Мой препод - лёд

Стоя возле здания отделения полиции Ленинского района, чувствую дикое напряжение в теле.

Тяжелые металлические двери то и дело открываются, из них выходят люди в форме, а я, прислонившись к перилам, всё жду. Жду и недовольно оборачиваюсь на орущие звуки из салона «БМВ». Мой брат, естественно, знает, как меня выбесить и сместить фокус с терзающих душу переживаний.

Мирон Гаврилин с присущим ему размахом на всю улицу врубает шансон «про летящих голубей над зоною…».

Боже, какой кошмар!

– Совсем дурак, – шепчу этому «Петросяну» и кручу пальцем у виска.

Прохожие озираются и с интересом меня рассматривают. Зная, что в полицию со мной поедет Мир, да и родители ждут нас к себе, я не стала одеваться как-то вызывающе. Черные узкие джинсы и укороченный топ с длинными рукавами, фиксирующимися на больших пальцах, белые кроссовки на ногах. Вместе с отутюженными до блеска волосами получилось вполне женственно, но неброско.

Мирон, слава богу, выключает музыку. На переднем сидении рядом с ним Соболев. Он морщится, тяжело вздыхает и потирает виски. Видок у него, если честно, так себе. Будто его в стиральной машинке в режиме «Хлопок – 90 градусов» пропустили и высушили. Причем несколько раз.

Снова отвернувшись к дверям отделения, улыбаюсь. С самого утра эмоций шквал. Наконец-то дождалась.

Когда двери в очередной раз отворяются, замираю. Сердце пропускает несколько ударов, в глазах яркие вспышки мерещатся, потому что наконец-то спустя две недели терзаний и тоски, его вижу. Своего любимого мужчину.

Высокого, серьезного и всё такого же хмурого.

Милохин прищуривается и чуточку неловко озирается. Меня замечает не сразу, но я даже рада.

Успеваю обсмотреть его всего с ног до головы. Спортивный костюм, белая футболка, на плече объемная сумка, отросшие светлые волосы аккуратно зачесаны назад.

– Прив-вет, Дань, – шепчу и пока он оборачивается, приближаюсь.

Шаг. Вздох.

Ещё один. Выдох.

К широкой груди прислоняюсь щекой и руки за спиной соединяю. Жизнь красками наполняется, картинка собирается.

– Привет, малыш, – слышу над собой низкий голос. Данил сгребает мои плечи в объятия. Жадно сдавливает в своих руках. – Соскучилась?

– Ужасно, – всхлипываю. – Постоянно думала о тебе с того дня.

– Только не реви, Юль.

– Не буду, больше не буду, – решительно обещаю, поднимаю голову и подставляю губы для поцелуя.

Он украдкой озирается. Знаю, что не нравится ему, когда вот так, посреди улицы. Даже готова к тому, что просто чмокнет в щеку. Милохин ведь. Мимимишным он никогда не станет.

Да и не нужен мне такой. Нам, айсбергам, и в щеку достаточно.

Вопреки ожиданиям, Данил всё-таки целует меня в губы. Как-то расслабленно и щемяще нежно. Или так кажется на контрасте с тем, какими тяжелыми ощущаются его ладони на плечах?

От моего любимого мужчины пахнет зубной пастой и чем-то нехорошим, будто бы опасным.

– Я грязный весь, – отдаляется Даня и хмурится, словно что-то вспомнил. – И совсем забыл про твоё плечо, не больно было?

– Нет, давно всё прошло. Не переживай, – машу рукой и указываю в сторону «БМВ». – Нас родители ждут. Мама там столько еды наготовила.

Наблюдаю за его реакцией, которая оказывается очень даже положительной. Немного боюсь знакомства Милохина, в качестве моего любимого человека, с мамой. Она у нас немного… необычная. И говорит всегда то, что думает.

– Давай тогда домой сначала. Душ приму, переоденусь, – говорит Данил, открывая заднюю дверь автомобиля, и ждет, пока я усядусь, затем размещается рядом.

Перебрасывает через меня сумку к противоположному окну.

– Привет, – здоровается с парнями первым. – Спасибо, Мирон, – серьезно выговаривает.

– Здорова, бандит, – кивает Мир, протягивая руку.

Молча наблюдаю, как они обмениваются рукопожатиями.

– С освобождением, Дань, – поздравляет Иван, тоже подставляя ладонь.

– Мир, ты нас домой отвези, а к папе мы сами приедем.

– Лады.

Даня поднимает левую руку, и я ныряю под неё, прижимаюсь к нему, чувствуя, как в груди щедро разливается тревога. Её природа мне неясна, но от этого ещё хуже.

– Тебя отчислили, – сообщаю ему на ухо.

Он вздрагивает от моего горячего дыхания, направленного на его шею, голубые глаза на секунду каменеют и снова становятся прежними.

– Понял, Юль.

– Всё из-за меня.

– Больше так не говори, – хмурится он. – Всё к лучшему, аспирантура эта мне никуда не уперлась.

Вздрагиваю от звука телефонного звонка.

– Блядь, – тянет Мирон, сбрасывая. – Как достало всё… Сил нет.

– Кто там? – спрашивает Ваня.

– Кто там? – передразнивает его Мир. – Прораб со стройки. Кончай бухать, Вано. Иначе давай на хрен закрываться, у меня дочери почти полгода, а я ее толком не видел. Вместо жены скоро с прорабом просыпаться буду в вагончике.

Давлю смешок.

– Я в завязке, Мир, – произносит Соболев серьезно. – Хватит с меня. Готов был биться в закрытые двери, вот только этих самых дверей найти не могу, одна стена и… в общем, хватит с меня. Следующую неделю ты в отпуске. Прокати своих девочек… по области пока. На большее у тебя вряд ли денег хватит.

Телефон Мира снова разрывается. Он отвечает.

– Всё потом, всё потом, у нас сегодня братка откинулся, – иронично произносит без приветствий и тут же отбивает звонок.

Неловко улыбаюсь, сжимаю мужскую ладонь покрепче и качаю головой, пока Соболев ржет.

– Обязательно быть таким клоуном, Гаврилин? – ворчит Даня, отворачиваясь к окну.

– Уж лучше клоуном, чем занудой, Милохин – отвечает Мир, глядя в зеркало заднего вида. – Ну ничего, с такой, как Юлька чувство юмора в тебе экстерном воспитается. Или седина проявится.

– Эй, – обращаюсь к брату. – Хватит уже.

Сама не замечаю, как оказываемся рядом с домом Дани.

– Всё , котятки. Доставил вас по адресу. Давайте только там… Побыстрее, что ли. По возможности, – Мир многозначительно приподнимает брови, а я чувствую, что краснею.

– Думаю, все поймут, если вы не приедете, – произносит Иван одновременно с усмешкой и как мне кажется, с грустью в голосе.

Так неловко я себя ещё не чувствовала.

– Давайте только без подробностей. Это сестра моя. Младшая, – морщится Мир. – Идите уже.

Молча выбираемся из автомобиля и прощаемся с парнями.

Взявшись за руки, быстро шагаем к подъезду. Словно подгоняем друг друга, чтобы поскорее остаться наедине. В лифте едем с соседями, поэтому поглядываем друг на друга. Я скромно отвожу глаза, Даня нависает сверху, смотрит.

Дышит на мои подрагивающие ресницы.

Открывающиеся двери лифта. Подъезд. Квартира. Слышится звук падающей сумки и бряканье ключей о поверхность комода.

– О-ох, – стону, когда он подхватывает моё тело под ягодицы и упирает в стену. Каменный пах трется о мою промежность и вызывает гормональный взрыв в ней.

– Хочу тебя, малыш. Каждый день о тебе мечтал.

– Чем ты там вообще занимался? – надышаться им не могу.

– Отжимался в основном. Планку делал.

Закатываю глаза, поглаживая массивные плечи. Значит, мне не показалось, что они будто тверже стали? Склоняюсь для поцелуя, но тут всё внимание моего, на секундочку, Дани отбирает моя же собака.

– Котлетка, – посмеивается он, заглядывая себе под ноги. – По тебе тоже скучал. Честно.

Это ты ещё не знаешь, про себя думаю.

– Может… не поедем? Правда, ведь все поймут, – с надеждой в голосе спрашивают.

– Это не дело, – мотает он головой. – Отец твой помог, раз зовут, надо приехать. Только ненадолго, окей?

Ещё сильнее прижимает меня к стене и делает пару распаляющих движений бедрами.

– Тогда иди скорее в душ, а я Котлетку покормлю.

Пока Милохин закрывается в ванной, ухаживаю за собакой. А потом иду в спальню и долго смотрю в окно в тишине. Мои ощущения сейчас сродни тому, когда у человека сбывается большая мечта. Вроде внутри каждая клеточка должна ликовать, но почему-то пусто и страшно. Будто весь свой неиссякаемый оптимизм до капли за эти пятнадцать дней подрастеряла.

Обернувшись, замечаю, что Даня появляется в комнате.

Облизываюсь на полотенце, обмотанное вокруг узких бедер.

– Ты какая-то притихшая, – хмурится он, открывая шкаф. – Что-то ещё случилось, пока меня не было?

– Нет.

Пусть узнает о досадной «коммунальной» аварии Котлетки в салоне его автомобиля из моих сообщений, отправленных ему в чат в полном объеме. Когда включит телефон, конечно.

– Так что тогда? Ты меня пугаешь, когда не радуешься жизни, Юля.

Всё же улыбаюсь. Получается, наверное, вымученно.

– Просто… переживаю. СИльно.

Молча наблюдаю, как он одевается. Не верится, что всё закончилось. Казалось бы, радуйся. Вот оно счастье-то. Трусы на подтянутый зад нацепляет.

– Если за меня переживаешь, то не стоит. Всё хорошо у нас будет.

– Нет. Не из-за этого. Просто я обязательно всё испорчу… и мы с тобой поругаемся.

Вопреки обещанию слёзы по щекам катятся. Черные, досадные слёзы. Даня быстро застегивает ширинку на джинсах и, подхватив футболку, приближается.

Пробегается взглядом по моему телу, обнимает крепко, а затем забирает моё лицо в ладони.

– У нас вроде как серьезные отношения, Юля? – иронично приподнимает брови. – Я тебя полюбил такой, какая ты есть. И, конечно, поругаемся. Не раз. Лишь бы не подрались, – смеется.

Нервно сглатываю комок в горле и расслабляюсь. Одним предложением он меня успокоил.

Поворачиваю голову и целую длинные пальцы, пахнущие гелем для душа.

– Как Мистер и Миссис Смит? – спрашиваю игриво.

– О нет, давай на этот раз без «агентов», любимая.

У меня в душе миллионы бабочек порхают. Счастье наконец-то волной захлестывает. Огромное Юлькино счастье с воздушными крыльями. И слезы становятся прозрачными.

Любимая.

Любимая Данила Вячеславовича Милохина.

Целую его ещё влажную грудь и языком собираю капельки воды с шеи. Даня дрожит всем телом, ширинка вот-вот лопнет. Мы оба как будильники, которые вот-вот за звенят.

– Тогда мы будем как Том и Джерри, – заглядываю в глаза, приближаюсь к пухлым губам и предлагаю шепотом.

– Почему?

– Потому что хоть и будем ругаться, но всегда будем вместе…

______________________________________

Звездочки)

Люблю❤️