Глава 29.
!!НАПОМИНАНИЕ!!
Перед началом прочтения советуется включить песню: сладкое сердце - ooes
(Слушать на повторе до конца главы)
Они целовались, как два безумца, погруженные в волны страсти, будто в этот самый миг заключалась вся жизнь. Руки Евы с жадностью зарывались в волосы Сони, углубляя поцелуй, который разжигал мгновения до невыносимой температуры.
Всё было так, словно это - их первый раз: Ева снова сидела на Соне в школьной форме, вновь открыты плечи, но теперь между ними не оставалось места для стеснительности - лишь безумное желание, от которого захватывало дух.
Улыбка Сони сияла в поцелуе, её руки, словно нежно скользили по телу возлюбленной, заполняя всё пространство вокруг. Ева была вся ее - от кончиков пальцев до самой глубины души. Страсть, полное безумие, накрывало их, и каждый вздох звучал как мелодия, наполняя воздух сладким блаженством.
Рука Сони легла на бедро Евы, и она сладко вздыхала в ответ, их дыхания сплетались в единую гармонию. Поцелуй будоражил, словно дорожка из шалости - от живота до губ Евы. Усталая, как будто под солнечными лучами, её кожа горела от прикосновений. Этот поцелуй был со вкусом переспелой вишни: сладкой, до безумия сладкой, словно сама жизнь свела их в этот миг, где они забыли про всё.
Но вдруг... как будто что-то не то, Соня ощутила, что губы Евы исчезли с её собственных. Открывая глаза, она поняла, что Ева растворяется в воздухе, как призрак, который просто рассеивается перед глазами.
Соня резко вскакивает с постели, сердце колотится, а в груди расползается тяжёлое чувство - невыносимая пустота, которая не давала покоя. Это был лишь сон. Она начала лихорадочно ощупывать кровать вокруг, но на ней не было Евы. Точно, её и не будет.
– Ева... – шепчет Соня, вскидываясь с постели, вызывая в себе панику, которая трясла её от головы до пят. Тревога сжимает её, как невидимые цепи, от чего внутри разрывалось сердце, унося её в небытие.
***
Тяжёлый период тянется между Соней и Евой, словно непрестанная буря, готовая вырваться наружу в любой момент. Ссоры участились. Они начали ругаться даже из-за мелочей, которые раньше казались смешными, каждая обидная фраза летела, как острый нож, раня их сердца. Обидно и больно обеим, но каждая словно заперта в своём собственном мире, не желая отступать.
Вот вновь Соня стоит на пороге у Евы, тревожное дыхание колотится в груди, а перед ней - полное молчание. Слёзы катятся по щекам Астафьевой, глаза пусты, будто в них потух свет, и Ева всё ещё не верит, что всё это происходит с ней.
– Твоя мать и вправду странная, и ты сама это знаешь! – вскрикнула Соня, её голос дрожал от напряжения. – Ей нужна была помощь, неважно какая, но нужна была!
– Ты ничего не понимаешь! – заливается слезами Ева, её мир рушится, и она цепляется за последние обломки конструкции, называемой «семья». – С ней всё хорошо, на неё наговаривают!
– А то, что она с ножом на тебя в последний раз кинулась, это по-твоему нормально? – огрызнулась Соня, гнев заполнял её душу, хочется всё кидать и разбивать, кричать во весь голос.
– Она не специально! – продолжает Ева, как будто каждое слово - последний щит в её защиту.
– Она больная, Ева! Почему ты это не понимаешь? Она могла убить тебя в тот день! – отвечает Соня, её голос стал ярче, но глубоко внутри что-то шевельнулось - боль, нежность. – Хватит её защищать! Ты словно дура, помешанная на ней!
– Замолчи, Сонь! Пожалуйста, закрой свой рот, не говори ничего про маму! С ней всё хорошо, будет всё хорошо! Ты абсолютно ничего не понимаешь! – кричит Ева, и, кажется, мир вокруг неё рушится.
– Ты правда тупая, Астафьева. – произнесла Соня уже тише, обидевшись. Её свело сердце от резкой боли. – Я устала вбивать тебе это всё в голову. Ты сама себя ведёшь... как будто...
– Уйди! – снова вскипает Ева.
– Я уйду, а ты останешься совсем одна. И что ты будешь делать? Вокруг тебя четыре стены, ты с компанией общаться перестала, у тебя только я осталась! – её голос прозвучал, как экспериментальное колебание в воздухе, носившее в себе несчастье.
– У меня папа есть хотя бы! – гневно отвечает Ева, будто это спасательный круг в море.
– Папа, ну да, папа. – эхом отозвалась Соня, её внутренний мир, словно раздираемый нитками, порвался от этой самой мысли. – А какой толк от твоего бати? Он сейчас разве рядом с тобой? Поддерживает тебя? Да ему работа дороже дочери оказалась.
– Замолчи! – взвизгнула Ева, и вдруг, словно в безумии, начала бить Соню, но та стояла как скала, лишь иногда уклоняясь, чтобы Ева не попала ей по лицу.
– Не говори про него такое! Уйди! Уйди из моей жизни! – кричит Ева, в каждом слове - крик о помощи и отчаяния.
– Хорошо. – ухмыльнулась Соня, словно не веря в собственные слова, одной лишь рукой оттолкнула Еву от себя в плечо. Ева еле удержалась на ногах, мир вокруг их замирал, а между ними застывало напряжение, готовое к взрыву.
Последнее, что услышала Ева перед тем, как дверь с грохотом захлопнулась и отрезала её от всего внешнего мира, это было резкое и безжалостное: «Ты сильно пожалеешь, Астафьева». Эти слова, как мрачное предзнаменование, отразились в душе, оставляя за собой глубокую, непроходимую трещину.
Ева схватилась за голову, пытаясь выгнать из разума эту неуютную мысль, но она, как призрак, осталась. Соня больше не придет. Эта мысль впилась в её сознание, словно страшный шип, и била, словно колокол, раздававшийся где-то далеко от неё, в тёмной бездне разочарования и одиночества.
Отец не поможет - он всегда был тенью, заблудившейся в собственных проблемах, так же, как и Ева, но сейчас этот факт обнажился с особой жестокостью. Страх охватил её, как холодные руки мертвеца, шепча о том, что она остаётся одна, гниющая в этой пучине собственных страхов и сомнений.
– Неужели это конец? – спросила она сама себя, глядя в бездну.
Неужели они больше не смогут быть вместе? Мысли уносились в бесконечность, каждое мгновение давилось ощущением утраты и отчаяния. Еве стало страшно - очень, очень страшно. Она чувствовала, как мир вокруг неё рушится, оставляя лишь зловещий хруст обломков разбитой надежды.
***
Тревожность расплывается по телу Сони. Это пугает. Безумно пугает. Она идёт куда-то, сама не знает куда, лишь бы подальше от дома Астафьевой, от тех стен, что хранят слишком много воспоминаний, слишком много боли.
Соня хочет запить всё, как и обычно, лучше уйти от реальности, раствориться в алкоголе, забыть о том, что терзает её душу. Она бежит в ближайший магазин, где полки сверкают яркими этикетками, но её не интересует ни выбор, ни цена. Она отдает последние деньги, ни копейки больше не осталось. В сердце зреет пустота, но она не замечает этого, её мысли уже уносят в другой мир.
Соня идёт в свой двор, садится на лавку, которая помнит её смех и слёзы, и начинает пить. Безмерно, не считая, сколько уже в себя влила. Каждый глоток - это попытка заглушить внутренний крик, но он всё равно звучит, как эхо в её голове. Хочется к Еве, но гордость сильнее, как стена, возведённая между ними. От злости Соня начинает плакать, слёзы смешиваются с алкоголем, и она не понимает, почему так больно.
Мысли о Еве не дают покоя, как призрак, который не отпускает. Страшно. Было ошибкой оставлять её одну. Что, если она что-то с собой сделает? Этот страх, как холодный ветер, проникает в самую душу, заставляя сердце биться быстрее.
Через некоторое время бутылки, которые были рядом, пусты, как и её надежды. Соня пинает одну из них, и она катится по асфальту, издавая жалобный звук. Она плетется, шатаясь, и направляется домой.
Вваливается в квартиру, и сразу же падает на кровать, как будто она - единственное место, где можно найти покой. Нужно поспать, завтра всё наладится, и они больше не будут ссориться. Всё будет как прежде. Но в глубине души зреет вопрос: а точно ли всё будет как прежде?
***
Соня смотрела на своё отражение в зеркале, и от того, что она увидела, у неё застряло чувство отвращения. Глаза, будто заплаканные, сияли унылыми оттенками серого. Она проспала весь вчерашний день, утопая в алкоголе, где-то между жгучими глотками и бездонной пустотой, и теперь, в это раннее утро, мир вокруг неё был мёртвым. Ни шороха, ни звука - лишь повисшая в воздухе тишина, как ненужный груз.
Воспоминания о вчерашнем вечере рвались из её головы, но теперь, когда сердце стучало в унисон с горечью, образы казались противными. Им казалось, что она пыталась раствориться в этом. Но сейчас, когда все до краёв полнилось мыслями о Еве, единственной, всегда понимающей, наполненной светом, всё это лишь вызывало тошноту.
– Почему я должна всё время плестись за ней, как собака? – вздохнула она, умываясь холодной водой. Капли, словно осколки льда, скатывались по её лицу, но облегчения не приносило. Она потянулась к кранику и вновь утолила жажду, но даже это не спасло от чувства безысходности. Шумный, но такой откровенно нежный мир утратил свою привлекательность.
В её комнате, где до сих пор витал запах сладкого разочарования, Соня взяла в руки телефон. Печать ожидания висела. Нет сообщений от Евы. Так давно, всего день назад, она была на связи, но сейчас - словно исчезла с лица земли. Разум не отпускал: «Почему ты не можешь просто написать? Почему ты всё ещё ждёшь?»
И вот, не в силах противиться внутреннему импульсу, у неё на языке уже лежало нужное слово. Она натянула краски надежды, написала.
Вы | 05:43
Извини за вчерашнее, много лишнего наговорили вчера, правда. Давай встретимся и поговорим. Я люблю тебя.
С подавленным дыханием оттерла ладонью лицо, раздражение всё больше заполняло её. Ева всегда отвечала быстро. В любое время.
Соня знала, что, как бы ни крутила, этот первый шаг должна сделать именно она. Но что же такого страшного может выйти из простого сообщения? Как будто слово могло стать мостом, соединяющим две вселенные, полные пустоты и тоски.
***
Ева лежала на своей постели, уставившись в потолок, а сердце колотилось так, словно пыталось вырваться из груди. Четыре дня прошло с тех пор, как она увидела сообщение от Сони, но не прочла. И вот, наконец, она решилась. Ева сжала в руках телефон и, не выдержав, нажала на кнопку вызова.
На другом конце провода трубку взяли сразу.
– Почему на сообщение не ответила? – голос Сони звучал родным, но таким холодным, что Ева прикрыла рот рукой, чтобы не выдать свое состояние.
– Привет, – еле слышно прорвалось у нее сквозь подступившие слезы. – Как ты?
– Ужасно. Почему не отвечала? Еще раз повторяю. – гнев в голосе Сони растопил последние остатки тепла к Астафьевой.
– Не хотела. – прошептала Ева, словно это могло смягчить удар.
– Не хотела? Ты сейчас серьезно? А может, я тут переживала, думала, вдруг ты с собой что-то сделала из-за своей мамаши? – новый всплеск агрессии от Сони.
– Да, я сейчас серьезно. Не хотела я тебя видеть и слышать. И как ты могла понять, со мной все хорошо, – накатила на Еву истерика. – Со мной все просто потрясающе! Да и мамашу мою лучше не трогай. Не смей даже!
– Ев... – в трубке повисла тишина. Ева лишь хихикала, словно сама не веря, что начинает сходить с ума в одиночестве.
– Ева, ты слышишь меня? – вновь прозвучал голос Сони.
– Слышу. – ответила Ева, ощущая, как в груди нарастает паника.
– Прости, маленькая моя. Я правда очень переживала. Я хочу тебя увидеть, безумно хочу. Пожалуйста, Ев... Я очень, я очень люблю... – начала Соня, и в этом «люблю» звучала такая исповедь, что у Евы заколебалось сердце.
– Перестань, пожалуйста. Все, что было между нами - это была ошибка, которую я позволила себе допустить. – прервала ее Ева.
– Какая ошибка? – с надеждой отозвалась Соня.
– Я не договорила, – спокойно вещала Ева, а в душе разгоралась буря. – Ошибка - это было начинать что-то с тобой. Я не обрету счастье с тобой. Поэтому лучше все закончить. Не хочу больше ничего продолжать. Мама была права, ты как и они все.
– Что ты несешь, Ева? Все было хорошо! – голос Сони дрожал, и Ева слышала ее всхлипы - это было больно, безумно больно.
– Ты отброс, самый настоящий. Ты потянула меня на дно. Все из-за тебя, Соня. Я скатилась по учебе из-за тебя. Ты затуманила мой разум. Ты...
– Я тебя поняла. – перебила ее Соня. – Я готова измениться ради тебя. Я брошу все, я все сделаю для тебя. Ева, я тебя очень люблю, маленькая моя, не нужно. Я тебя умоляю. Пожалуйста, Ева. Я не знаю, как я без тебя буду...
– Смешная ты, – тихо рассмеялась Ева, и в этом смехе было столько горечи. – Я ведь не уезжаю, я доучусь в этом городе и свалю потом куда подальше. На счет любви... да, я люблю тебя, безумно люблю. Но я делаю выбор в сторону себя. Я хочу состояться в жизни, но без твоего присутствия. Поэтому прошу, не смей больше беспокоить меня и появляться перед моими глазами. Проще говоря: я знать тебя не хочу.
– Нет. – ответила Соня, и в этих словах была такая ненависть к происходящему, что Ева почувствовала, будто ее сжимают в тиски.
– Да, Соня, да. – Ева, словно резкая вспышка, отрезала все на корню. И несмотря на крики и извинения, она отключила телефон, считая, что сделала правильный выбор.
Теперь, казалось, могла жить спокойно, хотя в сердце ее разрывались осколки воспоминаний.
***
Ева думала, что раз и навсегда распрощалась с Соней, но на деле эта борьба не имела конца. Она заблокировала её на всех возможных платформах. Но Соня не оставляла ее в покое - новые номера появлялись, сообщения продолжали сыпаться.
Каждый раз, когда Ева выходила из школы, сердце её замирало. Она знала, что где-то по ту сторону тяжёлых дверей поджидает тот, кто способен разрушить её мир, вновь замесить в вихре эмоций. Внутри её разрывалась борьба: отказаться от всего, вернуться в объятия Сони, куда манила её тёмная сторона или продолжать держаться, сжать зубы и оставаться на плаву.
Соня явилась в один из таких дней, как тень, обёрнутая в алкогольный смрад. Ева крутилась в руках у времени, не могла вытерпеть этот взгляд, полный страсти и ненависти одновременно. Соня смотрела на неё с такой тоской, что у Евы поднималась тошнота, и она крепче зажимала ладони в карманах, как будто надеялась, что они смогут сохранить её от тех ужасных встреч.
Она даже попросила водителя забрать её прямо со школьного фойе, чтобы тот стал её телохранителем - единственной преградой к нежданным встречам, которые могли разрушить её и без того хрупкий мир. Ева уверяла себя, что так будет лучше, но в её душе продолжала бушевать буря. Она уже не была той девочкой, что могла просто улыбнуться и уйти в сторону.
Соня не могла поверить, что всё это с ней происходит. Она испытывала бесконечную тоску, запивавшуюся вечной жаждой. Каждый глоток превращался в яд, но никаких изменений это не приносило. Каждый день, полный разочарования, напоминал о том, как близка была Ева, но каждый раз оставлял её всё дальше и дальше.
«Почему ни с той, ни с другой стороны не получается?» - думала Соня, приковываясь к бутылке, с каждым глотком усекая пламя надежды на то, что любовные истории могут быть красивыми. Её внутренний голос сквозь пьяные тучи повторял одно: лучше бы она никогда не встретила эту девочку, лучше бы её не было, чем страдать так, как она страдала сейчас.
Потеря, которая разрывала её на части, продолжала оставаться, словно тень, та заколдованная мечта, которая обманчиво манила и снова уводила в темный океан отчаяния.
Ей хотелось к Еве, очень хотелось к ее Еве. Это была не просто Ева - это была её Ева, единственная и неповторимая, как утренний рассвет, пробуждающий мир от ночного сна. Мысли о ней, как нежные цветы, распускались в сердце, наполняя его теплом и светом. Но с каждым новым днем, с каждым мгновением, когда она не могла быть рядом, в душе разгоралось пламя ненависти к Астафьевой.
Эта ненависть росла, как бурный поток, сметающий все на своем пути.
Каждый взгляд на Астафьеву вызывал желание разрушить этот мир. Внутри разгоралось пламя, и она знала - если не сможет быть с Евой, то пусть не будет никого.
Ненависть.
***
Соня не могла знать о Еве абсолютно ничего, та вновь перестала общаться с Сашей, и мир вокруг стал вроде как прозрачным. Информация больше не поступала и она просто забила. Забила на Еву, оставив за спиной галлюцинации и мечты о том, что они когда-то были вместе.
Прошло достаточно времени, чтобы оставить прошлое и начать понемногу жить для себя. Но чувства были, чувства остались, как неизлечимый шрам на сердце. Все, кто пытался как-то встать возле Евы, тут же пропадали. Соня оградила всех от Евы, ибо Астафьева оставалась для всех - девушкой Сони. Никто не смел подойти. Просто боялись.
А Соня, постепенно отходила от привычного. Пила реже, но алкоголь всё же мелькал в её жизни. Чашка за чашкой - она все ещё искала утешение. И как помогала маме, так и продолжила. Теперь её забота превратилась в ритуал: она отдавала всю зарплату матери, оставляя себе лишь копейки, которые, казалось, шептали ей о том, что и малое может быть достаточным. Иногда, когда в кармане звенело от монет, ей казалось, что это всего лишь краски вновь начавшейся жизни, и, может быть, сердце вновь откликнется. Но реальность оставалась безжалостной - Ева была под завесой тишины, с каждым днём отдаляясь.
Соня помнит абсолютно всё, связанное с Евой. Она помнит их первый поцелуй - сладкий и трепетный, словно капли росы на утреннем солнце. Каждое прикосновение обжигало до боли, а вздохи становились гимном их любви. Она помнит их первый раз, тот миг, когда мир вокруг стал ничем, когда остались только они.
Но всё это уже неважно. Евы больше нет в её жизни. Весь тот океан чувств, весь тот вихрь эмоций, что однажды заполняли её сердце, теперь лишь тень. Каждое мгновение запечатлено в её памяти, но как будто расползлось в пыль. Все, что делала Соня, оказалось впустую - вместо счастья она нашла лишь пустоту, вместо будущего - закрытые двери.
(тгк: unffrdbl)