Глава 23.
Элиана
Я снова маленькая.
Мне не больше семи лет, и я стою посреди старого двора, зажатая в угол несколькими соседскими мальчишками. Их лица размыты, но я чувствую их насмешки, слышу, как они выкрикивают что-то злое, тянут мои волосы, толкают.
— Эй! Оставьте её!
Голос Дэна.
Он появляется, как всегда, внезапно — защищает меня, как делал это сотни раз. Он толкает одного из мальчишек, встаёт передо мной, размахивает руками, прогоняя их. Его худощавое, но сильное тело заслоняет меня, как щит, и я смотрю на него снизу вверх с благодарностью и восхищением.
— Ты в порядке? — спрашивает он, оборачиваясь ко мне.
Я киваю, и он улыбается, притягивает меня в крепкие объятия.
— Я всегда буду тебя защищать, Эли. Всегда.
Я чувствую его тепло, его силу. Чувствую, как он настоящий, живой...
Но внезапно что-то меняется.
Его объятие становится жёстким, почти болезненным. Я поднимаю взгляд, и вижу, как его лицо искажается. Добрая улыбка исчезает, сменяясь злобой. Его глаза больше не тёплые, а холодные, полные ненависти.
— Это ты убила меня, Элиана.
Я замираю.
— Ты меня бросила. Ты позволила мне сгореть.
— Нет... нет, Дэн...
— Ты убила меня!
Его голос становится пронзительным, будто сквозь него говорит сам огонь, который поглотил его. Его руки сжимаются на моих плечах, и я пытаюсь вырваться, но он сильнее. Его лицо приближается, а в глазах отражаются языки пламени.
— Ты оставила меня, Элиана. Ты бросила меня умирать.
— НЕТ! — я кричу, зажмуриваюсь, пытаясь проснуться, сбежать, уйти куда угодно, лишь бы не слышать его обвинения. — ДЭН, ПРОСТИ! ПРОСТИ, Я НЕ ХОТЕЛА!
Но огонь вспыхивает вокруг нас, и его лицо становится красным, обугленным, исчезающим в пламени.
— Ты убила меня...
Я открываю рот, чтобы закричать, но воздух заполняет дым. Я задыхаюсь, падаю в пустоту...
***
Я проснулась в криках.
Грудь сдавило так, словно кто-то сжал её железными пальцами. Дыхание рваное, сердце колотится в ушах, как гром. Я резко села в постели, чувствуя, как по щекам катятся горячие слёзы.
— Я убила его...
Голос сорвался, а руки дрожали. Я снова захлебнулась в рыданиях, но вдруг почувствовала, как сильные руки обняли меня, притянули ближе.
— Эй, язва, тише... я здесь, всё хорошо...
Ламин.
Я уткнулась в его грудь, сжимая в кулаках его футболку. Его руки гладили мою спину, его голос был тихим, тёплым.
— Ты не виновата, слышишь? Ты не виновата.
Я не могла говорить. Только плакала, впиваясь в него пальцами.
Мы сидели так несколько минут, пока я не начала успокаиваться. Дыхание стало ровнее, но боль в груди не уходила.
Ламин выдохнул и осторожно убрал прядь волос с моего лица.
— Прости... — он замялся. — Я знаю, ты говорила, что не хочешь никого видеть. Но прошла неделя...
Он замолчал, словно не зная, как продолжить.
Но я знала.
— Сегодня похороны.
Он медленно кивнул.
Похороны без тел. Они сгорели.
После произошедшего я действительно не хотела никого видеть. Я оттолкнула всех, кто пытался быть рядом. Даже Ламина.
Я накричала на него. Сказала, чтобы он не смел меня трогать. Кричала, что гублю всех, кого люблю.
Но он не ушёл.
А теперь, когда я сидела перед ним, опустошённая, раздавленная болью, когда мне казалось, что внутри осталась лишь выжженная пустота, он снова был здесь.
Я подняла на него взгляд, и голос мой был слабым, едва слышным.
— Ты не должен быть здесь...
Он напрягся, но не убрал руки.
— Лучше оставь меня, Ламин, — я сглотнула, опуская глаза. — Ты не должен быть очередным человеком, который утонет в моей тьме.
— Это не твоя тьма, Элиана, — его голос был твёрдым, но в нём звучала нежность. — Это его. Это всё он. Но его больше нет. Слышишь? Больше он ничего не сделает.
Я покачала головой, стараясь снова не расплакаться.
— Ты не понимаешь, Ламин... — прошептала я, убирая его руки с себя.
Но он не позволил мне снова отдалиться. Его пальцы мягко, но уверенно обхватили мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Посмотри на меня, — его голос стал тише, но от этого только сильнее проникал в самое сердце. — Посмотри и скажи, что не хочешь, чтобы я был рядом.
Я открыла рот, но слова застряли в горле. Я не могла этого сказать. Не могла солгать.
Мои глаза опустились, пальцы вцепились в простынь, а губы дрожали от сдерживаемых эмоций. Я не могла его прогнать. Не могла заставить его уйти.
И тогда я сломалась.
Слёзы хлынули потоком, и я, не сдерживая себя, уткнулась носом в его шею, вцепившись в него так, словно он был единственным, что удерживало меня на плаву.
— А что если... — мой голос дрожал. — Что если я погублю и тебя тоже?
Ламин обнял меня крепче, прижимая к себе так, будто пытался согреть всю мою разбитую душу.
— Погубишь, если заставишь уйти, — тихо ответил он.
Дверь тихо приоткрылась, и в комнату вошли Лаура и Ольмо. Лаура взглянула на меня с сочувствием, а затем перевела взгляд на Ламина, который все еще держал меня в своих объятиях.
— Ты готова? — мягко спросила она.
Я быстро вытерла слезы тыльной стороной ладони и молча кивнула, но заметила как Ольмо поморщился будто от боли, видя как я сломлена.
Лаура подошла ближе и аккуратно положила на кровать черный брючный костюм.
— Это будет... правильно, — сказала она, избегая произносить само слово «похороны».
Я кивнула снова, хотя внутри все сжалось.
— Ладно, — тихо сказала Лаура, обернувшись к мужчинам. — Вам лучше выйти.
Ольмо кивнул и положил руку Ламину на плечо, призывая его встать. Тот на мгновение задержался, взглянул на меня, но все же подчинился.
Когда дверь закрылась, я глубоко вдохнула и посмотрела на костюм, лежащий передо мной.
Сегодня я должна проститься с братом. А еще с человеком, который разрушил всю мою жизнь.
Я застегивала пуговицы пиджака, когда Лаура вдруг тихо сказала:
— Эли, я знаю, сейчас не лучший момент, но всё же должна обсудить это с тобой.
Я посмотрела на неё в зеркало. Лаура сидела на краю кровати, её взгляд был полон заботы и нежности.
— Если ты не хочешь заканчивать учебу в школе, я заберу документы. Нам оформили опеку, и ты можешь решить сама. Ты многое прошла, и это нормально, если ты не готова ко всем этим взглядам, выпускным экзаменам...
Я покачала головой.
— Остался месяц. Я доучусь.
Лаура немного удивилась, но быстро кивнула. Она поднялась, подошла ко мне и аккуратно поправила мои волосы.
— Мы с Дани сделаем всё, что угодно, чтобы залечить твоё сердце, милая, — сказала она, обняв меня.
Я закрыла глаза, вдыхая её знакомый запах. Это было тепло, это было безопасно. Но внутри всё равно зияла пустота.
***
Ламин
Сильнее всего я боялся, что ноги ее не удержат и она рухнет на землю.
Элиана стояла рядом со мной, закутавшись в черный пиджак, как будто мерзла, хотя было 1 мая, с опущенными глазами, её пальцы цеплялись за мою руку, будто это единственная вещь, удерживающая её в этом мире.
Люди подходили один за другим, шептали слова соболезнований, а она только кивала, как автомат. Марселла первой крепко обняла её, что-то шепча на ухо. За ней Берта, потом Анита, сжав её ладонь в своей.
Ребята тоже пришли — Фермин, Пау, Гави, Бальде. Они стояли чуть в стороне, не зная, что сказать. Гави наконец шагнул вперед:
— Если что-то нужно, хоть что-то, скажи нам, — пробормотал он, но Элиана снова только кивнула, не поднимая глаз.
Я чувствовал, как она дрожит, но не из-за холода.
Я сжал её руку крепче, чтобы она знала, что я здесь. Что я не отпущу.
— Всё будет хорошо, язва, — шепнул я.
И снова она не ответила, но её пальцы сжали мои чуть крепче.
Среди всех соболезнований и слез только я, наверное, понимал, что её боль была глубже, чем просто потеря брата. Это была вина. Разъедающая, черная вина, которая душила её изнутри.
Я молился, чтобы она поняла, что это не её вина. Что Дэн отдал бы свою жизнь ещё миллион раз ради неё.
Но как объяснить это человеку, который верил, что он разрушает всё, к чему прикасается?
Я посмотрел на неё и прошептал:
— Ты сильнее, чем ты думаешь.
Элиана даже не успела среагировать, как её резко обхватили чьи-то руки.
— Боже, Эли! — Изабель вцепилась в неё так крепко, что, казалось, никогда не отпустит. — Ты не выходила на связь, я так переживала, — Она всхлипнула, не в силах договорить, и просто уткнулась носом в её плечо.
Глаза у неё были красные, щеки мокрые от слез.
Элиана застыла на секунду, но потом медленно подняла руки и обняла её в ответ.
— Прости, — едва слышно прошептала она.
— Ты глупая, ничего не говори! — всхлипнула Изабель и ещё крепче её сжала.
Я почувствовал, как плечи Элианы чуть дрогнули.
— Я здесь, ладно? — прошептала Изабель. — Я всегда здесь.
***
Элиана.
Когда гробы начали опускать в землю, я не могла отвести взгляд. Два гроба. Один из них пустой. Дэн... его больше нет. Совсем. Его даже нельзя похоронить, потому что от него ничего не осталось. От отца тоже.
По моей щеке скатилась слеза, но я не пошевелилась, не сделала ни единого движения, просто смотрела, как они уходят в землю.
Чья-то рука легла мне на плечо — Ольмо. Он слегка сжал его, а потом мягко поцеловал меня в макушку, словно давая понять, что я не одна.
Я глубоко вдохнула. В груди будто что-то сжалось, но я заставила себя сделать шаг вперёд. Все взгляды устремились на меня. Сердце забилось чаще.
Я вышла вперёд, посмотрела на присутствующих, на свежую землю перед собой и заговорила.
— Дэн всегда был тем, кто защищал меня, — мой голос немного дрожал, но я продолжала. — Даже когда сам боялся. Даже когда не знал, как. Он был моим старшим братом. Моей семьёй. Я знаю, что он не хотел уходить так.
Я сжала кулаки.
— Он не был идеальным. Он ошибался. Он боялся. Но он был хорошим. — В горле встал ком. — Он был тем, кто заслуживал жить.
Я закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки.
— Я... — я судорожно вдохнула. — Я не знаю, прощает ли он меня, но я его прощаю. Каждую мелочную ссору, за все, за что он сожалел.
Я посмотрела на второй гроб.
— И тебя тоже.
Впервые я сказала это вслух. Впервые произнесла то, что так долго не могла даже подумать.
Я не знаю, простит ли себя он сам, но я не собираюсь жить с этой болью вечно. Он разрушил достаточно, я не хочу жить с этой ненавистью внутри и после его ухода.
— Дэн, — мой голос сорвался, но я вытерла слезы, — прости меня. За всё, что я сделала, и за всё, что не сделала.
Я опустила голову и прошептала:
— Прощайте.
Сирота. Я стала сиротой. Удочеренной, но сиротой.
Я повернулась, и мои шаги вели меня обратно. Воздух казался тяжёлым, как и всё, что происходило вокруг. Ноги подкашивались, а душа, как раньше, оставалась пустой.
И вот тогда я почувствовала, как чьи-то руки, крепкие и уверенные, обвивают меня. Это был Ламин. Он не сказал ничего. Он просто держал меня, не отпуская. В его объятиях мне стало немного легче, но, несмотря на это, пустота не уходила.
— Я горжусь тобой, — его голос был тихим, но таким, что я почувствовала каждое слово в своей груди.
Я прижалась к нему. Нет, я не плакала. Я не могла позволить себе это. Но внутри, где-то в самом сердце, всё горело. Я пыталась заставить себя верить в его слова, верить в то, что я не одна. Все вокруг твердили мне об этом.
После того как все закончилось, и все начали расходиться, я стояла среди толпы, рядом с Ламином, не зная, куда идти. Сердце болело от каждой мысли о Дэне, а ощущение пустоты не покидало. Люди вокруг постепенно успокаивались, и вдруг я почувствовала, как ко нам подошли его родители и Кейни. Его мама обняла меня, её глаза были полны слёз.
— Мне очень жаль, Элиана, — сказала она, её голос был мягким и сочувствующим. — Ты всегда будешь частью нашей семьи, ты не одна.
Я не могла найти слов, чтобы ответить, и просто кивнула, почувствовав, как слёзы подступают снова, но я сдерживала их.
Тогда Кейни, маленький, но такой сильный для своих лет, подбежал ко мне и внезапно запрыгнул мне на руки. Он обнял меня так крепко, как только мог, и прошептал:
— Не плачь, Эли. Я тебя люблю.
Мои руки автоматически обвили его, и я слабо улыбнулась сквозь слёзы, чувствуя тепло его маленького тела.
— Я тоже люблю тебя, малыш.
Ламин подошел ближе и полодил руку мне на поясницу.
Его отец и отчим подошли ближе. Отец положил руку мне на плечо, его лицо было серьёзным, но в глазах читалась поддержка.
— Ты очень сильная девушка, Элиана, — сказал он, голос его был тихим, но уверенным. — Ты прошла через так много, и я горжусь тем, как ты держишься. Не забывай об этом.
Его отчим тоже сказал что-то подобное:
— Видно, как трудно тебе, но ты держишься, и это заслуживает уважения.
— Спасибо вам. Всем вам, — я постаралась выдавить из себя подобие улыбки.
Погладив Кейни по голове, я попыталась скрыть слёзы, но сердце всё равно болело. Я не знала, что сказать. Всё, что происходило, было слишком сложным, но в этот момент я чувствовала себя хотя бы немного поддержанной.
Лаура и Ольмо подошли к нам, их лица выражали заботу и понимание. Лаура взглянула на меня, ее глаза были полны сочувствия, и она тихо сказала:
— Пора домой, Эли.
Я покачала головой, не в силах согласиться. Хотя они и хотели, чтобы я вернулась домой, я чувствовала, что мне нужно что-то большее. Я посмотрела на Ламина, он стоял рядом, и он тоже молчал, понимая меня без слов.
— Я хочу пройтись до студии, — сказала я тихо, взгляд упал на землю. — Ламин проведет меня.
Лаура, как всегда, поняла меня. Она молча кивнула и обняла меня.
— Конечно, Эли, если ты так хочешь. — Её голос был мягким, но в нем чувствовалась сила, уверенность. Она выпустила меня из объятий и добавила: — Позвони, когда будешь идти домой.
Ольмо подошел и тоже обнял меня, его объятия были крепкими, как всегда. Его голос был теплым, почти отцовским, когда он сказал:
— Ты держалась молодцом, Эли.
Я отпустила Лауру и Ольмо, и посмотрела на Ламина. Он стоял рядом, и в его глазах было столько заботы, что я почувствовала, как в груди становится легче.
Ламин не сказал ни слова, только шагнул ко мне и, мягко положив руку мне на плечо, повел меня. Мы пошли в сторону студии, а за нами осталась вся наша семья.
***
Ламин
Я молчал, шёл рядом с Элианой, ощущая, как шаги становятся тяжелее с каждым метром, но всё равно не отпуская её. Мы подошли к студии, той самой, которую я подарил ей. Тут было так много воспоминаний. Мы давно не заходили сюда. Она не говорила, зачем мы здесь , но я знал, что это было что-то важное для неё.
Когда мы зашли внутрь, студия встретила нас своей тишиной и пустотой. В каждом уголке было слышно, как эхо от наших шагов отражается от стен, но это место всё равно оставалось каким-то уютным, нашим. Элиана остановилась у панели управления комнатой звукозаписи, а я остановился рядом с ней, наблюдая, как она осматривается, будто впитывает воздух.
— Почему сюда? — спросил я тихо. — Мы ведь давно не были здесь. Что ты хочешь сделать?
Элиана вздохнула, а затем, посмотрев в пол, сказала:
— Я всегда ждала лучшего момента. Но, похоже, лучшего момента не существует. И я не могу больше откладывать. Хочу записать песню.
Я не сразу понял, что она имела в виду, но потом, глядя на неё, понял, что это было не просто желание. Это было что-то, что она носила в себе долго, что-то, что ей нужно было выразить.
— Неужели ты написала песню и даже не сказала мне? — улыбнулся я. Я пытался облегчить атмосферу, но в голосе всё равно звучала обеспокоенность.
Элиана только посмотрела на меня, и её лицо вдруг стало мягким. Она подошла ко мне, и нежно поцеловала меня, проведя ногтями по моей шее. Это было так по-настоящему, так искренне, что я почувствовал, как ее внутренняя сила захватывает меня. Даже в моменты абсолютной слабости, Элиана была самым сильным человеком, которого я когда либо видел.
Затем она вошла в комнату для записи и достала телефон, открывая, кажется, заметки с текстом.
— Ламин, — сказала она, оборачиваясь. — Ты будешь управлять панелью. Я хочу, чтобы ты это сделал. Мне нужно твоё присутствие.
Я кивнул и последовал за ней, чувствуя, как её слова коснулись меня глубже, чем я думал. Не всё было просто, и, наверное, никогда не будет, но эта песня — это что-то важное, её способ быть с миром и с собой. Это её способ начать, снова и снова.
Элиана встала у микрофона, её руки немного дрожали, но в её взгляде была решимость. Она взяла дыхание, и я включил панель, готовый записывать. Звук утих, и она начала петь, её голос был не громким, но он не был слабым — в нём была сила, которая пробивала тишину студии.
— Cayeron las sombras, el mar me arrastró,
Entre mis miedos, el alma se hundió.
No veía la luz, el eco me atrapó,
Sola, perdida, mi corazón gritó.
Pero tú me encontraste, entre el dolor y la niebla,
Tus manos me levantaron, me sacaste de la quiebra.
Ahora puedo respirar, el miedo se alejó,
Tú eres mi sol, mi salvación, mi amor.
Когда Элиана начала петь, я замер на месте, ощущая, как каждое слово пробивает меня насквозь. Это была не просто песня — это была её душа, открытая и уязвимая. И я вдруг понял, что это была наша история. Её тьма, её страхи, её боль — всё это было в каждом аккорде. И в то же время, она пела о том, как я пришел, чтобы её спасти
— Navegué en la oscuridad, buscando la verdad,
Pensé que no había salida, que jamás vería la paz.
Tus ojos me encontraron, me dieron un camino,
Dejaste el miedo atrás, y tomaste mi destino.
Pero tú me encontraste, entre el dolor y la niebla,
Tus manos me levantaron, me sacaste de la quiebra.
Ahora puedo respirar, el miedo se alejó,
Tú eres mi sol, mi salvación, mi amor.
Я видел, как она закрывает глаза, и вся её душа раскрывается в этой песне. Это было что-то личное. Она не просто пела, она говорила мне то, что не могла сказать словами. Я ощутил, как каждая нота трогает моё сердце.
Это было о нас. О том, как она боролась с теми демонами, которые были внутри неё. О том, как она кричала в тишину, и как я был рядом, готов вытащить её из этого океана страха. Я видел её, тонущую в темноте, но всё время верил, что она справится. А теперь она пела об этом, о том, как смогла выбраться, благодаря мне. И я не знал, что чувствовать.
Y aunque el mar vuelva a llevarme,
Sé que no voy a caer,
Porque en tus brazos, en tu voz,
Encontré mi lugar, mi ser.
Pero tú me encontraste, entre el dolor y la niebla,
Tus manos me levantaron, me sacaste de la quiebra.
Ahora puedo respirar, el miedo se alejó,
Tú eres mi sol, mi salvación, mi amor.
Когда она закончила, в студии повисла тишина. Я не мог сказать ничего. Каждое слово, каждое нота отзывалась в моей груди. Элиана подняла голову, её глаза были влажными, но в них была и сила, и боль, и освобождение. Она искала выход, она нашла его. И я был здесь, рядом с ней, готов быть её опорой.
***
Элиана
Ламин медленно подошел ко мне, его глаза были полны того света, который я так долго искала. Он улыбался, и я увидела в его взгляде не только любовь, но и восхищение. Он посмотрел на меня, как будто я была самым важным и драгоценным существом на свете.
— Ты невероятная, — тихо сказал он, его голос был мягким и полным эмоций.
Я почувствовала, как мои щеки покраснели, но не могла скрыть улыбки. Я вздохнула, сдерживая слёзы, и ответила:
— Спасибо, что принял меня такой, какая я есть... со всеми моими демонами.
Он усмехнулся, погладив меня по щеке тыльной стороной ладони.
— Я люблю твоих демонов, — сказал он, шутливо подмигнув. — И мне нравится, что ты такая, какая ты есть. Ты моя, Эли, и я горжусь этим.
Тогда его глаза стали ещё более внимательными, и он с интересом спросил:
— Когда ты успела это написать?
Я пожала поечами и слегка откинула голову назад, будто вспоминая тот момент.
— Начала ещё в Париже. Ночью, после того как мы с тобой прогулялись по ночному городу. Ко мне пришло вдохновение.
Он молча слушал меня, его взгляд не отрывался от моего лица. Я ощущала его поддержку в каждом слове, в каждом взгляде, и это было именно то, что мне было нужно.
Ламин смотрел на меня так, будто я была единственным человеком в этом мире. Его тёмные глаза отражали что-то глубокое, что-то, что заставляло меня чувствовать себя по-настоящему живой. Он не говорил ни слова, просто смотрел, изучал, будто запоминая каждую деталь моего лица.
— Ты даже не представляешь, — его голос стал ниже, мягче, — как много ты для меня значишь.
Я чувствовала, как моё сердце колотится. Тепло его руки на моей коже, близость его дыхания — всё это захватывало меня с головой.
Я не думала. Впервые за долгое время я позволила себе просто чувствовать.
Мои пальцы скользнули по его щеке, а затем я потянулась ближе, пока наши губы не встретились.
Это был не просто поцелуй. Это было что-то большее. В нём было столько нежности и силы одновременно, что я потерялась в этом моменте. Ламин сразу ответил, его руки обхватили моё лицо, будто он боялся отпустить меня хоть на секунду.
Я чувствовала, как он улыбается в поцелуе. Тёплый, настоящий, живой.
Когда мы наконец отстранились, он прижался своим лбом к моему, чуть улыбаясь.
— Это , — усмехнулся он. — чтобы ты точно стала звездой музыкальной индустрии. Говорят, мои поцелуи приносят удачу.
И я рассмеялась. Час назад я похоронила двух последних своих родственников, а теперь я смеялась, при это совсем не чувствуя себя эгоисткой. Я чувствовала, как будто именно этого Дэн и хотел. Новой жизни для меня.
— Иди ты, — ответила я, чуть пихнув его в плечо. — Интересно, кто это проверял.
Ламин рассмеялся, пожимая плечами.
***
Элиана
Я чувствовала себя совершенно иначе, чем месяц назад. Тогда мне казалось, что мир рухнул, что впереди только пустота. Но сейчас я стояла здесь, на огромном стадионе в Мюнхене, с Ламином, семьёй и друзьями, и ощущала что-то новое — лёгкость.
Толпа гудела, трибуны были заполнены до отказа, и казалось, что воздух дрожал от напряжения. Это был финал Лиги чемпионов: Барселона против Ливерпуля. Ламин держал меня за руку, пока мы с остальными семьями игроков проходили на стадион.
Но стоило нам сделать пару шагов, как к нам рванули журналисты. Камеры, вспышки, микрофоны — всё это больше не пугало меня, но всё равно немного ошеломляло.
— Элиана! — окликнул кто-то из репортёров, и я остановилась, развернувшись к нему. — Ваша первая песня собрала более трёх миллионов прослушиваний на всех площадках! Как вы себя чувствуете? Ожидали ли вы такой успех?
Я встретилась взглядом с Ламином — он лишь усмехнулся, дав понять, что он ни капли не сомневался во мне.
Я улыбнулась журналисту и честно ответила:
— Честно? Нет, я не ожидала. Я просто написала песню о том, что чувствовала. О том, что пережила. И если она нашла отклик в людях, значит, я сделала что-то правильное.
— Вы планируете продолжать карьеру в музыке? Может, уже работаете над чем-то новым?
Я снова взглянула на Ламина, и он чуть сжал мою руку, будто говоря: Твой выбор. Твой путь.
Я улыбнулась ещё шире.
— Я работаю над этим, — ответила я, и журналисты тут же оживились, продолжая засыпать меня вопросами.
Но перед тем, как ответить на следующий, я краем глаза заметила, как Ламин, усмехнувшись, шепнул мне на ухо:
— Ещё немного, и ты станешь популярнее меня.
— Да я уже популярнее тебя, Ламин, — усмехнулась я.
— И ещё красивее, — раздался знакомый голос рядом.
Ольмо с ухмылкой подошёл ближе, а рядом с ним шла Лаура, улыбаясь мне, она рассмеялась первой, и я тоже не сдержалась, покачав головой.
— Не порть бедняге настрой перед игрой! — притворно возмутилась Лаура, обнимая меня за плечи.
— А что это вы тут без нас обсуждаете? — влез Пау, появляясь рядом с Марси.
— Да вот, Дани решил, что Элиана популярнее Ламина, — улыбнулась Лаура.
— Но это же факт, — серьёзно ответил Пау, пожав плечами.
— Если Ламин сегодня не забьет гол, будем воспринимать это как знак протеста, — хихикнула Марси, глядя на Ламина, который только закатил глаза, но не убрал с лица усмешку.
Я снова почувствовала, как тепло разливается по груди. Чувствовать себя частью чего-то... семьи, команды, людей, которые любят и поддерживают тебя — это было бесценно.
***
Я стоял на поле, слыша, как "Альянс-арена" гудит, весь стадион напряжён. Последние пять минут до конца. Счёт 2:2. Я знал — если не забьем, нас ждёт серия пенальти, а это совсем другая игра, и её исход может быть непредсказуем. Мы все ждали этого момента, я ждал его всю свою жизнь. Столько раз представлял, как выигрываю Лигу чемпионов. Первая ЛЧ Барсы с 2015 года. Как бы я ни старался не думать о важности этого момента, мысли всё равно лезли в голову.
Пас от Кубарси, мощный, идеальный, прямо через всё поле. Мяч катится ко мне. Я чувствую, как воздух становится плотным, сосредоточенным, и вдруг передо мной открывается пустое пространство. Вратарь один на один. Миг, который я ждал столько лет, и вот он, в моей власти. Моё сердце колотится, но всё остальное как будто замирает.
Я чуть выдохнул, будто мир замедлился. Вратарь пытается накрыть угол, но я уже решаю. Пара быстрых шагов, прицел, удар. Мяч летит точно в угол. Гол. Всё вокруг взрывается. Крики, гудение стадиона, как будто весь мир замирает. Я срываюсь с места, бегу, и вдруг ощущаю, как Пау сносит меня с ног. Мы падаем на газон, на нас сверху падает Гави, его смех в моих ушах.
Я лежу на траве, все кричат, поздравляют, но я просто не могу поверить. Мы выиграли. Это было то, о чём я мечтал. Это наша победа.
Пау кричал в полный голос:
— Мы, черт возьми, это сделали!
Мы с ним с трудом встли с газона, смеямь, обнявшись, всё тело всё ещё трясло от эмоций. Гави тут же тоже поднялся, и, как только я оглядываюсь, вся команда уже мчится к нам. Игроки на скамейке, даже тренер, все бегут навстречу. Этот момент — как один огромный взрыв радости, все вместе, как единое целое.
Я стою в центре, в объятиях моих товарищей, и понимаю, что это не просто победа. Это мой клуб. Барселона. Клуб, который меня вырастил, который дал мне шанс и поддерживал, когда я был ещё новичком. Мы сделали это. Я выиграл Лигу чемпионов с командой, которая стала частью меня, частью моего пути. Это не просто титул — это кульминация всех моих стремлений, всех моих жертв.
Я обнимал каждого, кто попадался под руки, чувствал, как энергия этих людей проникает в меня. Это наша общая победа. И когда я смотрю на Кубок, то понимаю — это было то, что я хотел с самого начала. Барса, моя семья, мои друзья, моя жизнь. И теперь мы вместе — мы лучшие в Европе.
***
Я сидела, облокотившись на плечо Лауры, когда церемония награждения закончилась, а Барса наконец-то подняла Кубок Лиги чемпионов — первый с 2015 года. Весь стадион гудел, фейерверки взрывались в небе, создавая волнующую атмосферу праздника. Чувствовала, как гордость переполняет меня за Ламина и всю команду.
— Никогда не думала, что буду болеть за эту команду, — тихо сказала я Лауре, усмехнувшись.
Лаура рассмеялась и ответила:
— Поверь, я тоже.
Когда семьям игроков разрешили спуститься. Я резко поднялась с места и пошла к полю. Все вокруг было оглушающе громко, но в этот момент я искала только Ламина.
И вот я увидела его — он стоял, окружённый своими товарищами, счастливый, уставший, с кубком Лиги чемпионов в руках. Он заметил меня и, не думая дважды, помчался ко мне.
Я подбежала к нему, и, не выдержав эмоций, бросилась в его объятия. Он подхватил меня на руки, несмотря на усталость, и я почувствовала, как его сердце бьется так же сильно, как и моё.
Я поцеловала его в губы, а затем, с нескрываемым восторгом, сказала:
— Как я горжусь тобой! Ты сделал это. Ты — победитель.
Он улыбнулся, оглядываясь на кубок, но взгляд его вернулся ко мне, полон счастья.
— Мы сделали это, — прошептал он.
В тот момент для нас не было ничего важнее, чем просто быть рядом друг с другом.
Журналисты окружили нас, прося остановиться для нескольких снимков.
— Можно нам фото одной из самых успешных молодых пар?
Ламин улыбнулся, и я почувствовала, как сердце затрепетало от этих слов. Он поцеловал меня в щеку, а в тот момент малыш Кейни подбежал к нам, захватив внимание всех, кто нас окружал. Мы взяли его на руки, и веселье в его глазах показалось таким беззаботным, что я на мгновение забыла обо всех пережитых испытаниях.
— Как же ты вырос!Тяжелый стал! — сказала я, смеясь, глядя на него. Ламин оглядывал нас с нежностью с и гордостью.
Это было моё мгновение, и в этот момент я осознала, как многое изменилось в нашей жизни. Теперь я могла чувствовать, что мы — настоящая семья, и я не одинока. Мы не просто выжили, мы стали сильнее.
После того как фотографии были сделаны, я стояла рядом с Ламином, и, несмотря на все эти вспышки и внимание, мои мысли были только о том, что мы пережили вместе.
Я посмотрела на Ламина и Кейни, и в моей голове пронеслись мысли, как много всего нам пришлось пройти. Мы пережили потери, боль, страх, но стояли здесь, рядом, в центре всего, с кубком Лиги чемпионов. Мы были вместе, несмотря на всё. И, возможно, это был наш момент, не только на поле, но и в жизни. Теперь, когда всё было позади, я понимала, что самое важное — это быть рядом с теми, кто тебя любит.
Я перевела взгляд на Лауру и Ольмо. Они стояли немного в стороне, наблюдая за нами с улыбками на лицах. Ольмо подмигнул мне, а Лаура кивнула в знак одобрения. Я почувствовала, как что-то тёплое растекается внутри меня. Эти люди стали мне настоящей семьёй, поддерживали меня в самых тёмных моментах. И, глядя на них, я осознала, как сильно они изменили мою жизнь. Без них я бы не справилась.
Ламин заметил, что я задумалась, и, не говоря ни слова, подошёл ближе. Он обнял меня за талию и притянул к себе, тепло и уверенно. Его голос был тихим, но твёрдым:
— Я люблю тебя.
Я посмотрела в его глаза, в которых отражалась та же теплота и сила, что я чувствовала в своём сердце.
— Я тоже люблю тебя, — ответила я, и эти слова звучали так естественно, как никогда раньше.
Затем я подняла голову на небо, на открытую крышу стадиона. На небе светили тысяча звезд, а фейеверки все еще взрывались.
«Я буду счастлива Дэн, обещаю»
И в этот момент лёгкий ветерок коснулся моего лица, а ведь на такой полузакрытый стадион редко мог просачиваться ветер, но этот он был словно ответ, Дэн был рядом. Я не сомневалась. Он услышал.
***
Ну что, вот и конец!
Пришло время прощаться с моей прекрасной, сильной Эли и ее ледяным сердцем, которое смог растопить Ламин.
Я много времени и сил отдала этой истории, и она навсегда останется частью меня. Надеюсь, частью вас тоже.
Анонс новой истории я выложу в телеграмм канал, и трейлер туда же. Ссылка в шапке профиля. Обнимаю🫂 спасибо, что вы со мной!