27. Правду всегда удается вскрыть
Как только я очутилась в своей комнате, следом вошел Билл, окликнул меня и спросил:
— Где ты провела прошлую ночь?
— Извини, но я оставлю это при себе.
— Я прикрыл тебя. И если ты делала что-то, что может навредить моей семье, то мне нужно знать об этом.
— Это не навредит твоей семье.
— Выкладывай…
— Ты не поймешь. Это… Это была очень странная ночь, и я даже не знаю, как…
— Согласен, это была очень странная ночь, — усмехнулся Билл. — Полная удивительных открытий.
— Ты о чем?
Билл слегка помялся, потом пожал плечами и криво усмехнулся:
— Ты переспала с Томом.
— Как ты...
— У тебя шея вся в засосах. Я заметил это ещё когда увидел утром.
— Что?! — крикнула я, и взглянула в зеркало. На шее виднелись пара бледно-розовых засосов.
Билл потребовал от меня объяснений, и я все ему рассказала. Он молчал, пока я говорила, а потом залпом выдал:
— Значит, твоя сиделка обнаружила завещание в комнате Тома, и ты решила проведать его. Он наглотался каких-то колес и стал трогать тебя. Он умолял тебя не уходить, и ты осталась. Он был на грани, и ты решила подарить ему утешительный секс.
— Как-то так, — пробормотала я, чувствуя, как начинает пылать лицо.
Он смотрел на меня с полным недоумением.
— Я, конечно, слыхал, что Уиллоу Хардинг неравнодушна к Тому после того, как он спас ее, но чтобы настолько… Тебе не стоило даже близко к нему подходить.
— Знаю. Но вчера мне стало страшно за него и…
— А за себя не страшно? Представляю его реакцию, когда он узнает.
— Он не узнает, — поперхнулась я. — Если только ты не скажешь.
— Господи, ну он же не идиот! Да я могу часы на таймер поставить, и он явится скорее, чем время истечет.
— Он не узнает, — панически повторила я.
— Детка, у него вся шея в следах твоей страсти!
— Не знаю, как так вышло, — сказала я с интонацией ребенка, который отчаянно пытается объяснить исчезновение конфет.
— Я могу объяснить как, — ухмыльнулся Билл. — Когда ты слишком возбуждена, то перестаешь контролировать ту силу, с которой твои губы ласкают чужую кожу.
Я почувствовала, как румянец заливает лицо от воспоминаний о проведенной с Томом ночи. Но следом меня настигла такая кошмарная догадка, что внутри поднялась волна удушающей паники.
— Билл, мне нужна аварийная контрацепция, — запаниковала я. — Это такие таблетки, которые…
— Я в курсе, что такое аварийная контрацепция, — хмыкнул он с лучезарной улыбкой. — Только вот принимать ее или нет, ты будешь решать с отцом вероятной малютки.
— Конечно принимать! — заорала я. — Зачем мне с ним советоваться?! Да он даже не в курсе, что переспал со мной!
Билл перевел взгляд за мое плечо и подозрительно умолк. Я оглянулась и обмерла. В дверях, подпирая косяк плечом, стоял Том, и я понятия не имела, как долго.
— Мне нужно поговорить с ней, — сказал он Биллу.
— Будете в аптеке, купите мне витаминки, — ухмыльнулся Билл, направляясь к выходу. — И гематоген.
Как только дверь за Биллом захлопнулась, Том шагнул ко мне – так стремительно, что я отступила назад. Но я ошибочно приняла это движение за угрозу. Он не был зол, не был даже раздражен. Он был просто шокирован.
— Том... ты ведь не жалеешь о том, что случилось? — тихо спросила я.
— Я смутно помню, что случилось... Просто... Уиллоу, мы заклятые враги! Мы не можем быть вместе. Те письма я просто... Думал что ты не прочитаешь.
— Ты писал их от души! Я знаю это!
— Ты слышишь меня?! — Том подлетел ко мне и впечатал в стену, яростно заглядывая в глаза. — Если он узнает, не только меня убьют, но и всех других! Билла, Линор, Натали! Тебя убьют, ты это понимаешь?! Почему ты такая глупая?! Уиллоу, мы не можем быть вместе!
По моим щекам потекли слезы. С каждой своей фразой он по-новому выталкивал меня в стену и сжимал плечи настолько сильно, что должны были остаться огромные синяки.
— Думаю, нам больше не о чем говорить. — уже спокойно произнес он.
Раздался стук, и Билл сунул голову в дверной проем:
— Насколько мне известно, чем дольше тянуть с приемом таблеток, тем больше вероятность в итоге родить малютку.
Том бросил ему кредитку и сказал:
— Поезжай в аптеку. Купи ей таблетки и приличную одежду. Что за отрепье она носит? — Он повернулся ко мне. — Какой у тебя размер?
— Десятый, — машинально пробормотала я, все еще не в силах оправиться от его слов.
— Может, составите мне компанию? — промурлыкал Билл. — Я буду вести машину, а вы двое обсудите на заднем сиденье детские имена. Ну на случай, если таблетки не сработают.
— Она останется, ей нужно поесть. И еще… Повернись, — проговорил Том, словно ничего не случилось.
Он развернул меня на сто восемьдесят градусов, откинул волосы с моей спины и расстегнул ошейник.
— В нем нет нужды. Ты такая… наивная. И беспокоишься о других гораздо больше, чем о себе, не так ли? Думаю, ты скорее ляжешь под пули, чем сбежишь, лишь бы спасти все мишени в этом тире…
— Как это мило, — промурлыкал Билл. — Кстати, мне нравится имя Джон. Или Кимберли, если родится девочка.
— Выметайся отсюда, Билл, — сказал ему Том, взял меня за руку и повел вниз, в гостиную.
Линор и Натали завтракали за столом. Как только я появилась в проеме двери, они повернулись ко мне, прожигая взглядом. Чувство, похожее на панику, зародилось в груди и тут же захватило меня целиком. Наверно, так раздувается рыба-еж, когда чувствует опасность.
— Том, кажется, твоя собачка потеряла ошейник, — пропела Линор, размахивая в воздухе вилкой. — Как же так?
— Он ей больше не нужен, — ответил он и тут же обратился ко мне: — Хочешь чай или кофе?
Я только головой помотала, слова не шли из горла.
— Я сделаю тебе завтрак, и мы поедим на веранде. — Том нырнул в холодильник, вынул оттуда упаковку с едой – то ли лазанью, то ли какой-то пирог – и поставил разогревать в микроволновку.
— Смотрю, ты быстро приходишь в себя, бро, — заметил Билл, появляясь в коридоре. — Только что кричал как чокнутый, а сейчас водишь непринуждённую беседу. — быстро сказал он, и выйдя из дома, направился в аптеку.
В полной тишине Том разогрел еду, сварил нам по чашке кофе, потом взял за руку и увел из гостиной.
***
Мы позавтракали, сидя на веранде, в тени старого дерева. Аппетит не появился, но мне нужно было поесть. Том сказал, что мой какой-то важный человек прибудет вечером, и у меня руки дрожали от волнения за то, как все сложится. Я сразу начала строить догадки. Возможно это Ахмад Аяд, может быть Гриф – главарь Гриффинов.
Говорить не хотелось. После всего услышанного в гостиной на душе скребли кошки. Впрочем, какая разница, что думают обо мне Каулитцы. Даже если они считают меня шлюхой, то Земля от этого не сойдет со своей оси и не полетит в тартарары. А грязные шуточки я как-нибудь переживу. В конце концов, оскорбления – не рак, от них не умирают.
— О чем ты думаешь? — спросил Том.
— О том, что меня совершенно не заботит, что думает обо мне твоя родня. Их уважение – это такая вещь, без которой я совершенно спокойно проживу.
— Мне жаль, что ты услышала все это.
— Ерунда. Слова – это ерунда. Куда лучше, чем удары в лицо. Хотя, наверно, и удары – сущая мелочь по сравнению с тем, что нас всех ждет. Ты когда-нибудь пробовал землю?
— Не доводилось.
— Ничего, когда мы умрем, она будет у нас во рту. Полный рот земли вместе с червями. – Я посмотрела на Тома, а он на меня. — Ни еды не будет, ни кофе, ни поцелуев, ни песен, которые вертятся на кончике языка, ни ругательств, ничего – лишь во рту одна земля. И в легких она же. И сами мы станем землей, густой и жирной…
Том молчал пару минут, скрестив на груди руки и глядя вдаль. Туда, где небо касалось верхушек соснового леса. Синева отражалась в его глазах, челюсти были сомкнуты, словно его мысли причиняли ему боль.
Том поднял голову, завидев машину Билла, лихо влетающую на парковку перед домом.
— А вот и наш очаровашка. Цветет и пахнет. Ты смогла подобрать ключик и к его сердцу тоже.
***
Билл привез таблетки и одежду. Я ожидала найти в пакете все, что угодно, только не черные брюки с удлиненным пиджаком и рубашкой из чистого шелка. Там же оказалась пара дорогих туфель на высоком каблуке, упаковка косметики и всякие приятные мелочи, вроде флакона духов и лака для ногтей.
— Господи, Билл, не стоило, — смутилась я.
— Ты должна выглядеть потрясающе в тот день, когда закончится одна давняя и кровавая война, — подмигнул мне он.
— Дай бог. Я правда надеюсь, что сегодня мы все исправим… Вы мне скажете, кто сегодня приедет?
Он не ответил.
Последней я достала из пакета лилово-белую картонную коробочку с одной-единственной таблеткой в ней.
— Могу я попросить тебя кое о чем? — Я подошла к Биллу и коснулась его плеча. — Это касается Тома. Присмотри за ним, когда я уеду отсюда. Ему очень плохо. Очень. Я не могу заботиться о нем, сам знаешь, но ты сможешь помочь ему пережить все это.
— Я присмотрю за ним. А ты позаботься о себе. Ей-богу, я бы сделал тебя своей, чтоб не пропадала такая душечка, но, к сожалению или счастью, мне не интересны девчонки. — И он озарил меня своей улыбкой в тысячу ватт. — Что, интересно, скажет на это моя верующая малышка?
— Только дам тебе совет завоевывать сердца без ножа и багажника, — подмигнула ему я. — Остальное не мое дело.
— Что ты, ножи и багажники у меня только для девчонок. А тех, кто мне нравится, я завоевываю своим огромным…
— Не продолжай, — зажмурилась я.
— Обаянием, — закончил он со смехом.
Билл Каулитц, конечно, не подарок. Он преследовал меня в детских кошмарах и еще был полон изысканного, отборного дерьма, но я обнаружила в нем что-то такое, за что захотела все ему простить.
***
Мои ноги путались и каблуки туфель цеплялись друг за друга, когда я спускалась по ступенькам в гостиную.
Когда же я зашла в комнату, то обомлела.
Руки стали дрожать, ноги за секунду чуть не подкосились, а крик от удивления я даже и не старалась сдержать: открыла рот и еле-еле пыталась не разреветься в край.
Передо мной стоял отец. Совсем позабытые чувства радости и счастья от того, что твой близкий человек вернулся снова пробудились во мне, а я даже стоять нормально не могла, потому что хотела разрыдаться в край.