Chapter 18. Я не смогу, папа...
— Что произошло? — спросил мужчина средних лет, отец Екатерины, голос его сорвался, глаза бегали по стерильной белизне коридора больницы.
Мать, уткнувшись лицом в ладони, тихо всхлипывала, ее плечи сотрясались от рыданий.
— Вашу дочь избили. Травмы серьёзные. Сотрясение мозга, перелом носа, множественные гематомы. —начал перечислять врач.
Тренер, высокий мужчина с суровым, но добрым взглядом, стоял рядом, молчаливо сопереживая. Он знал Катю – её целеустремлённость, её упорство, её стремление стать лучшей. Теперь всё это было под угрозой.
— Скорее всего, вам лучше перевести девушку в обычную школу, — продолжил врач, голос его был тише, чем прежде, пропитан печалью. — Здоровье ей сейчас не позволит заниматься... кадетским спортом. — в родительских глазах отразилось отчаяние.
Они вложили в Катю столько сил, столько надежд. Кадетская школа – это была мечта девочки, её цель, путь к будущей карьере. Теперь... теперь всё рушилось.
— Кто это сделал? Есть какие-то зацепки? — отец, стараясь сдержать накатывающую панику, врач покачал головой.
— Пока нет. Полиция уже работает над делом. Подробности пока выясняются.
Отец Екатерины, Сергей Петрович, сжал кулаки до побеления костяшек. Мечта дочери, кропотливо выстроенная годами тренировок, рухнула в одночасье. Теперь же на её месте зияла пустота, заполненная болью и неопределенностью. Он бросил взгляд на тренера, Сергея Николаевича человека, которого Катя считала вторым отцом. Тренер стоял, сжав губы в тонкую линию, его обычно живые глаза были затуманены глубокой тревогой.
Мать Екатерины, Ирина Николаевна, продолжала рыдать, её всхлипы разрывали тишину больничного коридора. Сергей Петрович присел рядом, обнял жену и прижал к себе. Ему нужно было быть сильным, нужно было поддержать и её, и дочь. Но внутри кипела ярость, смешанная с бессилием. Кто посмел поднять руку на его дочь? Кто осмелился подорвать её мечту?
Врач, видя их отчаяние, попытался немного смягчить удар. — Мы делаем всё возможное, — сказал он тихо. — Сотрясение – это серьёзно, но прогнозы в целом благоприятные. Перелом носа заживёт. Гематомы рассосутся. Главное – полный покой и тщательный медицинский надзор. Мы направим вас к лучшим специалистам. – однако слова врача мало что изменили.
Сергея Петровича мучили вопросы. Он представил её страх, её боль. Это было невыносимо. В последующие дни полиция проводила расследование. Они опрашивали одноклассников Кати, учителей, соседей. В школе проверяли записи с видеонаблюдения. Однако зацепок было мало. А Анна - одноклассница Марченко, продолжала тихо и молча сидеть в углу. Не было свидетелей, не было очевидцев. Только неопределённость и растущее беспокойство.
Через неделю Катя пришла в себя. Она помнила только фрагменты того вечера, тёмные пятна в памяти, которые приносили её ещё большую муку. Она не могла вспомнить лицо нападавшего. Возвращение в кадетскую школу оказалось невозможным. Врачи настоятельно рекомендовали полный покой и отказ от любых физических нагрузок на несколько месяцев.
— Катюш, нам нужно поговорить, — заходя в палату, признаю отец. — Нужно повременить со спортом и кадеткой... — эти слова были тяжелыми, но здоровье дочери было главным. Мечта о кадетской карьере пока оставалась несбывшейся, но они надеялись, что когда-нибудь Катя сможет вернуться к ней.
— Папа... — еле перебирая губами, прошептала Марченко. — Папа, нет, — вжавшись в подушку, она горько заплакала, понимая, что все многолетние мечты снова превратились в пыль. — Это не справедливо, — всхлипывая, продолжала она.
Отец, понимая ее боль, присел рядом. Словно чаша со слезами, переполненная печалью, потребовала он сил, чтобы выслушать ее. Он гладил ее волосы, пытаясь найти утешительные слова, которые мог бы сказать в этой жестокой реальности.
— Я знаю, Катя, — сказал он тихо, — но твое здоровье важнее всего.
— Я не смогу, папа, — еле сдерживая рыдания, прошептала она, — я не смогу это пережить. Я не могу начинать все снова и снова...
— Мы пройдем через это вместе, — сказал отец, стараясь придать голосу уверенности.
— Оставь меня, — Катя подняла взгляд, в её глазах сверкали слёзы. — Папа оставь меня в покое, уйди!