Бумажные журавлики

Ненавижу свои слабости. Мне не удалось взять контроль над своими эмоциями, и слезы горького сожаления и ненависти прочертили дорожки по раскрасневшимся от секса щекам. Хочу кричать, но получается только сдавленный хрип в рукав рубашки. Это был первый раз в моей жизни, когда я переспал с девушкой без чувств. Нет. Девушка переспала со мной. Ведь, по сути, это она трахнула меня! Чувствую ли я себя изнасилованным? Нет. Скорее, зверем... все равно зверем, ведомым своими инстинктами вопреки всему человеческому, что есть во мне. Оно ведь еще есть? Оно не задушено животным, проснувшимся в тот момент, когда ее холодные пальцы коснулись моей теплой кожи там, в туалете. Воспоминания о тех пятнадцати минутах заставили меня захотеть ее тело еще раз. В голове звучали ее стоны, смешанные с моим именем. Черт. Я вскочил так резко, что в глазах запрыгали цветные пятна, а затекшие ноги отказались держать равновесие. Удар плечом о стену привел меня в чувства. Заново обретя возможность стоять на ногах, я побрел в тот же туалет, где предал себя. Запачканное брызгами воды зеркало мутно отражало мое изнуренное лицо, как будто не давая увидеть всю мерзость моего существа. Можно подумать, я не знаю, как я выгляжу! Это же мое лицо... и я так устал от него. Я старался принимать себя. Ох, сколько ненависти было у меня к своему отражению в средней школе! Я готов был разбить каждое зеркало в доме, если бы они не были нужны маме и Майку. Сейчас я изменился - пухлые когда-то щеки превратились в прекрасные, высокие скулы, глаза больше не кажутся поросячьими из-за неимоверного жира. Единственное, что мне не нравится - нос. Он слишком большой и острый. Он все портит. Хотя нет. Все портит только то, что я мудак.

Я плеснул в лицо ледяной водой. В этом туалете почему-то отсутствует горячая. Надо было идти вниз, в гостевой... но это к лучшему, сосуды быстрее сузятся. Я попытался пригладить волосы, но они были просто обречены на беспорядок из-за пропитавшего их пота. Как бы там ни было - мне надо возвращаться. Линз наверняка уже давно танцует с кем-то другим, и вряд ли кто-нибудь заметил мое отсутствие. Но все же.

Музыка грохотала басами так, что диафрагма сжималась при каждой сильной доле. Еще бы! Мы всегда снимаем только самые лучшие места. Директор зациклен на имидже компании, от чего сотрудники больше страдают, конечно, но в такие моменты мы благодарны.

Я подошел к бару и встал возле Рэя, говорящего с Бобцом. К нему мы так, конечно, не обращаемся, но между собой он исключительно Бобец. Иной раз даже одергиваешь себя, чтобы не обратиться к нему по этому прозвищу. Но смельчаков еще не находилось. Я отхлебнул из протянутого мне бокала виски, покрутил им немного - мне нравится, как лед играет в бокале под светомузыкой. Суховатый, крепкий напиток обжег глотку, напоминая о сдерживаемых буквально несколько минут назад криках. Это наваждение будет преследовать меня еще долго... Ища спасения от своих же мыслей, я сделал пару шагов в сторону и присоединился к разговаривающим коллегам. Я не сразу понял, о чем они говорят, и пришлось переспросить. Выглядело глупо, конечно, но я отчаянно нуждался в этом разговоре.

- Мой двоюродный брат, Фрэнк. У парня нашли лейкемию... - он с трудом сглотнул и потянулся за бокалом, - врачи ничего не обещают, но велят надеяться на лучшее. Сам он очень чувствительный мальчик, и диагноз его просто подкосил. Он отказывается от лечения, даже обычные витамины, которые принимал полжизни, теперь выкинул.

- А родители? - я знаю, что не во всех семьях родители близки с детьми... но это же не та ситуация, чтобы игнорировать ребенка?

- Мать умерла, когда ему было семь. А отец военный, и с тех пор, как Фрэ достиг совершеннолетия, не живет с ним, а колесит по штатам. Он достаточно влиятельная личность в военных кругах. Так что парень уже два года как предоставлен сам себе.

- А где он живет? - зачем-то спросил я. Сам Рэй из Керни, и его брат, скорее всего, живет там и по сей день.

- Он остался в Белльвиле. Закончил там школу и решил остаться, когда отец переехал в Айдахо. Ему остался дом, подрабатывает, когда получается. А так, отец высылает ему небольшие суммы, - Торо запнулся и снова приложился к стакану, - они не очень ладят с тех пор, как Фрэ с ним не поехал.

- Он хороший, твой брат? - мне было жаль парня. Ему было около двадцати, если он закончил школу в восемнадцать. Наверное, это так страшно - знать, что по твоим венам течет отравленная кровь, и вместо того, чтобы нести по организму жизнь, она убивает.

- Он замечательный. Я в жизни не видел более эмоционального парня, так тонко чувствующего других людей. Он, конечно, бывает иногда агрессивен, но это выплескивается только в творчество, близким бояться нечего. Когда мы были маленькими, он делал просто невероятные вещи. Например, когда меня лишали сладкого за совместные проказы, он не ел свои конфеты, ночью сбегал из дома и кидал их мне в окно. А ведь он сам тот еще сладкоежка!

Я улыбнулся. Похоже, этот парень из тех, кто отдаст последнюю рубашку. Бобец спросил еще что-то, но я уже не слушал. Мне просто ничего не хотелось больше знать про этого Фрэнка из Белльвиля, моего родного города. Мы с ним не знакомы, хоть городок и маленький. Если я правильно посчитал, то он приехал уже после того, как я поступил в Нью-Йорке. Зачем я вообще все это считаю? Какая мне разница? Дав бармену знак повторить виски, я мечтал только о том, чтобы этот корпоратив, ставший пыткой, скорее закончился. Я видел Линз, вертящую задом около начальника кадрового отдела, видел Торо, показывающего Бобу какие-то фото на телефоне. Наверное, фото Фрэнка. Мне захотелось взглянуть на него, но я одернул себя, подумав, что это выглядело бы крайне глупо. И вообще, весь этот вечер, он глупый. Несуразный и какой-то неверный. Сегодня все идет наперекосяк. Надо запомнить, что я больше не хожу на корпоративы.

Когда наши сотрудники, слабо владеющие координацией тела, погнали по автобусам, я не хотел садиться с Рэем. Он стал бы снова говорить про своего кузена, а мне было больно слушать про так рано умирающую чуткую душу. Но, стоило мне подняться по ступенькам, как подвыпивший Торо замахал мне рукой. Моля небеса, чтобы он уснул, перебрав спиртного, я сел на соседнее кресло и сразу вставил наушники. Тот убрал телефон в карман и достал из рюкзака планшет. Я в полглаза следил за его серфингом по сети. Мне не было интересно, в общем-то. Просто нечем было заняться. Фейсбук, конечно, Фейсбук. Он полез в эту социальную сеть, чтобы в сотый раз проверить сообщения. Одним из диалогов был открыт Фрэнк Айеро. Я зажмурился, чтобы не запоминать фамилию и фотографию профиля. Рэй толкнул меня в бок.

- А знаешь что? У него была девушка, Джамия. Они вместе три года, и он собирался сделать ей предложение. Но когда она узнала о болезни, сразу бросила! Ему нужна поддержка, и он был уверен, что может положиться на эту стерву. А она просто ушла.

Он еще что-то говорил о том, что его депрессия связана не только с болезнью, и жаль, что сам Рэй не может поехать, чтобы поддержать брата, ведь у него работа... А мне все это резало по сердцу. Что значит - у тебя работа, если ты - последняя надежда для человека? Ты серьезно думаешь, что твое место в этой компании важнее, чем счастье твоего брата в последние месяцы? А когда он не сможет сам подняться с кровати, чтобы сходить в туалет? Ах, госпитали. Ну конечно, в больнице за ним присмотрят лучше!

- Торо, замолчи... просто замолчи... - я помассировал сдавленные болтовней и пьяными мыслями виски, - у меня от тебя голова болит...

Тот от удивления пару раз беззвучно открыл и закрыл рот, и, не найдя ответа на неожиданную резкость, снова уткнулся в планшет. Я сидел и смотрел в потолок. Мутная картинка тряслась из-за неровной дороги, и слегка подташнивало от количества выпитого. В автобусе пахло алкоголем и потом. Воняло настолько невыносимо, что я сдерживался, чтобы не блевануть прямо в проход. Скорее бы выйти из этого душного транспорта, скорее бы пойти домой. Скорее бы закончился этот проклятый день.

Of Mice and Men - My Understandings

Я не помню, как добрался до дома. На автомате закрыл за собой дверь и, бросив рюкзак у порога, пошел в душ. Вода всегда приводила меня в чувство, даже если я стоял под струями всего пару минут. Смывая с себя уродливый запах, я вдыхал свежий аромат геля для душа, и никогда до этого он не казался мне таким желанным. Все счастье мира было сейчас сосредоточено в моей мочалке, и я растирал его по своему телу... Вы когда-нибудь чувствовали подобное? Вот и я нет. До этого момента. Наверное, я все еще слишком пьян. Еще один способ прийти в себя - кофе. Без сахара, и с каплей молока, так, чтобы только немного смягчить вкус напитка, не испортив. Растянувшись на кровати с буком на коленях, делаю первый глоток. Горячо и крепко, как я люблю. Идеальный кофе в завершение одного из самых кошмарных дней моей взрослой жизни. Сегодня ничто, начиная с этого глотка, не испортит мне настроение.

Клик.

Открываю Фейсбук, ищу в друзьях Рэя Торо.

Клик.

Ищу в его друзьях Фрэнка Айеро.

Клик.

Передо мной его профиль.

Да, ему двадцать. И он учился в моей школе. А живет на другом конце города, в спальном районе среднего уровня. Я просматривал его информацию снова и снова, чтобы оттянуть момент, когда придется посмотреть на его фото. Я этого почему-то боялся. Меня доводила до дрожащих рук уже одна мысль об улыбающемся парне, проводящем время с друзьями, смеющемся, живущем полной жизнью. Сердце сжималось от мысли о том, как он узнал. Как человек в белом халате безразлично произносит смертельный диагноз и обещает сделать все возможное.

Клик.

Я открыл альбомы.

- Черт...

Этот парень был Солнцем. Он - концентрация энергии, позитива и добра всего нашего дерьмового города. Его глаза удивительного цвета. Похожи на мои, но более карие. Идеальный разлет черных бровей подчеркивает разрез глаз. Форма губ... Господи, с точки зрения художника этот парень - просто идеальная модель! Если бы он был моим другом, я завел бы отдельный скетчбук для его портретов, клянусь.

Я рассматривал его лицо, не думая о том, сколько времени пялюсь на фотографии незнакомого человека. Я изучал его альбомы с жадностью ученого, дорвавшегося до старейшего архива. Я рассматривал каждую фотографию, любуясь хоть и застывшей, но живой мимикой тогда еще подростка Фрэнка. Этот парень несет в себе столько света, что я мог бы ослепнуть. Но оно стоило бы того. У него очень открытый взгляд. Умный, смелый, с искрящимся в уголках счастьем. Внутри его глаз так много света... Я шмыгнул носом. Несправедливо. Он не должен был иметь этот диагноз. Он не заслужил смерти в двадцать один в полном одиночестве и безграничной боли. Сердце отказывалось работать равномерно, пускаясь в аритмическую пляску. Я слишком близко воспринял этого парня, наверное. Закрыв фото, я прокрутил колесиком мышки стену вниз, чтобы узнать об увлечениях. Он репостил ужасно смешные и остроумные вещи, и уже через пару минут я улыбался. А еще там была ссылка на его дневник. Меня кольнуло. Кликнув по ней, я попал на страницу с черным фоном. Принадлежала она человеку с ником frankieromustdie. Вы когда-нибудь чувствовали, что проглотили ножик? Меня скрутило от его покорности и осознания происходящего. Из записи в запись казалось, что он ждет момента смерти, что он хочет этого. Комментариев становилось все меньше. Если к записям, сделанным полгода назад, было по двадцать комментариев, то несколько последних не откомментировал никто. Люди уходят, когда тебе плохо, это нормально. Но он не должен быть один. Я хочу написать ему. Я вернулся на его профиль фейсбука, нажал на «написать сообщение». И завис. Что я могу ему сказать? Привет, не умирай? Привет, я с твоим двоюродным работаю?

"Привет, как дела?"

Серьезно?

Мне нечего было ему сказать, хотя внутри бушевала буря межгалактических масштабов. Я просто не знал, как выразить словами все эмоции, и вообще... С чего бы незнакомому парню так волноваться за него, верно? Это было бы чертовски странно. Я бы даже испугался. Я закрыл окно сообщений, разочарованно оглядывая его страницу. Если в ближайшее время мне повезет побывать в родном городе, я устрою нам с ним «случайную» встречу. Стоп. У меня есть его адрес. Я могу нарисовать ему что-нибудь, выразив так поддержку. Пусть и разовую, но ему станет теплее. Или нет. Я сделаю ему несколько журавликов. Помню, была легенда, что девочка, болеющая чем-то, тоже делала этих японских журавликов, и врачам удалось спасти ее. Конечно, это просто история, но...

Я нашел в интернете схему и сложил первую поделку. Кто бы знал, каким убогим он получился! Я хотел смять его и выкинуть, но пальцы просто не сжались вокруг хрупкой фигурки. Стало не по себе ломать то, что может вызвать улыбку у этого паренька, даже если потом я смогу сделать еще тысячу. Нет. Я собираюсь сделать еще тысячу.

От листа к листу они получались все лучше. Я разложил на столе десять белоснежных журавликов. Завтра я отнесу их на почту и отправлю посылкой. Они не должны помяться ни в коем случае.

Это будет посылка без обратного адреса и имени отправителя.