Бумажные журавлики

- Это больно, - грустно признал Фрэнк, когда мы поднимались по ступенькам медицинского центра, - они берут огромную иглу и...
- Не-не-не, не рассказывай! - перебил я, чувствуя, как на затылке волосы встают дыбом, - ты же знаешь, что я игл боюсь больше, чем... чем всего остального.
- Я знаю, - он улыбнулся, заливаясь румянцем. - Мне просто нравится, когда ты на что-то бурно реагируешь. Твоя мимика - нечто.
- Ну спасибо, поиздевайся еще. Я заделался у тебя хозяюшкой, бросив Нью-Йорк, а ты вон чего, - я старался контролировать свою мимику, но это не та вещь, которая дается с первого раза.
- Ну прости. Просто ты со стороны себя не видишь. Когда-нибудь я возьму камеру, сниму тебя, и потом мы вместе посмотрим.
- Ты бы на себя посмотрел, когда ты смотришь мультфильмы. Вот уж когда твоя мимика выше всяких похвал! - я вспомнил, как мы досматривали четвертый сезон «Черепашек ниндзя».
- А ты знаешь, что когда мы смотрим мультики, то, чисто теоретически, ты должен смотреть в экран, а не на меня? - он со смехом закусил губу.
- Ой, не начина-а-а-а-й, - я закатил глаза, чувствуя, что эту шуточную перепалку я точно проиграл, - иначе я напомню тебе про перепутанные буквы.
- А я тебе - про сожженную пиццу! - Фрэнк обогнал меня и шел чуть впереди лицом ко мне.
- Ты кого-нибудь сейчас сшибешь, Фрэнки. Пятиться задом в больнице - плохая идея.
- Очень плохая, молодые люди, - вставила проходящая мимо медсестра, - Привет, Фро.

Фрэнк обнял девушку, чуть касаясь ее белого халата.

- Хейл, милая. Как ты? - он сделал шаг назад, вставая рядом со мной, во все зубы улыбаясь девушке.
- Прекрасно, жду тебя в кабинете, просто жажду проткнуть. Сегодня с другом?
- Да, это...
- Джерард, приехал из Нью-Йорка. А я Хэйли, - она протянула тонкое запястье, крепко пожала мне руку.
- Откуда ты знаешь? - я растерянно посмотрел на Фрэнка, но он был удивлен не меньше.
- У тебя акцент Нью-Йоркский. И еще, - она скромно улыбнулась. - Я хорошая подруга Майки.
- Черт! - я хлопнул себя по лбу, понимая, что за две недели так и не удосужился сказать брату, что я в городе. - Я сейчас... догоню вас.

Оставив Фрэнка и его знакомую за два метра до процедурного кабинета, я вышел на улицу и набрал номер. Он никогда не брал трубку сразу, потому что тяжело вытаскивать телефон из кармана таких узких штанов.

- Ды-а-а-а, - наконец, раздалось на том конце.
- Майк, - протянул я в трубку, радуясь, что эта девушка напомнила мне о том, что надо, очень надо и с братом встретиться. За время, проведенное с Фрэнком, я вспоминал о звонке несколько раз в день, но каждый раз находилось занятие, которое отвлечет. - Угадай, где я?
- Да неужели? Через сколько придешь? Я не дома просто...- он решил, что я где-нибудь на подъезде, и совсем скоро буду дома.
- Эм... - я замялся, не зная, как преподнести это. - Я остановился у друга, и я тут, в общем-то, по делам еще на пару недель...
- Ух ты. У друга, - в голосе был сарказм. Он, как никто другой, знал, что у меня никогда не было здесь друзей. - Друга в этом городе. Ты в порядке, Джи?
- Вполне, и... Давай встретимся вечером? Придешь к нам?
- К вам? Блин, чувак... Ты странный стал. У кого ты? - мне казалось, что мы говорим на разных языках, забыв, как близки были когда-то. Раньше не обязательно было вообще что-либо говорить, чтобы понять, а сейчас эти обрывочные фразы болезненно напоминают, насколько мы отдалились.
- Ты не знаешь, но я тебе пришлю адрес. И, Майки... Этот друг слегка болен, и неважно выглядит... Но он не заразный, и будет рад видеть тебя. И еще, ты только родителям не говори. Я объясню.
- Ладно, хорошо, - я слышал, насколько младший был растерян, и я, воспользовавшись его обескураженностью, быстро попрощался, пока он не успел прийти в себя и не начал задавать вопросы, на которые я не хотел сейчас отвечать.

Я вернулся на этаж, где оставил Фрэнка. Его уже не было, значит, процедура началась. Стало не по себе, что я оставил его в такой момент, но, признаться, я был рад. Не хотелось видеть, как моему другу делают больно, даже если это и спасает его жизнь. Из кабинета послышался вскрик, затем - слабый стон. Я сжал челюсти, встав со стула. Я знаю, что так надо, что ему это нужно. Но я не хочу даже думать о том, что ему делают больно. Достаю из кармана наушники, включаю музыку, закрываясь ей от любого внешнего шума. Всегда, где бы я ни находился, у меня с собой музыка, которая заглушает все, что происходит вокруг, позволяя мне оставаться наедине со своими мыслями, либо окутывая собой, провожать в мир мечтаний и всего того, чего не будет никогда. Моя собственная утопия с идеальными саундтреками. Иногда песня, которую ты любишь, - все, что тебе нужно, чтобы снова начать улыбаться, поэтому я включил на повтор "Dancing with myself". Умопомрачительно заводная, она увела меня в сторону от кабинета, в котором прокалывали человека, который был мне дорог. Я поставил ее на повтор и закрыл глаза, просто слушая слова, представляя, как танцую один в пустой комнате со светомузыкой. Мягкое прикосновение к плечу заставило меня вздрогнуть, резко открывая глаза. Рядом стоял побледневший Фрэнк, вымученно улыбаясь.

- Пошли отсюда, - слабо проговорил он.

Я выключил музыку и поднялся со стула. Мы шли по коридору медленней, чем обычно, он еле переставлял ноги. Рядом с одним из кабинетов сидела девочка с ярко-зелеными волосами и тихо плакала. Слезы текли по худому, изможденному личику, исчезая за воротом цветастой рубашки.

- Эй, - Фрэнк остановился рядом с ней, заглядывая в глаза. - Ты очень сильная, и ты выживешь. Не опускай рук, малышка. У тебя будет долгая и счастливая жизнь, просто потерпи. Все будет хорошо.

Он улыбнулся ей, и, кивнув мне, пошел дальше. Его слова затронули что-то в моей душе. Он сам умирал, но нашел в себе силы на ободрение незнакомой девочки, которая выглядела явно лучше, чем сам он. Часто мы говорим людям те слова, в которых нуждаемся сами. Возможно ли, что ему не достаточно только того, что я приехал? Я должен говорить с ним о нем, ободрять, поддерживать, обещать, что все наладится, даже если и сам в это не до конца верю. Почему я не делал этого раньше? Я не хотел говорить на эту тему вообще. Не хотел причинять боль ему лишним напоминанием, да и себе... Я очень привязался к нему. Это - очень особенное, теплое чувство, смесь заботы, тревоги, желания защитить ото всего, и чего-то еще, очень легкого и невесомого, но постоянно ощущаемого всем моим существом.

- Эта девочка очень смелая, - вырвал меня из размышлений друг. - Видел ее волосы? Она сделала то, что хотела, она не боится быть собой.
- А ты боишься? - спросил я, чтобы поддержать беседу.
- Да. Нет, - он скривил губы, думая над объяснением. - Я не люблю себя. Ни свою внешность, ни свой характер. Я не могу принять себя со всем дерьмом, которое во мне сидит, и со всем тем, в чем меня убедило общество.
- Какие бы ты хотел волосы, например? - у меня появилась идея.
- Я всегда хотел ирокез, - он улыбнулся, подняв на меня взгляд, - и по бокам выбритые под миллиметров пять волосы, покрашенные в белый. А ты?
-Тогда пойдем, - я проигнорировал его вопрос, разворачиваясь и ведя его за собой в другую сторону. - Сейчас самое время исполнять мечты, Фрэнки.
- А ты? - повторил он.
- Что - я? - легче притвориться, что я не понял, чем признаться.
- Я хочу знать, какую стрижку ты сегодня себе сделаешь и в какой цвет покрасишься.
- Меня все устраивает, - я пожал плечами.
- Тогда и меня тоже. Либо вместе, либо я не буду.
- Тогда... Черт, ладно. Я просто сделаю волосы чуть короче и покрашусь в красный. В самый яркий красный, который у них есть. И пусть мой брат выпадет.
- Ты встречаешься с Майком?
- Я пригласил его к тебе сегодня вечером, ты же не против? - я понимал, что должен был позвать его куда-то, либо хотя бы спросить разрешения.
- Ни капли. Он твой брат, и не может быть плохим человеком, поэтому я буду рад с ним познакомиться.
- А я буду рад, если ты застегнешься, Фрэнки, - я остановился, застегивая молнию на его ветровке до самого подбородка и поправляя шарф. - Не хватало, чтобы ты еще и простудился.
- Спасибо, - еле проговорил он, смотря мне в глаза.