Всплеск

Получаю по щеке размашистую пощечину. Чувствую жгучую боль на скуле и, приложив к лицу пальцы, замечаю на них кровь. Стерва поцарапала меня.

Аделаида не успокаивается, после секундной заминки вцепляясь мне в волосы и поваливая на пол. Через пару мгновений она уже садится поверх меня, размахивая своими дряхлыми кулачками и длиннющими русыми волосами. Я лишь прикрываю лицо руками, моля Цидерду, священную ведьму, о пощаде.

И так каждый день.

Три года назад я могла еще спокойно разгуливать по нашей земле, не боясь нападок неуравновешенных психичек. Конечно, тогда, в пятнадцать, затишье моей силы вызывало много вопросов, но стоило лишь напомнить забиякам кто моя мама – они сразу разбегались по разным углам. Только вот эффект запугивания оказался не самым действенным, а точнее – он имел срок годности. К сожаления, поняла я это только в свои восемнадцать, когда все вокруг ходили в Акириу, специальную школу для таких как мы – ведьм, – посещали практические занятия и принимали участие в студенческих турнирах. А моё место было исключительно на скамейке запасных и за последней партой на теоретических занятиях.

Аделаида – главный источник грязи в школе и, что скрывать, шикарная длинноногая девчонка, и мой враг номер один по-совместительству, – не забывала каждый раз напоминать о том, что если бы не моя фамилия, то меня бы даже к лекциям не допустили. К сожалению, это было правдой. Но не могла же я отказаться от своего рода, верно? Хотя, конечно, хотелось этого частенько.

Моя мама – Шилла Тернер. Наверное, сейчас это прозвучало пафосно и пусто, но если бы вы знали какое влияние оказывает наша фамилия в ведьминских кругах, то, уверяю, восхитились бы. И заодно расстроились из-за того, что у самой могущественной ведьмы прошлого поколения такая бездарная, совершенно нулевая в магии дочь. Так вот, моя мама для народа, как Обама для Америки. Или как последняя часть мстителей в день премьеры – все ею восторгаются, но боятся узнать поближе. В принципе, это неудивительно – она запросто могла заколдовать любого. А таких случаев, можете поверить, было не мало.

На самом деле, мне было жаль Шиллу. Женщина с таким статусом, силой и популярностью родила ребенка, который даже свечу не может зажечь при помощи магии. Я была буквально пуста. Некоторые старые ведьмы, к которым мама водила меня в детстве, говорили, что не видят во мне даже искру магии; что я – простой человек. Удивительное явление, быть человеком среди ведьм и при этом ходить в магическую школу. На самом деле я могла остановиться и на первом пункте, без приписки Акирии, потому что ни одна родословная ведьмы ещё не содержала в себе человеческое отродье. Ну, так было до того, как родилась я.

Шилла была хорошей матерью, но с каждым годом её терпение истощалось: если в мои пятнадцать она не переставала верить в меня и мои силы, то к восемнадцати она совершенно опустила руки и без моего согласия пропихнула в эту школу магически одаренных детишек. Правда, наши воскресные занятия остались в силе и она продолжила учить меня теории, которую, по её словам, не даст ни одна школа.

Мои руки отрывают от лица и я распахиваю глаза: прямо перед глазами зависла худая мордашка Аделаиды, искаженная гримасой ненависти. На самом деле, странная девчонка: как можно так сильно не переносить человека, который не может даже поджечь её задницу силой мысли?

– Что, Тернер, даже не попробуешь сопротивляться? Или ты уже колдуешь, просто мы, как всегда, не заметили? – Аделаида обводит собравшийся вокруг нас народ насмешливым взглядом и я лишь закатываю глаза, конкретно задолбавшись от этого ежедневного представления.

– Чейро, я же сказала тебе ещё сегодня утром: я не буду просить знакомую ведьму сделать тебе аборт за бесплатно. Максимум – скидка. Так что отстань, – говорю специально громко, чтобы услышал каждый. Может у меня и не было магии, но зато я научилась пользоваться толпой по другому – с помощью слухов. Конечно, Аделаида не просила меня ни о чем подобном и беременна она явно не была (а если бы и была, то, уверена, родился бы маленький дьявол), но что ещё я могу сделать лежа на полу с ссадиной на щеке? Вот именно, только это и могу – назвать её беременной.

– Ч-что?! – тонкие брови девушки подскакивают вверх и она даже ослабляет хватку на моих запястьях, ошарашено оборачиваясь на ребят вокруг. Некоторые уже начали тыкать пальцем в нашу сторону, при этом перешептываясь с подлыми улыбочками на лицах. – Это неправда! Вы кого вообще слушаете, она же даже не одна из нас!

Ропот голосов усиливается и от отчаяния Аделаида поднимается с меня, напоследок прошипев:

– Ты за это поплатишься, Тернер.

– И как же, позволь спросить? Назовешь ребенка в мою честь? – хмыкаю, вставая на ноги. Хватаю упавшую с плеча сумку и, наконец, убираюсь прочь из этой долбанной школы идиотов. Честное слово, этим придуркам не помешало бы хоть что-то, за исключением магии и высмеивания людей. Например, посмотреть фильм, где нет слова «ведьма» в названии.

На самом деле моя жизнь была... ну, ниче такой. Эпизод с дракой – это обычные издержки темной репутации, а в целом все было не так уж и плохо – у меня было целых два лучших друга: кот по кличке Пёс и Дана, моя лучшая подруга. Правда, кот не умел говорить, а Дана – человек, но я, разумеется, рассказала ей совершенно всё о магии, несмотря на запрет мамы и колдовские законы. В конце концов, я не умела колдовать, а значит, на меня правила книги ведьм действовали по другому. Верно? Верно! Конечно, Шилла с моей логикой спорила долго, а когда узнала, что Дана уже в курсе всех дел, захотела стереть ей память. Споров была куча, но убедить все-таки получилось. Путем слез и выпрашиваний, но главное – она согласилась не залезать в голову моей единственной подруги.

Пинаю лежащий на моем пути камушек, заворачивая домой. В окнах горел свет, а во дворе работали разбрызгиватели. Соседи часто спрашивали нас, каким образом цветы на нашем участке появляются ещё в начале марте. В ответ мама закатывала пятиминутную лекцию о правильном ухаживании за растениями, хорошей земле и даже умудрялась прорекламировать какие-то импортные удобрения, однако настоящий ответ был краток – магия.

Скрип калитки, размашистые шлепки по влажной земле, металический звон ключей, хлопок входной двери и – ура – я дома!

В нос тут же бьет привычный аромат молочной ванили. Все, наверное, знают, что в каждом доме есть свой запах. Так вот у ведьм практически также – всякий род носит собственный, индивидуальный запах магии. Конечно, есть случаи, когда ведьмы с похожей энергией пахли одинаково, но вот аромат ванили с молоком – настоящая редкость. Будь я на месте Аделаиды – возненавидела бы себя именно за это. В конце концов, от семейства Чейро за версту несло простыми цветами.

– Опять драка? – вхожу в кабинет матери и первым делом она бросает взгляд на мою царапину на щеке. Черт бы побрал Аделаиду и её длинные ногти. – Я же просила тебя обходить стороной этих травмированных детей, Уиллоу.

– Проблема в том, что они не дают мне этого сделать, – ну, или в том, что я лучше стану грушей для битья, чем буду скрываться по коридорам, как напуганная маленькая девочка. Но маме об этом знать необязательно.

– Я поговорю с Чейро. Пускай Вайолет угомонит свою дочь, – мама вздыхает, прикладывая ладонь к моей щеке. Её палец скользит по скуле и я чувствую исходящее от него тепло. Кожу вокруг царапины начинает покалывать от магии и я лишь поджимаю губы, подавляя вздох.

– Не надо. Это же обычная школьная травля, мам. Я сама разберусь, – она смотрит на меня с сомнением, будто бы молча говоря, что я никогда не смогу разобраться с Аделаидой так, как может она – с помощью своей силы. Поэтому я продолжаю. – Например, могу записаться на Джиу-Джитсу. Оплатишь курсы?

– Девушка не должна заниматься бойней. Прекрати выдумывать, – цокая языком, она отдергивает ладонь от моего лица, погружаясь в какие-то бумаги. 

– Ты узко мыслишь! Только представь: я иду по темному переулку, совершенно одна. И тут – бац! Из-за угла выходит шайка неадекватов! Они докапываются до меня и тут-то я хоп-хоп-хопа-а! – верчусь в воздухе, изображая битву и сопровождая каждый резкий выброс руки или ноги громким «хоп». – Бандиты побеждены, а я спасена.

Мама тяжко вздыхает, смотря на моё представление с презрением и даже недоверием. Наверное, вертушка в воздухе была лишней.

– Ведьмы в подобных ситуациях прибегают к магии. В твоем случае можно воспользоваться хитростью, – возможно, кого-то такие слова могли бы оскорбить, но я даже не обращаю на них внимание – привыкла.

– О, точно, я заговорю их до смерти, – киваю со всей серьезностью, но мама все равно улавливает мой сарказм.

– Ты не будешь ходить на боевые искусства, тема закрыта.

Что ж, ладно. В следующий раз попробую отпроситься на стрельбу.

***

Я просыпаюсь от громких ударов в дверь. Распахиваю глаза, не совсем понимая, что происходит. Взгляд сразу цепляется за потолочное окно, сквозь которое полный лунный диск освещает комнату.

Точно. Полнолуние. Как я могла забыть? Наверное, половина школы сейчас собралась в лесу и прыгают через костер, а другая сидит дома и тренируется над проведением ритуалов. По крайней мере никто точно не забыл о полной луне. Никто, кроме, разумеется, меня.

От мыслей отвлекает очередной грохот внизу. На этот раз вскакиваю с кровати и хватаю пачку спичек с тумбочки, на автомате поджигая фитиль свечи. Шум продолжается и я убеждаюсь в том, что это не простой стук в дверь, а полноценные удары, от которых любая деревяшка могла бы разлететься в щепки, если бы не была заколдована. 

Нужно попасть в кабинет.

Спускаюсь по лестнице, по привычке перепрыгивая через скрипучие ступеньки. С каждым моим шагом вниз грохот становится громче и вскоре можно даже услышать, как грозный мужской голос кричит что-то снаружи. Но я не останавливаюсь, чтобы разобрать его, переступая с доски на доску в сторону нужной двери.

Единственное, что было во мне от настоящей ведьмы – способность передвигаться бесшумно, как настоящий призрак. Мама всегда говорила, что это качество очень ценно и не все в нашем роду могли им похвастаться (например, моя прабабка Цуни, которая была размером с платяной шкаф. Собственно поэтому я тайком прозвала её Мадам Гран Буше –  слишком велика была схожесть с говорящим шкафом из «красавицы и чудовища»). В общем, как по мне, так себе суперсила и лучше бы я была тучной как прабабка, чем мелкой, тихой и бесполезной.

Хорошая ведьма способна овладеть каждой из возможных стихий: воздух, вода, огонь и земля. Лучшая ведьма, такая, как моя мама, была сильна не только в стихиях, но и раскрывала в себе личный дар, скрытый духовный потенциал. Шилла, например, обладала редчайшей способностью исцелять, что было весьма полезно для моих ежедневных травм от драк. Сегодня я с фингалом, а завтра – как новенькая.

В общем, чтобы совсем не отчаиваться, я прозвала свою способность быть тихой – силой черной кошки, и выдумала, что это и есть мой особый ведьминский дар. Как говорится, дают – бери.

Оказавшись у двери в кабинет, торможу, не решаясь ворваться в него без спроса. Все знают: тревожить ведьму в полную луну – себе дороже; силы усиливаются, а управлять ими становится сложнее.

В щелку между дверью и половицами просачивается светло-голубое энергетическое сияние, освещая мои босые ступни и выцветшую темно-вишневую краску на деревянном полу. Замираю с повисшей в воздухе рукой, убеждаясь в том, что мама колдует.

Конечно, сомнительное удовольствие – оказаться мертвой от рук собственной матери и при этом по собственной оплошности. Но лучше так, чем ждать, когда колдовская защита дома истончится окончательно, и к нам в дом ворвутся непрошеные гости.   

Поэтому отмираю, решаясь, и обхватываю пальцами холодную дверную ручку, проворачивая её. По ногам ползет морозный воздух, ручка заледенела, магический всплеск носит с собой голубое свечение: верные признаки того, что мама связывается с кем-то из другого измерения. Неужто просит помощи?

– Но я не могу оставить её, – доносится шепот Шиллы, когда я вхожу в комнату. Её плечи вздрагивают и она оборачивается, скорее чувствуя моё присутствие, чем замечая его. – Что ты здесь делаешь?

– Почему к нам ломятся? – смотрю маме за спину, замечая в камине свет. Внезапно из топки вытягивается сотканный из белой дымки силуэт мужчины. Несмотря на эфемерность его образа, различаю странную бородку, бакенбарды и низкий цилиндр на голове. – Ээ... здрасьте.

– Привет, молодежь! – мужчина радостно взмахивает рукой, обнажая свои зубы. – Ты меня не знаешь, но я твой пятиюродный дядька, можешь звать меня дядюшкой Клак!

Ну уж нет, спасибо.

– Клаконис, не дурмань ей мозги. Уиллоу не может запомнить даже сегодняшнее число, – мама взмахивает рукой в сторону призрачного мужичка.

– А вот и могу! Сегодня... эм, – тут я действительно теряюсь. Не следовало бросаться на рожон не подумав. – Ну, сегодня точно ноябрь.

– Вот видишь, все она знает.

– Спасибо, дядя Кока, – чувствуя поддержку от мужчины, тут же приписываю его в число близких родственников. Но, заметив его потухший взгляд, осекаюсь.

– Клак, – недовольно исправляет он, и я неловко переминаюсь с ноги на ногу. Ой.

Маму сложившаяся ситуация не забавляет. Она даже не говорит свое привычное «я же говорила», вместо этого просто уставившись на мои босые ступни.

– Ма-ам? – протягиваю я, вздрагивая от очередного удара снизу. Словно не слыша меня, она отворачивается к камину.

– Клаконис, свяжись с Орденом. Сообщи им о том, что мы выяснили. И не упоминай Уиллоу, я не хочу, чтобы её забрали, – мужчина, который улыбался всего пару секунд назад, сейчас смотрел на Шиллу с полной серьезностью во взгляде. Он сосредоточено кивает.

– Удачи, Шилла, – успевает сказать Клак, прежде чем чары рассеиваются. Как только голубое свечение испаряется, мама несется к картине на стене, снося её при помощи магии. Ну конечно! Сейф за рамой, как очевидно.

– Что присходит? – медленно подхожу к столу, но меня снова не слышат: Шилла продолжает копаться в сейфе, перекидывая какие-то бумаги, магические свечи и омулеты на деревянную поверхность стола. – Мам?

Сплошной игнор. Грохот становится громче и несложно догадаться, что совсем скоро защита дома спадет. Все-таки, как бы сильна не была ведьма, поставившая её, удержать дом от прямого нападения очень трудно, это требует большой сосредоточенности и внутренней энергии. Хоть Шилла и имеет все перечисленное в троекратном размере, это все равно не поможет нам прятаться здесь всю жизнь. Тем более половина её сил наверняка ушла на создание чар связи с моим дядькой Клаусом. Или как там его?

Неожиданно из какого-то плетенного мешочка в руках Шиллы начинают сыпаться монеты. Золотые кругляши со звоном падают на пол, а некоторые даже закатываются в щели старого дома. Даже монетки привлекают больше внимания, чем я: Шилла со вздохом взмахивает рукой, колдовством поднимая золото с пола и укладывая их обратно в мешок. Даже те кругляши, которые успели закатиться под половицы, вытягиваются из под своих укромных мест, прыгая обратно в сумку.

Откуда у нас вообще золото в доме?

– Да хватит уже! Что ты делаешь? – Я не выдерживаю, повышая голос и зло ударяя ладонями по столу. Шилла вздрагивает, стоя ко мне спиной. Её руки замирают где-то внутри сейфа и только спустя пару долгих секунд она оборачивается, зажав в пальцах небольшой швейный мешочек. – Устроим урок вышивания?

– Дерзость – не признак ума, Уиллоу, – Шилла поджимает губы, отрывая одну мою руку от стола и высыпая в неё содержимое мешочка. Мне на ладонь тут же выкатывается несколько серебряных колец с разными камням в резной окантовке.

Шилла выбирает кольцо с синим камушком, натягивая его на мой безымянный палец.

– Сапфир. Он защитит тебя от черной магии, – я узнала его породу сразу: в первый месяц в Акирии нам поставили дисциплину по ведьминским оберегам. По этим занятиям не было практики, поэтому они быстро заняли первое место в моем личном топе. Даже сейчас я помнила: Сапфир, разновидность корнуда, защищает от нападок неприятелей и бла-бла-бла. Только вот я не думала, что Шилла полагается на подобные безделушки. – Никогда не снимай его.

– Разве ты веришь в силу камней? – мама одаряет меня задумчивым взглядом, поднимая кольцо с рубином.

– Верю. И ты тоже должна, – натягивая его на мой указательный палец, со всей уверенностью заявляет она. – Внимательно следи за этим пальцем. Если его начнет жечь, значит, рядом опасность. Сразу беги.

Вслед за рубином свое место на мизинце занимает изумруд.

– Оно закроет мысли, создаст защитное поле вокруг, чтобы никто не смог проникнуть в твою голову.

Шилла отлепляет от стола другую руку, надевая на второй мизинец точно такое же кольцо.

– Через эти пальцы идет вся энергия в твоем теле. Нося изумруды на двух мизинцах ты останавливаешь поток и сила остается внутри тебя.

– Если ты так веришь в волшебство колечек, то почему сама их не носишь?  – киваю на пустые руки матери. Она носила только одно, на безымянном пальце левой руки: тонкий серебряный обод с маленьким круглым камушком в центре. Кажется, это был черный турмалин, ведьмин камень. Но, честно сказать, мне он казался бесполезным, намного интереснее был тот же самый рубин.

– Я носила их, в детстве. До того, как впервые почувствовала магию в себе, – сжимая мои пустые ладони в кулаки, отвечает она. – Послушай, Уиллоу. Эти камни действуют на обычных людей совершенно по-другому, человек привык носить их, когда находится в поиске любви, работы или спокойствия. Но для нас, ведьм, они намного сложнее, они таят в себе самую настоящую силу. Я знаю, что ты считаешь себя человеком, и я была не слишком то хорошей матерью, смиряясь с этим. Но ты Уиллоу Тернер, моя дочь и самая настоящая ведьма. Придет время и ты сама поймешь, что можешь намного больше, чем обычная колдунья, – мама шепчет, вздрагивая от очередного удара. Только на этот раз грохот повлек за собой хруст дерева. – Они вошли.

– Кто они? Что происходит?

– Это за мной, милая. Я должна ненадолго уехать.

– Куда? – хмурюсь, не совсем понимая о чем идет речь, но коленки начинают предательски дрожать, выдавая мой страх. Они в нашем доме.

– В Мóрезин.

Мóрезин – настоящая столица ведьм, находящаяся в другом измерении. Кажется, тот самый дядюшка Крек, с которым мама связывалась несколько минут назад, был оттуда. В Мóрезине опасно, там обитают самые разные магические существа, начиная от обычных гномов и заканчивая драконами. Я часто читала об этом месте и каждый раз по коже бегали зловещие мурашки.

– Чего?!

– Сначала пройду новый тест на силы, а после меня отправят туда. Народ разбушевался, нужно наладить порядок, – супер, в мире эльфов происходят войны, а мою маму делают солдатом. Ну просто ахренеть! Заберите лучше долбанную Аделаиду, ей достаточно будет открыть рот, и все демоны сразу помрут от звука её голоса.

– Ты можешь отказаться? – в ответ мама лишь качает головой, отпуская мои руки и подбирая со стола золотой жетон. Она на мгновение закрывает глаза, сжимая монетку в руках. Её губы шевелятся, кулак ненадолго вспыхивает синим цветом и мама протягивает мне уже раскрытую ладонь.

– Я не могу сказать, когда вернусь, но не ищи меня. Там опасно, Уиллоу. Какой бы смелой ты не была, Мóрезин – не место для тебя, – она перекладывает монетку в мою руку, поглаживая меня по волосам. – Помнишь улицу с нашим любимым кафе с хот-догами? – В дверь кабинета раздается тяжелый удар, и я поспешно киваю. – Там, на углу, есть телефонная будка. Забрось туда эту монету, она свяжет тебя с Агатой. Придется ненадолго переехать к ней, я заберу тебя, когда вернусь. Ты поняла меня, Уиллоу? – я качаю головой в разные стороны, не соглашаясь.

– Я никуда не поеду. Буду ждать тебя дома, – дверь слегка прогибается под натиском чьего-то тела и мне на щеку падает горячая слеза, которую Шилла тут же вытирает кончиком указательного пальца.

– Поедешь. Оставаться здесь опасно. В Мóрезине никто не знает о тебе и это должно остаться неизменным как можно дольше. Если будешь лезть в гущу событий, то о тебе узнают и ты окажешься в большой опасности. Без магии ты как легкая мишень. Тебя будут использовать против меня, понимаешь? Поэтому нужно спрятаться.

Между нами виснет напряженная тишина и тогда Шилла разрушает мои сомнениям одной лишь фразой.

– И так я намного быстрее смогу вернуться домой, – поджимаю губы, выдавая поражение. Ладно, если так она сможет вернуться раньше, то я... согласна. – Сейчас они войдут. Я сделаю тебя невидимой до тех пор, пока ты не окажешься в безопасности.

Я бросаюсь маме на шею, вцепляясь в её плечи как в спасательный круг. Шилла всегда была для меня поддержкой, опорой и безопасностью. Под её крылом было неважно умею я колдовать или нет – в любом случае меня хранили как стеклянную вазу, оберегали от всего зла снаружи и защищали от глупых детских нападок. А сейчас... сейчас я останусь одна.

– Я люблю тебя, мам, – шмыгаю носом, вжимаясь в её тело, когда дверь издает жалобный скрип. Осталось совсем мало времени. – Постарайся как можно скорее перебить злодеев Мóрезина.

Шилла смеётся, обнимая меня за шею и поглаживая по волосам. Легкий холодок окатывает меня с макушки до пят – она начала колдовать.

– Я горжусь тобой, Уиллоу. И люблю. Больше всех на свете. Вот увидишь, я очень скоро вернусь, ты даже соскучиться по мне не успеешь, – киваю куда-то в плечо, прилипая еще сильнее. Шилла тоже плачет, я слышу это по её голосу.

Вообще-то, стабильно раз в год мама уезжала на пару дней на турнир испытания сил, а за мной присматривала Агата. Но об этом нас всегда извещали заранее: мама успевала предупредить мою тетку и сама добиралась до места. Её никогда не забирали, тем более со столь грубой силой. Я никогда не видела её сейф, и никогда Шилла не беспокоилась о моей безопасности так сильно, как сейчас. Я словно знала, чувствовала, что что-то не так. Понимала, что она врет мне, но не осмеливалась просить что-то большее, чем легкую ложь.

Но самое страшное сейчас то, что она плачет вместе со мной. Она боится. Она будто... прощается.

– Не снимай кольца! – неожиданно Шилла отталкивает меня от себя, и я отлетаю в угол кабинета, прижимаясь к полкам настенного стеллажа.

В следующую секунду дверь распахивается. В проеме появляются два крупных силуэта, которые тут же отступают назад, в темноту коридора, освобождая проход. В кабинет, подскакивая на носках, весело входит худой, как спичка, мужчина. На вид он был ровесником мамы, но кто знает этих магов? Возможно, за его спиной прошло уже несколько веков, потому что, несмотря на худое телосложение, он нагонял страх и какое-то неправильное чувство уважения.

Незнакомец скрепил руки за спиной, оглядывая кабинет, и такой же пружинистой походкой направился к столу.

– Здравствуй, Шилла, – он растянул губы в широкой улыбке, загребая из мешочка с монетами целую горсть и выпуская жетоны сквозь пальцы. Те с громким звоном начали падать на пол, только на этот раз мама даже не взглянула в их сторону. – А ты все такая же красивая. Даже лучше, возраст тебе к лицу.

– Чем заслужила твой визит, Процион? – мама гордо вздергивает подбородок, игнорируя сомнительный комплимент этого типа. Внутри меня растекается тягучее чувство гордости за неё.

– Тебе не нужно его заслуживать, дорогая. Для тебя у меня всегда найдется время, – он дарит моей матери обворожительную улыбку. Шилла остается беспристрастна и мужчина сдается, бросая свои жалкие попытки польстить. – Но все же... одна птичка принесла на хвосте, что у тебя есть маленький секрет.

– И давно ты начал слушать птичек?

– Остроумно, – мужчина щурит глаза, качая головой и чуть ли не испепеляя маму пронзительным взглядом серых глаз. Шилла напрягается, опираясь кулаками о стол. – Где она, Шилла?

– Не понимаю о чем ты, Процион, – мама отвечает ему таким же пристальным взглядом. Их война переглядками длится несколько долгих секунд и нарушает её мужской смех. Процион смеётся заливисто, как ребенок. Я даже вскидываю брови от удивления, не совсем понимая здоров ли он.

– Прошло столько лет, а я по прежнему верю тебе, Шилла, – он театрально разводит руки в стороны и я замечаю, как плечи матери медленно расслабляются. – Но я все равно должен забрать тебя, увы-увы. Отец хочет видеть Шиллу Тернер в числе своих соратников. Я, конечно, сказал ему, что ты и твой дрянной характер никогда не согласятся на подобное предложение, но он утверждает, что ты его должница.

– Он прав, – мама передергивает плечами, выходя из-за стола. – Я готова.

Но мужчина больше не обращает на неё внимания, уставившись в угол комнаты, где стою я. Затаиваю дыхание, прослеживаю за его взглядом. Он смотрит на стеллаж. На книгу. Не на меня.

– Научился читать, Проци? – мама вскидывает брови, смотря прямо в мои глаза. Сглатываю, нервничая. – Могу подать...

– Я сам, – мужчина вскидывает руку, прерывая Шиллу, и в два широких шага оказывается возле меня. Он тянет руку к ручке стеллажа, и я отползаю к соседней стене, прилипая к ней, как вторые обои.

Время начинает ощущаться медленнее, я будто чувствую каждую миллисекунду, отползая от мужчины все дальше. Манжет его пиджака задевает рукав моей пижамной кофты, и я затаиваю дыхание, переставая двигаться. Но Процион не замечает ничего необычного, протягивая руку к полке и снимая оттуда первый том маминой книги заклинаний.

– До сих пор помню, как ты расписывала первые страницы на ней. А сейчас их уже... – он поднимает взгляд, пересчитывая корешки остальных книг. – Уже четыре. Как быстро идет время, да, Шилла?

– Прошло много лет, – мама пожимает плечами, но её голос остается таким же сухим. Мужчина ставит книгу на место и собирается закрыть стеллаж, но в последний момент застывает, смотря сквозь стекло прямо в мои глаза. Святые ведьмы, помогите мне.

Процион находится так близко, что мне достаточно будет резко выдохнуть, чтобы он поймал меня с потрохами. Мы оба не двигаемся какое-то время: я, чтобы не подать признаки жизни, а он, вероятно, почувствовал что-то неладное.

Неожиданно в комнате разносится треск. Мужчина вздрагивает, оборачиваясь, и я наконец могу выдохнуть, осознавая, что не дышала все это время.

– Ой, – мама наигранно оборачивается к окну, откуда доносился шум. – Это ворон. Они часто влетают к нам в окна.

Актриса. В наш дом не может врезаться ни одна птица, вокруг него ведь стоит защитное поле. Только дурак поведется на эту уловку и, к моему удивлению, Процион оказывается в их числе.

– Да, они слетаются, когда чувствуют магию, – он кивает, бросает на меня ещё один задумчивый взгляд и, закрыв стеллаж, идет на выход из кабинета. Мама смотрит на него, как на идиота, не веря в то, что он действительно так легко повелся на этот трюк. – Раз ты готова, то... дамы вперед, – он отступает в сторону, давая ей пройти. Шилла поднимает подбородок и с гордостью выходит из комнаты, ни разу не посмотрев в мою сторону. Процион по щелчку пальцев гасит свечи и следует за ней.

Дверь захлопывается.

И я остаюсь одна.