Связь с Желанным | 18+ | ✔️ [Связь Мафии #4]

— Габриэла.

За окном черного джипа проносились осенние пейзажи. Мы, как обычно, подвозили Рианну домой после школы. Я перебирала складки своей клетчатой юбки по колено и все думала, стоит ли мне спросить у нее про Лоренцо. Я не видела его уже больше двух недель. Обстоятельства складывались так, что мы никак не могли где-нибудь пересечься.

— Как поживает Лоренцо? — осмелилась я задать вопрос, но почувствовала, как покраснела. Какая же я глупая!

— Скучает по тебе, — хихикнула Ри в ответ.

На мгновение я задумалась о том, как было бы, если бы это оказалось правдой. Но, конечно, я понимала, что это невозможно.

Мы добрались до особняка Романо. Один из охранников открыл дверь Рианне, и я подумала, не спросить ли мне разрешения ненадолго заглянуть внутрь, но вовремя остановила себя. Мне так хотелось увидеть Лоренцо хотя бы на мгновение, но я понимала, что не должна перегибать и напрашиваться в гости.

Дверь закрылась с хлопком, и Ри скрылась за массивными дверьми особняка. Мой водитель и телохранитель рядом с ним поехали дальше. Наблюдая за улицами, проносящимися мимо, я думала о Лоренцо.

Как только я приехала домой, то сразу же поспешила в свою светлую комнату. Розовые бантики украшали изголовье кровати, прозрачный балдахин над ней, а розовые шторы были завязаны бантами. Белые и розовые подушки были разложены повсюду: на кровати, на полу, в углах и рядом со столом.

Закрывшись в своей любимой комнате, я достала светлый ноутбук, который подарил мне Витторио на пятнадцатилетие. Открыв мессенджер, я увидела сообщение от Тизиэны.

Я сразу же открыла его, надеясь узнать новости, которыми она могла бы со мной поделиться. Однако, прочитав сообщение и посмотрев фотографии, которые к нему были прикреплены, я пожалела.

На изображениях, которые прислала мне Тизиэна, красовался Лоренцо, и на каждой фотографии рядом с ним были девушки. Разные на всех фото, но в одном они были похожи все. Темные, почти черные волосы у каждой и яркие, выделяющиеся наряды. Минимум ткани и максимум макияжа.

На одной фотографии он выходит с одной из таких особ из казино, обнимая девушку за плечи, пока та смеется яркой улыбкой. Она явно была сделана папарацци у входа элитного казино.

Другая фотография была сделана издалека и не очень четкой, но я смогла хорошо рассмотреть на ней Лоренцо, который удобно устроился на диванчике в клубе. Рядом с ним, прижимаясь к его телу, сидела девушка. Ее темные волосы были откинуты назад, открывая тонкую изящную шею.

Мне не хотелось рассматривать оставшиеся три фотографии. Я понимала, зачем Тизиэна прислала их мне. Я перечитала ее сообщение еще раз.

«— Тебе стоит это увидеть. Кажется, Лоренцо просто одержим одним типом девушек. Папарацци сфотографировали его в Палермо и Лас-Вегасе, когда он был там недавно.»

Черные волосы. Круглые формы. Откровенные наряды. Яркий макияж. Лоренцо нравилось то, чем я не была. Полная противоположность всему тому, что было у этих девушек.

У меня были светлые волосы, которые ниспадали на плечи волнами. Моя одежда создавала образ невинности, словно я была Розовой Принцессой. О макияже я вообще могла бы не упоминать, так как единственным моим бьюти-приемом был блестящий блеск для губ.

На вкус это было как провал и разочарование. Именно поэтому Лоренцо говорил мне забыть. Оставить. Не думать и не пытаться. Я не послушала и теперь пожинаю плоды горечи.

— Лоренцо.

Только что мы с Витторио проконтролировали доставку нового оружия для наших солдат во все города на Сицилии. По дороге домой мне позвонил один из охранников нашего особняка.

Я был немного удивлен, потому что раньше они мне не звонили. Однако я все же ответил на звонок. То, что я услышал в трубке, шокировало меня, но где-то в глубине души я осознавал, что однажды это может произойти.

Моя мать покончила с собой. У ворот я резко затормозил и, вцепившись в руль, попытался прийти в себя. Эмоции, которые я обычно держал под контролем, смешались в один бушующий вихрь, готовый вырваться наружу самым ужасным образом.

Я был зол, разочарован и почти отчаян. Злился на отца, на мать и на себя. Мне успели сообщить, что моя тринадцатилетняя сестра видела труп своей матери, лежавший в ванной и изрезавший себя.

Схватившись за голову, я пытался успокоиться, но тщетно. Даже сильный удар по рулю не привел к желаемому результату. В этот момент мне захотелось ворваться в дом и причинить вред отцу. Я хотел отомстить за то, что из-за него мне пришлось пережить в детстве.

Непрерывные крики. Удары. Кровь. Ненависть. Насилие.

Я пытался сделать все, чтобы Рианна не видела этого, но только моих сил не хватало, когда ситуация захватывала несколько лиц. Наши родители не пытались бороться за спокойствие и семейное счастье.

Мать решила все сама. Но ее решение было плохим. Она бросила нас. Плевать на меня. Я смог вырасти без ее заботы и любви, но Рианна, маленькая девочка, нуждалась в матери, несмотря на то, что наша никогда никому из нас не давала почувствовать любовь и поддержку.

По узкой дорожке я подъехал к особняку, припарковался и быстрым шагом направился внутрь. В вестибюле меня встретили несколько охранников, ожидающих каких-то распоряжений.

Заглянув в гостиную, я увидел свою сестру, мирно лежавшую на белом диване с закрытыми глазами. Рядом с ней сидела испуганная Грета, дрожа от страха.

Войдя внутрь, я остановился у дивана и присел на корточки. Проведя рукой по смуглой щеке Рианны, я слабо улыбнулся. Мне было неизвестно, как много она видела и понимала. Я не мог защитить ее от этой темноты и этого ужаса.

Оставив спящую сестру со служанкой, я направился на третий этаж, откуда доносились разъяренные крики отца. Несколько солдат, которым мы доверяли, были здесь, помогая разобраться со всем беспорядком.

Я вошел в спальню родителей. На первый взгляд все было как обычно, пока я не повернул голову в сторону двери, ведущей в ванную комнату. Она была распахнута, и я увидел пол, залитый кровью, которая перемешалась с водой. В заполненной ванне лежала моя мать.

Я не испытывал никаких чувств, кроме злости на нее, которая зарождалась где-то в глубине моего сердца. Это была единственная эмоция, которая даже не промелькнула на моем лице. Я скрыл ее за маской хладнокровия и равнодушия.

Карлотта никогда не была достойной матерью. Она почти ничего не делала для моего и сестры воспитания. Она не была той матерью, которая обнимет и утешит. Эта женщина не могла делать ничего для своих детей. Мне было не о чем скучать или оплакивать.

Я отступил в сторону, когда двое солдат выносили тело моей матери. Наблюдая за этой сценой, я словно утратил все свои чувства. Когда они покинули комнату, я огляделся вокруг и осторожно зашел в ванную, чтобы осмотреть ее. Мое внимание привлекла записка, лежавшая на раковине.

Даже она решила оставить предсмертную записку. Мне всерьез было интересно, что она могла написать на прощание.

Перед тем как выйти из комнаты, я спрятал записку в карман. На выходе я столкнулся с Рианной. Она едва не врезалась в меня, намереваясь вбежать в спальню родителей.

Она выглядела только слегка напуганной, больше ее лицо выражало любопытство узнать, что случилось. Мне придется рассказать ей всю правду. Сестра была уже достаточно осознанной, чтобы понять, что произошло с ее матерью.

Рианна попыталась протиснуться мимо меня, настойчиво пытаясь попасть в спальню. Положив ладонь ей на плечо, я остановил ее попытки. Смотреть было нечего. Она видела достаточно.

— Мне нужна мама, — прозвучал на мое удивление почти сердитый и решительный голос моей младшей сестры. Такой больше не похожей, что была. Я закрывал глаза на многие вещи.

— В комнату, — только приказал я.

Мне не хотелось, чтобы даже те солдаты, которым мы доверяли, стали свидетелями нашей семейной ссоры.

Мы с Рианной вошли в ее комнату. Перед тем как закрыть дверь, я услышал крики отца, который даже сейчас не мог удержаться от ругани.

Я почти упал на кровать, облокотился на локти, подпер лицо руками и снова попытался справиться со всеми своими эмоциями.

— Где мама? — раздался голос Рианны. В моих ушах звенело. Я думал о том, что скажу ей.

Убрав ладони от лица, я произнес.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть.

— Она мертва? — спросила она равнодушно.

Я кивнул, потому что ее реакция на все это удивляла. Она не выражала ни единой эмоции, говоря про это. Маленькая девочка, что увидела нечто подобное, не могла так спокойно вести себя. Или она не понимала всей серьезности, или и правда была настолько равнодушной к этому. Мать для нее тоже мало значила.

— Кто-то сделал это с ней? — Рианна продолжила задавать вопросы, и мне казалось, что моя голова вот-вот готова взорваться.

— Тебе не нужно знать всех подробностей... — отмахнулся я, но она перебила меня.

— Нет, я хочу знать, что с ней случилось, — ее голос задрожал, и я понял, что она понимает и хочет знать. Неизвестность пугает сильнее правды. — Расскажи мне все.

— Она решила, что единственный выход — это самоубийство, — ответил я, вздохнув. Мне было тяжело говорить такое сестре, которая не должна знать и слышать о таком.

— Она глупая и отчаянная! — вдруг громко и неожиданно заявила она.

— Рианна, — недовольно остановил ее я. — Прошу, не говори так о своей маме.

Говорить эти слова было глупо. Единственное, что было у нашей матери от этого, так это статус «мама». Мы не знали больше ничего.

— Если бы это было не так, то она давно бы развелась с таким ужасным человеком, как наш отец, и не позволила бы ему так себя унижать. Самоубийство — это не выход.

Рианна резко развернулась к окну позади себя, а я прикрыл глаза. Она все же не понимала.

— Ри, не суди ее строго. Она бы никогда не смогла развестись с отцом. Наш мир не позволил бы ей этого, — сказал я напоследок и ушел.

Возможно, она поймет и простит нашу мать за то, что она бросила нас, а может и нет. Жизнь с ней и без нее не должна измениться, потому что ее участие в наших жизнях было незначительным и неощутимым.

Я давно не нуждался в ней, и у Рианны была Грета, которая на протяжении всей ее жизни растила и воспитывала ее.

***

День похорон прошел как сон, который на утро вы не помните. С кладбища все гости приехали в наш особняк, чтобы проститься с Карлоттой Романо, нашей матерью.

Оставив гостей за столом, я направился в свой кабинет. С меня было достаточно, я принял слишком много соболезнований. Достав бутылку виски, я налил себе хорошую порцию. Хотелось забыться на время и попробовать отпустить, но не выходило. Смерть матери отпечаталась тяжелым грузом на груди, хотя не должна была.

После трех стаканов я чувствовал сонливость и усталость. Я стянул свой черный пиджак, который, казалось, стал сковывать мои движения, уселся в белое кресло и, облокотившись подбородком на кулак, стал крутить полуполный стакан с виски в свободной руке.

Вдруг я засмеялся, подумав о том, что моя младшая сестра держится лучше меня после смерти матери. Я перестал смеяться, когда белоснежная дверь приоткрылась. Увидев маленькую ручку, я решил, что это Рианна, но в кабинет зашла Габриэла Барбаросса.

Мое тело само по себе напряглось, как и брови, которые сошлись на переносице. Габриэла несмело зашла в кабинет, закрыв за собой дверь. Я не знал, чего она хотела, но это было нехорошо. Она не должна находиться здесь.

— Уходи, — угрожающе произнес я, чтобы она поняла меня с первого раза, если не была глупой девочкой.

Габриэла не двинулась с места, остановившись напротив стола, за которым я сидел. Она с интересом смотрела на меня, приоткрыв свои розовые губы. Ее большие круглые голубые глаза были словно кукольными. Они дразнили и раздражали, как и ее губы. Эта девочка вовсе не понимала, что зашла в клетку к хищнику.

— Ты плохо выглядишь, — едва жалобно и тихо заметила она.

Я громко поставил стакан на стол, заставив ее вздрогнуть, но она не сделала ни шагу со своего места.

— Знаешь, что будет, если кто-нибудь узнает, что мы тут одни? — вызывающе спросил я.

Взгляд голубых глаз потупился, больше не смотря на меня. Румянец вспыхнул на ее щеках, что раздражало еще больше. О чем вообще она думала?

— Прошу, не переживай из-за мамы, — резко подняв взгляд на меня, промолвила она. — Возможно, ты любил ее и, наверное, потерять маму и ее любовь ужасно больно, но что, если найти того, кто даст тебе не такую же, но похожую любовь. Женщину, что подарит чувства некой безопасности и тепла, что дарит мама своему ребенку.

Габриэла схватилась за край стола двумя руками, словно это помогало ей держаться увереннее. То, что она только что сказала, почти привело меня в шок. Теперь я смотрел на нее с интересом.

— Зачем ты сказала это? — спросил я, пытаясь понять ее мысли и рассуждения. Мой голос прозвучал слишком грубо, что могло оттолкнуть ее, но она оставалась стоять и с опечаленным видом смотреть на меня.

— Чтобы поддержать, — задрожал ее голос.

— Мне не нужна поддержка, — я откинулся на спинку мягкого кресла, смотря на стол с аккуратно разложенными бумагами, связанными с моей учебой на адвоката.

Хотелось смести все эти бумаги со стола в гневе. Разрушить все. Сделать хаос вокруг себя, зная, что мать ненавидит нечистоплотность и неправильность. Слишком идеальная на вид и грязная внутри.

— Каждому человеку нужна поддержка, не пытайся отрицать этого, — голос Габриэлы выдавал скрытое веселье. Ее губы растянулись в полуулыбке, когда я снова посмотрел на нее. Она была такой наивной, но, черт возьми, настолько понимающей.

Габриэла сделала шаг в сторону и еще, пока не обошла стол и не стала передо мной, продолжая несильно улыбаться. Она каталась с пяток на носки, сжав пальцы в замке. Маленькая девочка, которая все еще что-то делала здесь, в моем кабинете.

— Все, что ты сказала, не относится к моей матери, — сухо ответил я. Алкоголь развязал мне язык.

— Она не любила тебя? — с настоящим удивлением спросила она.

— Нет, как и мою сестру, — устало бросил я, с отвращением махнув рукой, и прикрыл глаза ладонью.

— Как мать может не любить своего ребенка, которого носила под сердцем и которому отдала частичку себя и своей души? — проговорила Габриэла себе под нос, явно задавая этот вопрос самой себе.

Даже маленькая девочка думала об этом и не понимала. Но такова была моя мать, которая застряла в таких обстоятельствах. Ее муж и дети были нежеланными, так откуда должна взяться любовь?

— Ты зол и обижен на нее? — поинтересовалась она.

— Уже не знаю, — усмехнулся я.

— Думаю, что да, — рассудила она, и мне захотелось смеяться. — Ты выбираешь себе спутниц, чем-то напоминающих твою мать...

Я не дал ей договорить, ударил ладонью по столу, как только мой мозг осознал ее слова. Мои глаза готовы были вспыхнуть гневом, но я вовремя сдержал себя, дабы не напугать Габриэлу. Сейчас это было лишним.

— Тебе нужно уйти, — процедил я сквозь зубы.

— Прости... — она попыталась извиниться, но я остановил ее, подняв указательный палец вверх.

Она, ничего не сказав, наконец ушла. Я знал, что мне нужно было выгнать ее с самого начала. Если кто-то заметит, что она была со мной в кабинете, могут появиться проблемы.

Однако теперь я не мог забыть слов Габриэла. Что она имела в виду и о каких спутницах шла речь.