Глава 14.Эхо откровений.
От лица Люси:
Питер, все еще глядя вслед удаляющейся Майе, пробормотал:
— Идеальная семья... Кто бы мог подумать.
Сьюзен вздохнула, покачав головой. Семейные драмы, даже в Нарнии, казались неизбежными.
Я с решительным выражением лица, отделилась от остальных.
— Я пойду к Летти, — заявила я, не дожидаясь возражений. — Ей сейчас нужна поддержка.
Зачарованный лес встретил меня тишиной и мерцанием. Яркие цветы с огромными лепестками светились в темноте, словно звезды, а деревья, казалось, дышали, их ветви слегка покачивались в такт невидимой мелодии.
Вскоре, между светящихся кустов папоротника, Я увидела ее – Летти. Она стояла спиной ко мне,в самой гуще этого волшебного великолепия. Рядом с ней, словно зеркальное отражение ее настроения, стояла черная кобыла, Бэлла. Изящная, с волнистой гривой, она мирно перебирала копытами, позволяя Летти гладить свою шерсть. Контраст между темной фигурой девушки и ярким, разукрашенным цветами лесом, был поразительным.
— Летти?
Спина Летти напряглась еще сильнее, но она не обернулась.
— Что тебе нужно, Люси? — ее голос был сухим и колючим, как сухой лесной хворост.
— Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
Летти фыркнула:
— Со мной всегда все 'в порядке'. — Ее слова, лишенные всякого тепла, эхом отдавались в тишине леса. — Оставь меня в покое.
Я знала, что нельзя отступать. Но сейчас, важнее было не давить.Я медленно подошла ближе и села у подножия старого дерева, неподалеку от Летти.
— Я не уйду, — спокойно произнесла. — Я просто посижу здесь, если ты не против.
Летти ничего не ответила. Тишина сгустилась, плотная и давящая. Слышно было лишь тихое ржание Бэллы и шелест листьев, которые перешептывались друг с другом на незнакомом языке.Обычно, после такого, от Летти все отворачивались. Но Я осталась. Не огрызнулась, не нагрубила в ответ, не ушла. Это тронуло Летти, я чувствовала, до глубины души.
Через некоторое время я,все так же спокойно, сказала:
— Знаешь, я думаю, что ты и Бэлла очень похожи.
Легкая дрожь пробежала по спине Летти. Пальцы, гладящие Бэллу, на секунду замерли, а затем вновь продолжили свою работу, но теперь касания стали мягче, нежнее, словно Летти боялась спугнуть что-то хрупкое.
— Что ты имеешь в виду? — в голосе Летти прозвучала слабая нотка любопытства.
— Вы обе сильные и красивые. И немного... дикие. Но я думаю, что внутри вы очень добрые и ранимые.
Впервые за все это время Летти повернулась.Её брови были нахмурены – но не как всегда, в грубой злости и задумчивости. В этот раз в складке между бровей читалась лишь печаль, и какое-то непонятное смятение. Глаза, обычно враждебные и колючие, сейчас казались более мягкими, с робкой искрой, будто сквозь толстый панцирь пробился луч света.
Летти усмехнулась, но в ее голосе уже не было прежней колючести.
— Ты меня не знаешь, Люси.
— Может быть,но я хочу узнать. — смотрела на Летти с искренней добротой в глазах, — Я не хочу, чтобы ты была одна.
Напряжение в плечах Летти, казалось, немного спало. Она долго смотрела на меня, словно пытаясь понять, что за человек перед ней. Недоверчиво, с какой-то новой осторожностью. Затем, с каким-то неожиданным бессилием, она медленно двинулась в мою сторону. В её походке не было прежней уверенности, скорее – усталость и какая-то обезоруживающая беспомощность.
Подойдя ближе, она опустилась на траву рядом с Люси, отломив стебель какого-то светящегося цветка. Пальцы, обычно сжимавшие поводья Бэллы с такой силой, сейчас нервно теребили нежные лепестки, словно пытаясь вытянуть из него нужные слова.
Прошло несколько долгих минут. Летти молчала, Её взгляд был устремлен в землю, словно она искала там ответы.
Наконец, я нарушила тишину, произнеся тихо и мягко:
— Необязательно говорить все сразу. Просто скажи то, что сейчас у тебя на сердце.
Искусанные губы и тревога в голубых глазах выдавали её внутреннюю борьбу.
Летти сжала в руке цветок и прошептала:
— Это все... началось с детства. Долго рассказывать...
Улыбнувшись,я коснулась её плеча:
— Мы никуда не торопимся.
И Летти впервые улыбнулась – без сарказма, с тихой благодарностью.
— Август с Майей... – Летти на секунду засомневалась, смотря на цветок, словно ища в нём слова. – Мы никогда не были близки. Я никогда не понимала их, если честно. Майя – идеальная дочь, гордость семьи. Её любят за покорность, за то, что она всегда делает то, что от неё ожидают. Хотя, я знаю, она ненавидит это. Август – наследник отцовской карьеры. Он превратил его в инструмент, в куклу, которую можно дергать за ниточки и заставлять плясать под свою дудку. Им можно управлять, дрессируя как псину. Он уже не Август, а марионетка! - Летти закатила голову, подбирая слова.
— Отец всегда меня презирал, — тихо произнесла Летти, и в её голосе зазвучало столько боли, что Я невольно поежилась. — За что? За то, что не стала идеальной, как Майя? Не сыграла на скрипке, как Август? 'Ты плохо на них влияешь. С этих пор, вы – просто сожители,' – сказал мне отец, когда мне было семь.
В этот момент глаза Летти начали наполняться слезами. Она с трудом сдерживала рыдания, кусая губы до крови.
— Он считал, что я слишком похожа на мать, и это испортит 'его детей', – с трудом выговорила Летти, и одна слезинка скатилась по её щеке. — Будто я не была его дочерью! Будто я какая-то ошибка... Чем я хуже Майи?! Чем я хуже Августа?! — голос Летти дрогнул и сорвался, но она тут же одернула себя, стараясь не показывать слабость.
Глядя на Люси сверкающими от слёз глазами, Летти прошептала:
— Я уже давно смирилась, что, кроме мамы, меня никто не любил. Но, знаешь, больше всего на свете меня волнует не это... — Она запнулась, и в её голосе зазвучало какое-то отчаянное непонимание. — Они не понимают! Они не понимают, что отец лишает их жизни! Они ведут себя как куклы, в которые играет отец! Я чувствую себя, будто живу среди картонных людей...
Вновь накатили слезы, она сжала цветок сильнее.Летти сжала кулаки, глядя в темноту леса. Её плечи содрогались, но она молчала, заглушая рыдания.
Она снова открыла вид, и глядела на меня:
— Знаешь, что самое страшное, Люси? – прошептала Летти, глядя мне в глаза. - Я ненавижу его, Люси, всеми фибрами души. Это несправедливо. Это больно. Но все равно... я желаю, чтобы он хоть раз посмотрел на меня не с отвращением, не с презрением... а с чем-то другим. С... гордостью, наверное, – её губы задрожали, а из глаз потекли слезы. — Даже после всего этого...
Она была в отчаяние.
В этот момент Я погладила её по руке и приобняла, давая Летти понять, что она не одна.
— Я... я завидую тебе, Люси, — проговорила Летти сквозь слезы. — у тебя есть братья и сестры, которые любят тебя. Которые готовы за тебя сражаться. У тебя есть... семья. А у меня... у меня есть только отец, который меня ненавидит, и две сломанные куклы, которые даже не замечают, что они сломаны.
Я прижала Летти еще крепче, не находя слов утешения. Понимая,что никакие слова не смогут залечить раны в сердце этой девочки.
— Знаешь,Ты не сломанная кукла, Летти. Ты сильная.Ты смелая. Ты говоришь правду, даже если это причиняет боль. И ты не сдашься. Я знаю. Я верю в тебя. И... — я улыбнулась Летти, — ...теперь у тебя есть я.
Теперь Летти, с какой-то неожиданной слабостью, подняла взгляд, в ее глазах, обычно таких жестких, сейчас просматривалась какая-то потерянность. На губах заиграла легкая грустная улыбка, и она тихо сказала:
— Спасибо... спасибо что выслушала.