21
Соня вернулась под вечер. Дверь щёлкнула тихо, почти неслышно, и в коридор ворвался холодок уличного воздуха. Милена сидела на диване, завернувшись в плед, хотя не чувствовала холода — внутри всё уже давно было ледяным. Она подняла голову, услышав знакомый скрип ключа, и замерла.
Софья вошла неуверенно, будто сама не знала, хочет ли быть здесь. На ней всё ещё была та же куртка, в которой она ушла, и в глазах — усталость. Волосы растрепались, шаг был медленный, будто каждое движение давалось через силу. Она не сказала ни слова. Только остановилась в дверях, встретившись взглядом с Миленой.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Время застыло. Они смотрели друг на друга, не моргая, не двигаясь. В этом взгляде была буря — столько всего, что не помещалось бы ни в одно письмо, ни в сотню разговоров. Обида. Тоска. Разочарование. Надежда. Нежность. И любовь — та, которая не требует слов.
Прошло всего несколько секунд, но для них это была вечность.
И вдруг что-то в этой тишине дрогнуло. Монтанна встала, плед соскользнул с плеч. Кульгавая сделала шаг. Ещё один. И внезапно они одновременно рванулись друг к другу — будто с обеих сторон рухнули стены.
Они столкнулись в объятии — крепком, отчаянном, будто пытались склеить этим движением всё, что треснуло за последние сутки. Милена прижала Соню к себе так, словно та могла исчезнуть, если её отпустить. Кадетка вцепилась в её талию, зарывшись лицом в шею, и дрожащим голосом прошептала:
— Я не могу без тебя.
Милка сжала её сильнее, её губы коснулись виска Кульгавой.
— И я без тебя, — прошептала она. — Никогда не могла.
Они стояли так долго. Молча. Обмениваясь теплом, сердцебиением, дыханием. Обиды начали таять, растворяясь в этом безмолвном примирении. Не нужно было слов — всё было сказано тем, как сильно они держали друг друга.
Соня тихо вздохнула и отстранилась, чтобы заглянуть в глаза Милке. Там всё ещё была грусть, но сквозь неё уже пробивался свет.
— Мы справимся? — спросила она.
Монтанна кивнула.
— Да. Если будем держаться друг за друга. Не молчать. Не уходить вот так…
— Я больше не уйду, — пообещала Соня. — Если только ты не отпустишь.
— Не отпущу, — уверенно ответила Милена. — Никогда.
И в этом простом объятии, среди тихого вечернего света, они обе поняли: любовь — не в идеальных днях, а в умении возвращаться друг к другу. Несмотря ни на что.
Их губы встретились в мягком, чуть неуверенном поцелуе, в котором было всё: извинение, тоска, любовь. Милена прижалась ближе, а Софья, не отрываясь, начала расстёгивать куртку, нащупывая молнию вслепую, будто каждая секунда без прикосновений была невыносимой.
Куртка соскользнула с плеч и с глухим шорохом упала на пол. Милена обняла её крепче, пальцы коснулись поясницы, и поцелуй стал глубже, жаднее — уже без слов, без раздумий. Всё, что не было сказано, теперь передавалось в этих прикосновениях.
Они медленно, почти вслепую, продолжали целоваться, двигаясь в сторону спальни. Каждый шаг — как продолжение того, что только начиналось. Милка нащупала дверной проём, ведя Кадетку за собой, не отпуская ни на секунду.
Когда они дошли до кровати, Кульгавая остановилась, коротко посмотрела на Монтанну, будто ища в её взгляде ответ: ты уверена?. В её глазах не было ни капли давления — только тёплая, открытая нежность.
Милка ответила без слов — очередным поцелуем, крепким, долгим.
Милена опускается на кровать, а Соня нависает сверху, затягивая в поцелуй. Софья начала поцелуями спускаться на шею и оставлять засосы, отчего Милка закрывала глаза и легко постанывала, ведь шея – её слабое место.
Поцелуи становились все более настойчивыми и требовательными, губы Сони нежно исследовали каждый изгиб шеи Милены, вызывая волну мурашек по всему телу. Руки Милены вплелись в волосы Сони, удерживая её ближе, отвечая на поцелуи с нарастающей страстью. Комната наполнилась тихими вздохами и стонами, создавая интимную и волнующую атмосферу.
Кадетка отстранилась на мгновение, чтобы перевести дыхание, и посмотрела в глаза Милкы. В её взгляде читалось желание и нежность. Монтанна ответила тем же, и Софья снова прильнула к её шее, продолжая оставлять метки своей любви. Милена чувствовала, как её сердце бешено колотится в груди, а тело охватывает жар. Она была готова отдаться во власть этого момента, погрузившись в океан чувственности и страсти, который они разделяли вместе.
Квдетка снимает футболку с Милены и поцелуями опускается к груди, сняв лифчик с возлюбленной, Софья рукой сжимает грудь рукой, а Милена вздыхает и еле как проговорила:
— Сонь… прошу…
Кульгавая улыбнулась и спустилась рукой до бедер девушки, Милена же в этот момент стянула с Сони кофту.
Жар обжигал кожу, касания становились все более смелыми и требовательными. Софья медленно вела пальцами по животу Монтанны, вызывая мурашки, а та, в свою очередь, запускала руки в волосы Софьи, слегка оттягивая их. Дыхание обеих участилось, в комнате повисла густая, наэлектризованная тишина, которую нарушали лишь сдавленные стоны.
Соня приподнялась и посмотрела Милке в глаза. В них плескалось желание, смешанное с нежностью и какой-то робкой надеждой. Кульгавая улыбнулась, и этот взгляд растопил последние сомнения. Она наклонилась и прошептала на ухо:
— Только скажи, если будет слишком…
Милена лишь сильнее прижалась к ней в ответ, давая понять, что готова к большему. Соня снова опустилась к ее губам, и этот поцелуй был уже совсем другим – более глубоким, страстным и обещающим. Руки снова начали свое скользящее путешествие по телам, сбрасывая последние преграды на пути к полному слиянию.
_____________________
МНЕ СТЫДНО ЗА ЭТУ ГЛАВУ...