Глава 9. Дело закрыто.
Лейтенант сидел на борту корабля, наблюдая, как взрывается риф, а другие корабли один за другим тонут в море. Он сидел прямо, как палка, вцепившись в герметичную банку.
Поскольку они направлялись домой, все солдаты были очень счастливы, и никто не заметил, что сидящий лейтенант на самом деле умер.
Каждому суждено было встретить кого-то, и их жизнь изменилась бы из-за этого. После завершения своей миссии никто не знал, о чем думал лейтенант, сидя там и умирая.
Чжан Хайянь оттолкнул обломки и взобрался на риф, обнаружив, что корабли вокруг него уже затонули. На рифе осталось всего несколько сотен рабочих, и все они сбились в кучу, как пингвины.
Он сильно закашлялся и поднял бесчувственного Чжан Хайся. Он вообще ничего не слышал и знал, что из его ушей и носа течет кровь. Он чувствовал себя так, словно его грудь больше дюжины раз ударили копром, и думал, что его внутренние органы, вероятно, превратились во что-то вроде размоченного арбуза. Несмотря на все это, он все еще отчаянно выкрикивал имя Чжан Хайся несколько раз.
Его руки внезапно начали невыносимо зудеть, он натянул на себя одежду и обнаружил, что все его тело покрыто слоем кровавых волдырей.
Но это были не ожоги от взрыва. Он повернулся, чтобы посмотреть на других рабочих, и увидел, что они также обнаружили на своих телах кровавые волдыри и начали их расчесывать.
Чжан Хайянь почувствовал холод во всем теле. Он знал, что это было результатом болезни, поразившей их тела после взрыва.
На таком маленьком рифе следующие несколько месяцев были бы настоящим адом на земле без лодок и еды. Ему казалось, что чума и голод всегда следовали за ним, куда бы он ни пошел. *¹
Несмотря на то, что дело «Цветочного рифа» было закрыто, остались еще некоторые неразгаданные тайны. Но даже по сей день Чжан Хайянь так и не раскрыл подробности.
Шесть месяцев спустя семья Чэнь Либяо отправилась на рыбацкой лодке, чтобы найти их. Они нашли Чжан Хайяня и Чжан Хайся на рифе, но больше с ними никого не было. Они отвезли их обратно в Малакку.
Никто не знал, куда делись остальные люди на рифе, за исключением тех, кто прочитал конфиденциальную телеграмму из Южного архива.
В конце концов, дело «Цветочного рифа» было помечено как неразрешённое. Так называемое «неразрешённое дело» означало, что результат был, но его не могли опубликовать.
В архивную комнату в подвале Южного архива попала лишь одна часть информации, а все остальные файлы были уничтожены.
Южно-Синьцзянский филиал Южного архива взял на себя расследование того, почему военачальник Гуйси хотел найти чумной корабль в Южном море и получить источник болезни удоу, которая была внутри. Нашли ли они ответ или нет, Чжан Хайянь никогда не узнает.
Три года спустя. Южный архив.
Наступили сумерки, и Чжан Хайся сидел на плетеном стуле, пока Чжан Хайянь молча мыл ему ноги. Чжан Хайся посмотрел в сторону моря и увидел группу детей, бегающих вверх и вниз по пляжу.
«Просто дай мне полежать на кровати. Зачем каждый день меня перекладывать?» Ему все еще было немного неловко видеть, как Чжан Хайянь с такой заботой моет ему ноги.
«У парализованного человека появятся пролежни, если его не будут поворачивать».
«Я не чувствую никакой боли», - сказал Чжан Хайся.
«Независимо от того, чувствуешь ли ты боль или нет, пролежни все равно появятся». Чжан Хайянь взял воду, которой мыл ноги, и вылил ее вниз.
Официальная резиденция Южного архива в Малакке на самом деле представляла собой двухэтажное индийское здание с небольшим двориком и арочной дверью, выглядевшее весьма эффектно.
Здания сзади были очень простыми, но были построены как небольшие виллы в европейском стиле. В Гуланъюй было много подобных зданий, поэтому Чжан Хайянь был с ними хорошо знаком.
Поскольку обе их комнаты находились на втором этаже, они могли видеть море из коридора. На втором этаже также была большая комната, которая служила конференц-залом, но в ней никогда не размещалось больше трех человек. Внутри находились телеграфные приборы и большая морская карта, но морская карта заплесневела и скрутилась за долгое время, превратившись скорее в декорацию.
На первом этаже было три комнаты с одинаковой структурой, но одна из них была архивной, а две другие были заполнены продуктами.
Поскольку у здания была впечатляющая арочная дверь, люди, приходившие и уходившие, думали, что внутри живут иностранцы, поэтому они не осмеливались шуметь.
Чжан Хайянь установил ларек, чтобы продавать импортные продукты. Он хорошо говорил по-английски, поэтому его ларек часто посещали иностранцы.
Вывеска Южного архива все еще висела на арочной двери, но местные жители понятия не имели, что она означает.
«Из Архива все еще нет новостей?»
Чжан Хайянь помассировал ноги Чжан Хайся и покачал головой. «Нет не только никаких новостей, но и результатов не было произведено. Если бы не тот факт, что мы копили деньги, мы бы уже давно просили милостыню».
«А что насчет телеграммы?»
«Нет ответа». Чжан Хайянь встал и потянулся. «Я слышал, что кантонская фракция теперь полностью контролирует Сямынь. Будут ли замешаны Архивы? Или они отступились, или распались?»
«Что ты будешь делать, если они распадутся?»
«Мы ничего не умеем, кроме как шпионить. При всех этих войнах я не верю, что шпионы вроде нас останутся без работы», - сказал Чжан Хайянь. «Мы вернемся в Сямынь, найдем крестную мать, найдем нового босса и продолжим бездельничать».
Чжан Хайся улыбнулся. «Если бы не я, тебя бы уже повысили, и ты бы вернулся в Сямынь».
«Прекрати. Я - причина, по которой ты подписал контракт на свою жизнь. Раз уж мы пришли сюда вместе, мы и вернемся вместе». Чжан Хайянь облокотился на перила и увидел, как в нескольких местах вдоль дальнего побережья поднимается черный дым. Он не знал, было ли это из-за пожара или чего-то еще.
«Что сказал этот мастер Малефициум с восточной улицы о твоих ногах, когда гадал? Он может их вылечить?»
«Он сказал, что не может вылечить мои ноги. Он также сказал, что я умираю и не смогу покоиться с миром, потому что стану монстром», - сказал Чжан Хайся. «Я умру не из-за своих ног, а из-за других вещей».
Чжан Хайянь разозлился, услышав это. «Этот глупый парень не знает, о чем говорит. Я сожгу его дом позже и посмотрю, осмелится ли он нести чушь».
Чжан Хайся прервал его: «Он сказал, что я умру за то, за что должен был умереть раньше».
Чжан Хайянь помолчал некоторое время, а затем вздохнул. Он знал, что Чжан Хайся расстроен тем, что произошло на рифе, но он не хотел говорить о том, что произошло тогда.
«О, да», - Чжан Хайся достал из кармана рубашки вырезку из газеты. «Посмотри и скажи, то ли это, что я думаю».
Чжан Хайянь взял её и обнаружил, что это была простая статья. В Пенанге и близлежащих деревнях распространялась странная болезнь, причём очень быстро. Подозревалось, что это инфекционное заболевание, занесенное иностранцами, очень похожее на то, как в то время заносили сифилис.
Однако в газетной вырезке говорилось, что на ранних стадиях заболевания у пациентов наблюдалось множество мелких кровяных пузырьков.
Чжан Хайянь нахмурился. «Болезнь удоу?»
«Хотя Южные архивы больше не платят, у нас всё ещё есть обязанность предупредить местных жителей. Теперь удобно путешествовать на лодке по Южному морю, поэтому тысячи людей каждый день путешествуют между Сямынем и Малаккой. Если это действительно болезнь удоу, то она может легко распространиться по всему миру. Разве мы не должны пойти и проверить это?»
Чжан Хайянь закурил сигарету, которую ему порекомендовал Чжан Хайся. Он затянулся, и ветер донёс до него Смутное ощущение, что-то не так.
Если это действительно была болезнь удоу, то нераскрытое дело того года придётся открыть заново. Какой заговор за этим стоит?
Чжан Хайянь сказал: «Пенанг... разве это не территория того парня?»
Чжан Хайся кивнул. «Да, именно так. Это того самого парня территория, так что тебе нужно быть осторожным, когда ты туда пойдёшь. В Пинанге за убийство кого-то из Южного Архива награждают тысячей долларов. Тебе лучше сменить внешность перед тем, как идти. И, кстати, прими как следует душ».
________________________
*¹ Чжан Хайянь имел прозвище «Бог чумы», в основном это было связано с тем, что он был известен убийствами людей, когда находился в районе Южного моря.