Мой препод - лёд

- Я... ты...

В голове куча мыслей и ни одной цельной, выстроенной в ряд. Такая, чтобы не бумажными обрывками или острыми осколками... Чтобы объяснить ему...

Злому и раздраженному, нависающему сверху.

- Я просто не хотела тебя тревожить, - оправдываюсь.

Данил усмехается.

Отшатывается. Чужой становится.
Обнаженную кожу будто морозом обдаёт. Скрещиваю руки на груди. Чуть поморщившись от боли в плече, понуро опускаю подбородок.

- Ты ведь уедешь... Как-то надо без тебя, Дань. Учиться жить, что ли... - Украдкой вытираю крохотную слезинку. - И ты... Ну, сколько можно тебе из-за меня страдать? И так вот уже.

- Что и так? - цепляется к словам.

- И так... вот уезжаешь, - пожимаю плечами, облизываю сухие губы. - Поэтому не хотела больше тревожить...

Замолкаю.

Ядовитый, пропитанный сарказмом голос под кожу пробирается:

- А кого хотела тревожить, Юля? Соболева?

В голове будто что-то лопается.

Объемное и липкое. Медленно поднимаю на него глаза, всё ещё не веря.

- Ко-го? - переспрашиваю еле слышным шепотом.

Он... ревнует, что ли?.. К Ване?

Данил приближается. Горячее дыхание опаляет мочку уха.

- Ему десять детей родишь, малыш?

Меня будто взрывной волной с места подкидывает.

- Да пошёл ты, - сипло выкрикиваю.

Отталкиваю от себя обездвиженное, крепкое тело, спрыгиваю на пол и отхожу к умывальнику.

- Ты уезжаешь! Уезжаешь! - с обидой выговариваю.

Через отражение в зеркале наблюдаю за тем, как Данил разворачивается, опирается бедром о стиральную машинку и складывает руки на груди. Поза максимально закрытая, но меня он не обманет. Кого угодно, только не меня.

Его задело. Задело то, с какой легкостью я его отпустила. Там в аудитории, сегодня днём.

- Уезжаешь...

- И что? Уезжаю! В Москву, а не на тот свет! Если один человек уезжает, то можно сделать вид, что ничего не было? Вычеркнуть его из жизни? Удалил контакт и будто не было ничего? Нового найти?

- Я не понимаю, о чем ты. Какого нового? О чем ты, черт возьми?

По серьезному лицу черная тень прокатывается.

- Забудь, - отмахивается он.
Смотрим друг на друга.

Прищуриваюсь, кажется, начинаю соображать, сводить концы с концами. Он... про мать свою говорит?.. Меня с ней сравнивает?

Серьезно?..

Закусив губу, задумываюсь.

У меня-то всегда была семья. Мама, папа, Мир. Я знаю, что такое любовь, поддержка, доверие. Базовое доверие, когда даже делать ничего не надо, чтобы поверили.
Ничего доказывать, никуда тянуться, никого из себя не строить.

А он? А что он?

Поражаюсь собственной мысли. Кого мог вырастить холодильник вроде его серьезного, строгого отца?..

Только... ЛЁД. Гору совершенного, прозрачного льда. Идеального по своим форме и содержанию.

- Не надо сравнивать меня с ней, Дань, - тихо произношу, замечая, как дергается крупный кадык на шее и ярко сверкают голубые глаза. - Я ведь не твоя мать. Я другая. Я умею любить открыто, всей душой и тебя люблю именно так. И всегда любила, ты сам знаешь. Хоть это и не просто, любить айсберга...

Перевожу взгляд на своё отражение и, включив воду, нажимаю на дозатор. Принимаюсь умывать лицо с мылом.

Резко вздрагиваю, когда Данил приближается и обнимает со спины. Одной рукой фиксирует талию, другую размещает чуть выше груди. Его подбородок упирается в моё здоровое плечо.
Дрожь по телу лоскутами расходится.

Изучаем друг друга в зеркале. Оголенных. Обнаженных внутренне. Нас. Вместе взятых. Впервые будто сливаемся в одно целое. По крайней мере, безумно хочется верить в то, что неожиданные чувства, вспарывающие моё сердце, это то самое. Слияние душ, о котором говорила мама.

- Я человек, - признаётся он.

- Я знаю.

- Человек, Юля...

- Я знаю, - на тон громче произношу. - И, вообще-то, считаю, что ты - Данил Милохин - самый лучший человек.

- Больше никогда не удаляй мой номер, Юля, - качает Данил головой, склоняется и целует острое плечо.

- Больше не буду, - всхлипываю. - Больше не буду. Никогда.

Его руки разворачивают меня к себе. Привстаю на носочки, жар в груди невыносимый.

- Больше никогда не буду, - повторяю, зацеловывая колючий подбородок. - Прости.

Данил захватывает моё лицо в ладони, едва касается губами моих дрожащих губ и перед тем, как поцеловать произносит:

- Я тоже тебя люблю. Влюбился вдребезги, Юля. Просто хочу, чтобы ты знала. Я любого в порошок сотру...

И снова взрывной волной сносит, но на этот раз нас. Вместе. Вдвоём.
Вихрем захватывает. Поцелуй горячий, влажный. Такой же нетерпеливый, как неловкие движения. Стягиваю с него футболку и прислоняюсь грудью к его торсу.

Данил коротко зацеловывает шею, расставляет на ней отметины, хрипит. Жадно сжимает ягодицы, не прикрытые стрингами.

Желание между нами адское. Будто вокруг мир рушится. А он и рушится, черт возьми! Что теперь будет?

Как я? Как он?

Как мы?..

Тянусь к металлической пряжке на ремне, щелкнув ей, расстегиваю пуговицу и запускаю руку в трусы. Сжимаю напряженный член.

- Хочу тебя, - шепчу быстро. - Только тебя одного... Ты такой дурак, если думаешь, что я хоть кого-то представляю...

Данил не даёт договорить, закрывает рот очередным поцелуем, одновременно стягивает джинсы на бедра, отводит мою ногу в сторону и, сместив белоснежную ткань, осторожно входит.

- Обними меня ногами, малыш, - просит приподнимая.

Кивнув, обвиваю его мощное тело. Выгибаюсь и стону, как никогда чувствую. Он увеличивает темп, его пальцы грубовато врезаются в кожу на бедрах. Я стискиваю широкие плечи.

Звуки в ванной пошлые, чавкающие, грязные. А внутри меня такие светлые эмоции, что хочется проживать их снова и снова. Потому что секс с любимым человеком не может быть чем-то плохим и запретным.

- Да-а-ня, - скулю, ощущая скапливающийся жар в промежности.

- Давай, малыш, - он приказывает, погружая в рот чувствительный сосок, играет с ним языком, прикусывает.

Кончаю с придыханием, погружая пальцы в мягкие волосы на его затылке. Прижимаю к себе. Уже сейчас понимаю, что никогда его не отпущу. Физически может быть, а внутри он останется. Накрепко.

Данил делает шаг, упирает моё подрагивающее тело в стену, совершает пару последних фрикций и догоняет мой оргазм.

- Охренеть, - хрипит, пытаясь сдвинуться, но я, находясь в полузабытье, не отпускаю ни на миллиметр. Сказала же, не отпущу. - Юля, - ругается он.

- Всё нормально. Я хочу так.

Всё ещё оставаясь во мне, Данил отправляется в душевую кабину. Настраивает напор воды и только тогда отпускает.

Молча наблюдаю, как хватает мягкую губку и склоняется к коленям, аккуратно протирает грязные ссадины. Издаю невнятный писк от резко возвращающейся боли. Милохин трогательно дует и поднимается.

Моемся в полнейшей тишине, а потом он заматывает белоснежные полотенца - одно у себя на бедрах, а другое у меня на груди. Подхватив меня, несёт в спальню, укладывает в постель.

- Я сейчас, - удаляется из комнаты.

Возвращается со стаканом воды и двумя таблетками.

- Это успокоительное. Чтобы голова не болела.

Киваю и запиваю водой пилюли.
А потом мы долго лежим в темноте. Я периодически проваливаюсь в сон, вспоминаю прошедший вечер и снова выплываю на поверхность. Экран моего телефона периодически светится, видимо, ребята, обнаружившие наше с Ваней исчезновение, пытаются дозвониться. За окном мелькают огни, время бежит...

Тело Милохина подо мной с каждой минутой будто жёстче становится. Дыхание утяжеляется. Может, и он вспоминает? Всё-таки столько эмоций. Он ведь тоже перепугался. Я прекрасно это видела.

Мужчины тоже боятся. А Данил - человек, а не какой-нибудь айсберг. Широко улыбаюсь.

- ...В этом доме достойная охрана. Консьерж. Лучше тебе жить здесь.

- Это хорошо, - отвечаю сквозь сон.

Совершенно ничего не понимаю. Тем более, когда в такт убаюкивающему дыханию, теплая ладонь гладит вдоль позвоночника.

Любит. Меня.

Данил Милохин меня любит.

В моей голове только прекрасная музыка из этих слов, которые красиво ложатся на ноты и создают волшебную мелодию.

Нашу первую мелодию.

- ... лучше здесь остаться, раз в неделю приходит клининг. Смотри, чтобы Котлета не застряла одна в лифте, ты ведь помнишь, что он здесь дурацкий?.. И никого не бойся, я всё решу. Давно пора.

Непонимающе киваю зевая.

Всё равно я люблю его больше... Потому что первая полюбила!..

Размеренный голос вновь обрывками просачивается сквозь мои пространные, вызванные недавним всплеском посторгазменных гормонов, рассуждения:

- ... «Мерседес». Страховка расширенная, следующее ТО не скоро, только никуда не вляпайся и выгуливай вовремя собаку, а то потом ни одна химчистка запах не выведет. Квартира оплачена до Нового года, но я что-нибудь придумаю.

Нового года?

В мозг будто гром и молния попадают. Одновременно. Шум и вспышка. И беспокойство.

Пытаюсь подняться, но Данил не даёт.

- Ты что-то задумал, да? - пугаюсь.

Под действием успокоительных чувствую себя тряпичной куклой. Ноги и руки тяжелеют, сознание скомкано.

Даня молчит. Глядя в потолок, продолжает мерно поглаживать моё плечо.

- Точно что-то задумал, - всхлипываю.

- Спи, малыш.

Нежелание отключаться не играет никакой роли, потому что я всё равно проваливаюсь в сон. Он поверхностный и тревожный, наполненный чёрными, мучительными страхами. Сначала пытаюсь контролировать мужские пальцы в своей ладони, а потом становится легко. Словно в бездну проваливаемся и всё...

Нет его.

***

Просыпаюсь одна.

С возвращающейся тревогой в голове появляется мысль - сегодня ночью всё изменилось. И дело не только в том, что Данил признался мне в любви. Вообще, не в этом.
Озираюсь.

Паника внутри нарастает, когда на тумбочке рядом с кроватью замечаю аккуратно разложенные вещи: золотая цепочка с крестиком, бумажник, мобильный телефон и ключи от "Мерседеса".

______________________________________

Звездочки)

Люблю❤️