "وأنا هنا... لأحمل عنك هذا الألم قليلاً."
(Wa anā hunā... liʾaḥmila ʿanki hādhā al-alam qalīlan.)
— А я здесь... чтобы хоть немного забрать у тебя эту боль.
Она посмотрела на него, впервые с облегчением.
— "كل هذا لأنني رفضت أن أبيع الحرام...؟"
(Kullu hādhā liʾannī rafadtu an abīʿ al-ḥarām...?)
— Всё это потому, что я отказалась торговать запретным…?
Он тихо кивнул.
— "الناس يكرهون من لا يشبههم."
(An-nās yakrahūna man lā yushbihuhum.)
— Люди ненавидят тех, кто не такой, как они.
Пауза. Она тихо сказала:
— "جون... هل تفهمني حقًا؟"
(Jun... hal tafhamunī ḥaqqan?)
— Джун... ты правда меня понимаешь?
Он мягко улыбнулся.
— "أنا عشت معكم سنوات. لغتكم أصبحت جزءًا مني."
(Anā ʿishtu maʿakum sanawāt. Lughatakum aṣbaḥat juzʾan minnī.)
— Я жил с вами годами. Ваш язык стал частью меня.
Затем он чуть ближе наклонился:
— "وأنْتِ... أصبحتِ قلبي."
(Wa anti... aṣbaḥti qalbī.)
— А ты… стала моим сердцем.
Её глаза расширились.
— "جون..."
Он заговорил тихо, почти шёпотом — уже по-корейски, как будто только для неё:
— "널 생각하지 않는 날이 없어."
(Neol saenggakaji anneun nari eopseo.)
— Нет ни дня, когда я бы о тебе не думал.
— "나는... 진심이야."
(Naneun... jinsimiya.)
— Я говорю это от всего сердца.
Она прижала ладонь к груди, чтобы успокоить стук сердца. Она понимала его слов
— "ولكن... ماذا لو كنت عبئًا عليك؟"
(Walākin... mādhā law kuntu ʿib’an ʿalayk?)
— Но… что если я только обуза для тебя?
Он встал и протянул ей руку:
— "أنتِ الأمان. لستِ عبئًا."
(Anti al-amān. Lasti ʿib’an.)
— Ты — мой покой. Не обуза.
Айша колебалась, но взяла его ладонь.
Снаружи продолжал дуть ветер. Но внутри стало тихо. Потому что впервые за долгое время — она чувствовала себя не одинокой.